Часть 5
3 апреля 2024 г. в 15:14
Это крах, полный и безоговорочный, так не может и не должно продолжаться, мы оба несчастливы, нужно расставаться. Как жить дальше? Я аппарировал в магазин, делая механически свою работу: наносил руны на доски от скейтбордов, чтоб они могли летать на небольшую высоту, а особо элитные могли держаться на плаву. Кто знал, что я с нуля освою руны, нумерологию и неплохо зельеварение, теперь понятно, что свой «тролль» у Снейпа был преувеличенной оценкой. Хотя это всегда мало, чтоб вызвать интерес у Гермионы, для нее это всё шутовские приблуды, не заслуживающие внимание.
В любом случае надо поговорить с Гермионой, поэтому я решил сходить в Цветочную Лавку и купить любимые цветы. Лавочкин встретил приветливо и быстро протянул букет ромашек. Обаяние этих простых цветов не бросается в глаза, своё совершенство не открывается первому встречному, такие же скромные, как их любительница, они так похожи на тебя Гермиона.
Уже собираясь уходить, я сталкиваюсь в дверях с Малфоем, и наверно не обратил на него особого внимания, если б не услышал слова цветочника:
— О, Лорд Малфой ваши розы готовы, карточку для Министра прикреплять?
Меня повело от гнева, с хорьком сдерживаться не нужно было, и поэтому недоделанный Малфой вякнуть не успел, как я крутанулся на пятках и схватить его за грудки:
— Слушай меня внимательно и запоминай: Гермиона моя жена и не смей даже близко к ней приближаться!
Все мои мысли о нашем разводе уже выветрились и успели заполнить ненавистью. Малфоеныш был ненамного выше меня, его глаза приобрели темно-серый оттенок, а губы исказились в оскале, с брезгливым выражением лица с усилием отлепил мои руки и сквозь зубы сказал:
— Я буду общаться с теми, кто мне нужен. И ты наверно из своей лавки не видишь, что она давно уже не та девочка, с которой ты бродил по лесам и была счастлива от цветочков, которые ты мог собрать на полянке. — Он с пренебрежением скользнул взглядом по ромашкам, которые я выронил, когда бросился на своего старого врага. — Твоя жена стала роскошной женщиной достойной самых дорогих цветов.
Тут уже сжал руку в кулак и направил, когда передо мной встал цветочник и с мольбой обратился:
— Господа, умоляю, мне скандалы не нужны! Выясняйте свои отношения где-нибудь в другом месте. Вы можете отпугнуть других покупателей. Господин Малфой, берите свои розы и аппарируйте, мистер Уизли подумайте, я вам соберу новый букет, только прошу вас остановитесь.
Момент был упущен, Драко забрал свой веник из помпезных белых роз, а я взял ромашки. Только вот дарить уже не захотел, может этот придурок прав, а я нет. Во что мы превратили свою жизнь, кем мы стали? Всучив ромашки продавщице в булочной и скупив любимых Розой сладкую выпечку, я трансгрессировал в Нору.
Дети кинулись на меня, мама начала привычно собирать нам еду, будто мы уезжаем на необитаемый остров, а не с утра заявимся обратно. Я подошел к ней сзади и, поддавшись порыву, обнял её, уткнулся подбородком в ее небрежно, собранную кулю на голове.
— Сынок, у тебя что-то случилось? — Её тело напряглось, вытянулось по струнке, — на работе, с Гермионой? — Она сыпала вопросами, а я отрицательно мотнул головой.
Отвечать совсем ничего не хотелось. Она провернулась в моих объятьях и, взяв ладонями мое лицо, спросила: — Рональд Биллиус Уизли немедленно отвечай, что случилось?
Раньше, когда она называла меня полным именем, сердце в пятки уходило, а сейчас я видел обеспокоенность в надломленных бровях, в сеточке морщин, вокруг выцветших карих глаз, в мягких поблекших губах.
— Я просто устал, — мне хотелось ее успокоить. — Ничего такого из-за чего стоит волноваться.
— О, сынок, — в голосе слышалось облегчение, тело смягчилось, расплылось в моих руках. — Ты так много работаешь, возьмите с Гермионой выходной, ей тоже нужна передышка. Детей можете у нас оставить и отдохнуть вдвоем, — поспешно она добавила.
— Всё нормально, мам. Дети и так у тебя постоянно, это мы задолжали тебе выходные.
— Что ты болтаешь, нет, Артур ты слышал, что наш сынок придумал? - Мама, возмущаясь, освободилась от меня и переключилась на папу, дав возможность мне взять себя в руки.
— Дети скажите бабушке и дедушке спокойно ночи.
Попрощавшись и расцеловавшись, мы каминной сетью направились домой. Квартира встретила обманной тишиной, не зажигая свет, я чувствовал ее присутствия. Прекрасно понимая, что яркий свет режет по глазам, я зажег щадящей режим. Гермиона, скрючившись, сидела на диване.
— Мама, — закричали дети, заставив ее поморщиться, у неё опять мигрень. Но она пересилила себя, раскинув руки и приняв детей.
Я подошел к ней и молча прошептал контрзаклинание прически, встал позади дивана, запустив руки в ее копну начал массажировать голову. Дети, привыкшие к тому, что в такие моменты маме нужна тишина, облепили ее вокруг. Идеальная картина со стороны, только вот скоро всего это не будет. Лео с Рози начали возню, постепенно наращивая шум.
— Дети оставьте маму в покое, марш мыть руки и переодевайтесь.
После того как дети с гиканием убежали в ванную, прозвучал ее тихий стон, — после развода мне будет не хватать массажа.
Мои руки замерли, внутри все покрылось льдом, что ж всё шло к этому, — я что-нибудь придумаю для тебя, какой-нибудь магический массажёр, — и продолжал круговые движения, давая нам иллюзию мира и спокойствия. — Ты опять не ужинала? Мама прислала еду, пойдем покушаешь.
Гермиона небрежно скинула мои руки. — Ладно, хватит, — и наигранно весело обратилась к детям, которые успели прибежать, — пойдемте на кухню и посмотрим, что бабушка вкусного нам прислала. А то я скоро буду похожа на морского черта, только в животе вместо воды будет кофе булькать. Эта фраза заставила хрюкнуть Лео.
— Мама, надо хорошо питаться, — проговорила Рози, подражая интонации своей бабушке Молли, а Лео важно покивал, при этом они выглядели так уморительно, что мы оба рассмеялись, но столкнувшись взглядами, улыбка у обоих умерла.
Уложив спать детей, Гермиона привычно взмахнув палочкой, активировала амулет тишины, который я разработал. Теперь дети не могли услышать нас. Это было очень удобно для нашей квартиры.
— Так продолжаться не может. Я подаю на развод. Ты же понимаешь, что всё к этому шло? — Конечно я понимал, — дети останутся жить со мной, будешь видеться в установленном судом время.
— Нет! — Я закричал. Взгляд Гермионы выдавал ёё, она была настроена решительно, лед в душе звонко разбился, обнажая кровоточащую рану, — Ты не можешь это сделать. Не отнимай их у меня, ты все равно их видишь по вечерам, — попытался я сказать, чуть тише.
— Я буду больше уделять им времени. И поверь, дорогой, я это сделаю, — она сказала это ровным холодным голосом.
— Не надо, — прохрипел я, — прошу тебя. Ты хочешь сделать больно мне за свою порушенную жизнь, так сделай, уничтожь меня, но не надо лишать нас детей. Роза с Лео не виноваты.
— С каких пор жизнь матерью — это наказание. И кого это нас? Ну, конечно, как я могла забыть, что вышла замуж за семейство Уизли.
— Не трожь семью, и ответь, что СЕЙЧАС уделять время тебе мешает?
— Не смей меня обвинять в том, что я плохая мать. Просто в министерстве приходится с нуля прорабатывать многие направления. А, впрочем, кому я рассказываю?
— Глупенькому Рону, как будто ничего не поменялось, — усмехнулся я, вспоминая почти забытые детские воспоминания. — Сейчас у детей нет матери, а так лишить их обоих родителей. Включи свой хваленный ум, отложи наши обиды и подумай о детях. И чтоб тебе было легче, я уйду.
— Опять сбегаешь? Как всегда бросаешь меня и убегаешь, — это были последние слова вперемешку со всхлипами, которые я слышал, закрывая дверь квартиры снаружи.
Конечно я сбегаю, чтоб не сказать или сделать то, о чем буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. Лучше так, недосказанно, чем потом мучиться мыслью, что не сдержался и сделал больно дорогому человеку. Прочь, прочь из этого мира, мысль напиться в магловском мире было единственной трезвой мыслью в голове с хаосом словечек, которые хотелось вгрызть, вбить в долбанную Грейнджер. Она всегда была Грейнджер, даже когда оставалась Уизли. Мне захотелось напиться, чтоб ничего не чувствовать и не ощущать.