Очередная глупая затея Микасы Аккерман

Когда я проснулась, на груди Эрена уже был ключ. Плечо, что он вчера травмировал, больше его не беспокоило. Отложив сумку с вещами, которая буквально чудом не пропала по дороге, я сжалась всем телом, пытаясь отгородиться от происходящего кошмара. Все ладони были в занозах, ссадинах, жутко болели. Эрен не заметил изменения, но в том состоянии, что он находился, никто бы не заметил, что боль и ссадины пропали. Теперь, когда мы уже оказались в Тросте, казалось бы, одной причиной волноваться стало меньше. Но нет. Вместо этого я просто начала переживать обо всем и сразу, винить себя за смерть Карлы, царапать руки, ненавидя себя за все произошедшее. Началась самая страшная часть, я не могу оставить все так, как есть! Даже если все пустить на самотек, я не хочу, чтобы все завершилось геноцидом, а значит, надо придумать другой способ исправить безнадежную ситуацию. Для этого нужен очень хороший план, абы какой не подойдет. Да даже не доходя до этого страшного момента, как пережить шифтеров и не потерять стены? Как мне исполнить роль Микасы и не проебаться? Надо что-то делать, и пускать все, как есть, нельзя. Надо как-то подготовиться. Что я скажу, когда увижу Смита в следующий раз? Уверена, у него есть ко мне вопросы. Сможет ли разведка изменить что-то так, чтобы расклад сил был в нашу пользу? Кому я могу доверить свои знания? И как мне вообще до этого всего добраться? Но это даже не главное, я не знаю, что дальше. Что нам делать сейчас? Я обернулась на зов – Армин принес нам хлеб. Эрен, выдав что-то депрессивное, отказывался его есть. Я хмуро посмотрела на ребенка, чувствуя, как закипаю. Мало того, что столько всего на нас свалилось, тут еще двое детей на мою голову и дедушка, которого вскоре отправят на верную смерть, и этим тоже надо заняться. Руки опускались, и я чувствовала, как отчаяние подступает. Так, соберись! Будем разбираться с проблемами по мере их возникновения. И сейчас займемся Эреном, отказывающимся есть. – Собрался тут помереть? Неужели ты за ночь забыл, как твою мать съели? Оставишь стену Мария на откуп этим ублюдкам? – толкнула ребенка я. Слишком злобно получилось, Эрен неуверенно посмотрел на меня, явно такого не ожидая. Мне тоже кусок в горло не лез, но умирать нам было нельзя, сидеть на жопе ровно - тоже. – Что дальше-то делать? – в никуда спросил Армин, оглядывая беженцев вокруг. – Выживать, – произнесла я первое, что пришло на язык, сжимая хлеб, – Нам нужно устроиться здесь, найти свой угол. Не знаю, на какую работу пустят таких малявок, как мы, но сидеть тут и ждать – не вариант. Надо взять судьбу в свои руки. Взгляд наткнулся на группу из трех детей. Я была почти уверена, что это – Энни с Райнером и Бертольдом. Несмотря на все, что произошло только что, ненависти к ним я не ощущала. Я ощущала их безысходность, страх и непонимание. Как будто не они расхерачили будущее тысяч людей, а были лишь жертвами этого бедствия, которое неслось на нас со скоростью цунами все это время. Ноги сами подняли меня, и я пошла к ним. Как только Бертольд меня заметил, я поймала его взгляд и попыталась придумать, что я им скажу. В его глазах был страх, насколько страх может быть в глазах того, кто устроил массовое убийство. Не смей вменять ему смерть Карлы, это – твоя вина. – Надеюсь, вам достался хлеб? – начала я, не отводя глаз с Бертольда, – Кажется, еда скоро закончится. Энни повернулась ко мне, демонстрируя недоеденный кусок. Я посмотрела в свои руки – так и не начала выданную краюшку. – Ваши родители погибли? – попыталась продолжить разговор я. У них все живы, задеть не получится, но мне было интересно, что они соврут. – Да, – выдал Райнер, не дополняя подробностями. Конечно, им не хочется общаться с островными демонами. Ну ничего, я еще смогу надавить на жалость. – У нас тоже, – выдала я, сжимая зубы, – но мы обязательно выживем. И вы тоже, – мои слова звучали скорее как требование, – Обязательно выживите. Мы все вернемся домой. Титанам не отобрать наше будущее. Троица молчала. Я отвернулась и зашагала к мальчишкам. Армин неуверенно удерживал мою сумку. – Мы еще обязательно встретимся с этими ребятами. Посмотрите в их глаза – они видели смерть, – сказала я Армину, забирая сумку. Мальчик внимательно уставился в их сторону, шифтеры теперь тоже смотрели на нас. Эрен, кажется, улыбнулся им своей любимой, воинственной улыбкой. Радует, что его пятиминутная депрессулька наконец рассосалась. – Но где? – неуверенно спросил Армин. Кажется, Армин понял мой намек, но не мог этого принять, и боялся произнести ответ сам. – В легионе разведки, – подтвердил его догадку Эрен, – ты права, Микаса. У них такие же глаза. Армин нервно сглотнул слюну. Эти трое заставляли поежиться. Что там увидел Эрен, если не таких же психованных детей-убийц, – не знаю. Как-никак, родственные души. Надеюсь, ребята запомнят эту троицу, и нам удастся перебороть их долг война. Думаю, сейчас мы сделали первый шаг к какому-то сближению. – Вы собираетесь идти в разведку? – осторожно начал Армин, глядя на Йегера, а потом посмотрел на меня, – И ты, Микаса? Ах да, Армин ведь самый адекватный из нас, и наша самоубийственная идея его не порадует. На самом деле это было очевидное решение для таких неприкаянных детей, какими мы стали с Эреном сейчас. Сироты нигде не нужны, но это нас не определяет. Мы еще ничего не сделали, чтобы вешать на нас клеймо. Мы сможем быть полезными, и мы должны быть полезны именно разведке, даже такая неумеха, как я. Как только я появилась тут, у меня было много мыслей о том, как воспользоваться знаниями из прошлого мира здесь. Я была неплохим инженером, но моей специальности здесь не будет и в помине в ближайшие сотни лет. Профессии, считай, и нет. Какие-то общие знания, что остались в моей головушке, не прокормили бы троих, а с нашим возрастом устроиться не на всякую работу получится. Как я узнала однажды от доктора Йегера, инженеры здесь заняты только в военной отрасли, и, если не через кадетское, туда можно попасть через институт. Второй путь был не наш, однако глядя на Армина, я понимала, что ему не следовало бы отбивать голову сапогами. Я не знала, как будет правильно. – Я пойду. Нам с Эреном нет другого пути, обузой я быть не собираюсь, а в другом я не пригожусь. Армин, ты мог бы пойти учиться, и, если захочешь, мы бы встретились однажды. Возможно, даже в разведке. Пока ты будешь учиться, мы поможем тебе. У меня было немного денег. Скорее всего, этого не хватит и на год учебы, но озвучивать факт наличия чего-то ценного в столь многолюдном месте я не стала. Страх от того, что я отправляю одного из важных действующих лиц подальше от сюжета, не отпускал, пока я говорила это. Но я не могла сказать о возможности, это было бы нечестно. Кроме того, пока Армин не получит силу колоссального, он в огромной опасности, ведь я могу не исполнить свою роль и попросту подставлю его жизнь. Эрен хотя бы владеет силой титана уже сейчас, и есть шанс его спасти. С Армином все было не так просто. – Я пойду с вами, – сглотнул Армин, – я тоже не собираюсь быть обузой. Черт побери! Зацепился за мое слово, боится отступать. – Подумай пожалуйста, – взяла его за плечо я, – твой ум пригодится человечеству. Несмотря на то, что Армину выпала огромная роль в нашем будущем, я понимала, что со знанием того, что будет происходить, я смогу ее исполнить в какой-то мере. А его ум, если его наточить, может принести куда больше пользы. Мне же никак нельзя отсиживаться в стороне, и придется лезть в самое пекло. Нам нужны разведчики. Эрену нужна защита. – Я уверена, что ты сможешь придумать то, что спасет всех нас, – заверила его я. Мальчик задумался. Вечером, когда мы отошли от очереди с нашим ужином, я увлекла всех вместе с мистером Арлертом в переулок. – Давайте решим, что делать дальше, – начала я, просовывая свои сбережения дедушке, – Мы с Эреном намереваемся идти в кадетский корпус. Сейчас нас туда не возьмут, но мы не можем просто так сидеть и ждать, мистер Арлерт! Скажите, куда нас могут пустить на работу? Дедушка сжал платок с деньгами с каким-то ужасом. – Никому это не показывай, – протянул он мне платок. Эрен посмотрел на это с немым удивлением, и я понимала - меня ждет разговор о том, как я догадалась взять с собой столько денег, и что еще я скрываю в своей сумке. – Вы посчитали? – спросила я, надеясь, что он сможет мне сказать, на что этого хватит, – Этого хватит на учебу в университете? – Ненадолго, – ответил дедушка. – Другое дело, что никто вас туда не пустит. – Одного! Армина, – выпалил Эрен. – И его тем более. В институт берут только детей знати, и до этого нужно отучиться в школе, – выдал мистер Арлерт, и я поняла, что Гриша Йегер ничего не знал, и дезинформировал меня на излете своей жизни, – К тому же, у Армина уже есть дурной послужной список в наследство от родителей. Его не возьмут. Еще и это. Неужели дети должны отвечать за поступки родителей? – Вы уверены? – попыталась не сдаваться я, – Никто-никто не мог быть у Армина из знатного рода? – Иначе почему бы мы жили так далеко от внутренних стен. Подумай, Микаса. – Чёрт! – выкрикнула я, сжимая платок, – Мистер Арлерт, я не знаю, как нам быть! На голову этого несчастного дедушки свалилось столько ответственности, но в тот момент я, как и всякий отчаявшийся, не обратила на это никакого внимания. Он тяжко выдохнул, положил руки нам с Эреном на плечи. – Я тоже не знаю, – сказал он честно, – вскоре король сообщит нам, что будет с беженцами, и, может, нас пристроят к делу. Будем работать за еду. Если мы сможем найти себе работу до этого момента, наверняка получится остаться в Тросте и что-то подзаработать. Тогда можно получить документы, которые припишут нас сюда. Получить документы. В тот момент в моей памяти всплыло, что мистер Арлерт был одним из тех, кого выслали за Марию. Спасет ли его, если мы сможем найти себе место, и не быть обузой? Что же я могу сделать, не доказывая свое образование? Точно. – Я умею шить одежду, – выпалила я, – а еще мне доводилось работать с кожей, но у меня очень мало опыта. А еще тётушка Карла учила меня вязать. Знаете ли вы места, где это может понадобиться? А еще у меня все в порядке с геометрией, и выкройки для меня не проблема. Это все было в моей прошлой жизни, еще в юности, но тогда у меня получалось неплохо. Могла ли такое уметь делать настоящая Микаса уже никто никогда не узнает. Надо попробовать. Чем черт не шутит? Аккерман – дизайнер одежды! Вот Кенни прихуеет. Но это еще не все… – А еще у меня есть несколько идей, что рассказала мне однажды мама, – начала я спешно. Надо вспомнить легенду. Как там говорили? – Мама была из тех, кого называют «азиатами», и у них была своя культура и традиции. Много чего полезного можно было бы у них перенять. Я думаю, это может понравиться людям. С учетом того, какое здесь захудалое средневековье, мои знания о моде моего мира могут очень помочь. Начиная с того, что я бы посоветовала всем пришить карманов. Желательно – везде! После моих любимых брюк с накладными карманами вся одежда кажется неудобной, хотя стоит отдать дань платьям Микасы – они оказались весьма практичны для местного климата. Пожалуй, я даже оценила длинные юбки как что-то неплохое. Но карманов мне все еще не хватает, и думаю, что не мне одной. Я совсем потерялась со своими вшивыми карманами. Дед все еще размышлял над моей идеей. – Тебя учили шить на машинке? – уточнил дедушка, задумавшись о чем-то. Оказывается, тут уже есть такое. Я кивнула. – Тогда у меня есть план, – отвел он глаза, потрепав Армина по макушке, – нам надо добраться до Гермины. Там моя тетка держала ателье, наверняка ее дети продолжают дело. Я не слышал о них уже лет пятнадцать, с самых похорон тетки, поэтому всякое могло случиться. Пойдем к ним в помощники, если дело не сладится, наймемся еще куда-нибудь. – Давайте попробуем, – подытожил Эрен.

***

Гермина выглядела очень солидно. На въезде солдаты поплевались, узнав, что мы беженцы, но мне хотелось верить, что люди в городе не станут столь же нетерпимы к нам. Во всяком, я не планировала всем показывать свою писульку грязно-желтого цвета, где Микаса Аккерман по всем фронтам проебалась. Беженка из-за Марии, сиротка, которых никто нигде не любит, к тому же Аккерман. Спасибо, что не подписали рядом «узкоглазая». Как я заметила, тут уже забыли о азиатах и Адзумабито, иначе графа «национальность» в паспортах стала бы обязательной и невозможной к подлогу. Я бы не удивилась, если бы еще оказалась еврейкой и цыганкой. Пока от расы матери Микасы мне доставались только мерзкие взгляды, охочие до экзотики, и этого мне хватало по горло. Никакими временами нельзя оправдать такие взгляды в сторону десятилетней девочки. В тот вечер, скрипя зубами, дедушка Армина написал письмо своим родственникам с просьбой выслать приглашение в гости. Он пообещал привести хорошего работника им в помощь, и это, как я поняла, сыграло решающую роль для его согласия на это сомнительное предприятие. Мистер Арлерт не собирался садиться на шею своих дальних родственников, но без них задержаться в Гермине бы не получилось. За стенами царили крепостные законы с пропиской и невозможностью переехать подальше за стены. Все разрешения получались у военных, а эти товарищи не побрезговали взятничеством в особо крупных размерах. Это было нам не по карману. Сначала я рассчитывала осесть в Тросте, но мои расчеты были наивны, с учетом того, как много людей здесь оказалось в мгновение ока. Более того, со справкой беженца мы оставались на птичьих правах, а юридически оказались и вовсе бесправны, не считая выделенного пайка и соломы в бараке. Документы на собственность за Марией теперь были обычной бумажкой и ничего не стоили, и все уроженцы Марии резко упали в статусе до бездомных. Поэтому план с гостевой «визой» был хорош – у нас будет возможность легализоваться через «временную» работу, а затем – осесть, дожидаясь подходящего возраста. Если мы успеем справиться с этой задачей в течение этого года, мистер Арлерт должен потерять статус беженца, приписавшись куда-нибудь, и тогда опасность высылки за стену уйдет с горизонта. Притыкать наши задницы при этом было совсем необязательно, но выгоды в этом было достаточно, чтобы хорошенько постараться. В голове я продумывала возможные варианты собеседования. Армин и Эрен чувствовали себя неловко, ощущая туманность будущего. Пытаясь прервать неловкость, я начала рассуждать вслух. – Тут так много всего, – отметила я, – и люди богаче, значит смогут платить за работу, и вариантов у нас будет куда больше. Что-нибудь обязательно найдется, даже если с ателье ничего не получится! Мистер Арлерт чуть улыбнулся. Мы до этого обсуждали, куда можно будет пойти попытать удачу. В редакции мы бы смогли помогать раздачей газет, можно было устроиться в таверну на кухню или помогать у ремесленника. Мистер Арлерт мог бы работать гувернантом, у него был опыт работы учителя. Детям платят меньше, но это явно будет приносить хоть какой-то заработок, в отличие от работы за еду. В дверях дома, указанного в приглашении, стояла дама средних лет в дорогом платье из добротной зеленой плотной ткани. – Добрый день, – приветливо улыбнулась она. Состоятельность ее вида приводила к мысли, что их бизнес все еще успешен, – Как дорога? – Спокойная, – выдохнул дедушка и добро улыбнулся, – Вы – внучка моей дорогой тети? – Да, – кивнула она, – меня зовут Хелла Гринберг. Мы с моей кузиной Ланой держим ателье от имени семьи Стокс. Вы говорили в своем письме о работнике, что привезете с собой? – Я, – неловко я подняла руку, – Меня Микаса зовут. Госпожа Гринберг улыбнулась мне, приглашая в дом. Внутри нас ждала хмурая девушка, которой Хелла скоро улыбнулась, жестом приглашая в гостиную. Судя по лицу девушки, ей очень не нравилось, что до нее доебались с какими-то мутными родственниками и несчастными сиротками. Что ж, я ее понимаю. – Вы приехали с внуком, получается, и еще с двумя детьми, – констатировала она, игнорируя взгляд Хеллы, всем видом показывая недовольство присутствием нас в доме, – как это получилось? – Я был хорошо знаком с их родителем – доктором Йегером. Он спас много людей во время эпидемии. Мы не знаем, жив он, или погиб. Со слов детей он должен был выехать за Марию в тот злополучный день. В Тросте, куда свозили беженцев с юга, в списках его не было. Поэтому они с нами. Сказать, что он уже съеден титаном, я не могла. Эрен будет верить до последнего, что бы я ему ни сказала. Говорить правду тогда я даже не подумала. Похерить все я еще успею. – Печально, – заметила девушка, закинув ногу на ногу, – Вам будет сложно с тремя детьми, мистер Арлерт. Мы не готовы помогать с сиротками. – Да, я понимаю это, – смиренно опустил голову дедушка, – мне было достаточно вашего приглашения. Недели нам хватит, чтобы найти себе применение. Это очень поможет нам. Девушка встала с дивана, заходя за его спинку. – Вы, думаю, хотели бы отдохнуть, – бросила она невзначай, – Хелла проведет вас в комнаты наверху. Отдохните хорошо, и к ужину жду всех подробностей. В семь в столовой. Госпожа Гринберг рассмеялась нервозно. – Лана такая грубая, – произнесла она с натянутой улыбкой, – но вы действительно должны передохнуть. Не обижайтесь на нее пожалуйста, она неисправима. Мистер Арлерт неловко пожал плечами. Убранство дома было потрясающим. В комнате для гостей, которая выпала мне, была огромная кровать с балдахином, пузатый шкаф с резными ножками, большой письменный стол со свечой и небольшой столик рядом с зеркалом и мягкой седушкой под ним. После того, как я приняла душ, я села разбирать сумку с вещами и аккуратно вынула платок с вышивкой, положила его на стол. Шелковый узор скорее всего вышивала мама Микасы. Это были журавли, но никто в этой стране таких птиц отродясь не видал. Красивая вязь веток сакуры – тоже невиданного здесь дерева, – переливалась на солнышке. Не знаю, существует ли здесь шелк? Как его раздобыла мама Микасы? В доме мотков шелка мы не находили. Тогда я поняла, что этот платок мог быть вышит очень давно, и на самом деле был реликвией. Стоило ли его показывать? Возможно, это было хорошее доказательство, но стоило ли его придержать? Да, в общем-то, незачем скрывать его. Лана спешно заканчивала приготовления к обеду, пока госпожа Гринберг болтала с мистером Арлертом в проеме кухни. Мимо них носились трое маленьких детей, лет пяти-шести. Я начала догадываться, откуда у Ланы такой заебавшийся вид. – Садитесь за стол! – потребовала она, смотря на этот галдеж. Мы с Армином неловко смотрели на все, что происходит. Эрен изучал столовый нож, явно удивленный его существованием. Выглядело это очень неловко и глупо, как и наше нахождение в этом доме. – Спасибо за такой прекрасный ужин, – восхитился мистер Арлерт, разглядывая большую тарелку с мясом на столе. Лана, посмотрев на время, выдохнула, и села за стол. – Что же, всем приятного аппетита, – сказала она, принимаясь за еду. Армин пытался аккуратно орудовать ножом, отрезая себе кусочек мяса. Эрен неловко сглатывал, понимая, что отрезать кусочек мяса у него не получается, тарелка ходит ходуном, а Хелла смотрит на него с улыбкой. Надо спасать ребенка от позора. – Мама всегда разрезала нам мясо на кусочки, словно мы маленькие дети, – соврала я, – теперь будем взрослеть и сами учиться. Лицо Эрена исказилось от непонимания и стыда, но сказать, что я бесчестно оболгала его, у него не получилось. Как-то не особо спасла, получается. Подставила – вот подходящее слово! – Это придет со временем, – заметила госпожа Гринберг без усмешки. – Ножи затупились, – в противовес ей бросила Лана, тяжело вздыхая. – Мы не успели познакомиться, – заметил мистер Арлерт, откладывая вилку, – это Армин, мой внук. Микаса и Эрен – его друзья и дети моего хорошего знакомого. – Доктора, я помню, – ответила девушка, – Меня зовут Лана Стокс. Это – Хелла Гринберг, моя кузина, вы уже должны были познакомиться. На выходных обещала приехать моя дочь Норма. Эти громкие создания – Роза, Рита и Берман. Вот вся наша семья. Их отец, Артур, погиб три года назад. С тех пор мы живем вшестером. Близняшки опустили глаза в пол. Берман, что был их младше, ничего не понял, и продолжил шуршать салфетками. – Норма – ваша погодка, – заметила Хелла, как будто только что речь шла не про ее покойного мужа, – она вам понравится. Но кузина отдала ее в школу, видеть ее приходится нечасто. Я порадовалась, что хоть кто-то в этом бесперспективном месте получает образование. – Это здорово, – улыбнулась я, – мне было бы интересно послушать про школу. Лана посмотрела на меня с интересом. Вот с кем я найду общий язык. Хмурая, заебавшаяся от жизни и переложенной на нее ответственности – да это же я из прошлого! – Там нечего слушать, – выдала госпожа Гринберг, – забивают голову несчастному ребенку всякой ерундой. Теперь она вся в этом учении, днями и ночами. Какой же интерес так проводить свое детство? – Хелле, конечно, виднее, – бросила Лана, – но мы хотели бы обсудить другое. Завтра я иду на наше производство, самое время обсудить дела. Жду вас в девять у выхода. Мы посмотрим на предстоящую вам работу, попробуем вас в деле. Наши швеи много работают на машинках, но в последнее время приходится заниматься кожей, людей не хватает. К тому же, вся работа ручная, и занимает много времени. Уже полтора месяца мы безуспешно пытаемся отыскать кожевенников. Люди не хотят идти на фабрику с такими навыками, так что дело вам найти получится. Мы бы разбили все на операционку, но пока работников слишком мало, чтобы это могло окупиться. Интересно, что же они делают с кожей? Шьют обувь? – Микаса, – обратилась ко мне Хелла, – мистер Арлерт описывал тебя как очень способную девочку. Мы ожидаем от тебя много пользы. Вот и мое собеседование началось. – Я шила из кожи ремни и сумки, кошельки. Обувь шить я не пробовала. Мама учила меня составлять выкройки для одежды, строить лекала. Я шила на машинке, но я не швея, и мне потребуется время, чтобы научиться шить достаточно быстро. Если работа с кожей сейчас важна, я постараюсь вспомнить все, что умею. Думаю, с этим я справлюсь быстрее. – Тяжело, наверное, маленькой девочке махать киянкой, – вздохнула Лана, обдумывая мои слова, – Нас волнует сейчас вот что: нужно уметь шить по лекалам что-то простое, работать с кожей, опять же, по лекалам… Да. Сейчас это основное. – С этим я справлюсь. Но есть кое-что важное. Я не знаю, какие растворы используют кожевенники, из чего делают тот же клей. С самим процессом знакома, и смогу обучить ему работников, но химикаты и материалы на пригодность и правильность определять я не умею, а тем более замешивать их. Конечно. Кожу, клей и краску с вощеными нитями я просто покупала в специализированном магазине, задумываться об этом было ни к чему. Тут нужен хороший кожевенник. Но я знаю все остальное, а для фабрики, думаю, это самое главное. – Мистер Арлерт писал, что у тебя есть много идей, почему ты о них не говоришь? – уточнила госпожа Гринберг. – Потому что у вас фабрика, а не ателье, разве нет? – вырвалось у меня, и я поняла, что это звучало грубо, – Простите. Я не подумала. Надо бы озвучить пару мыслей, в конце концов, это может сыграть нам на руку. – Несколько идей на самом деле есть, – продолжила я, – Только мне надо рассказать кое-что очень важное, – вздохнула я. Ладно, как там говорится? – Моя мама была той, кого называют «азиаткой», и в их семье были свои наряды, свои ткани – все было по-другому. Я вытащила платок и протянула его Лане. – Это – вышивка по шелку. Такую ткань использовали эти люди для своих одежд. На вышивке дерево, которое не растет за стенами. Это особая вишня, которая не плодоносит, называется «сакура». Ее ценность – в красоте. – Как же мы можем шить из ткани, которой нет за стенами, – удивилась Хелла, – или ты знаешь, как ее сделать? – Не могу сказать, – ответила я, – скорее всего, тут нет нужного материала для этого. Но маминых идей хватит на несколько разных нарядов. Думаю, я могла бы нарисовать вам. Лана кивнула. – Хорошо, но, пожалуй, отложим это до завтра. Давайте поедим, – сказала она несколько приказным тоном, и принялась за ужин. Еда была вкусной, а после душа и пути до Шины, очень хотелось спать. Как только ужин закончился, я поспешила в выделенную мне комнату и очень скоро отрубилась. Утро и скорое продолжение собеседования разбудили меня очень рано. Поковырявшись в своих вещах, я села за стол, и начала рисовать какие-то мысли, которые можно было подкинуть в ателье. Мои подкидыши выглядели как-то не очень надежно, и я решила попросту спиздить идею юкаты у японцев. Пририсовав рядом суть выкройки (и экономного расхода ткани для нее), я подумала, что такой симпатичный халат должен понравиться людям, только для носки такой одежды были бы очень хороши купальни, или любой другой аналог горячих источников, который существует за стенами, и желательно, доступен всем слоям населения. Совместив эти две идеи, можно было бы неплохо подзаработать. Эрен постучал в комнату, и я поняла, что засиделась. Сложив бумаги, что я исписала, я заранее попросила прощения за порчу столь ценного расходника, но тогда мне казалось, что это хорошее вложение в будущее. Только оно не потребовалось. Дела на фабрике шли плохо. Я бы даже сказала хуево. Огромная площадь с несколькими столами, на которых стояли ручные машинки, и лестница вниз, в ателье, витрины которого выходили на широкий проспект Гермины. Надеждой семейства был королевский заказ на пошив военной формы, за который нужно было еще побороться. После падения Марии оказалось, что большая часть производств оказались на территории титанов, но сейчас люди, потерявшие все, и богачи, желающие навариться на кризисе, дрались за возможность заработать деньги. В качестве пробы, заказ распределили между производствами-участниками попросту… поровну. Не обращая внимания на крупность предприятия, его штат и все такое. Для кузин, как оказалось, это была возможность существования после разорения, поэтому схватились за дело, как за спасительный круг. Так что дети с острым желанием поработать были к месту. Нас устроили в тот же день: вручили фартуки и отправили к кожевеннику за лекалами на ремни для УПМ. Пока нас инструктировали, Лана отказала мистеру Арлерту в работе на ее фабрике, и вместо этого отправила в школу, где училась ее дочка Норма. Удивленный такому резкому ответу дедушка, попытался спросить, почему ответ был такой. – Если вас туда не возьмут, вы сгодитесь здесь, – объяснила Лана, – Но, если вы, как и говорите, были учителем, справитесь и с школой-интернатом. И будете там куда полезнее. Считайте, что это моя совесть не дает пользоваться вашей благодарностью. Езжайте. В тот день мистер Арлерт не вернулся, но передал через извозчика Стоксов, что его туда приняли на испытательный срок. Вечером, кое-как вывалившись на улицу, мы с Эреном и Армином в кои-то веки почувствовали себя хорошо. – Теперь все наладится, – с надеждой выдал Армин, глядя на звездное небо. – Обязательно, – пообещала я, – мы очень постараемся, чтобы было так. – Теперь мы как самые настоящие взрослые! – восхитился Эрен, поднимая листочки, выданные на фабрике, – У нас есть настоящая работа! Вот оно что, Йегер. Ну, спешу тебя разочаровать. – Ага, только взрослым дают документы, что они устроились на работу, – заметила я, – а нам никто до совершеннолетия не даст заключить трудовой договор. Эти бумажки – только напоминание, что мы должны делать, и что можем просить. По факту же может быть что угодно. Законы стен никак не защищали маленьких работников, и официального договора составить было нельзя, и до двенадцати лет мы оставались бесправными в полной мере. Лана переписала нам текст трудового договора, который подписывали со взрослыми, со словами, что хотела бы ожидать того же, что и от любого другого взрослого работника. Подписи и имена там были, но юридической силы у этих документов не было. Эти листочки и держал Эрен. Филькину грамоту, если смотреть со стороны. – Микаса, зачем ты так? – нахмурился Армин, – Эрен только начал улыбаться. Он прав. Что-то я совсем нагоняю хмурости. – Да, – кивнула я, – по факту, тетушка Лана тоже рискует, нанимая детей. Хотя в штате мы не будем числиться, и нас аж трое – это хорошее подспорье. Будем работать вчерную, из тени поддерживая ее предприятие. Как настоящие ниндзя. – Кто? – в один голос спросили мальчишки. Штирлиц никогда не был так близок к провалу. К счастью, списать все на азиатскую культуру получалось замечательно, чем я пользовалась без зазрения совести. Я ведь даже не обманывала! Мальчишкам история про ниндзя очень понравилась. На следующий день в обед мы отпросились посмотреть комнату для съема. Швея из ателье – тетушка Кэт, подсказала нам таверну, где наверху сама снимала комнату с внуком. Таверна оказалась у самых ворот Гермины, но от нее до фабрики было не так и далеко. Долго не задумываясь, мы заплатили хозяину за месяц и получили ключи. – Приходите за советом или похлебкой, – заверила нас в своей гостеприимности бабуля, встретив нас вечером на лестнице. – Спасибо! – поблагодарили мы, как раз возвращаясь с рынка с полными сумками всяких необходимостей, – Вы тоже приходите к нам!