Пытаясь вздохнуть свободно, шагнуть в бездну.

      Горячая шершавая ладонь ведёт вверх по спине, хлопает с силой аккурат между лопатками. За такие выкрутасы ему бы прилетело крылом. В лучшем случае по плечу или по ноге, в худшем — по лицу. Перья неприятно дёрнут скобы, повезёт, если не зацепят. И даже так это было бы лучше этого.   — На твоём фоне даже общипанная курица бóльшая птица, — усмехаются сзади незнакомым хриплым голосом. — И как тебя называть то теперь, пташка бескрылая.   — Тодороки-сан очень рада тому, что ты в порядке, — отзывается Таками, даже не поворачиваясь, — Тойя.   — Рожа у тебя больно постная, для стороны победителя. Неужели так свои огрызки жалко?   — Поиздеваться пришёл?   — Ага. Приковылял.         Даби стоит почти вплотную, но касаться ещё раз не торопится. Ладонь неприятно жжётся от хлопка, а он недовольно сводит брови, насколько позволяет пересаженная кожа, так и не получив ожидаемой реакции. Да хоть бы чирикнул возмущенно, а не продолжал стоять, как каменная статуя.   — Тебе разве можно выходить из палаты? — не заинтересованно спрашивает Кейго, смотря в расплывчатое отражение в стекле.   — А ты попробуй год задницу в одном месте просиживать. Тем более тут наверняка герои поблизости, которые уничтожат меня быстрее, чем я подумаю о том, чтобы спалить тут всё дотла.   — Ну да, тебя именно ради этого по частям собрали, — сухо усмехается он, тихо выдыхая.         Железный протез ужасно шумный, но Ястреб, кажется, решил игнорировать абсолютно всё вокруг себя. Даби щёлкает запястьем, поворачивая его на пару градусов влево и возвращая обратно. Кейго тоже щёлкал, когда раздражался — брюнет всё пытался понять, как он вообще может издавать подобные звуки без клюва или чего-то подобного. С теньканьем всё было многим проще: злодей даже научился издавать похожий звук. «Спившаяся синица с никотиновой зависимостью», — подытожил Ястреб, усмехаясь с едва заметным свистом.         Так вот оно что. И как только Даби раньше не заметил: птичка больше не чирикает.   — Ну, и как оно? — спрашивает он, надеясь хоть немного растормошить-разозлить героя.   — Помнишь, ты однажды головой приложился и дезориентированный ходил дня два? — на удивление серьёзно спрашивает Таками, явно не собираясь ждать ответа. — Вот примерно такие же ощущения, только без пробного периода.   — О, и ты типо поэтому торчишь в больнице?   — Я типо ходить нормально начал через пол года после этого дерьма. У меня кости были раза в четыре легче.         Очередной вопрос вертится на языке, но сгущать и без того тяжёлую атмосферу не хочется. «Ты бы полез, если бы знал, что всё так обернётся?» Конечно эта тупая птица полезла б. Он же герой. Героям положено ставить жизнь на кон и с улыбкой на лице передавать всю ставку во благо народа.   — И куда они теперь тебя.., — Даби запинается, пытаясь подобрать правильное слово.   — Называй слова своими именами. Выкинут? Народ всё ещё не в восторге от героев, не думаю, что после выписки тут выстроится очередь из работодателей. Я как-то не планировал уходить на пенсию, чтобы строить подобные планы.   — Ясно, — коротко произносит он, прикрывая глаза.         Пенсию этот пернатый ублюдок не планировал, поглядите-ка на него! Умереть, защищая людей, да это же просто верх героизма! Лучшая смерть для героя, верно, курица общипанная? Ты же так и планировал? Уйти на пике славы героем, чтобы все вспоминали с придыханием и застывшими слезами на глазах.         Хотя может это лучше нескончаемых взглядов насквозь пропитанных жалостью. На Даби с жалостью не смотрят. На Тойю виновато смотрят родители — он чувствует горький привкус чужой вины на языке — и с непонятной смесью надежды и грусти — младшие сиблинги. Даби не понимает, как Рей может гладить его по голове и невесомо, чтобы не навредить, касаться прохладными губами лба, желая добрых снов. Даби не понимает, почему он уже как год находится в больнице, а не догнивает в тюрьме в паре сотен метров под землёй. Даби кажется, что он умер в тот день, а всё это было больной фантазией его мозга. Потому что Тойя не из тех, кому сильно везёт по жизни.         Фуюми приносит ему планшет в тёмно-зелёном чехле — чтобы было удобно ставить его на столик — просит иногда писать им: в телефонной книге контакты всей семьи. Даби блокирует контакт отца, сверлит его взглядом почти весь день. По итогу передумывает, даже не стараясь придумать себе оправдание. Нацуо приходит чуть почаще сестры: забегает после колледжа по средам, иногда слушает брата, иногда сам что-то рассказывает. Приносит флешку с кучей фильмов, когда Даби жалуется, что засмотрел фильмы до дыр. Когда Тойя жалуется. Даби не уверен, что они принимают его со всеми демонами и тараканами в голове.         Шото неловко мнётся, не понимает как стоит говорить с братом. Они ведь почти не были знакомы. Точнее Шото старшего брата, считай, не знал толком, а Тойя помнил больше радость Старателя, когда младший ребёнок получил обе причуды. Тодороки неловко спрашивает, как лучше его называть. Даби жмёт плечами, мол, если хочешь можешь звать Тоей. Без разницы.         Старатель тоже приходит. Намного реже остальных и всегда чертовски уставший. Злодеи всё никак не успокоятся: ряды героев заметно поредели и тем, кто остался, приходится выкладываться на максимум всегда. Даби огрызается, грубит, но от чего-то не прогоняет его. Расспрашивает о беспорядках, о своих товарищах из лиги. Выживших товарищах. Компресс всё ещё за решёткой, а Спиннер успешно скрывается, помогая, по слухам, товарищам по несчастью: тем, кто страдал от мутаций причуды. Мельком, словно его это не интересует, спрашивает о Ястребе. К удивлению, Старатель отмалчивается, соскакивает с темы, говорит о чём угодно, только не о пернатом. Спрашивает, может нужно принести чего-нибудь. Даби приподнимает уголки губ, мгновенно рождая в голове пакость. Просит какую-то редкую фигурку Всемогущего, желая побесить отца. Фигурку приносит Шото, хитро щурясь.   — Тебе ведь вообще эта фигурка не припёрлась? — с любопытством спрашивает он, протягивая брату ещё не распакованную коробку.   — Не-а. А вот на недовольное лицо папаши я бы глянул, — вздыхает Дабы, варварски ковыряя металлической рукой крышку.   — Он не выглядел сильно недовольным, — Тодороки пожимает плечами, садясь на край кровати.   — Кстати, Шото, — вкрадчиво спрашивает Даби, по-птичьи наклоняя голову — настолько привык зеркалить привычку Ястреба, что не заметил, как присвоил её себе. — О птичках, так сказать.         Тодороки глупо хлопает глазами, не сразу понимая, о каких таких птичках хочет поговорить Даби. Мозг услужливо напоминает об одной пернатой персоне. Бывше-пернатой.   — Зачем тебе Ястреб?   — Затем, что наш папаша слишком подозрительно переводит тему каждый раз. Он не сдох там часом?   — Ястреб в отставке, — говорит Тодороки, думая, стоит ли посвящать его в подробности. — Он причуды лишился, — уточняет он, неуверенно.   — О.         Даби вертит в руках фигурку Всемогущего, не торопясь продолжать диалог. Шото бормочет, что ему пора, стараясь сильно не пялиться на лицо брата. Странная реакция для того, кто первым спалил эти самые крылья. Младшему ведь не обязательно знать, что крылья Кейго были прикольные. Не самое точное определение, конечно, но всё же. Пёрышки у основания были совсем короткими и пушистыми: можно было запустить руку в алое оперение и случайно зацепить одно-другое перо. А чистка крыльев была тем ещё развлечением. Городская пыль липла к ним постоянно, вместе с мелким мусором. Таками особо не церемонился с ними. А Даби был не против повозиться с перьями, проводя мягкой чуть влажной щёткой по всей длине крыла. Немного странный, но вполне рабочий способ медитации.         Он знал, что сожжённые крылья отрастут. Да, это заняло б немало времени, однако алые, мощные крылья рано или поздно вернулись к своему первоначальному виду.         Встретить Кейго в коридоре больницы было неожиданно. Даби даже не узнал его поначалу: от крыльев не осталось и следа.         Как, впрочем, и от самого Ястреба.         Кейго старается держаться ровно, но торопится, словно пытается сбежать от разговора. Даби цокает, перехватывая костыль поудобнее. Так и тянет огреть как следует, чтобы не устраивал тут догонялки. Но Тойя вроде как практикует хорошее поведение, и не хочет сильно нарываться.   — Привет, Нацуо, — кивает брату Даби, провожая героя взглядом. — Давно вообще я с пташкой соседствую?   — Ты сейчас про Ястреба? — уточняет он, смотря, как Тойя воюет с койкой. — Как ты вообще слез с кровати? Может помочь?   — Да и, — Тойя прикрывает глаза, борясь с собой несколько моментов. — Да. Пожалуйста.         Нацуо подхватывает его, стараясь не тревожить заживающие участки кожи. Даби пугающе лёгкий, даже с металлическим протезом. Он чуть приподнимается на руках, двигаясь к краю, хлопает металлической ладонью по матрасу, смотря на брата.   — Хочешь фильм глянуть вместе? — приглашает он, сомневаясь поместятся ли они на кровати. Нацуо, гадёныш, выше его на голову и в плечах шире.   — Конечно.         Фильм оказывается не особо интересным. Даби без стеснения комментирует особо тупые моменты, смеётся на замечания брата, даже немного рассказывает о собственном опыте. Максимально поверхностно — ощущение, что вот сейчас они вспомнят, что Тойя больше не Тойя, а Даби, и всё закончится.         Рей заходит к ним вечером, замечая задремавших в обнимку детей. Делает фотографию, отправляя младшим. Тоже хочет убедиться, что это реальность. Что её маленький милый Тойя прямо тут, дремлет, чуть похрипывая на выдохе. Что она может взъерошить сыну волосы, и он не растворится иллюзорной дымкой.   — Не убирай руку, — на грани слышимости просит Тойя, стараясь не разбудить брата. — Такие странные ощущения.., — расплывчато говорит он, заглядывая в серебристо-серые глаза матери.   — Как будто всё это слишком хорошо, чтобы быть реальностью, — договаривает за него Рей, поглядывая на костыль у кровати. — Уже ходишь?   — Ну, ходьба, конечно, громко сказано, но ковыляю шустро, — Тойя приподнимает уголки губ. — Пташку одну вылавливаю.   — Пташку? — женщина чуть сводит брови, пытаясь понять метафору сына. — О, ты, наверное, про Ястреба? Как он?   — Бегает поживее меня. Думаю пока в калечных догонялках я проигрываю, — Тойя хмыкает, внезапно пихая брата в бок локтем. — Не притворяйся спящим, я слышу, как ты ржёшь мне в плечо.   — Прости-и, — в голосе Нацуо ни грамма раскаяния. — И когда только уснуть успели? Я совсем не сонный к тебе пришёл.         Тойя сипло смеётся, спихивает брата с кровати мелкими тычками тонких пальцев в бок. И опять разговоры о птице перекатились в другое русло. Что же там за тайна, раз все молчат. Хотя Рей, кажется, сама много не знает. Вспоминает, что за весь год пересекалась с ним раза три-четыре и все — в последние полтора месяца. Фанаткой героев она никогда не была, тем более родной ребёнок, в первые месяцы смотрящий на неё с недоверием, ожидая подвоха, в разы важнее.         С Ястребом вообще всё слишком подозрительно. Даби знает, что в его части больницы — больница ли это вообще — посетителей, кроме семьи Тодороки, не бывает. Может в этом дело? В неугомонных журналистах, не дающих нормально восстановиться?         Глупая теория, но заняться в больнице нечем, и Даби решает немного поиграть в детектива. Прогулки по коридорам становятся обыденностью, ходьба с каждым разом даётся всё проще и проще. К третьей или четвёртой неделе после той вылазки он уже уверенно ходит без костыля, а к концу второго месяца двигается ничуть не хуже, чем на своих двоих.         Когда Рей видит своего ребёнка, идущего навстречу с какой-то процедуры, слезы сами наворачиваются на глаза. В последний раз, когда она вот так стояла перед сыном, он был головы на две ниже её. А теперь вырос, в плечах стал чуть шире, хотя явно этим в отца не пошёл. Тойя почти испуганно подбегает к матери, даже не зная, что делать.   — Ты так вырос, Тойя, — Рей смахивает слёзы быстрым движением, нежно касаясь предплечья сына. — Таким взрослым стал.   — Скучаешь по милому маленькому Тойе? — неловко усмехается он, отводя глаза.   — Мне жаль, что я не была с тобой все эти годы, — Рей мягко обнимает его, из-за чего Тойе приходится ссутулится. Он кладёт подбородок матери на плечо, обнимая её в ответ уцелевшей рукой.         Рей и правда выглядит такой крошечной на его фоне. Старатель взвалил слишком тяжёлое дерьмо на хрупкие плечи и однажды она просто не выдержала, рассыпалась как хрустальная ваза и только спустя долгие годы нашла в себе силы собрать себя заново ради детей.   — Прости, что был проблемным ребёнком, — шепчет Тойя, жмурясь от непрошенных слёз. — И что был таким грубым и сказал тебе такое в тот день. И... вообще за всё прости.         Прохладные руки обнимают его сильнее, чуть сжимая плотную ткань больничной рубашки. Рей говорит такие ласковые слова, что Тойя уже без стеснения проливает слёзы на бледно-голубую рубашку. Сердце сжимается до атома: Даби осознаёт, как сильно ему не хватало этих слов все эти годы. Рей сидит с ним до поздней ночи, гладит по голове, нежно, но с невероятной болью в глазах, улыбаясь.       Следующие несколько дней Даби ведёт себя до подозрительного энергично, однако, кажется, напрочь забывает про Ястреба. Фуюми приносит ему немного вредной еды, парочку новых сериалов и фильмов на флешке. Замирает пораженно, неожиданно оказываясь в коротких но крепких объятиях брата.   — Тойя-нии! — почти пищит девушка, обнимая его в ответ. — Не знаю, что случилось, но я рада, что ты в очень хорошем настроении! Нацуо тоже хотел придти, но у него пары сегодня допоздна. Я тебе пару детективов на этот раз принесла и кое-что из новинок. Я правда многие не смотрела, однако у них хороший рейтинг, думаю тебе понравится.   — Ну, ты обычно не ошибаешься в выборе, — пожимает плечами Тойя, полностью облокачиваясь на сестру. — Обязательно гляну что-нибудь вечером.         Детективный сериал затягивает его неожиданно быстро. Фильмы и сериалы, не строящиеся на причудах или просто паранормальщине были огромной редкостью. Совершенно обычные люди, решающие свои проблемы через боль, кровь и слёзы. И преимущество не у того, чья причуда мощнее, а у того, кто взял на встречу огнестрел с полным магазинов патрон. Никаких богов из машины, только холодный расчёт. Последняя, одиннадцатая, серия заканчивается в половине четвёртого. Глаза жжёт от слишком долгого просмотра, да и спину тянет: он сидел скрючившись, как креветка, почти девять часов, будучи слишком увлечённым сюжетом.         К третьему часу ночи коридоры почти пустые. Даби замечает знакомую золотистую макушку, чувствуя, как поднимаются уголки губ.         Пташка попалась.   — Так ястребы всё-таки ночные птицы, — усмехается он, подходя почти вплотную. — А я уж было подумал, что ты бегаешь от меня. А мне, между прочим, бегать тяжко.   — Чего тебе нужно? — устало спрашивает Ястреб глухим голосом.   — Почему каждый раз, когда я спрашиваю о тебе, все соскакивают с темы или отмахиваются крупицами информации?   — Не знаю, — лжёт Таками, пытаясь отойти.   — Не так быстро, птица ощипанная, — Даби закидывает металлическую руку ему на плечо, щёлкая пальцами. — Я, видишь ли, до ужаса не люблю всякие тайны.   — Нет никакой тайны.   — То есть твой бескрылый отпуск в больнице начавшийся месяца три назад — это так, совпадение. Ну же, чирикни предложение слов на десять хотя бы.   — Очень жаль, что я не располагаю информацией, которая интересует тебя.   — Отлично, считать ты умеешь. Давай, три вопроса. Что происходит? Почему твоя рожа такая тусклая, и где мы вообще?   — Дважды не знаю и в больнице.   — Да блять, — недовольно вздыхает Даби, убирая руку с плеча. — У тебя язык отвалится, если ты нормально отвечать будешь? У меня конечно в списке желаний было усмирение твоего чириканья, но это уже крипово.         Таками коротко кивает, порываясь уйти. И кажется даже получается: Даби его не останавливает ни словом ни цепкой хваткой. Кейго едва не спотыкается на ровном месте, хватается за дверную ручку, замирая на несколько секунд. Вокруг ни души. Ястреб медленно открывает дверь, заходя в душную темноту палаты.         Позади него что-то щёлкает. Ястреб вздрагивает, захлопывает за собой дверь, ускоренным шагом добираясь до кровати. Налетает на тумбочку, неловким движением снося пару книг и шуршащие блистеры таблеток. Замирает, прислушивается ко звукам в коридоре: не хватало ещё, чтобы врачи прознали о ночных прогулках. Врачей он вообще видеть не хотел минимум до утра. В идеале — до конца жизни. Его тут не должно быть. Как будто герой номер два сбежал, чтобы сохранить собственную жизнь.   — Можешь не верить, но я слышу, как чирикают извилины в твоей птичьей башке, — усмехаются прямо в ухо, щёлкая металлом. — Тебе не кажется, что всё это как то странно? Нет, я конечно безумно рад семейному воссоединению, но что-то тут не так.   — А ты не в курсе? Мнения общественности насчёт тебя были достаточно двоякими, мол это всё Старатель и его воспитание сделали тебя таким.   — Не знал, что папаша настолько старается. И как долго продлится эта акция благодетели?   — Спроси что полегче, — Кейго садится на прохладный пол, опираясь спиной о тумбочку. — Тебе удобно? — спрашивает он, смотря на сидящего на корточках Даби.   — Не особо, — пожимает плечами тот, негромко стуча рукой по коленке. Ястреб ясно слышит звонкий удар металла о металл. — Но эта херня вылетела и я не могу разогнуть колено.         Таками негромко усмехается, и Даби готов поклясться, что даже без свиста он звучит невероятно мягко и приятно. Ястреб щёлкает выключателем на тумбочке, освещая небольшой участок палаты. Даби вглядывается в посеревшее, осунувшееся лицо, с отросшей больше обычного щетиной, задерживая дыхание. Ястреб осматривает механизм, придерживая подколенную ямку большими пальцами. Приоткрывает губы сосредоточенно водя пальцами по холодному металлу. Чуть давит куда-то — Даби не чувствует металлическое колено, а лицо героя намного интереснее. Протез громко щёлкает. От неожиданности Даби заваливается на спину, смотря на не менее опешившего Ястреба.   — Извини.   — Протезы ещё хуже чем документалки, — посмеивается Даби, усаживаясь напротив. — Я щёлкаю даже просто двигая пальцами. Предвещая твой вопрос: тапки достаточно скользкие, чтобы двигать ногой, не двигая протез вообще.   — Можно? — Ястреб тянется к руке, заворожено смотря на поблескивающий при свете лампы металл.   — Нет, всё-таки птичье в тебе осталось. Валяй, сорока.         Подкол Таками игнорирует. Как, впрочем, и миллиард птичьих шуточек до этого. В глазах отражается металлический блеск от протеза. Даби сонно зевает, позволяя делать с протезом что угодно. Не утащит же птица блестяшку в гнёздышко.         В палате Ястреба теплее, чем у него. Окна в больнице не открываются, но терморегулятор в его палате поддерживает лёгкую прохладу. А у Таками душно и пахнет таблетками. Даби расслабляется, концентрируясь на звуках вокруг. Протез руки щёлкает почти методично и, кажется, даже в разных местах. Ястреб увлекается «блестяшкой» на добрые десять минут, пока не слышит взволнованные громкие голоса персонала за дверью.   — Тебя ищут.   — Спасибо, гений, — Даби вслушивается в цоканье каблуков, морщась. — Блять, она меня не выносит, угораздило ж в её смену попасться, — с отвращением произносит он на грани слышимости.   — Ты узнаешь их по походке?   — Кроме неё на каблуках никто не бегает. Она меня вот вообще никак не выносит.   — Она никого не выносит, — Даби обращается во слух, чтобы разобрать слова. Кейго оказывается чертовски близко к нему, почти касаясь уха губами. Выключает свет на ощупь, тихо вздыхая. — Может спрятаться если хочешь.   — Спасибо, птенчик, — ухмыляется он, стараясь не шуметь лишний раз.         Медсестра заглядывает в палату почти в ту же секунду, как Даби укрывается одеялом с головой. В сон клонит нещадно. Приходится давить зевки, чуть прикусывая указательный палец. В разговор он даже не вслушивается. Под одеялом тепло, подушка у Ястреба мягкая.         «Только снова не наглотайся».         Сонный мозг вырывает фразу из контекста, заставляя извилины работать. Снова? Это связано с блистерами на его тумбочке и тухлой рожей?   — Посттравмат? — наугад предполагает Даби, выглядывая из-под одеяла, как только дверь за медсестрой закрывается. Ястреб не отвечает, поднимая наконец упавшие с тумбочки вещи. — Нихера не спишь, от того выглядишь как ходячий труп и по ночам гуляешь, — продолжает Даби, пытаясь выцепить силуэт в темноте.   — Меня бесит, что твои тараканы умеют составлять логические цепочки, — фыркает Ястреб, присаживаясь на кровать. — Не против?   — Ложись уже, пташка, — Даби щурится, чувствуя как взъерошенные волосы щекочут лицо.         Кейго хочет что-то ответить, но Даби слишком сонный, чтобы воспринимать его речь сейчас. Однако достаточно бодрый, чтобы забрать себе всю подушку. Ястреб едва слышно фырчит, поудобнее устраивая голову на руках. Спина уже привычно покалывает: обычно в этот момент он расправлял крылья, укрываясь ими.         Снится ему один и тот же сон. Алые крылья рассекают прохладный воздух, позволяя Ястребу лететь в компании с ветром. Но стоит только обернуться, чтобы глянуть на красные перья, как они тут же начинают рассыпаться. Ястреб летит вниз, хватаясь дрожащими руками за воздух, смотрит в бескрайнее, покрывающееся трещинами небо. Сейчас от него отколется огромный кусок и придавит обескрыленную птичку к земле.   — Птица, спи, — недовольно шипят под ухом, ворочаясь. — Сны хуйня, всё хуйня, — сонно бормочет Даби, только открывая глаза. — Бля.         Ястреб рвано дышит, невидящим взглядом смотря в белый потолок. Даби цокает недовольно, понимая, что всё равно не уснёт, пока Ястреб не успокоится. Больно шумно птичка крылышками своими хлопает.   — Если я сделаю хуже, то без обид, — бормочет Даби, с кряхтением садясь на кровати. Сонные тараканы предлагают заглушить подушкой надоедливое чириканье. Но Тойя ведь хороший. Даби сдерживается, чтобы не заржать в голос от своих же мыслей. — Ну же, птица, поднимай свой куриный зад и успокаивай это кудахтанье.         Ладно, если бы это сработало, Даби точно решил, что мир окончательно свихнулся. Ястреб издаёт странный булькающий звук, когда холодная металлическая рука ложится ему на грудь. Сердце заходится в бешеном ритме, пытаясь вырваться наружу. Ястреб резко вздыхает, кажется наконец просыпаясь.   — Ты не птица, ты — пиздец, — резюмирует Даби, стуча металлическими пальцами по вздымающейся грудной клетке. — Давай, пытайся дышать.         Раз-два-три-четыре. Кейго пытается сделать вздох, сосредотачиваясь на методичных стуках. Раз-два-три-четыре. Раз-два-три-четыре. Блондин выпускает воздух из лёгких с тихим свистом. Откуда Даби знает о технике дыхания Ястреб может только догадываться. Как в принципе и о половине его познаний. Где-то на седьмом-восьмом «квадрате» дыхание выравнивается. Даби довольно крякает, щёлкая пальцами.   — Ты прям кладезь скрытых талантов, — Таками устало вздыхает, потирая покрасневшие глаза. — Откуда вообще такие познания? — задаёт всё-таки интересующий вопрос Ястреб.   — Секрет фирмы, — Даби делает страшные глаза, подтягивая Ястреба к себе. — Я мог бы побыть классным психотерапевтом и послушать, что за хуйня тебе снится, но давай отложим задушевные разговоры на утро.         Утром поговорить не получается: Даби просыпается от криков в коридоре, узнавая в общем шуме голос отца. Яркое солнце переливается в золотистых волосах Ястреба. Даби зарывается пальцами в мягкие локоны, заворожено смотря на настоящее солнце в своих руках.   — Как вы умудрились потерять человека, который даже ходить нормально не может?!         Старатель сегодня явно не в духе. Хотя нет. Он, блять, в ярости. Даби отчётливо слышит его громкий грубый голос, нервно смотря на дверь. Кейго клюёт носом его под ключицу, кое-как раскрывая глаза.   — Удивительно, что они уже минут двадцать орут, но так и не заходят к тебе, — усмехается он, напряжённо потягиваясь.         Словно в опровержение своих слов дверь в палату резко открывается, ударяясь о стену. Даби замирает, смотря на пышущего — во всех смыслах — злостью отца. Ну, это был очень хороший год, Даби, наверное, на всю жизнь хватило бы. Вопреки ожиданиям, Старатель успокаивается, тяжёлым взглядом смотря на сына.   — Что? — огрызается Даби, пытаясь скрыть нервозность за напускной злобой. — Если ты...   — Тойя, — Тодороки перебивает его, качая головой. — Ты всех на уши поднял, глупый ребёнок.         Даби задыхается от теплоты в отцовском голосе. Энджи смотрит на небольшой беспорядок, переводит взгляд на Ястреба, крепко задумываясь о своём. На миссии по внедрению в Лигу Ястреб, кажется, построил достаточно хорошие отношения с его сыном. Правда на чём строились эти отношения, Ястреб не уточнял.   — Я не знал, что вы ну.., — Старатель неопределённо качает рукой, огромными глазами смотря на парней.   — Что мы..? — Даби наклоняет голову, чувствуя приливающий к ушам жар. — Даже не думай о таком, старик! А ты, блять, чего ржёшь, птица ощипанная?   — Просто вспомнил, как ты полыхаешь от смущения, — бубнит Кейго так, чтобы Тодороки-старший точно не услышал. — Ай, блять, Даби, не щипайся! — Ястреб издаёт звук, похожий на птичий писк, смешанный со свистом. — Ты ужасен.   — Ты мне скобы своими крыльями выдирал, кто из нас ещё ужасный?   — Ты сам цеплялся, — возражает Ястреб, укрываясь одеялом с головой. — Не впутывай меня в семейные разборки, это жуть.   — Тойя, понимаю, вы оба уже взрослые люди. И я не вправе осуждать тебя, когда был таким херовым отцом. Но не забывайте предохраняться, пожалуйста.         Ястреб несдержанно ржёт, отпихиваясь от пытающегося его задушить подушкой Даби.   — В жопу идите. Оба. — Даби кидает испепеляющий взгляд на растерянного отца, надеясь, что его полыхающие уши не так заметны. — Чирикнешь хоть одну шутку и твоя песенка спета, кукабара недоделанная.   — Ладно, раз с тобой всё в порядке, я, пожалуй, пойду.   — Да вали уже.         Заткнуть Ястреба оказывается даже сложнее, чем прогнать Старателя, пытающегося играть хорошего отца, из палаты. Кейго хохочет прямо в подушку, отбиваясь скорее для вида: скинуть Даби с койки не так уж и сложно. Просто всё это так по-киношному хорошо, что он хочет остаться в этой красивой картинке навсегда. Невероятная лёгкость после почти хорошего сна наполняет его былой энергией. Ей богу, будь Кейго всё ещё птицей, точно бы чирикал не переставая.         Уходить куда-то Даби явно не планирует. Сегодня уж точно. Не то чтобы Кейго был сильно против. Вдвоём в палате не так скучно, даже если половину подколок насчёт утреннего диалога Даби игнорирует подчистую. Больше не полыхает от смущения, но Ястреб и не планировал поджигать свою палату.         Когда говорить совсем не о чем, Кейго на одном дыхании выкладывает все кошмары. Пока ещё в душе теплится лёгкость, иначе он просто не сможет. Потому что Ястреба научили скрывать слабости, а Кейго уже на грани. Таками говорит шёпотом, словно так кошмары будут менее пугающими. Ему снится дерьмовый отец, отголоски прошлого. Как он убивал по приказу комиссии, становясь едва ли лучше тех, против кого боролся всю жизнь. Как не мог защититься от нападок пьяного отца, едва ли понимая что это сон. Но самыми страшными были падающие небеса. Как они его придавливают к земле, не давая сделать полноценный вдох. Иногда он задыхался прямо в полёте. Тоже страшно, но больше больно: лёгкие горели от нехватки кислорода.         Даби выслушивает его с серьёзным выражением лица, перебирая золотистые пряди волос. Под конец не такой уж и пылкой речи дыхание Ястреба становится более рваным. Вспоминать оказывается не так легко, как хотелось. Особенно, когда накатывает понимание того, что его дерьмовый папаша может быть на свободе и, в отличие от Тодороки-старшего, в отцовскую любовь даже пытаться не будет.   — У отца тоже были перья, — вспоминает Ястреб, морщась от прохлады протезов на своей коже. — Вроде бы только на руках, чёрт, я вообще его лицо не помню.   — Ну и хуй с ним, господи, — Даби злостно цокает, скрипя металлическим протезом. — Я бы на твоём месте...   — Спалил бы его дотла, да, — Кейго вздыхает, качая головой. — Вся Япония знает, как ты решаешь подобные проблемы.   — Можно подумать твои методы лучше.               Назвать их методами было бы большим преувеличением. Ястреб просто игнорировал существование проблемы до последнего, а потом захлёбывался в последствиях.         У Даби горячие губы и холодное сердце. У Кейго сердце пылает горячее любой звезды, но, кажется, забывает разогнать кровь к холодным губам и ладоням. Сейчас он не шпион, даже не герой — считай простой гражданский. Без причуды, без планов на жизнь. Ястреб делился теплом сердца с Даби, даже не прося ничего в ответ.         Быть может пришла пора Даби отдать немного тепла. Даже не Ястребу, а тому мальчишке, Кейго, которому он не позволял выйти в свет. Он ведь слабый и до дрожи в костях ранимый. А Ястреб сильный, Ястреб улыбается навстречу невзгодам, не позволяя ранить нежное сердце Кейго.   — Ты мог быть актёром, — задумчиво произносит Даби, зарываясь пальцами в мягкие волосы. — В каких-нибудь любовных сериалах. Типо богатенький мальчик с серебряной ложкой во рту и золотой кредиткой в руке.   — Терпеть не могу этот типаж, — Ястреб устраивается у него на плече, прикрывая глаза.   — Какой же тогда у тебя любимый типаж, птенчик? — Даби хитро щурится, чуть оттягивая щёку двумя пальцами.   — Ну... Может какой-нибудь высокий брюнет, — тянет Ястреб, потягиваясь. — Тот самый типаж детективов, которым достаточно взглянуть на труп, а они уже и состав убийства знают и готовы к убийце привести. Хотя антагонисты, которые дают героям понять, что они не самые умные мне даже больше нравятся. Такие, знаешь, харизматичные и немного наглые.   — Плохие парни значит? Птичке нравятся плохие парни, — довольно улыбается Даби, поймав запястье Кейго. — А горячие парни входят в эту категорию?   — Может быть, — ведёт плечом Ястреб, чувствуя прохладу металла на запястье. Даби дышит ему прямо в плечо, скаля зубы в улыбке. — Хотят ли горячие парни быть в этой категории?   — Ты даже не представляешь насколько, глупая птичка.         Сухие губы мягко прижимаются к виску, пытаясь доказать всю серьёзность слов в одном прикосновении. Кейго поворачивается на бок, в осторожном ожидании смотря в прищуренные глаза. Даби шевелит губами, зарывается рукой в пшеничные волосы, притягивая к себе Таками. Покрывает короткими поцелуями бледное, от долгого пребывания в больнице, лицо, чувствуя, как кожа под губами рдеет с каждым касанием. Ястреб всегда был открытым к прикосновениям, но Кейго плавился даже от мягких, далеко не пошлых, касаний.   — Хей, птичка, не против чуть сменить место. Например на мои бедра? Я бы с радостью посидел на твоих, но боюсь колено не разогну. Вот так, давай, не торопись. А ты тяжелее, чем я думал, — Даби смотрит в распахнутые золотые глаза не отрываясь.   — Тебе тяжело?   — Глупая птичка. Не забивай свою голову такими незначительными вещами, — Даби поднимается к изголовью кровати, присаживаясь и опираясь спиной на мягкую подушку. Металлическая рука придерживает Таками за поясницу, несильно, но ощутимо давя пальцами на кожу.   — Можно? — Ястреб невесомо прислоняет ладони к лицу, ожидая кивка. Даби бросает короткое «да» одними губами.         Прохладные пальцы неуверенно касаются щеки, скользят к губе, задерживаясь на мгновение. Ястреб чувствует тёплое дыхание на своих руках, прикрывает глаза, нежно прижимаясь к сухим губам своими. Даби негромко охает, зарывается пальцами в пшеничные волосы, не позволяя отстраниться.   — И никакая ты не хищная птичка, — смеётся Даби, медленно ведя губами по линии по линии подбородка. — Ласковая голубка. Плавишься под моими руками даже без причуды. Неужели тебя никогда не касались так.   — В моем расписании не предусматривали личную жизнь, — неопределённо ведёт плечом Таками, качая головой. — Привязанность могла быть помехой.   —  Ух, как всё серьёзно было. Зато теперь твоя расписание точно свободно лично для меня, — из груди Кейго вылетает задушенный вздох. Не то, чтобы Даби не занимал в его расписании приличную часть времени, но уж точно не в таком ключе. Не по чужому приказу, а по собственному желанию.         Неужели, чтобы свободно взлететь, нужно было лишиться крыльев?         Даби невесомо целует его в шею, щекочет кожу тёплым дыханием. Кейго шумно дышит через нос, стыдливо прикрывая глаза. Кусает губы, сдерживая рвущийся наружу стон, когда зубы оттягивают кожу над ключицей, а горячий язык, после, мажет по всей шее, оставляя за собой влажный след. Даби сжимает пальцы у корней волос, заставляя наклонить голову, осыпает мокрыми поцелуями шею, наслаждаясь мягкими, курлычущими стонами.   — Если я оставлю свой след, то все будут знать, что ты мой, — почти мурлыча от наслаждения шепчет Даби, оторвавшись от чуть покрасневшей шеи. — Прямо на шее, чтобы все видели.   — Все будут знать.., — заворожено произносит Таками на грани слышимости, медленно облизывая губы. Даби угукает ему в плечо, исподлобья смотря на влажные губы, — что я твой. А ты?   — А я твой, если захочешь. Ты ведь теперь принадлежишь себе, Кейго.   — Подожди, как я могу принадлежать себе, если принадлежу тебе, — Ястреб наклоняет голову, кажется искренне не понимая таких логических цепочек.   — Глупая птичка. Я не распоряжаюсь твоей жизнью, не владею тобой. В буквальном смысле.   — Но я хочу попробовать... знаешь... быть твоим? Правда, кажется, я всё ещё не до конца понимаю всю суть.   — Мой опыт строится на любовных сериалах Тоги, — усмехается Даби, коротко целуя его в ключицу. — Типо, у меня тоже был пубертат далеко не по учебнику.         Очередной вопрос нагло прерывается. У Даби заканчивается терпение. Горячие губы впиваются в шею, втягивают бархатную кожу, желая оставить яркий след. Засос расплывается алеющим бутоном, контрастируя со светлой кожей. Даби мажет языком, касаясь ладонью зардевшегося лица Кейго.   — Мы можем зайти дальше, — аккуратно предлагает он, притягивая Таками к своей груди.   — Не хочу, — мотает головой Ястреб, устраивая голову на его плече. — Первый раз в больнице звучит дерьмово.   — И то верно, — легко соглашается Даби, кладя руку ему на спину, рисуя пальцами незамысловатые узоры по хлопковой больничной рубашке.         Ястреб продал бы душу ради того, чтобы чуть подольше полежать на тёплой груди. К сожалению, врачи принимают только наличные и блестящие пластиковые карточки. Душа Кейго же не стоит ни йены.         Мужчина лет шестидесяти негромко прокашливается, обращая на себя внимание. Снимает очки, нарочито медленно потирая переносицу и, кажется, раздражённо бубнит себе под нос что-то о бушующих гормонах. Кейго дёргается, пытаясь вылезти из цепких объятий, но против металлической руки у него нет и шанса.   — Картина маслом, — не впечатленно произносит он, переводя внимание на раздражающе спокойного Даби. — Может хоть ваш парень надоумит вас наконец основательно заняться собственным здоровьем, Таками-сан.   — Совсем мозги птичьи поехали, — Даби выпучивает глаза, шёпотом высказывая собственное недовольство. — Зачем лечение избегаешь?   — Хочу и избегаю, — бубнит Кейго ему в плечо, чуть сутулясь. — Сам же сказал, что я могу распоряжаться собственной жизнью как пожелаю.   — Угрохать себя желаешь? — шипит Даби, оттягивая пальцами щёки. — Придурок. Пиздуй давай куда нужно.   — Вам, Тодороки-сан, между прочим, тоже не пристало в палате бока пролёживать.   — А так хотелось, — Даби тянет губы в улыбке, с вызовом смотря на врача. — А ты, птенчик, — переходит на шёпот он, заглядывая в золотистые глаза, — позаботься о себе наконец.         Врачей Кейго не любил от слова совсем. Наверное, сказывалось жёсткое воспитание комиссией и до отвратительного ужасные методы проверки его на прочность. Что может быть лучше агента, стойкого к симуляторам и ядам. Запах больниц никогда не ассоциировался с чем-то хорошим. В руки к врачам Ястреб обычно попадал либо в полумертвом состоянии, либо чтобы до подобного состояния его довели. Только всё в итоге обернулось полнейшим разочарованием: вместо иммунитета он получил лишь убитый организм и излишнюю нервозность в подростковом возрасте.         Тут, конечно, всё иначе. Первые месяцы пребывания в больнице Ястреба упорно ставили на ноги. Приходилось учиться жить заново. Как будто он очутился в чужом теле, но не разобрался в управлении. Ястреб старался и игнорировать навязчивые мысли, но печальный взгляд Токоями был просто невыносим, а от неловких попыток Руми и Цунагу поддержать бывшего коллегу хотелось удавиться.         Всё будет хорошо. Ты сделал всё что мог.         Только сделал он отвратительно мало.         Даби же к врачам относится достаточно снисходительно, периодически напоминая, кто он такой, наблюдая за нескрываемым отвращением на лицах. Злодей, убивший несколько десятков человек, едва не увеличивший это число в сотни раз. Ребёнок, ступивший на тёмную тропу исключительно по вине отца. Сын Старателя. Член лиги злодеев. Не рядовой злодей, а высшего класса опасности. Катастрофа. Столько статусов,а что теперь с ними делать-то?         Пока выходит плыть по течению. Проверять терпение отца на прочность. Ждать, пока ему надоест играть в семью. Даби слишком любит играть с огнём, ненароком забывая, что может обжечься.         После ужина к нему приходит Шото, принося немного сладостей и хрустящих закусок. Задумчиво рассказывает о странном поведении отца: тот весь день был каким-то растерянным, словно сбитым с толку. Даби покачивает головой, криво улыбаясь.   — Ну, возможно, вполне вероятно, надо полагать... причина во мне? — Шото ничего не отвечает, лишь хмурит тонкие брови, смотря на брата. — Видишь ли, этой ночью я не ночевал в своей палате, и меня утром немного потеряли.   — Ты пытался что-то сделать с собой? — напугано спрашивает Тодороки, распахивая глаза.   — Что? Нет! С чего ты взял? — почти возмущенно спрашивает Даби, разводя руками. Шото кидает выразительный взгляд на него, напоминая, его попытку сжечь всё, включая себя. — Туше. Но нет, я просто наткнулся на Ястреба и в итоге задремал у него в палате.   — Ты переспал с Ястребом?! — чересчур громко удивляется Тодороки, таращась на брата.   — Спал! Просто спал! — шипит на брата Даби, зажимая тому рот ладонями. — Весь в папашу, блять. С чего вообще ты решил, что я спал с ним именно в том смысле?         Шото бубнит ему что-то в ладони, заметно напрягшись. Из всей семьи Даби был наименее лоялен именно к нему и отцу, от того злить его совершенно не хотелось. Только, кажется, тот был не то чтобы сильно зол. Шото готов был поставить свою геройскую лицензию на то, что лицо брата красное явно не от едва сдерживаемой ярости.   — Ты тупой, — резюмирует Даби, убирая ладони. — Ну, как там дела на свободе?         Понимать настроение брата для Шото слишком сложно. Уж больно резко сменяются эмоции на обманчиво спокойном лице.   — Нацуо с Фуюми затеяли ремонт в твоей комнате.., — Тодороки резко осекается, хлопая себя по лбу. — Черт. Ты этого не слышал.   — Решили отдать мою комнату прислуге или типо того? — хмурится он, поджимая тонкие губы. Ну а на что он вообще надеялся? Что всё закончится сопливым хэппи эндом?   — Они хотели сделать тебе сюрприз, когда ты вернёшься домой. Сюрприз, который я благополучно испортил.         Тодороки вздрагивает, когда тёплая рука брата резко хватает его за запястье. Даби удивлённо раскрывает рот, не находясь в словах. Он правда возвращается домой? На самом деле? И брат с сестрой готовят ему комнату прямо сейчас.   — И... когда меня выпишут?   — Через полтора-два месяца, — вздыхает Шото, чуть отсаживаясь от брата. — Бумажная волокита и всё такое. Они, скорее всего, приставят охрану к тебе или запретят выходить за пределы дома, но всё ведь лучше, чем больница.   — Ты угробил чертовски хороший сюрприз, Шото, — сипло усмехается Даби, отворачивая лицо. В груди предательски сжимается сердце. — Придурок, — шепчет он, растирая глаза запястьем. — Скажи, чтобы убрали эти уродские шторы.   — Хорошо? Фуюми так хотела, чтобы ремонт был сюрпризом...   — Просто скажи, что тоже хочешь помочь и надоумь их убрать эти шторы, — пожимает плечами Даби, всё ещё не смотря на брата. — Я не скажу, что ты засрал сюрприз, а ты помалкиваешь обо мне и Ястребе. Мне хватило реакции старика, маму с сестрой я точно не выдержу.   — Что он сказал? — хмурится Шото, поднимая голову.   — Что нам нельзя забывать предохраняться.   — Ужасно! — Тодороки чувствует, как краснеют уши, спешно отворачиваясь от брата. — Нет, он, конечно, пр...   — Даже слышать от тебя это не хочу.         Шото тихо прыскает в кулак, негромко посмеиваясь. Даби шипит на него возмущённо, разворачивается резко, с силой кладя руки брату на плечи. Тодороки морщится: металлическая рука оказывается неприятно тяжёлой. Ударь Даби его взаправду, было бы чертовски больно. Однако, кажется, тот даже не думал вредить. Шото замечает промелькнувшие извинения в его глазах. Даби валится на него всем весом, подхватывая тихий смех своим, граничащим с сумасшествием.         А Шото остаётся лишь смириться с тем, что его брат далеко не нормальный.         К удивлению, они разговаривают до позднего вечера. Шото рассказывает о подготовке к экзаменам: совсем скоро он уже перейдёт на третий курс академии. И стоило бы чуть подтянуть оценки по общим предметам: в прошлом семестре он был седьмым в классе.   — Кстати, ты ведь даже среднюю школу не закончил? — внезапно интересуется Тодороки, уже собираясь выходить. Даби смотрит на него, не понимая к чему вообще такие вопросы. — Ну, просто ты кажешься достаточно эрудированным, — поясняет он, неловко жестикулируя.   — О, меня учили основам, — вспоминает Даби, разминая затёкшие конечности. — Да и у доктора была тонна книг. Медицинских, в основном, — зачем-то уточняет он, хлопая Шото по плечу на прощание. — Не завали экзамены. И передавай маме с мелкими привет.         Табло электронных часов в коридоре показывают уже половину десятого. Даби удивлённо присвистывает: едва ли они хоть раз с Шото общались больше получаса. Ну максимум минут сорок. Взгляд ловит знакомый силуэт на диванчиках, недалеко от стойки медсестры. Ястреб дремлет, уронив голову на плечо, облокотившись на деревянный подлокотник. Чуть жмурит покрасневшие глаза, просыпаясь благодаря шуму от протеза.   — Выглядишь так, словно лотерею выиграл на пару миллиардов, — Кейго громко зевает, потирая локоть. — Что-то хорошее?   — Типо того, — Даби падает на диван, закидывая локти на мягкую спинку. — Ты как?   — Дерьмово, — честно признаётся Ястреб, зачёсывая ладонью спутавшиеся волосы. — Всю душу вытянули, ещё и от таблеток новых в сон клонит.   — А те блистеры у тебя в палате.., — аккуратно интересуется Даби.   — О, это снотворное. Я думал они помогут спать без сновидений, но всё заканчивалось тем, что я не мог проснуться и сон был в разы хуже. Я тогда лежал в другом крыле как раз, — медленно рассказывает Кейго, не горя желанием вспоминать. — Но вместе с этим дерьмом пришла бессонница и у меня было два выбора: кошмары или ужасная усталость. Один раз меня это совсем достало...   — И ты решил покончить с этим, наглотавшись таблеток, — пораженно договаривает за него Даби, вытаращив глаза.   — У меня не было цели убить себя, — серьёзно отвечает Таками, качая головой. — Я думал, что бóльшая доза точно вырубит меня часов так на двадцать. Только врачу было сложно это доказать. Ну меня в принципе поэтому сюда и «упрятали». Наверное. Всё ещё не понимаю, почему не отобрали таблетки. Какая-то обратная психология, в которой я не хочу разбираться. — У тебя ужасная тяга к саморазрушению, птенчик, — вздыхает Даби, осуждающе качая головой. — Даже маленькие дети знают, что нельзя так делать. К тебе поэтому никто не ходит?   — Кажется я отпугнул Токоями своим стрёмным поведением, а у Руми итак чересчур много дел. Мы можем пойти спать? — неуверенно спрашивает он, прикрывая глаза. — Все эти откровения так выматывают...   — Тяжело быть честным, — театрально вздыхает Даби, усмехаясь. — Пошли уже, герой.         Из-за таблеток, вероятнее всего, Ястреб ведёт себя более заторможено, чем обычно. Даби не торопится рассказывать, что скоро выписывается. Хочет для начала узнать, на сколько ещё птичка задержится в клетке. Но Таками засыпает, стоит светлой голове коснуться подушки, и у Даби нет никакого желания будить его.         Тем более, что Ястреб сам вскакивает на рассвете, пытаясь отбиться от отголосков ночного кошмара. Даби негромко сопит лицом в подушку, закинув металлическую руку ему на живот. Кейго неосознанно вцепляется холодными пальцами в протез, даже не замечая, как трясутся руки.   — Эй, воробушек, — мягко, но чётко зовёт его Даби, накрывая тёплой ладонью дрожащие руки. — Это просто плохой сон. Тебе нужно проснуться и сконцентрироваться на реальности. Постарайся дышать медленно и глубоко и слушай мой голос, — Таками делает несколько рваных коротких свистящих вздохов, сильнее стискивая пальцы на холодном металле. — Давай, свиристелка, что бы там ни было, сейчас ты в безопасности, — Кейго разлепляет глаза, дезориентировано вертя головой из стороны в сторону. — У меня на тумбочке пакет с разными сладостями, смотри. Их принёс вчера Шото. А потом я разбудил тебя, пока ты спал в коридоре на белом диване.   — Даби? — на выдохе шепчет Кейго, вглядываясь в блестящий металл руки.   — Да, я тут. Давай, смотри на меня и медленно дыши.   — Прости, у меня иногда бывают времена, когда кошмары слишком ну... просто слишком для меня. Чёрт, я ведь почти забыл чувство страха перед отцом. Блять...   — Может его уже поймали, — Даби аккуратно перехватывает его ладонь, явно собирающуюся вцепиться в копну золотистых волос. — Хочешь я у старика спрошу?   — А если он разгуливает на свободе?   — Тогда я снова стану плохим парнем и спалю его дотла, что даже пепла не останется, — тихим голосом говорит Даби, без намёка на улыбку. — Мне этот индюк даже близко не ровня, не забывай, воробушек.   — Без твоей маньячной улыбки совсем забываю, что ты злодей, — сипло усмехается Кейго, утыкаясь горячим лбом в подставленное плечо. — В чем секрет, плохой парень?   — Всё очень просто, один раз в день я пью де… теру... эм, или как то по-другому звучало... Короче, таблеточки мне от поехавшей крыши выписали, и раз уж я овощем не лежу, то и жаловаться не вижу смысла. Эххх, такую пафосную речь испортил, — смеётся он, утягивая Кейго в мягкие объятия тёплой кровати. — Завтрак только через три часа, как себя чувствуешь?   — Заснуть точно не смогу.   — Ничего страшного, — Даби расслабленно откидывается на кровать, скользя губами по затянувшемуся шраму на его лице. — Просто сегодня ты жаворонок, да, птичка?         У Кейго всё ещё чуть подрагивают руки от недавнего кошмара, однако он старается не заострять на этом чересчур много внимания. Вылезает из тёплых объятий под недовольное бормотание Даби, сонно волочась к ванной. Прохладная вода освежает, позволяя смахнуть остатки кошмара. Кейго смотрит на себя в мутноватое зеркало, оттягивая пальцами уже засаленные волосы. Помыть их что-ли?   — Эй, Даби, — Ястреб выглядывает из-за двери, неловко перебирая прядь между пальцами. — Не против, если я воспользуюсь твоим душем? Терпеть не могу, когда голова грязная.   — Думаю у тебя достаточно времени, чтобы почистить пёрышки, — Даби садится на кровати, вытягивая пачку печенья в красной обёртке. — Как закончишь, поможешь мне тоже? Эти железяки просто ужасны!   — А? Конечно, — Кейго мягко улыбается уголками губ, скрываясь за дверью в ванной.         Около двух минут у него уходит на то, чтобы настроить воду: Даби с усмешкой слушает раздражённое бормотание, прикрыв глаза. Кейго вспенивает шампунь в волосах, подставляя лицо тёплым струям воды. Фена, конечно, в палатах нет. Таками быстрыми движениями промачивает волосы полотенцем, стараясь избавиться от влаги на волосах.         Увидев взъерошенного Ястреба, Даби не сдерживается, сравнивая его с воробьём в очередной раз. Такой же растрёпанный и мелкий. Кейго закатывает глаза, чуть поправляя полотенце на плечах, едва вздрагивая от лёгкой прохлады.         Даби молча снимает больничную рубашку, открывая взору покрытую рубцами спину. Ястреб вздыхает, молчаливо качая головой, усаживает его посреди душевой кабинки. Тёплая вода приятно обволакивает плечи, позволяя расслабиться. Кейго аккуратно намыливает белые волосы, вспенивая шампунь у корней. Сосредоточенно массирует кожу головы мягкими подушечками пальцев, позволяя себе немного попялиться на оголённые плечи. У Даби больше не было ни синюшно-фиолетовых участков кожи, пострадавших от причуды, ни металлических скоб, соединяющих с уцелевшей кожей обожжённых участков. Зато были розовато-красные келоидные рубцы, украшающие бледную спину.   — Тебе же не больно? — Кейго проводит мягкой поролоновой губкой по спине, стараясь не давить слишком сильно.   — Да меня ни одна медсестра так нежно не намыливала, — Даби откидывает голову назад, поднимая уцелевшую руку на уровень плеча. — Протезы можно просто от мыла сполоснуть, а потом салфеткой протереть, иначе ржавчина заведётся вообще не до веселья будет. Знаешь, удивительно, как ты никогда не брезгуешь возиться со мной, даже когда я выгляжу едва ли лучше трупа.   — Это не настолько противно, как ты думаешь, — Таками поливает его из лейки душа, качая головой. — Да и ты тоже мне с крыльями помогал.   — Твои крылья были классными и из них не сочился гной, — усмехается Даби, ойкая от несильного удара ладони по мокрой голове.   — Один раз было, — Кейго обтирает его плечи пушистым полотенцем, помогает подняться, не поскользнувшись на мокром кафеле. — И ну... я видел вещи похуже, и в том дерьме, где я провёл детство, были вещи пострашнее. Так, как тебе протезы сушить? — переключается Кейго, не опуская взгляда.   — Да просто промакни полотенцем, а оставшуюся влагу уже салфетками убрать. Только дай я всё-таки сначала нижнее бельё надену, а то ты так стараешься не смотреть вниз, что мне неловко, — смеётся Даби, смотря на то, как молниеносно Ястреб отворачивается, пряча смущённое лицо.         С протезами они уже возятся на кровати. После того, как Даби едва не встретился лицом с серо-голубой плиткой душа, было принято решение вернуться в палату. Ястреб сосредоточено сидит на корточках, протирая каждую деталь с особой тщательностью.   — Теперь вместо крыльев твои протезы, — Таками щёлкает его коленом, задумчиво вслушиваясь в лёгкий скрип. — Тебе бы смазку какую-нибудь силиконовую, а то скрипишь сильно.   — Ты разбираешься в этом? — удивлённо спрашивает Даби, оглядывая свою руку.   — У меня был период повышенного интереса к робототехнике лет в пятнадцать, — пожимает плечами Кейго, аккуратно двигая колено. — Блестящие штуки и вся эта птичья причуда ну знаешь...   — О да, ты самая настоящая сорока. Ты увязался за мной только потому, что я был весь в блестящих штуках, да?   — Конечно, а как иначе, — Кейго хитро улыбается, игриво проводя рукой по металлической коленке. — Такая интересная блестяшка, я просто не могу удержаться.         Ястреб быстро поднимается на ноги, опирается двумя руками на край кровати, коротко целуя Даби в губы. Пользуясь замешательством последнего, оставляет ещё несколько почти невесомых касаний губами на щеках и носу, довольно улыбаясь своей выходке. Смотрит, как лицо Даби постепенно приобретает пунцовый оттенок, как ни в чём не бывало садясь рядом.   — Плохой парень смущается от невинных поцелуев, — дразнится Кейго, кладя голову ему на плечо.   — Кто бы говорил, птенчик, — Даби прикрывает глаза, звучно зевая.         День тянется до безобразия медленно. Кейго пропадает почти на весь день, появляясь лишь к закату. Вплывает бесплотным призраком, трёт запястьем покрасневшие глаза, падая лицом в мягкую подушку. Даби, сидящий у окна рядом с заряжающимся планшетом, кидает на него короткий взгляд, возвращаясь к переписке с сестрой. Ястреб глухо кричит в подушку, однако Даби даже не дёргается.         Когда они ещё были врагами и Ястреб «присоединился» к лиге, герой имел привычку выпускать излишние эмоции именно этим способом. В первый раз Даби даже немного опешил: не каждый день увидишь такое от героя номер два. Не ожидая ничего хорошего, злодей просто сидел в зале, молчаливо листая каналы на телевизоре. Однако вышедший из собственный комнаты Ястреб был отнюдь не подавленным, к глубочайшему сожалению Даби. А как же замученный вид и все из него вытекающие?         «Что-то срочное?» — раздражающе спокойно спросил Ястреб, доставая банку сладкого кофе из холодильника.         «И часто ты такие истерики ловишь?» — Даби повернул корпус, даже не думая вставать с дивана.         «Это не истерика», — цокнул герой, хлопая дверцей. «Вычитал в интернете, что это хорошая практика, чтобы не копить стресс в себе постоянно. И вообще, прекращай уже вламываться в мою квартиру без приглашения».   — Хей, птичка, порядок? — всё же спрашивает на всякий случай Даби, когда Кейго замолкает. Всё-таки многое поменялось в их жизни.   — Да, — Таками переворачивается на спину, раскидывая руки по сторонам. — Старые методы работают без осечек. А ты чего сидишь на полу?   — Розетки, — коротко отвечает Даби, разворачиваясь к нему полностью. — Старик упомянул о нас с тобой перед сестрой, и теперь ей нужны подробности из первых уст. А придти она не может из-за работы.   — Она, наверное, в шоке, — улыбается Ястреб, ложась грудью на подушку. — Я ж перед ними появлялся после того, как ты попытался сделать из меня куриный наггетс. Не то, чтобы мы особо разговаривали, но мой видок сам за себя говорил, — посмеивается он.   — Злишься на меня за это? — спрашивает Даби с поддельным спокойствием.   — Нет, — просто отвечает Кейго, наклоняя голову. — Сейчас уж точно нет.         Понять Ястреба иногда кажется невозможным. Нет, серьёзно, Даби был бы чертовски зол на человека, если бы тот, допустим, отсёк его ногу. И даже если крылья вероятнее всего отросли бы вновь, злодей ведь специально жёг именно крылья. Да, конечно, он может оправдаться, мол, крылья были очень большой проблемой, однако дело ведь было совсем не в этом.         Просто... Просто Бубайгавара Джин был чертовски хорошим другом.         Даби стучит пальцами по экрану, балансируя планшет на согнутых коленях. Фуюми продолжает терроризировать его вопросами, заставляя благодарить судьбу за то, что у неё слишком загруженная неделя: в личном разговоре Даби точно бы сгорел от смущения. Слишком уж все проницательные. А Фуюми вообще сущий кошмар! Ещё и просила передать Ястребу, мол, если тот обидит её бедового старшего братца Тойю, мало ему не покажется. Как будто Даби сам за себя постоять не сможет, особенно когда птичка совсем безоружной стала. Валяется на кровати, обнимая подушку, да витает где-то в своих мыслях.   — Сегодня, кстати, на ужин курица, — вспоминает Кейго, чувствуя, как бурлит желудок. — Ты ведь не обедал сегодня?   — С чего ты взял вообще? — Даби удивлённо поднимает брови, отрываясь от экрана.   — Ты рыбу не ешь. А они всегда только одно блюдо готовят нам, — желудок Таками урчит предательски громко, заставляя Даби невольно усмехнуться.   — Ты просто не хочешь идти есть один, — улыбается он, откладывая планшет. — Ну пойдём тогда, изголодавшаяся птичка.         Даби предполагает, что еду им приносят из общего крыла больницы. Если таковое вообще имеется: он ведь дальше коридора не ходил и снаружи здание тоже не видел. Их «столовая» — пара стульев у небольшого стола, на который едва помещаются оба подноса. Раньше они ни разу не пересекались за приёмом пищи, тем более, что пару месяцев назад Даби и вовсе приносили еду в палату. И наверняка Ястреб ещё и пропускал те же завтраки.         Хотя сейчас Кейго вполне бодро мучает бедную курицу деревянными палочками, воркуя ни о чём. Вот, погода нынче хорошая, может даже в течение недели снег пойдёт. А ещё у медсестры очаровательная красно-зелёная рождественская брошка на халате, о чём Ястреб просто не мог не сообщить. И у Ватанабэ-сенсея, его врача, на рабочем столе оказывается маленький снеговик из шерсти. Кейго его весь сеанс в руках вертит, рассказывая про отца и утренний кошмар о нём. Даби же ни на одну рождественскую побрякушку внимания не обратил. Хотя, если вспомнить, на окне были маленькие снежинки.   — О, ещё Ватанабэ-сенсей сказал, что если бы я не был таким упрямым, то давно бы, так сказать, вернулся в общество.   — И долго теперь до твоего «возвращения»? — невзначай интересуется Даби.   — Месяца два или три, — бубнит Таками с набитым ртом, наклоняя голову. — После того случая, таблетки просто так мне не дают.   — Ну, мне изначально давали по расписанию, — усмехается он. — Шото проболтался, что мне тут тоже месяца два торчать осталось. К Рождеству, конечно, уже не успею, так что придётся тебе терпеть меня в этот праздник.   — Какой ужас, — театрально вздыхает Ястреб, прислоняя ладонь к лицу. — Даже не знаю, переживу ли я это...         Даби громко смеётся, привлекая внимание немногочисленного персонала.  Ястреб улыбается ему в ответ, кладя подбородок на раскрытую ладонь. Его золотистые волосы выглядят до неприличного растрёпанными, однако до такой мелочи ему явно нет никакого дела.          Таками остаётся энергичным до самого позднего вечера, пока не приходит время ложиться спать. Даби не слепой, он прекрасно понимает, почему Ястреб делает всё, лишь бы подольше пободрствовать. Но сопротивляться лекарству, скучному фильму и тёплым пальцам Даби, мягко и монотонно перебирающие пшеничные пряди, оказывается задачей повышенной сложности. Кейго держится рекордные двадцать минут, периодически резко вздрагивая, осознавая, что задремал.   — Прекрати сопротивляться сну, — вздыхает Даби, громко зевая. — Давай, птенчик, всё будет хорошо.   — Сегодня точно отец приснится. Я, блять, всё дерьмо вспомнил, — Кейго шумно вздыхает, потирая глаза ладонями. — Каждую мелочь. Наверняка приснится какое-то дерьмо из детства.   — Попробуй представить, как я сжигаю этого ублюдка, — шепчет ему на ухо Даби, позволяя обнять себя двумя руками за грудь. — Вот прямо ему во сне скажи: «если ты хоть пальцем меня тронешь или откроешь рот, один очень плохой парень спалит тебя дотла».   — Придурок, блин, — Кейго укладывает голову ему на грудь, вслушиваясь в размеренное сердцебиение. — Я ж не осознаю, что я во сне. А у маленького Кейго нет защитников, — с долей грусти говорит он, едва сдерживаясь ото сна.   —  Маленький Кейго в далёком прошлом, а взрослый в абсолютной безопасности, — шепчет Даби, касаясь горячими губами лба.   — О, ты второй раз в жизни меня по имени зовёшь. Птичьи клички заканчиваются?   — Ещё чего, трясогузка, — Даби подтягивает тонкое одеяло, звучно зевая ему прямо на ухо. — Засыпай уже, хватит бодрствовать. Ты не ночная птичка.   — Спокойной ночи, очень плохой парень.   — Ага. Хороших снов. Птенчик.         От ночного кошмара, на этот раз, страдают они оба. Ястреб резко дёргается, заезжая макушкой прямо в подбородок Даби, от чего тот шипит пару далеко не приличных выражений в пустоту, кое-как разлепляя глаза. Кейго громко дышит через рот, сидя, ссутулившись, на кровати.   — Воробушек? — Даби трёт подбородок, болезненно морщась.   — Я в порядке, — задушенно бормочет Таками, упорно пытаясь восстановить дыхание. — Почти.         Даби щёлкает небольшим ночником, смотря в покрасневшие глаза Ястреба. Кейго бормочет себе под нос что-то невнятное, однако, кажется, это помогает ему успокоиться. Даби догадывается, что Ватанабэ-сенсей дал парочку советов, как поскорее придти в себя, и очень сильно надеется, что в их число не входит удар пшеничной макушки по его подбородку. Кейго и правда успокаивается самостоятельно — не сразу конечно, тратя на это около двадцати минут — ложится обратно, кутаясь с головой в одеяло.         Холодные руки сцепляются чуть выше поясницы Даби. Кейго укладывает голову ему на плечо, поднимая золотистые глаза, с плотно залёгшими тенями под глазами. Опускает веки, получая череду невесомых поцелуев в нос и щёки, слабо улыбается, тихо зевая.         Не так быстро, как хотелось бы, но к третьей неделе кошмары перестают быть настолько выматывающими. Кейго продолжал стабильно просыпаться под утро раз пять за неделю, старательно избегал любых встреч с семьей Тодороки по каким-то своим причинам. Даби подозревал, что дело в дерьмовом папаше Ястреба, от того не лез в эту тему.         В копилку странностей неожиданно добавился Шото со своим внезапным приступом интереса к состоянию Ястреба. Спрашивал по несколько раз в неделю, якобы из чистого любопытства. Герой номер два всё-таки. Пускай и в отставке. Игры в детективов уже порядком надоедают, и Даби докапываться до правды не торопится. Вдруг и правда искренне беспокоится. Шото ведь тот ещё добряк.           Один раз Ястреб даже остаётся с ним во время одного из визитов Тодороки-младшего. Удовлетворяет излишнее любопытство Шото, касательно своего состояния, кажется сразу просекая причину интереса к своей персоне.   — Ты ведь спрашиваешь для Токоями-куна, верно, Тодороки-кун?   — Да, — Шото коротко кивает, под удивлённо осознающий вздох Даби. — Он давно придти хочет.   — У меня свободна бóльшая часть среды и выходные после двенадцати.   — Он ходит на грёбанную йогу по вторникам и пятницам, так что там, считай, тоже свободно, — усмехается Даби.   — Тебе бы тоже йога не помешала, — Кейго закатывает глаза, хлопая его по плечу.   — Весело у вас тут, — неловко посмеивается Шото, наблюдая за небольшой перепалкой.   — Птичка как высыпаться нормально начала, нашла в себе силы уютное гнёздышко себе вить, — смеётся Даби, отпихиваясь от негодующего Ястреба металлической рукой.   — Почему ты не расскажешь о вас маме? — Шото почти жалеет о своих словах, как только произносит их. Даби утихает, молча смотря на брата. — Она ведь точно не будет к тебе хуже относиться из-за этого.   — Да не знаю я, — бурчит Даби, отворачиваясь. — Она наверняка расстроится, если не от меня узнает. Хотя как ей сказать вообще? Привет, мам, знакомься, это Ястреб. Мы пытались друг друга убить года полтора назад, а теперь дрыхнем в одной кровати и в выходные рубимся целый день в две с половиной настолки, которые эта птица выпросила у персонала, потому что фильмы ему надоели.   — Ну, думаю, меня это вполне устроило, — Рей тихо вздыхает, качая головой. — А я всё гадала, что же вы втроём скрываете от меня.         Тойя опускает взгляд, точно провинившийся ребёнок, смотря на явно не ожидавшего семейного собрания Ястреба. Шото сжимает губы в тонкую полоску, сдерживая лезущую на лицо улыбку. Рей смотрит на своих сыновей с мягкой улыбкой. Ну как дети малые, ей богу! Кейго пытается оперативно улизнуть, однако Тойя один на один с неловкой ситуацией оставаться не намерен.   — Добрый вечер, Тодороки-сама, — чирикает он, будучи пойманным сильной железной рукой.   — Здравствуй, — кивает она, переводя виноватый взгляд на сына. — Неужели ты правда считал, что я плохо отреагирую на это? — тихо проговаривает Рей, поджимая губы.   — Нет я.., — Тойя вздыхает, качая головой. — Прости. Кажется это всё ещё непривычно.         Стыдно признаться, однако Кейго ужас как завидовал вновь обретённой семье Даби. Тому, с какой теплотой смотрела на него Рей, принимая его просто за то, что он есть. Ястреб стал героем номер два, но получил лишь сухое «я горжусь тобой» на клочке бумаги от матери. Таками смотрит перед собой, почти не вслушиваясь в их разговор. Даби всё ещё крепко держит его за запястье и, уже заметно повеселевший, жалуется матери на реакцию старика и младшего братишки. Рей поражённо вздыхает, смотрит на Шото удивлёнными глазами, заставляя того отвести взгляд в смущении. Теперь очередь Тойи улыбаться от реакции непутёвого братца. Ястреб негромко зевает, укладывая голову ему на плечо, продолжая наблюдать за их семейной идиллией.         Шото уходит пораньше, неловко извиняется, клятвенно заверяя, что очень хотел посидеть чуть подольше, однако он без пяти минут про-герой и свободного времени стало намного меньше. Не то, чтобы Даби будет слишком расстроен, однако Шото даже обещает придти ещё раз на этой неделе.         Рей тоже не остаётся надолго. Спрашивает Ястреба в шутку, не обижает ли его Тойя, получая на удивление серьёзный ответ. Тодороки негромко, по-доброму смеётся, смущая Кейго. Приглашает его на семейный ужин. Когда-нибудь. С поводом или без — Ястребу всегда будут рады в их семье. Тойя согласно поддакивает, подначивая и без того смущённую пташку. Кейго с тихим и явно наигранным воем утыкается лбом ему в плечо, пытаясь скрыть красные уши хоть от кого-нибудь. Даби усмехается, зовёт его выпью, притягивая ближе к себе за плечи.   — Считаю, знакомство с родителями прошло очень успешно, — заключает Даби, когда они остаются вдвоём. — Больше не будешь от моих бегать?         Ястреб криво усмехается, прикрывая глаза. Не обещает ничего — врать Даби, по крайней мере сейчас, кажется совершенно неправильным. Даби качает головой, обхватывает его двумя руками под грудью, укладывая подбородок на плечо.   — Но на ужин точно пойдёшь, даже не думай слиться, — шепчет он прямо на ухо Таками, прикрыв глаза. — Попрошу старика притащить тебя силой, поверь, он не откажет.         Теплые губы аккуратно касаются шеи. Кейго прикрывает глаза, чуть наклоняя голову вперёд. Даби аккуратно убирает пальцами отросшие пряди с шеи, целует прямо под линией волос, заставляя Кейго тихо охнуть.   — Представляю, как буду держать тебя за волосы, пока ты принимаешь меня целиком и кровь закипает, — томным голосом шепчет Даби, оставляя едва заметный след от зубов на шее. — Или ты любишь понежнее? Думаю, мы попробуем оба варианта, и решим, как тебе больше нравится, маленькая голубка.   — Даби, я...   — Я помню, что ты не хочешь в больнице, не волнуйся, птенчик. Мы сделаем это на огромной кровати, и ты расплавишься даже без моей причуды. Будешь хныкать от того, насколько это хорошо, а потом за...   — Хватит, — громче обычного шепчет Таками, жмурясь. — Пожалуйста.   — Воробушек? — Даби чуть отдаляется, заглядывая в покрасневшее лицо. Кейго отводит глаза, стараясь как можно незаметнее сжать бёдра. Бирюзовые глаза распахиваются в осознании. — Ох чёрт, тебе нравятся грязные разговорчики.   — Прекращай, правда я не хочу как какой-то подросток дрочить в туалете, — Ястреб вздыхает, всё ещё не смотря на Даби.   — Я могу подрочить тебе, — усмехается он, оставляя лёгкий поцелуй за ухом. — Но только если услышу твоё «хочу».   — Ты играешь не по правилам, — Кейго пытается собрать мысли в кучу, но, кажется, улететь куда проще, чем начать думать. — Нельзя сначала сделать проблему, а потом предлагать помощь, как будто ты не причём.   — Ну я же злодей, — смеётся Даби ему на ухо, звонко чмокая губами. — А ещё я закрыл дверь, так что никто не прервёт нас. Ну так что, птенчик? Просто дрочка, твой первый раз точно не будет в больнице.   — Да сделай это уже, — сдаётся Кейго, откидывая голову. — Твоя привычка много разговаривать — это ужас.         Даби смеётся ему в ответ, ведёт губами вдоль шеи, помогает Кейго полностью облокотиться на себя. Ныряет рукой под больничную рубашку, ведёт горячей ладонью по взмокшей груди, медленно спускаясь ниже. Таками шумно вбирает воздух носом, чуть дрожит, когда Даби начинает говорить. И Ястреба ведёт окончательно. От томного шёпота горячих губ, произносящих такие грязные слова, что Кейго даже вообразить не может что он сделает. От контраста холодной металлической руки, обхватывающей его чуть выше поясницы и горячей ладони, нарочито медленно скользящей по внутренней стороне бедра и щекочущей нежную кожу редкими касаниями пальцев.   — Такая чувствительная птичка, — довольно тянет Даби, ведя двумя пальцами по низу живота, аккурат над резинкой трусов. — Готов поспорить, если я сейчас спущусь ниже, ты будешь мокрым там.   — Хорошо, Даби, я понял, что ты смотрел порно, — Кейго поворачивает голову, блестящими глазами смотря на него. — Попридержи коней, иначе на потом фразочек не останется.   — Тогда, пожалуй, фразочку, про твой острый язычок оставлю на потом.          Кейго, по просьбе Даби, стягивает с себя штаны с нижним бельём, смотрит из-под полуприкрытых век, как тёплая ладонь обхватывает его возбуждённый орган. Большой палец размазывает выступившее семя по влажной головке, мягко надавливая. Кейго шумно сглатывает, вцепляется в бёдра, закрывая глаза. Неспешные, дразнящие касания ощущались в сотни тысяч раз лучше обычной дрочки. И может быть, дело именно в Даби, а не в том, что Таками вообще никогда не касались там. Даби сжимает его член, делает несколько быстрых, резких движений, c наслаждением вслушиваясь в едва различимые стоны. Кейго кусает губы, жмурится от переизбытка ощущений, сильнее сжимая руки на его бёдрах.   — Господи, если ты такой только от дрочки, мне не терпится увидеть, каким ты будешь после оргазма. После моего члена в тебе.         Таками хочет ответить что-нибудь колкое, но горячий язык Даби, проходящийся по алеющему следу от таких же горячих губ работает явно лучше его собственного. Кейго поворачивает корпус, закидывает руку, зарываясь пальцами в белоснежную копну волос. Ловит горячие губы в поцелуй, чувствуя ноты подступающего оргазма. Даби довольно щурится, мажет языком по линии челюсти. Кейго задыхается в собственном стоне, изливается в горячую ладонь, окончательно расплываясь в его руках.   — Вау, — выдаёт он, когда мысли возвращаются в светлую голову. — Лучший не секс в моей жизни.         Даби глушит короткие смешки в плече, пытаясь не засмеяться во весь голос. Ястреб, поняв, что ляпнул, густо краснеет, отворачиваясь. Металлическая рука тянется к пачке салфеток, вытаскивая несколько штук разом. Кейго ёжится он внезапной прохлады, забирает несколько салфеток, помогая привести себя в порядок.         Чтобы вновь отпереть дверь, приходится подняться. Даби лениво шевелит конечностями, забирает маленький ключ, пряча его в недра прикроватной тумбочки.   — Ты даже ключ спёр, серьёзно, Даби? — Ястреб качает головой, улыбаясь. — Всё спланировал.   — Такой вот я плохой парень, что поделаешь, — пожимает плечами Даби, шумно падая на подушку рядом с ним. Кровать протестующе скрипит, напоминая, что она для подобных действий не предназначена. — О, и кстати, — вспоминает он, щёлкая пальцами. — Ты не зовёшь меня по имени. Настоящему имени, — поправляется он. — Почему?   — О боже, это что разговоры после не секса? — смеётся Кейго, получая болезненный тычок в бок. — А если серьёзно, для меня ты ведь всегда был Даби. С момента знакомства. Но если хочешь, я буду звать тебя Тойей.   — Даби меня вполне устраивает. Но ты можешь звать меня по имени, если вдруг твои тараканы убеждают тебя в обратном.   — Ты такой чуткий, Тойя, — Таками улыбается, укладываясь ему под бок поудобнее. — Самый настоящий джентльмен, Тойя.         Даби закатывает глаза насколько это вообще возможно, жалея о том, что поднял эту тему. Кейго Таками гребанный попугай, который выучил новое слово и теперь не заткнётся. Однако, стоит признать, звук собственного имени из его уст, Даби нравится. Даже если Ястреб полюбовно издевается над ним добрых десять минут.         Тойя. Тойя. Тойя.         Кейго смакует его имя как самый сладкий коктейль. Повторяет из раза в раз, щебеча на своём, птичьем.         Его бывший стажер, тот мальчишка из академии, имени которого Даби никак не вспомнит, приходит в среду, после обеда. Заглядывает в палату Ястреба, неловко стоит в дверях, разглядывая идеально убранное помещение, в котором словно никто не живёт. Даби учтиво подсказывает направление до своей палаты, наблюдая за палитрой эмоций на лице студента. Токоями узнаёт его не сразу: Даби больше похож на Тойю, чем на себя чуть больше года назад. Скалится, как... Даби невольно сравнивает его с ощетинившимся птенцом, усмехаясь собственным мыслям. Токоями торопится с ним распрощаться — явно не хочет устраивать сцен посреди больницы.         Ястреб выглядит намного лучше, чем в их последнюю встречу. Тёмная тень радостно появляется из-под объёмной куртки, вызывая мягкую улыбку у Кейго. Токоями слёзно извиняется за то, что ни разу не навестил его за эти долгие месяцы, обещает приходить так часто, как только сможет. Таками расспрашивает его о Руми: всё-таки Цукуёми стажируется у Мируко. Фумикаге рассказывает о делах в академии и на этот раз Ястреба больше интересуют успехи старого ученика, чем общие сплетни. А вот у Токоями вопросов накопилось немало.         И самый главный из них приходит как снег на голову спустя полтора часа от их последней встречи. Даби стоит в дверях, растягивая улыбку едва ли не до ушей. Токоями резко встаёт, закрывая наставника собой. Тёмная тень шипит, готовясь нанести удар в любой момент.         Кейго тяжело вздыхает, сверля Даби взглядом: специально ведь провоцирует.   — Токоями-кун, — мягко, но настойчиво зовёт его Ястреб, вставая между ними. — Всё в порядке, Тойя не собирается никому вредить, правильно говорю, Тойя?   — Ястреб-сенсей...   — Мой психиатр говорит, что поджаривать птиц — не самое полезное занятие. В моем случае вообще деструктивное, — ржёт Даби, замечая, как дёргаются уголки губ Кейго в улыбке. — Не смотри на меня так, птичья голова, я быстро планшет возьму и оставлю вас с птенчиком дальше болтать.         Ястреб расслабляется, чувствуя, как градус напряжения постепенно спадает. Токоями всё ещё смотрит на Даби с неприкрытой враждебностью, но причуду успокаивает. Однако в глазах Даби Кейго явно читает какой-то замысел, приподнимая бровь. «Даже не думай», — Кейго смотрит на него огромными глазами, чуть поворачивая голову, следит, не отводя взгляда от подозрительно довольной улыбки.         Даби быстро касается губами виска, говорит негромко — Фумикаге всё равно не упускает ни единого слова — что будет ждать в холле.         Токоями подвисает на пару секунд раньше своего сенсея, поражённо смотря вслед злодею. Кейго касается пальцами виска, кусая щёку изнутри.   — Он вас убить пытался, — медленно произносит Токоями, оглядывая помещение. Покоцанная фигурка Всемогущего, две подушки, шуршащие упаковки снэков — запоздало доходит, что это не палата Ястреба. — А теперь вы... А Тодороки знает?   — Какой из? — Таками издаёт смешок, покачивая головой. — Хотя, наверное, все знают. Старатель-сан, Рей-сама и Шото-кун уж точно, Фуюми-сан, кажется тоже. Думаешь это неправильно?   — Вы живым выглядите, — не думая отвечает Токоями, торопясь объясниться. — Не знаю, как относится к нему, но вы чертовски давно не улыбались без боли во взгляде. Как вы сошлись вообще?   — Долгая история, — Кейго достаёт из тумбочки баночку сладкого кофе для себя и дынную содовую для Токоями. — Надеюсь у тебя найдётся ещё полчасика на своего дорогого сенсея.