Well what`s this?

      Энид любит Уэнсдей.       Она знает, что ее работа очень важна, управление издательской компанией и одновременно авторство отнимают у нее много времени, Энид понимает это.       Они встречаются около года, а несколько месяцев назад Энид официально переехала к ней. Однако за это время Уэнсдей была вынуждена подняться по карьерной лестнице в семейной компании, став исполнительным директором. Отец готовил ее к вступлению в должность в следующем году или около того. В результате Энид часто оставалась одна, стараясь вести себя хорошо и ждать, когда Уэнсдей вернется домой.       Но когда она в таком состоянии, сидя на диване в шесть часов вечера в одиночестве, она мечтает, чтобы Аддамс была здесь. Потому что сейчас Энид вся в напряжении и нуждается в разрядке.       За последние две недели они виделись нечасто, в основном по утрам, прежде чем Уэнсдей спешила уйти. Энид, полусонная, бормотала что-то на прощание, а Уэнсдей нежно целовала ту часть блондинки, которую могла ухватить первой. Обычно руку, щеку или губы.       Или когда Энид ускользала на смену бармена. Взгляд Уэнсдей блуждал по ее нарядам, пробегая руками по талии и бедрам. В ее голове роились мысли о том, чтобы снять все это. Но, к сожалению, к тому времени, когда Энид вернется домой, им обеим захочется просто отдохнуть, понежиться в теплой постели и уснуть.       Она не хотела, чтобы так получилось, правда, она старалась быть хорошей. Пыталась читать книги, рекомендованные брюнеткой, но они не помогали ей отвлечься от нарастающего жара в животе. Пыталась заниматься спортом, отправляясь на обычную пробежку вокруг квартала, но и это не помогало. Вернувшись домой, она надела одну из рубашек Уэнсдей, наслаждаясь приторным запахом одеколона на воротнике. Сняв треники, она осталась в одном нижнем белье. Устроившись на диване, она включила какой-то случайный канал.       Началось с того, что она положила руку на грудь, бездумно играя с соском в лифчике, но под рубашкой, пока смотрела телевизор. Затем стала проводить рукой по животу, каждый раз приближаясь к подолу трусиков.       Все мысли были о Уэнсдей. Недавно сделанная ею татуировка в виде шипа обвивалась вокруг бицепса. Во время ее нанесения она сидела как скала, заставляя Энид слабеть в студии. То, как она выглядела, когда выходила из душа. Единственный раз, когда ее волосы были распущены. То, как она с ней разговаривала - когда говорила по-итальянски, Энид считала это самым привлекательным, даже если не всегда понимала. В последнее время она все больше привыкала к нему, вставляя в разговоры имена домашних животных.       Не успела Энид опомниться, как уже выводила круги на клиторе, тихонько повторяя про себя имя брюнетки. Она была слишком увлечена мыслями о том, как Уэнсдей будет прикасаться к ней, ублажать ее, использовать ее. Именно поэтому она не услышала, как открылась дверь, не услышала, как Аддамс сняла оксфорды, не услышала, как та прошла за диван.       Уэнсдей простояла так всего минуту или две, наблюдая за тем, как Энид тяжело дышит, прикасаясь к себе, думая о брюнетке, закрыв глаза. От этой картины в груди у Аддамс поднимался жар. Она видела, как рука Энид шарит под рубашкой, играя со своими чувствительными сосками. Она слышала, как та стонала, произнося ее имя едва ли не шепотом.       ― И что это такое? ― спросила Уэнсдей, скрещивая руки.       Энид распахивает глаза, вытаскивая руку из трусиков садясь так, чтобы встретиться взглядом с Уэнсдей. ― Черт, привет, Уилла, я просто эм я...       ― Играла с собой? ― Аддамс бросает взгляд на Энид с раздраженным видом. Рукава ее рубашки закатаны до локтей, демонстрируя загорелые руки. ― Без разрешения?       ― Ну да, но... ― Синклер садиться на колени, приближаясь к Уэнсдей, которая стоит над ней: ― Тебя не было весь день! И вчера, и всю оставшуюся неделю ты была в офисе! ― Энид дуется, пытаясь убедить мягкую сторону Аддамс.       ― Что ж, ― Уэнсдей убирает с лица Энид прядку волос и целует ее в лоб, ― мне очень жаль, cara mia, но теперь я здесь. ― Энид мгновенно возбуждается, думая о том, что Уэнсдей будет касаться каждого сладкого места, которое ей так хорошо знакомо.       ― Однако позволь мне не останавливать тебя, ― улыбка Энид исчезает, что заставляет Уэнсдей ухмыльнуться.       ― Что? ― спрашивает она, опускаясь обратно. Она выглядит совершенно потрясенной тем, что сказала ее девушка.       ― Если ты собиралась трогать себя, как маленькая шлюшка, пока меня не было, то можешь и закончить, ― Уэнсдей обошла диван и села на кресло напротив блондинки. ― Тогда, может быть, я прикоснусь к тебе, ― она наклоняется вперед, опираясь на колени, ― и, может быть... я позволю тебе прикоснуться к себе. ― Энид большего не желает. Ей отчаянно нужна любая часть Уэнсдей, которую она могла бы получить.       ― Ну что? Давай, la mia troia, покажи мне шоу, ― Уэнсдей откинулась на спинку кресла наливая себе виски из бутылки, стоящей на столике рядом с ней. Энид купила ей бутылку в подарок, когда та перешла на другую должность, хотя Аддамс клялась, что ей это не нужно. И да, она тайно сунула деньги за бутылку в банку для чаевых на работе, но это не имело значения.       Она потягивает напиток, наблюдая за раскрасневшимся лицом Энид, которая не знает, с чего начать. Ее руки дергаются, зависнув над животом.       ― Не притворяйся таким забывчивым щенком, я видела, как ты играла со своей грудью, как рука в твоих трусиках трогала то, что принадлежит мне, ― Уэнсдей ставит стакан на стол. ― Почему бы тебе не снять трусики и не раздвинуть ноги для меня, это хорошее начало.       Синклер всегда лучше справляется, когда ее девушка руководит ею, все, чего она хочет, - это быть послушной для нее. Поэтому она делает то, что приказала Уэнсдей, раздвигает ноги, медленно снимает трусики и кладет их в сторону, открывая ей хороший вид на влажную промежность.       ― Хорошая девочка, ― произносит Уэнсдей, откидываясь на спинку кресла закинув ногу на ногу. Энид облизывает пальцы, спускаясь к клитору, медленно потирая его небольшими кругами, тяжело дыша и наблюдая за брюнеткой. Уэнсдей расстегивает галстук, кладет его на стол рядом с собой и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, обнажая ключицы. Предоставляя Энид возможность хорошо рассмотреть свою девочку.       ― Блядь, Уилла, ты такая красивая, ― приглушенно стонет блондинка, не разрывая зрительного контакта, при этом слегка ускоряется.       ― Давай, cara mia, расскажи мне, о чем ты думала. ― Энид на секунду опускает глаза, делая глубокий вдох, а затем снова смотрит на Уэнсдей.       ― О тебе, Уилла. Я думала о том, как ты трахаешь меня, дразнишь, используешь, ― громкий стон вырвался из ее рта, ― потому что я вся твоя. ― Уэнсдей сдвигается с места, ощущая, прияную боль в промежности, а в боксерах появляется влажное пятно. Наблюдать за тем, как ее девушка вот так, в рубашке, ласкает себя, все еще не в силах перестать думать о ней, - это опьяняет. Если Энид не кончит в ближайшее время, Уэнсдей первая придет к разрядке.       ― Уилла? ― Энид вывела ее из задумчивости.       ― Да?       ― Можно мне, пожалуйста, трахнуть себя? ― спрашивает Энид, прикусив губу. Уэнсдей видит, насколько она мокрая, как отчаянно жаждет, ощутить пальцы внутри.       ― Хмм, ― Аддамс расстегивает пуговицы на рубашке, позволяя Энид увидеть декольте, прежде чем подойти к ней, положив руку на внутреннюю сторону бедра. ― Думаешь, ты это заслужила? Ведь ты так плохо себя вела, пачкая мою футболку своими грязными деяниями. ― Свободной рукой она тянет за воротник, заставив Синклер задыхаться.       Энид хнычет: ― Пожалуйста, Уилла, я сделаю все, что угодно. ― Уэнсдей ощущает, как бедро Энид подрагивает от ее прикосновений.       ― Ну, ты не можешь трахать себя сама, ― Энид пытается прервать ее, но ее перебивают: ― Потому что это, ― Уэнсдей начинает обводить ее клитор, собирая влагу двумя пальцами, ―это мое, да? ― Энид бездумно кивает, застонав от прикосновений брюнетки в сочетании с собственными. ― Хорошая девочка, ― комментирует Аддамс, погружая два пальца в жадное лоно блондинки.       Энид тут же застонала "спасибо, спасибо", повторяя это снова и снова, пока Уэнсдей продолжала трахать ее. Она не нежная, но и не быстрая, она позволяет Энид привыкнуть к скорости, которая принялась насаживаться на пальцы Уэнсдей. В обычной обстановке она не позволила бы ей сделать это. Она желала контроля, но сейчас Аддамс - всего лишь рука, помогающая Энид получить необходимую разрядку.       ― Уилла... блядь, Уилла, можно я кончу? ― умоляет Синклер, прижимаясь к пальцам Уэнсдей.       ― Еще нет, cucciola, ― Уэнсдей хочет впитать все это зрелище. То, как Энид кусает губу так сильно, что кажется, может истечь кровью. То, как ее волосы спадают на глаза, пока она трахает себя ее рукой. Она может чувствовать, как она приближается к разрядке, и видеть, как в уголках ее глаз появляются слезы.       ― Кончи для меня, красотка, ― Уэнсдей наблюдает за лицом блондинки, и та с громким стоном кончает. Дав Энид прийти в себя и перевести дыхание, она вытаскивает пальцы и нежно целует ее.       ― Такая хорошая, хорошая девочка для меня.       Энид подносит руку Уэнсдей к своему рту, посасывая загорелые пальцы, которые так любит, кивая в знак согласия. Аддамс одаривает Синклер заслуженным стоном, после чего другой рукой жестикулирует ей, чтобы она шла в спальню.       ― Думаю, ты заслужила награду, щенок. ― Глаза Энид расширились, она вскочила и потащила Уэнсдей в спальню. Теперь настала ее очередь ублажать любимую девушку.