Зеркало

…1180 год от Рождества Христова, Иерусалим… — О, Боже! — воскликнула французская принцесса, закрывая своё девичье лицо руками. Золотистые лучи закатного солнца переливались в светлых волосах короля и освещали его ярко-бордовые, чуть гноящиеся раны на белоснежной коже лица. Наполовину провалившийся нос Балдуина пугал юную принцессу: она никогда раньше не видела человека с такими травмами, а если бы увидела, то точно постаралась бы держаться от него подальше. Мало ли что… Да и с красивыми людьми находиться рядом, поддерживать разговор гораздо приятнее, чем с теми, кем не наслаждается наш взор. Душа тянется к прекрасному и возвышенному, пока глаза тщательно выискивают красоту в повседневности, стараясь не смотреть вниз — туда, где грязь и порок. Образ изувеченного проказой лица друга всё ещё слишком чётко стоял перед глазами девушки. Говорят, что в каждом человеческом существе присутствует врождённый страх перед видом крови и ран, объясняющийся, возможно, необходимостью предохраняться от получения ран или запретом наносить раны окружающим. Но Элеонора также боялась и другого: того, что такие же страшные раны появятся на её молочной коже и на румяных щеках. Что станется с её свежестью, с её красотой? Она же превратится в прах, в зловонное тело, которому суждено доживать мучительные годы на этой грешной земле. Примерно в то, кем она видела сейчас своего будущего жениха. Балдуин нервно приподнял уголок рта, и Элеонора обратила своё внимание на покрытые шрамами и болезненными язвами юношеские губы… «И эти губы мне скоро придётся целовать?!» — пронеслась мимолётная, но ужасающая до дрожи мысль в голове у Элеонора. Принцесса почувствовала лёгкое отвращение, смешанное с тошнотой. Да, когда её родители объявили ей о том, что выдадут её замуж за короля Иерусалима, они вскользь упомянули тот факт, что её будущий жених болен неизлечимой болезнью — лепрой. Но девушка и не подозревала о том, что этот недуг выглядит… так, как выглядит. Король, заметив реакцию подруги, горько, но понимающе усмехнулся, надевая белую маску обратно на лицо, вновь пряча свой обезображенный лик. — Не переживай, я могу не снимать свою маску в твоём присутствии. — Ваше Величество… Окликнув короля, она не смогла скрыть нотки вины в своём голосе. Она ничего не могла поделать со своими чувствами. Как жаль, что они не подчиняются нашему контролю! Она бы многое отдала лишь за каплю симпатии к этому мужчине. Король лишь отмахнулся, сказав, что всё абсолютно в порядке, но ей всё ещё было так искренне жаль расстраивать Балдуина. Балдуина, который собирался подарить ей значительные территории после свадьбы. Элеонора прекрасно помнила, с каким восторгом мать рассказывала ей о том, как она станет хозяйкой дворцов и земель в Святой Земле. До отъезда в Иерусалим девушка тёмными холодными ночами воображала себя восточной королевой в пурпурных шелках, поглядывая из окна своего собственного дворца на то, как оранжевое солнце скрывается по одеялом из розовых облаков на западе. В воздухе будет витать пряный аромат благовоний и специй, а её кожа будет блестеть от разных душистых масел иланг-иланга или пачули. Ради таких-то сокровищ она могла потерпеть и прокажённого мужа какое-то время. Но расстраивать его было бы слишком неразумно, ведь, кто его знает, найдёт ещё себе другую невесту? Пока они официально не станут супругами, следует быть осторожнее в своих словах… ___ Призрак, до этого смотревшая на собеседника, сейчас опустила голову, не смея поднять взгляд на искалеченного парня. Балдуин чувствовал, как его сердце начало биться чуть быстрее от такой открытости, но он продолжал смотреть на девушку, ожидая её слов или действий. — Чувак… — нарушила неловкую тишину девушка, чуть кашлянув, она поправила себя, — Бодуэн… Много лет она пыталась создать впечатление сильного, решительного человека, который не испытывает таких жалких чувств как неловкость, стыд, сожаление или потерянность. Но сейчас, сорвав маску с человека, который имел свои особенные причины её носить и обнажив его неидеальное лицо, она чувствовала себя довольно паршиво, хоть и хотела это как-то скрыть. Балдуин же понимал, что услышит сейчас знакомые слова и увидит уже когда-то просмотренную сцену. Ему не хотелось проживать тот неприятный момент ещё раз, но выбора как такового не было. Сейчас на него поднимут взгляд, полный отвращения и отсядут на другой конец стола. Эти жесты, эти взгляды и слова не были новыми в его жизни, но уже давно не задевали его чувства. Стоит ли брать во внимание слова людей, которые судят лишь по внешности, не погружаясь в глубины твоей души? — Да? — холодно отозвался король, продолжая смотреть на собеседницу. — Ты будешь яблочный или клубничный джем с блинами? — кашлянув, спросила Призрак, надеясь сгладить неловкость всей произошедшей ситуации. Точно не ожидая такого вопроса, Балдуин ответил, что не прочь бы отведать яблочного джема, хоть его мысли в тот момент находились довольно далеко от завтрака. Он был слегка озадачен тем фактом, что девушка не отсела от него, не сказала ничего оскорбительного, на её лице хоть и была маска, но глаза не выдали её отвращения или неприязни. Этих эмоций попросту… не было. Ей было будто бы всё равно на его раны, на причину их появления, на самого Балдуина и на то, что он хотел бы спросить или сказать. Она лишь продолжала равнодушно смотреть на то, что делала: небрежно накладывала еду на белые тарелки, наливала горячий чёрный чай по кружкам, иногда проливая кипяток на скатерть и довольно грубо раскладывала приборы. — Ешь, я скоро вернусь, — буркнула Призрак и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Со звуком закрывшейся двери он почувствовал, словно в его сердце провернули тупой, но твёрдый нож. Он старался не расстраиваться каждый раз при мимолётном взгляде в зеркало, крепко держа в уме то, что он — это нечто большее, чем гниющая заживо плоть; он — это его верующая душа, его острый ум и милосердие, его победы и невзгоды, его жажда жизни и знания из всех прочитанных жаркими вечерами книг. Но такие моменты, как тот, что происходил с ним прямо сейчас, больно ранили даже сквозь возведённую за многие годы толстую стену, заставляя её покрываться трещинами. Балдуин сидел за столом, глядя на блинчики, которые они испекли вдвоём с Призраком и понимал, что не сможет впихнуть в себя ни единого кусочка. По крайне мере, сейчас. Призрак же быстрым шагом достигла комнаты, бросаясь к окну, будто отчаянно кого-то ждало её молодое сердце, полное тревог и боли. Она понимала, что поступила не самым лучшим образом, ещё и сбежала от человека, словно трусиха. Мысли роились в голове молодой девушки, быстро перепрыгивая с одного на другое. Вцепившись мёртвой хваткой в подоконник, она опустила голову и зажмурилась. «Что с ним случилось? Авария? Несчастный случай? Болезнь?..» Несильно помотав головой, она не могла прогнать из мыслей этот образ. Образ человека, который прошёл и всё ещё проходит через ужасную боль, скорее всего, ведь его язвы выглядели так, словно причиняли хозяину адские мучения. «Но почему он не прикрывает их пластырями или бинтами? Ведь попадёт инфекция…» Она медленно подняла голову и решила размять затекшую шею тёплыми руками. Бросив беглый взгляд налево, она заметила свое разбитое зеркало, осколки от которого она убрала с пола ещё утром, но само полотно хоть и было покрыто трещинами, но в него всё ещё можно было смотреться. Призрак медленно подошла к предмету мебели, оглядывая себя с ног до головы и хмурясь увиденному: грязные волосы, завязанные в неаккуратный, уже растрепавшийся хвост, помятая толстовка, которая отчаянно требовала стирки, уродливая рана на шее с торчащими из неё чёрными нитками. «Красавица какая я, слов нет…» — иронично подумала и покачала головой Призрак, в эмоциях с силой ударяя ладонью о стену возле зеркала, вкладывая в удар все негативные эмоции, что успели накопиться за это время. Звонкий шлепок руки о бетонную стену был слышен и на кухне, от чего Балдуин вздрогнул, решив проверить, всё ли в порядке с Призраком, и не поранилась ли она снова. Король решил, что заглянет к девушке, а если с ней ничего не стряслось, то будет выдвигаться в Иерусалим. Дорога всё же предстояла не близкая, поэтому он подумал, что ему лучше отправиться в путь чем раньше, тем лучше. «Одежду пообещаю вернуть гонцами, а мои «платья» пусть забирает себе» — подумал Балдуин, вставая со стула и понимая, что он даже в мыслях стал называть свой королевский наряд «платьями», находя это забавным. Проходя мимо ванной комнаты, Балдуин бросил печальный взгляд на своё королевское облачение, которое теперь отмокало в тазике и выглядело чрезвычайно жалко. Ему придётся идти в Святую землю в странном наряде, ещё и маску девушка забрала себе и убежала. Теперь он будет вынужден скрывать своё лицо за капюшоном нового одеяния, ведь вряд ли кто-то признает в нём короля сейчас, когда он одет так необычно. А если его примут за обычного прокажённого нищего? Балдуин не видел ничего плохо в том, чтобы быть на одном уровне с теми, у кого нет богатств, но отношение к прокажённым беднякам было… не лучшим, насколько он знал. Если в нём признают больного лепрой, то его ждёт отпевание в храме заживо, а затем — либо сожжение либо вечное изгнание. Да, он не собирался оставаться во Франции надолго, но и изгнанным с позором тоже быть не хотелось. Да и быть отпетым заживо тоже перспектива не из радужных… Выплеснув эмоции, Призрак вытерла предательские слёзы на щеках рукавом толстовки и решила, что пора сделать хоть что-то. Хотелось бы провести в этой тёплой комнате вечность, но увы, она уже слишком взрослая для таких мечтаний. Да и с их уходом комната потеряла былой уют… «Так, этот чудик ходил в душ, но вряд ли чем-то обработал раны, ведь я не видела при нём медикаментов. А попросить у меня не додумался… Ну какой же чудак свалился мне на голову…» — тяжело вздохнула Призрак и достала и шкафа аптечку, которой собирались воспользоваться уже второй раз за последние часов двенадцать. Подойдя к двери, она решила сделать кое-что напоследок, считая, что это будет честным поступком с её стороны. Пора бы начать делать что-то хорошее в этой жизни, верно? Король решил, что будет невежливым просто уйти, даже не попрощавшись и не объявить о своём уходе хозяйке этих странных комнат. Кивнув своим мыслям, он занёс руку, собираясь легонько постучать в дверь комнаты, за которой скрылась девушка, уходя от него. Но дверь в тот же миг с силой отворилась, являя Призрака с коробочкой медикаментов в руках. Её глаза равнодушно смотрели на покалеченное лицо парня, пока тот молча встал в проходе, пытаясь поверить в увиденное. Буквально в шаге от него стояла девушка с тем же милым носиком, с круглым подбородком-яблочком и с той же светлой кожей, что и тогда, в… двенадцатом веке. Её пухленькие щёчки куда-то пропали, в чёрных глазах больше не было того озорного огонька, что горел раньше так ярко, а лицо не становилось нежно-розовым от смущения, стоило ему пристально на неё взглянуть. Сейчас перед ним стоял будто чужой человек, но с такими родными, такими любимыми чертами… Хотелось до боли сжать милую в объятиях, но Балдуин знал: этот человек — не Элеонора. Эта девушка даст ему сдачи за такие фамильярности, да и сам Балдуин не рвался обнимать чужого человека. Но эта похожесть убивала, особенно, стоило королю вспомнить, как и из-за чего ему пришлось оставить Элеонору… Призрак набрала воздуха в лёгкие и подняла взгляд тёмных глаз на человека напротив. — Я попрошу тебя больше так не делать… — тихо, но серьёзно попросил Балдуин, всё ещё стоя рядом с девушкой. Он был совершенно не против показать своё лицо новой знакомой, но он предпочёл бы сделать это самостоятельно, без чужих рук, касающихся его тела. Он всегда был не прочь поиграть в весёлые игры, но при условии, что он хорошо знаком с человеком и дал на это свое согласие. Сейчас же едва знакомый человек снял с него предмет одежды, заставляя чувствовать себя довольно неуютно. Недобро взглянув на Балдуина, Призрак грубо вручила ему его маску, которую успела смять, неосознанно крепко зажав её в кулаке. Король взял белую ткань из рук девушки и бережно сложил её, хоть складочки всё ещё остались на белоснежном шёлке. — Ну… прости тогда, что ли? Удовлетворённо кивнув, король втайне был удивлён, ведь он точно не рассчитывал услышать слова «Прости, извини» от такого грубого человека, как Призрак. Он не стал критиковать её за недостаточно уважительное и торжественное извинение, ведь понял, что эти скомканные, сухие слова — самое искреннее, на что она только способна. Сама призрак же не помнила, сколько времени назад она в последний раз извинялась перед кем-то, а не бросалась с непристойными словами в драку. Но что-то в этом человеке не вызывало у Призрака желания убить его. Возможно, всё дело было в том, как Балдуин реагировал на подобные ситуации: он не затевал ссору, не начинал кричать и кидаться оскорблениями. — Я не знаю, зачем я извинилась… — тихо буркнула Призрак, уходя на кухню. — Так почему же решила всё же попросить прощения? — Король приподнял бровь в удивлении и последовал за девушкой. — Я не знаю… — Призрак села за стол, раскладывая медикаменты, — возможно, дело в тебе, — предположила она, решив вымыть руки перед процедурами. — Что ты имеешь ввиду? — непонимающе переспросил король, усмехнувшись. — Просто ты очень странный — пожала плечами девушка, приготавливая раствор фурацилина, — и странно ведёшь себя во время конфликта. Ты не лезешь на рожон, а просто сидишь тихо со своей грустной моськой. — Моськой? — улыбнулся король, не совсем поняв значения слова, но всё же уловив идею девушки. — Я просто считаю оскорбления и перепалку — неконструктивным методом решения конфликтов. — Говорю же: чудик, — подтвердила девушка, пододвигая стул ближе к месту, где сидел Балдуин, — ты чем обычно лечишь свои… раны? Король хмыкнул и погрузился в раздумья, пытаясь вспомнить все средства, которые только использовали лекари при попытках избавить его от недуга. — Мои умелые лекари пользуют настойки из алоэ, омовения с ароматными маслами. Хотелось бы однажды найти и плоды дерева калоо, но это уже что-то мифическое… Балдуин мечтательно поднял взгляд наверх, рассматривая белый потолок, пока Призрак, нахмурившись, наблюдала за странным поведением собеседника. «Надо будет спросить, что за крепкая трава у него такая, что его никак не отпустит…» — Окей, я поняла: ты лечишься как типичная бабулька. Думаю, фурацилина и какой-нибудь заживляющей мази с антибиотиком тебе пока хватит… — рассуждала вслух Призрак, выискивая в коробочке подходящее средство. — Призрак, прости, но из твоего рассуждения я понял только слово «заживляющая мазь» и «бабулька», — честно признался король, улыбаясь и наблюдая за действиями девушки. Призрак не удостоила «чудика» ответом, решив побыстрее закончить с начатым делом. Она отмотала немного бинта и смочила его в фурацилине, пока на столе покоился белый тюбик с мазью. — Прости за столь нескромный вопрос, — вновь напомнил о себе Балдуин, заставив девушку глубоко вздохнуть от подкатывающего раздражения, — а ты — лекарь? — Да, и лекарь, и повар, и швец, и жнец, и на дуде игрец, — саркастично ответила Призрак, поворачиваясь к королю и смотря на его лицо, думая, как бы лучше забинтовать раны. Балдуин усмехнулся такому шуточному ответу, но решил выяснить немного позже, откуда у столь юной на вид девочки способности к врачеванию. — Больно не будет, — шутливо, но с серьёзным выражением лица успокоила Призрак, невольно вспомнив, как ещё ночью она наносила ножевые раны живому человеку, и рука её дрогнула, чуть не выронив бинтик. — Всё хорошо? — насторожился король, увидев странную реакцию его нового лекаря. — Не боись, — пробормотала девушка, — не убью тебя: тело будет трудновато спрятать. Она попыталась выдавить улыбку, но лишь один из уголков её рта приподнялся в кривой усмешке. Она прикусила нижнюю сухую губу в сосредоточении, стараясь вымыть гной из ран на лице парня и одновременно не разодрать воспаленную кожу ещё сильнее. Задача оказалась не из простых, но всё ещё довольно выполним ой. Отведя взгляд в сторону окна, Балдуин решил не смущать девушку своим пристальным взглядом, хоть соблазн заглянуть в родные глаза и был довольно сильным. От девушки пахло выпечкой и потом, немного кровью и медикаментами. Её маленькие руки были такими тёплыми и Балдуин был уверен в том, что обязательно мягкими, словно шёлк. Жаль, он не мог почувствовать этого и сказать точно из-за своих открытых ран. — Ты потом куда? — решила нарушить молчание Призрак, дабы развлечь себя. Балдуин слегка улыбнулся тому, что лекарю наконец наскучила тягучая и душная тишина. — В своё родное Иерусалимское Королевство, — с гордостью произнёс король. — Ты же шутишь надо мной, верно? — спокойно спросила Призрак, нанося бинтиком мазь на лицо парня, — это же давно государство Израиль, а не королевство… — О чём ты говоришь? Государство Израиль? Если ты про прошлое название земель королевства Иерусалимского, то там будет… — Балдуин хотел начать длинный, но интересный для него экскурс в историю земель до того, как Крестоносцы — воины Господа — основали его Королевство Иерусалим. — Балдуин, — остановила его Призрак, — ты не понял. Твоё королевство уже много столетий…ну, не королевство. Теперь это другое государство. — Ещё вчера это было моим королевством… — слегка потерянно ответил Балдуин, начиная подозревать неладное. — Ну а сегодня это — государство Израиль, — всё так же спокойно и с ноткой равнодушия парировала Призрак, перематывая голову Балдуина чистыми бинтами, — сейчас что, по-твоему, одиннадцатый век? — усмехнулась девушка, оглядывая проделанную работу и кивая себе. — Двенадцатый… — растерянно поправил её юный король, — одна тысяча сто восьмидесятый год от Рождества Христова, если быть точным, — по-доброму улыбнувшись, уточнил Балдуин. — Тяжёлый случай, — глубоко вздохнула девушка, — ещё где-то раны есть? Балдуин кивнул: — К сожалению, они есть на всём моём теле. Грустно вздохнув, «лекарь» спросила: — Разденешься, чтобы я обработала остальные повреждения или сам справишься? Король не смог сдержать предательского лёгкого смущения от этого дерзкого вопроса. Да, сейчас эта девушка выполняла роль его лекаря, но он не привык к врачевателям женского пола. К тому же, с лицом, как у его бывшей невесты Элеоноры. Он не успел дать ответ, так как в комнате неожиданно раздался громкий звук. Невольно вздрогнув от испуга, Балдуин заметил, что источником звука оказался чёрный предмет, который лежал на столе и теперь светился. — Чего тебе? Призрак ответила на телефонный звонок, начав разговор с довольно грубой фразы, слегка улыбаясь. Ей определённо нравилась их с собеседником манера общения. Игнорирование, эмоциональные качели и ухаживания со стороны парня были тем, что добавляло некую остроту их странным отношениям. — Ты перестала отвечать на сообщения, — ответил собеседник на другом конце провода. — Поэтому ты решил надоесть мне другим способом? — улыбнулась Призрак, — Чего хотел вообще? Парень усмехнулся, чуть запрокидывая голову. Эту девушку обязательно нужно было добиваться и добиваться потом и кровью, иначе эта неприступная стена не рухнет, насколько он понял. Она не любила подарки, не принимала цветы и украшения. Он так и не понял, как растопить сердце этой разбойницы, но для него это стало одной из ближайших целей на жизнь. Она была слишком смешной и желанной, чтобы сдаваться просто так. Балдуин, сняв перчатки и сложив их себе на колени, наблюдал, как Призрак разговаривала сама с собой, приложив к уху странный чёрный предмет. Казалось, будто в этой плоской коробочке был запрятан кто-то, кто отвечал девушке. «Какое странное волшебство! Надо будет расспросить её об этом…» — Слушай, там в пятницу ужастик новый выходит, — ответил человек, — не хочешь в кино сходить? — Ненавижу ужасы, — нахмурилась Призрак. — Там ещё какая-то мелодрама идёт… — О, вот это звучит уже получше, — одобрила девушка. — Значит… Ты согласна? — С надеждой в голосе спросил парень, вставая со своего стула. — С тебя большой поп-корн, — лениво согласилась Призрак и бросила трубку. «А что, собственно, значат все слова…» - панически подумал Балдуин, осознавая, что он не понял и половины разговора. Король успокоил себя тем, что, вероятно, дело было в обычной разнице произношения и диалектов, и он просто не расслышал знакомые ему слова. ___ Изрядно поднадоевший, нескончаемый звук пальцев, барабанящих по клавиатуре больно бил по ушам хмурого мужчины. Кружка с кошкой и надписью «Будь как Комару — держи хвост трубой», которую однажды подарила Призрак на очередное Рождество сейчас стояла на столе с холодным и донельзя горьким кофе. На большом мониторе высвечивались нескончаемые таблицы, коды и рабочий чат, в котором каждый из начальников проекта сжимал сроки до «это нужно будет сдать…ещё вчера!». Все ждали от него выгрузки проектов заказчикам, а как это сделать, если ещё не все тестировщики закончили проверку?.. Устало потерев виски холодными пальцами, Ги де Лузиньян накинул капюшон синей толстовки, пытаясь спрятаться, словно черепашка в панцире. Отхлебнув холодной мерзкой жижи из кружки, он посмотрел на нарисованную на ней кошку. — Держи хвост трубой… — Ги шёпотом прочёл надпись и хмыкнул, — знать бы ещё, как… Из мрачных мыслей де Лузиньяна вывел телефонный звонок от абонента «Волк»