Зеркало

— Дорогая, я дома! Мягкий, но громкий мужской голос оповестил обитателей квартиры об ещё одном пришедшем. Поставив сумку с ноутбуком к стене, мужчина снял куртку и прошёл в спальню. Дома, вопреки постоянным ожиданиям и мечтам Ги де Лузиньяна, не пахло вкусной едой, а улыбающаяся жена, укутанная в халат, не бежала с объятиями и нежными поцелуями в колючую щёку. Собственно, он не слишком возражал: ответного тепла он не дал бы и сам. — Сибилла? — звал хозяин квартиры, поочерёдно открывая двери пустых комнат. Идеально убранные, с изысканным интерьером спальни и гостиные казались неживыми, точно с картинки. По ним хотелось ходить в пушистых тапочках и рассматривать белоснежные статуэтки греческих богинь, покрашенную золотой краской мебель и атласные шторы светло-коричневого цвета. Хотелось элегантно пить белое вино на балконе и представлять себя в дорогой квартире где-то в Париже или Провансале, а не в глуши под названием Бельфор. Все эта декорации, построенные на картонной сцене под золотой краской держались лишь на том, чтобы всё выглядело «презентабельно и роскошно». Но украденные фигурки с отбитыми углами и нехотя искомые уже много лет полицией вещи не добавляли квартире уюта. — Дорогая… Комната небольшой тёмной спальни со скрипом отворилась, и в проёме показался Ги. Лёгкая улыбка венчала его усталое лицо с каштановой бородкой, а его любимая толстовка насквозь пропахла кофе из офисной кофемашины. Его взгляд лениво скользил по атласным темно-синим портьерам, которые создавали приглушённое освещение в комнате; по тумбочке у изголовья кровати, на которой стоял стакан воды, маленький светильник и недоеденное Сибиллой яблоко. И, наконец, его взор остановился на той, что лежала на кровати, читая что-то в телефоне, даже не взглянув на вошедшего мужа. — Ты сегодня рано, — лукаво улыбнулась Сибилла, поправляя бретели своей атласной ночной сорочки и откладывая телефон. — Я задержался на час, — выдохнул Ги и перевёл взгляд на незаправленную кровать. Пушистое одеяло, куча мягких подушек, а главное — среди этого уютного хаоса любимая, хоть и до боли холодная, жена. Он знал, что она не будет любить его в бедности или болезни, ведь всё, что она ценила в нем — это способность обеспечить её и все её желания. Он видел это в моменты, когда её страсть разгоралась, стоило ему принести выручку с очередного «дела» или просто вручить ей половину его заработанных в офисе денег. И если наградой за это будет это приторное «я люблю тебя» и капелька жаркого удовольствия, то он принимает условия. — Как на работе? — Сибилла потянулась, зевая. Этот сладкий уют, в который хотелось нырнуть с головой, укутаться в одеяло, прижаться замерзшим носом в шею теплой жены и остаться в спальне на целую вечность завлекал столь пленительно, но Ги остался стоять. — Звонил Рено, — тихо ответил Ги, наблюдая за соблазнительными движениями Сибиллы. Её тонкие пальцы перебирали тёмные длинные волосы, играя с ними и расчёсывая. На обнажённые светлые плечи падал приглушённый свет, подчёркивая каждый изгиб совершенства её тела. Худые ключицы, ложбинка между небольшими грудями, шея с мягкой кожей… Де Лузиньян жаждал прикоснуться губами к каждой части тела своей жены и понимал, что у него будет такой шанс, лишь он сообщит ей новость. — У него есть новое дело для нашей банды. Точнее, это продолжение старого дельца, но не суть. — Наверное, опасное? — предположила Сибилла, вставая с кровати. — Как всегда, — усмехнулся де Лузиньян, — Волк не зовёт на прогулки по цветочной полянке. — Надеюсь, он хотя бы заплатит хорошо? — с надеждой в голосе улыбнулась женщина, подходя ближе к мужу. — За маленькие деньги я бы ни за что не пошел на такое, родная. Ги приобнял худую талию жены, любуясь её чистыми зелеными глазами. В них не было любви, но не было и ненависти. Вряд ли в них можно было отыскать хоть что-то теплее льда. — Вообще, я думал, что, учитывая, как именно погиб твой брат… — Давай не будем о нём, милый, — улыбаясь, покачала головой Сибилла. — Ты правда не боишься потерять ещё и меня? — В шутку, но вполне открыто спросил де Лузиньян. — Я просто знаю, что с тобой всё будет хорошо. Ты будешь внимательнее и осторожнее. С этими словами она крепко поцеловала своего мужа, не желая более слышать его глупых вопросов, на которые у неё не было честных ответов. Ги же ответил на страстный поцелуй, поглаживая любимую по спине и кладя руку ей на мягкую щеку. Если он не может дать ей тепла, то он отдаст всё остальное, лишь бы сделать её счастливой. Пусть это и может стоить ему целой жизни. ___ — То есть, миледи, — переспросил удивлённый Балдуин, садясь поудобнее на жёстком стуле, — двенадцатый век считается Средневековьем? Такая простая на вид и логичная информация совершенно не хотела укладываться в голове гостя из прошлого. Каково это — осознать, что всё, что тебя окружало, вся твоя жизнь — не больше, чем лишь крошечный листок в общем сборнике под названием «История»? — Ага, верно. Призрак кивнула, удивляясь про себя тому факту, что человек перед ней был довольно неглуп: он хорошо знал историю античности и кое-что понимал в Древней истории, но остальные эпохи… Он ничего не слышал про нынешнее положение вещей в политике, а про его познания двадцатого века она даже не хотела спрашивать. Призрак сама не очень хорошо разбиралась в истории: ещё в школе она была лучшей ученицей по биологии, усердно изучая и любя всем сердцем этот предмет. Однако она решила сама хотя бы время от времени находить в Интернете что-то историческое: короткие видео или статьи, смешные картинки и фильмы. Вот и сейчас, почти в двенадцать часов ночи Призрак принесла на кухню ноутбук и заварила травяной чай, включив Балдуину разные видео на историческую тематику. Короля интересовало абсолютно всё: начиная от династии Плантагенетов, заканчивая бытом беднейших слоёв населения. — Представляешь? Люди вообще не мылись! — воскликнула Призрак, чуть напугав Балдуина. — Ну, должен признаться, иногда люди и правда считали греховным занятием раздеваться, в том числе — мыть тело. — Кошмар какой, — скривилась девушка, отпивая горячий напиток, — и чай невкусный, больше такой не куплю. — А мне нравится. Чем-то напоминает мне мой чай из дома, — с улыбкой поделился король, ставя кружку на стол. На коленях Балдуина покоилась маска, которую он решил снять, чтобы почаёвничать с Призраком. Он находил это странным, но рядом с ней он не чувствовал себя слишком уязвимым без маски, прачущей его раны и бинты. Она не боялась прикоснуться к нему во время беседы или в то время, как помогала ему в чём-то. А в её жёсткой и непонятной игре во время прогулки Балдуин увидел нечто более важное для себя: она не брезговала дотронуться до него без причины, а не просто будучи вынужденной. Король не воспринимал на личный счёт моменты, когда его подданные старались стоять от него подальше или сторонились взаимодействий с ним. Он знал: дело лишь в опасной болезни, а не в том, что он лично неприятен кому-то. — Расскажи мне что-нибудь про свой дом? А то ты всё заладил про свой двенадцатый век, расскажи что-то настоящее! Король усмехнулся. — Что-нибудь «настоящее», хм? Что ж, я сам твердил о том, что случайному знакомому выговориться проще. Король сделал глоток чая и дал себе время на обдумывание того, о чём бы рассказать девушке. — Мой дом возвышается над золотистыми песками и является маленьким оазисом на земле для заблудших душ. Каждый приходит в мой дом, пытаясь найти спасение и прощение своих грехов, и каждому я рад, каждому найдётся там место. — Ну а работаешь ты кем? Я буду злиться, если снова скажешь своё «Я король Иерусалима» — девушка передразнила Балдуина, заставив его улыбнуться и подумать: «Неужели, я действительно так выгляжу со стороны?» — Будь по-твоему, — король принял вызов, — моя работа — защищать свой дом и своих подданных любой ценой, а так же стоять на страже своей веры. Ещё я слежу за процветанием своего государства и развиваю его изнутри. Балдуин остался довольным собой, ведь он так и не произнёс словосочетание «король Иерусалимского королевства», пока называл свои обязанности. — Ты абсолютно не исправим, — Призрак закатила глаза и встала из-за стола, — ты будешь ложиться спать или ещё посидишь? — Я бы хотел отойти ко сну, миледи, — ответил Балдуин, допивая чай. — За окном уже очень темно… — Я постелю тебе на диване в гостиной, — кивнула девушка и убрала пустые кружки в посудомойка, — сама посплю в своей старой комнате. — Благодарю, — тихо произнес король в ответ, повернув голову в сторону окна и рассматривая ночной город. Тёмная, безлунная ночь опустилась на немноголюдный город, застилая каждую его улочку своим мраком. Небо Франции значительно отличалось от небосвода Иерусалимского Королевства с его миллионами крупных и ярких, едва заметных и блеклых, а также собранных в созвездия крошечных светил. — Эй, кхм, Балдуин… — неловко привлекла к себе внимание Призрак, понимая, что ей почему-то неловко называть знакомого по имени, — я там постелила тебе всё ко сну. — В таком случае, — король медленно встал из-за стола, — пожелаю Вам спокойной ночи, и пусть ангелы охраняют Ваш сон, миледи, — Балдуин дружелюбно улыбнулся. — Да просто… Иди уже спать, — стушевалась Призрак, не привыкшая к таким выражениям вежливости и дружелюбия. Она закрыла ноутбук и завернула сладости чтобы они не заветрелись. — Бал… Балдуин, — тихо позвала парня Призрак, когда тот уже стоял в дверях, — и тебе там спокойной ночи и всего такого. Если разбудишь меня, то я прибью тебя с большой вероятностью. Монарх усмехнулся очередной угрозе в свой адрес. Будучи королём, он совершенно не привык к тому, что кто-то, с кем он знаком чуть больше суток, может называть его по имени, общаться настолько фамильярно и даже угрожать дважды за вечер. Или трижды? Король хоть и понимал, что он находится в чужом королевстве, и его положение слегка зависимое, но он не позволит говорить с собой так, будто он не равный этой девушке. — Не переживай, Призрак, я не потревожу твой сон, если ты обещаешь не потревожить мой, — улыбнулся король, поворачиваясь к девушке. — Больно надо… — фыркнула блондинка и погасила свет на кухне. Ей очень не нравилось, когда Балдуин ставил границы дозволенного в общении с ним. Хотелось нарушить эти рамки хотя бы назло, из принципа, доказать, что она не собирается подчиняться его личным правилам. Умывшись, она решила заглянуть к Балдуину и удостовериться, что ему ничего не нужно. Тихонько постучавшись, она не дождалась ответа и приоткрыла дверь. Король же, уйдя в «свою» комнату, присел на краешек дивана и опустил лицо на перебинтованные ладони. Огромный поток новостей, информации, звуков и картинок свалился на неподготовленную психику болеющего человека, недобровольно пришедшего из другой эпохи. Даже здоровый человек вряд ли выдержит столько событий за короткий промежуток времени, а Балдуин после всех приключений хотел просто немного отдыха и уединения. Он был очень благодарен Призраку за отдельные покои, ведь сейчас он мог немного подумать и побыть наедине с собой и с тем, к кому ему так сильно хотелось обратиться. — Господь… — тихо начал Балдуин, сложив изувеченные ладони в молитвенном жесте, — я благодарен Тебе за новое испытание, что Ты ниспослал мне, дабы укрепить мою веру и чему-то меня научить. Я постараюсь снести все трудности с честью и достоинством. И благодарю за прекрасного нового знакомого на моём пути. Она далека от Тебя, но я уверен, что и в ней есть лучик света… Вздохнув, король взглянул на окно. Тёмные шторы не впускали ни отблеска луны, ни холодного света фонарей, оставляя Балдуина в кромешной темноте. Внезапно король услышал, как кто-то или что-то начало легонько царапаться в окно, скользя тупыми коготками по стеклу. Скрежет не был громким, но всё же хорошо различимым в ночной тишине. Отбросив все странные версии про разбойников, которые пытались проникнуть в его покои, он храбро подошёл к окну и распахнул шторы, не боясь встретиться лицом к лицу с кем бы то ни было. Ветви старого сухого дерева за окном стучали по толстому стеклу, будто взывая к хозяину комнаты, чтобы тот открыл створку. Усталость играла с воображением бедного парня: на секунду ему почудилось, будто ветвь стала тощей рукой, которая тянет к нему свои длинные пальцы, подбираясь всё ближе с каждым мгновением. Мотнув головой, Балдуин прогнал странное наваждение. Внезапно за его спиной дверь в комнату тихо закрылась под звук тихого смешка, хотя король точно помнил, как сам её тщательно прикрыл минутами ранее. — Мне точно стоит немного отдохнуть, — принял решение Балдуин и лёг на мягкий диван. Мышцы ног неприятно ныли от слишком долгой пешей прогулки, а дышать было неприятно из-за сухого воздуха квартиры. Непривычный к холоду улицы и относительной прохладе в квартире Призрака, Балдуин впервые за свою жизнь действительно хотел снова оказаться под палящим солнцем Иерусалима, подставляя горячим лучам своё бледное и изувеченное лицо. Хотелось снять бинты, которые, словно цепи, сковывали его духовно. Но всё, что он имел в реальности — это ватное одеяло, чей-то поношенный костюм и грубую, хоть и сравнительно добрую соседку. — Но я жив, а значит, всё хорошо, — искренне улыбнувшись, Балдуин мирно засопел, отходя к долгожданному сну. В это время Призрак прислонилась к двери в комнату нового знакомого и не смогла сдержать предательской улыбки. Она слишком устала от гулкой пустоты в квартире и в своей душе. Жизнь слишком часто давала девушке пощечины, быть может, хоть в этот раз Рок приласкает её? Призрак тихонько зашла в свою старую комнату, дверь в которую она старалась не открывать лишний раз. Счастливые воспоминания стирались недавней болью, а смех маленькой девочки заглушался слезами взрослой девушки. Нервно поправив короткие волосы, Призрак приоткрыла окно, впуская немного свежего воздуха. Лениво стянув с себя худи и джинсы, она стала рыться в своём старом шкафу. Вещи в нём пропитались запахом пыли и ненужности. Когда девушка сбегала отсюда несколько лет назад, она не успела взять с собой ничего из вещей, а потом, вернувшись в эту квартиру обратно, не могла заставить себя прикоснуться к воспоминаниям. Но сейчас в гостиной спал Балдуин, а идти по темноте в одном белье и рискуя разбудить спящего, Призрак не решилась. Наощупь достав старую теплую тунику, она натянула её и поморщилась от своеобразного запаха вещи. Но этот вариант оказался предпочтительнее, чем спать в белье, поэтому девушка молча легла в холодную постель, вздрогнув всем телом. От кого: Б. 1.34 Не спишь? Призрак прочитала сообщение, раздражённо вздохнув. Кому: Б. 1.34 Нет, чего тебе? От кого: Б. 1.35 Чего мне? Тебя весь вечер не было в сети, я решил убедиться в том, что ты жива :) Кому: Б. 1.35 Убедился? От кого: Б. 1.35 Убедился :) чем занималась? Кому: Б. 1.36 В ночном клубе парней клеила. Какая разница? Я же тебе не задаю таких дебильных вопросов. Призрак начала сердиться с такого контроля. Она хотела отложить телефон и попытаться уснуть, но новое сообщение привлекло её внимание. От кого: Б. 1.36 Ты не задаешь мне вопросов не потому, что уважаешь мои границы, а потому, что тебе всё равно, не так ли? ;) Кому: Б. 1.37 В точку. Иди спать. На другом конце «провода» парень усмехнулся и заблокировал телефон. Да, с этой девушкой определённо придётся повозиться. ___ …Бельфор, Франция, 2023 год… Тёплый восточный Бельфор среди местных считался городом контрастов. Пусть небольшой, но яркий и полный амбициозных людей. Однако амбиции и делили людей. Например, яркой противоположностью безымянной грабительницы, живущей словно в зеркальной реальности, стала лишенная вредных привычек дочка столичного врача. Избирательная перфекционистка, которой проще было найти общий язык с книгами или прочими зазнайками, нежели с человеком мещанского ума. Энн Биар ходила по улицам с вздернутым подбородком, ежедневно выстукивая по тротуару каблуками один и тот же, почти армейски точный ритм. Со стороны завтрашняя университетская выпускница казалась заносчивой снобкой, у которой вместо сердца в груди торчал кусок льда. Однако именно глубоко в груди у девушки теплились самые романтичные чувства, присущие вспыльчивой юности. Среди своих близких, пусть и малочисленных, подруг Энн прослыла ярчайшим представителем людей, верящих в лучшее и всегда оглядывающихся назад. Правда юношеский максимализм в ней подкреплялся не только горячностью сердца, но и не по годам развитым умом. Подобное сочетание являлось почти что оксюмороном. Родители девушки, такие же необычные люди, верили, что в дочери живёт самый настоящий революционный французский дух. Маленькую леди Биар называли Наполеоном в платье и подобное сравнение ей льстило. Но время шло, и девочка превратилась в девушку, которую стали привлекать идеи независимости. Для начала своей собственной. Потому в один день, за месяц до поступления в престижный парижский университет, Энн внезапно решила сама себя выбить из комфортных условий, посчитав, что подобная практика полезна для становления сильной личности. Девушка, толком не объяснившись перед родителями, собрала вещи и улетела в солнечный южный Бельфор. Ей нравилась столичная суета, однако опекающие родители не позволяли ей срываться на приключения. Её мать однажды подобным образом нашла свое призвание в медицине, а отец, тогда ещё аспирант, а сейчас уже уважаемый декан, нашёл саму Шарлоту. Правда Энн не искала любви ни намеренно, ни случайно. По её мнению отношения в разгар душевной и разумной страсти могли сбить с истины. Романтика и чувства её восхищали, но вместе с тем она осознавала, что реальная жизнь сильно отличалась от сказки. Потому Энн не торопилась и верила в судьбу: если уж так случится, что ей под ноги свалится рыцарь на белом коне, то она, возможно, откроет свое сердце. Утро сегодня было прохладным, но солнечным, поэтому Биар себе в пробежке не отказала. День выпал выходной и торопиться было некуда. Маршрут её не менялся: проходил через парк, две улочки, на которых расположились пекарни и кофейни, и двор собственного жилого комплекса. Она сделала один круг и с ироничной улыбкой заметила, что на улице уже не так холодно. Стянув с себя ветровку, девушка села на ближайшую скамейку и начала наблюдать за Ланном, своим непоседливым корги, который мгновенно стал центром внимания местной детворы. Ребята окружили пса и начали по очереди кидать в кусты теннисный мячик. Сама Энн в игру не лезла и, включив музыку в наушниках, прикрыла глаза, будучи уверенной, что ни Ланн, ни малыши от развлечений не пострадают. В течение всего того времени, пока Биар мысленно рассуждала о планах на будущую неделю и отдыхала после пробежки, сквозь внутренний голос она слышала визги детей, то отдаляющиеся, то снова приближающиеся. Где-то рядом кружило довольное тявканье Ланна. Но вскоре, когда Энн уже обрисовала события грядущей среды, произошло то, что напрочь перечеркнуло её расписание. Сначала посторонний шум повторял себя из минуты в минуту, пока внезапно не прекратился. Девушка осознала это только тогда, когда один мальчик начал настойчиво тянуть её за руку и приговаривать: «Тётя, тётя! Там дядя лежит!» Биар несколько секунд таращилась сквозь солнечные очки на ребёнка и только потом подскочила, боясь, что в лучшем случае дети обнаружили пьяницу, а в худшем труп. Она поспешила в парк, который находился в нескольких метрах от проезжей части. Ланн бегал кругами, нервно скулил и пытался привести в чувства неизвестного. Дети столпились вокруг тела, закрыв обзор запыхавшейся от жары и стресса девушке. Биар аккуратно растолкала ребят и села на колени, не боясь запачкать спортивные штаны. Мужчина явно был без сознания. Крупный, с рыжими волосами, такой же бородой и в странной одежде. Коричневая рубаха, достающая почти до колен, с вышивкой на вороте и запястья, сюрко с тремя львами, тёмные штаны и железные сапоги. Однако не этому в первую очередь придала значение Энн, а торчащему из плеча куску дерева. «Это что, стрела?» — подумала девушка, нервно сжимая ветровку дрожащими пальцами. Биар коснулась ладонями сначала колючих щёк, затем ушей и аккуратно, но интенсивно начала растирать, пока густые брови на мужском лице не нахмурились, а дыхание не участилось. Она облегченно выдохнула и, совсем нежно приподняв тяжёлую голову, уложила к себе на колени, пытаясь привести незнакомца в чувства с помощью питьевой воды. — Вы меня слышите? — неразборчивое мычание в ответ. Энн напряглась и провела влажной тряпкой по лицу мужчины. — Хорош… Хороший… выстрел… Далеко пойдёшь, — как в бреду забормотал раненый, но глаза открыл. — Ангел уж спустился… Далеко… пойдёшь… — Вы, пожалуйста, не умирайте, я сейчас вызову скорую! Вы главное не засыпайте, — отчаянно попросила девушка и быстро вытащила из сумки телефон, начиная в спешке набирать нужные цифры. — Умирать? Здесь я не умру, — устало ответил мужчина и слабо рассмеялся. — Этот французский интригант меня не переживёт. — Вы помолчите лучше! — сорвалась от стресса Биар и приложила телефон к уху, быстро, то и дело запинаясь, начала диктовать адрес и описывать ситуацию. — Хороший выстрел… Эх, повезло!.. Далеко пойдёшь, — повторился незнакомец, сквозь пелену разглядывающий взволнованное девичье лицо. — И мне повезло… Ангел уж спустился… Прошло ещё минуты две, больше похожие на часы, перед тем, как приехала скорая. Девушка скомандовала детям привести врачей к ней, а потом живо расходиться по домам. Они то и дело шныряли рядом, каждому хотелось рассмотреть чудака, евда державшегося в этом мире. Пока она, словно заботливая мать, баюкала пострадавшего, тот самый мальчик, который привёл её на это место, нашёл в кустах нечто, напоминавшее шлем, но с короной сверху. Биар велела оставить чужое на месте и вплоть до того момента, когда люди в светлых начали поднимать раненого на носилки, держала его голову у себя на коленях, то и дело бездумно поглаживая густые рыжие волосы и испуганно изучая обломок, торчащий в крепком плече. Она с трудом объяснила дежурному, что понятия не имеет, кого они сейчас собирались увезти в больницу. И все же нечто не отпускало её сердце. Кто это был, почему так странно одет, чем его ранили и как он оказался в парке? В полицию решили не обращаться, пока не всплывет новость о пропавшем человеке или не появится возможный родственник. Мало разве городских сумасшедших по паркам шастает? И все же в жизни Энн это был первый подобный случай, поэтому она оставила врачам свой номер телефона и записала лечение незнакомца на свой счёт, понимая, что может себе это позволить. В конце концов, он выглядел так уязвимо и она, словно инстинктвно, взяла его под свою опеку, пока не ему не станет лучше. Кратко говоря, свое расписание Биар сильно изменила и теперь в её ежедневную рутину добавилось посещение госпиталя.