Бельчонка

      — Отвали! — сквозь зубы цедит девочка, пытаясь забрать по праву принадлежащую ей вещь из рук незнакомца. Сильного незнакомца.       — Чё сказала? — наклонившись прямо к лицу беззащитной, нагло спрашивает парень. — Иди давай в куколки играй и не мешайся под ногами, — чуть ли не рычит тот, глядя прямо в чёрные глаза напротив.       Саша молча играет в гляделки с каким-то высоким пацаном, с которым случайно пересеклась в переулке, когда хотела стащить с пьяного тучного прохожего тёплую меховую шапку. Как оказалось, этим вечером ни одной ей пригляделся данный элемент одежды. Она ловко стянула подарок судьбы с чужой головы и рванула в соседний двор. Да только один недоумок успел догнать её, так ещё и начал спорить, мол, нельзя так делать, и вообще отдай мне. «Маленькая для такого,» — поучительно сказал тот, оттопырив указательный палец. В общем, вот так неудачно сложилось знакомство этих молодых людей.       — Сам себя слышишь? — той же монетой отплачивается Белкина, стискивая шапку в своих руках с неимоверной силой. — Вон, в песочнице фигурки полепи. Или в машинки покатай, что больше нравится? — огрызается та, наблюдая за тем, как стремительно меняется выражение лица у её уважаемого собеседника.       — Ты вообще понимаешь, что ты несёшь? — с наездом спрашивает тот, отпустив шапку, вмиг ставшую ненужной. — Не, ты вообще понимаешь, кому ты это говоришь?       — Какому-то ублюдку, которому нечем заняться, — хмурится девочка, разворачивается и не торопясь уходит.       — Откуда такая смелая? — в сердцах кричит ей вслед парень.       — А кто спрашивает? — язвит та, всем своим видом показывая своё бесстрашие.       — Кто надо, — голос звучит настолько громко, что отскакивает эхом от стен домов и проносится по всему двору. — Ты куда пошла-то, а? Повернись, когда с тобой разговаривают, — продолжает агрессировать Турбо.       А девочка игнорирует его. Идёт себе спокойно в одном ей известном направлении и шапку новую в руке крутит. Валерка злится. Понимает, что просто так она ему ничего не скажет.       — Универсам.       — С Теневыми я, — оборачивается Сашка и издевательски улыбается.       «Теневыми» люди называли женскую группировку, обитающую неподалёку от территории Универсама. Девчонки, состоящие в ней, заявляли о себе редко, но, как говорится, метко, ибо каждое их появление запоминалось надолго. Не то чтобы они не высовывались из своего некого укрытия, нет. Наоборот, вели самый обыкновенный образ жизни: ходили в учебные заведения, проводили время с семьёй, покупали вещи, воровали… ну, это так, по мелочи. А вот если говорить о чём-то крупном, — о драках, конфликтах и тому подобном, — то узнавала вся улица. Всё-таки не каждый день видишь, как представительницы прекрасного пола махаются наравне с мужиками.

***

      Турбо идёт по заснеженной тропинке, пиная перед собой кусочки льда и думая обо всей этой ситуации. Сейчас он направляется к некому штабу своих пацанов, чтобы как обычно что-нибудь обсудить или просто повеселиться. Ну и рассказать о странной «теневой» девочке. Почему-то она всё никак не хотела выходить из его головы: будто вцепилась в часть мозга, отвечающую за память, и неслабо так обхватила своими когтями. И как только бедняге удавалось об этом забыть и переключиться на другую тему, она начинала царапаться. Валера почти что чувствовал это наяву.       Ему ещё никогда не доводилось встречаться с такими бойкими девушками, которые прохожих обкрадывают и добычу не делят с человеком в два раза сильнее её самой. Интересно, а она не думала, чем это всё могло кончиться? Допустим, если б она встретилась не с Турбо, а с тем же Кащеем? Вела бы она себя так же? Чёрт её знает. Но что-то подсказывало, что её и вправду не волновало, с кем спорить.       Валера спускается в подвал, обыденно здоровается со всеми пацанами за руку и подходит ближе к Зиме.       — Чё я пропустил? — почти тихо спрашивает он у своего друга.       — Да ничё пока, там хадишевские приходили, — отвечает Вахит, даже не поворачивая голову в сторону собеседника. — А ты где был?       — Потом, — отмахивается Турбо, сосредотачиваясь на проблемах группировки, а не его собственных.       Развалившийся на старом диване Кащей что-то лениво вещает, выдыхая дым. В качалке всегда стоял запах сигарет. Всегда. Турбо ни разу не видел своего старшака без этой вредной никотиновой палочки; каждая минутая, которую тот проживал, была посвящена данному занятию, и он, кажется, этому был только рад.       Универсамовские начинают потихоньку рассасываться после последних слов главного: кто-то бежит домой к своей семье, которая ждёт скорейшего возвращения ещё совсем ребёнка, кто-то выходит на улицу и устраивает беспредел в такое тёмное время суток, а кто-то остаётся в их убежище.       Кащей достаёт почти полную бутылку из места, где стоят не меньше десяти таких, только уже опустошённых, открывает и начинает веселье. В компании двух таких же отбитых мужчин и кокетливой блондиночки он чувствует себя отлично: выпивает с ними спиртное, шутит шутки, с которых все громко и немного противно смеются, и разговаривает.       — Так чё так долго-то? — тут же спрашивает Зима, понимая, что теперь до них никому точно нет дела.       — Да бля, я шёл к вам, увидел, девка мелкая сзади мужика какого-то трётся, высматривает чёт, — активно жестикулируя и с каждым словом всё больше закипая, рассказывает Турбо. — Только успеваю моргнуть, как у мужика шапки-то и нету, — последнее слово он говорит особенно громко с особым недовольством и, наверное, сарказмом.       Вдруг Туркина что-то остановило. Он вспомнил всё от начала и до конца, взвешивая решения на чаше весов.       «Говорить или не говорить?»       Турбо догадывается, что может произойти, скажи он правду. Турбо догадывается, что может произойти, скажи он неправду.       Говорить.       — Я догнал, спросил с неё, типа, чё за хуйня. А она мне «с Теневыми я».       — Чего? — не вдупляет Зималетдинов, не осознавая даже, куда утыкается его взгляд, что уж там говорить о мыслях. Зима иногда подкинет тему для разговора, а потом вот так сидит и втыкает, в момент теряя интерес. Но сейчас случай немного другой.       — С Теневыми, — повторяет парень, наигранно улыбаясь. — Может, предъявим им, а?       И замолкает. Потому что слышит звук открывающейся двери. Потому что высматривает нежданного гостя. Потому что видит эту меховую шапку в руках у рыжей девчонки.       Саша молча проходит через комнату, ощущая себя под прицелом, но не подавая виду. Её взгляд выражает… абсолютное ничего. Ну, так решил Турбо, потому что чёрные глаза Белкиной были направлены только вперёд. А впереди Кащей и его сборище.       — Оо, Саня! Явилась наконец-то! — звонко и зазывающе крикнула блондиночка под смех подвыпивших мужчин. — Принесла?       Белкина пренебрежительно кинула шапку на свободный участок стола, незаметно оглядывая обстановку. А потом вдруг заговорила:       — Постарайся больше не терять свои вещи, чтобы мне не приходилось отбирать их у других.       И Туркин готов был руку на отсечение отдать, что голос её звучал совершенно иначе. Совсем не так, как при встрече с ним. Тогда тон был агрессивным, саркастичным, а главное — живым. А при разговоре с этой дамой, разлёгшейся на плече Кащея, он был другим. Холодным. Отрешённым.       — У-у, как мы заговорили, — оскаливается та, примеряя новую вещичку. — Хорошо-хорошо, не злись, Белочка.       — Диляра, не хочешь представить нас своей подруге? — выдыхая дым в лицо вышеназванной и почти безобидно усмехаясь, говорит старший Универсамовский.       — Я ей не подруга, — под нос бубнит Саша так, чтобы никто не услышал.       — Ой, Бельчонок, смотри, это Кащей, это Витенька, это Русик, — и трётся своим кукольным носом об куртку одного из них.       Белкина даже и не старается их имена запомнить, ей плевать. Диляра каждый день заводит новые знакомства как с представителями женского, так и мужского пола. Флиртует, очаровывает своей внешностью, характером, желанием. А потом спокойно покидает своих «возлюбленных», набивая карманы приятно звенящими монетками. Мусина на первый взгляд казалась легкомысленной дурой, которая готова дать кому угодно и за что угодно. Так думали все. До тех пор, пока та их ломом не огреет и не исчезнет из их жизни навсегда. А если её всё же находили, то в дело вступала группировка. Её группировка.       — Приятно познакомиться… Бельчонка, — ухмыляется один из алкоголиков, расстягивая каждую букву. — Сколько лет-то тебе, красавица?       «Не твоё дело,» — хочется сказать Александре, но она молчит. Пилит незнакомцев взглядом, губы кусает, но молчит, не позволяет себе совершить ошибку.       — Пятнадцать, — улыбается Муся, с какой-то гордостью скользя зелёными глазами по телу своей подопечной.       — А по тебе и не скажешь, — подмигивает пьяница девочке. — Жаль, очень жаль.       Мерзость.       Рыженькая ладонь в кулак превращает и ногтями впивается в кожу, стараясь сдержать приступ агрессии. Она так устала терпеть такое отношение к себе. Бездействие её убивало.       Но это она контролирует эмоции, а не они её.       — Ладно, до встречи, — кидает Белочка и, получив в ответ прощальные слова, выскальзывает из комнатки, которая душила своими запахами. Перегар, пот, дым. Приторные духи Диляры, которые попали в её руки не самым законным способом. Колбаса, другие продукты. Вот чем пропиталось это помещение. Может, её частые гости уже привыкли. Может, и Сашка сможет?       Проходя мимо компании пацанов, она краем глаза замечает знакомую одежду. И внутри всё переворачивается. Теперь она понимает, чей взгляд приклеился к ней сразу же после того, как её нога ступила на чужую землю.       Турбо знает, что в такой ситуации стоило бы отвернуться. Но зачем? Ради приличия? Бред. Когда он делал что-то ради приличия? Да, ему и вправду плевать, поэтому и скрывать больше нечего. А глазам нужно видеть. Видеть эту девочку, эти рыжие волосы, эту чёрную куртку на размер больше её самой, накинутую поверх сине-белой олимпийки. Валера смотрит и забывает абсолютно обо всём: и об инциденте на улице, и о сборах, и о Зиме, которому хотелось бы услышать хоть какое-то объяснение всему этому.       Белкина уголок губ слегка приподнимает, а в глазах черти пляшут. Глаза усмехаются. Насмехаются. Будто намекают на что-то.       Так всё и начиналось.