La donna è mobile

В свадебном зале был слышен звон бокалов и шум всеобщего веселья. Люди болтали без умолку, пожимая друг другу руки и просто улыбаясь шуткам. Дмитрий видел счастливые лица гостей и, в особенности, своих друзей, от чего на душе становилось тепло и спокойно. Умиротворение, которого не было давно. Сегодня все идеально. Вернее, всё было бы идеально, если бы его взгляд не наткнулся на Олега, лицо которого скривила гримаса ужаса, что совсем никак не вязалось с торжеством, на котором сейчас тот находился. Олег стоял в другом конце зала, где было гораздо меньше людей, и безотрывно пялился в телефон, прижимая кулак к своим губам, которые сейчас… дрожали? Дима двинулся ему навстречу, периодически поглядывая по сторонам в поиске Аиды и ее дружка, но все было безуспешно. Кажется, они сбежали со свадьбы, испугавшись внезапного появления Саши. Не ожидали, наверное. Дима ухмыльнулся, представляя, как эта парочка сейчас нервничает, решая, что дальше делать с этим всем. Подходя к другу ближе, он заметил, что тот, должно быть, уже успел услышать что-то шокирующее, потому что его лицо вытянулось ещё больше, когда надавил на наушник, чтобы удостовериться в том, что звучало в нём. Подскакивая от неожиданности, Олег чуть не выронил телефон из рук, когда увидел перед собой Диму. — Голубки уже дома? — язвительно спросил он Олега, но тот лишь смотрел на него испуганным взглядом и заикался, что было совсем нетипично для него, всегда уверенного в себе. Что же заставило его так испугаться? — Дима, — протянул друг, нервно облизывая губы и оглядываясь по сторонам. — Тебе лучше не смотреть, — пятился назад, судорожно пряча телефон за спину, чем пугал ещё больше. — Что с тобой? — непонимающе спросил Дима, сводя свои брови вместе. — Что я не должен увидеть? — подходил он ближе, пристально всматриваясь в испуганное лицо Олега и искренне желая узнать ответы на свои вопросы. И, желательно, сейчас же. — Дим, не сейчас… Только не здесь, — не унимался Олег, всё ещё пытаясь спрятать мобильный. — Да что там, блять, такое? — взорвался Дима и выхватил у друга телефон из рук под громкий возглас последнего. Олег начал нервно заламывать себе пальцы, топтаться на месте, оттягивать галстук и трясти свою рубашку, чтобы хоть как-то остудить пылающее от ужаса и злости тело. Всё это так выматывает. Чтоб он ещё когда-то делал нечто подобное! Да никогда больше! Дима одел наушник, сделал громче и замер на месте, будто вкопанный, ведь первое, что он услышал, — это глухой, душераздирающий женский крик. Дима почувствовал, как онемело его тело, подымаясь мурашками вверх и забираясь под кожу. Неуверенно он посмотрел на экран, на мгновение прикрыв глаза и сглатывая подступивший ком. Хотелось верить, что это не то, о чем он сейчас подумал. Хотелось верить, что это просто неудачная шутка друга, который никогда не умел шутить. Но нет, не шутка! Аида. Его маленькая девочка, которая всегда плакала, когда в детстве он ловил рыбу. Тогда, помнится, она кричала на него, говоря, что это тоже живое существо и что не нужно причинять ей боль, после чего он выбрасывал её обратно в реку, хотя понимал, что рано или поздно рыба всё равно попадётся на крючок. И вот теперь, кажется, Аида сама попалась, и рядом не было никого, что так же, как она когда-то, попросил бы отпустить на волю. Дима, наконец, увидел, насколько счастлива она с другим, отчего начало подташнивать. Увидел, насколько сильно любит ее Влад. Да от такой любви повеситься хочется, если честно! Увидел, как задыхается она от такого счастья. Как стонет и льёт слезы от такой глубокой любви, которая буквально вышибает из неё жизнь, выколачивает стоны, тихие и болезненные. Противно. До жути стало противно. От самого себя. От своего безразличия. От всего того, что наговорил ей, даже не спросив о том, как она жила все эти годы, если это можно-таки назвать жизнью. Почему он не спросил? Почему поддался порыву прикончить её и возненавидеть? Тело Димы начало трясти от злости, дыхание перехватило от боли и ужаса, которые сейчас ему довелось лицезреть. Она кричала. Крик был сдавленный, хриплый, ведь это животное закрывало ее рот своей рукой, заставляя молча глотать слёзы без надежды на то, что кто-то услышит. Прижимало к полу своим телом, вдавливая, куда только можно было, только бы не вырывалась. Дима швырнул телефон со всей силы в пол и принялся топтать его своим каблуком, будто представлял Влада на его месте. Плевать, что мобильный не его! Сейчас не это главное. — Сукин сын! — выругался Дима, гипнотизируя телефон. — Тварь! — кричал во все горло, обращая на себя встревоженные взгляды гостей, которые не понимали, что вызвало его такую реакцию. — Ублюдок! Дима стремительно двинулся к выходу, напрочь игнорируя слова друга о том, что не стоит так горячиться. Но перед глазами стоял образ Аиды. Её лицо, которое было сложно разглядеть, потому что этот урод заслонял всё собой. Он душил ее, выкачивая из души последнее, что там осталось. Он связал ее, не позволив даже сопротивляться его силе, которая превосходила её в несколько раз. Мразь! Самая настоящая мразь. — Блять! — ругался по пути, расталкивая улыбающихся гостей, которые сейчас бесили больше, чем когда-либо. — Сука! — не унимался Дима, набирая темп и почти переходя на бег, пока чьи-то руки не потянули его обратно в попытке остановить. — Я убью его, — вырывался. — Пусти! — кричал, стараясь отцепить от себя друзей. — Остановись! — успокаивал Олег, взывая к здравому смыслу, если такой имелся. — Ты ничем ей не поможешь, если тебя посадят, — выдохнул, надеясь, что это убедит друга. Но не убедило. Дима даже не успел среагировать, как вдруг ему в лицо прилетел кулак. Неожиданно. И снова от Саши. Совсем как десять лет назад, когда он вот точно так же был сам не свой из-за Влада и Аиды. Он тогда только узнал о помолвке этих двоих и жутко злился. Нужно было ещё тогда не отпускать ее к этому богатенькому придурку. Выслушать ее. Обнять. И, возможно, ей не пришлось бы пережить сегодня такую боль. И, кажется, не только сегодня, если вспомнить, что синяки на её теле он обнаружил ещё до этого. От осознания ужасной правды о том, что Аида терпела всё это долгие годы, в груди снова появился камень, мешающий сделать хотя бы вдох. Дима тяжело выдохнул вверх, закрывая лицо руками. Так паршиво ему не было уже очень давно. — Дим, я все слышал, — начал Олег, несмело закусывая нижнюю губу. — Это он за всем стоит, и… — он на мгновение замолчал, подбирая слова, чтобы правильно выразить то, что хочет сказать. — Он хотел убить тебя, — выдохнул друг, но продолжил более оживлённо, стараясь вселить хоть каплю уверенности. — Мы нароем на Влада все! Все, что можно использовать против него в суде. Но не эту запись, — устало выдохнув и понимая, что сам заварил эту кашу. — Пострадаешь ты! Дима нервно посмеивался, медленно оборачиваясь к друзьям и читая непонимание на их лицах. — Вы ебанулись? — спросил он, подымая брови, будто очень удивился этому факту. — Вы и правда подумали, что это остановит меня? Что я буду ждать, пока этот садист ее не убьёт? — выдавив из себя пугающую ухмылку. — Интересно, тогда это можно будет использовать против него в суде? — зашипел Дима, разворачиваясь к выходу и бросая через плечо. — Мне срать, что будет дальше! Сегодня я должен забрать ее оттуда.

***

Аида лежала на холодном полу, свернувшись клубочком, и тихо всхлипывала, позволяя слезам безвольно стекать на ковёр, который стерпел всё то унижение вместе с ней. Кажется, уже прошло достаточно времени, ведь Влад успел принять душ и вернуться в гостиную, поправляя всё ещё влажные волосы. — Вот, оденься, — кидая шелковый халат в Аиду с явным намёком на то, что эти обрывки платья вовсе не то, что сможет скрыть её позорную наготу. — И хватит страдать, — выплюнул Влад, присаживаясь рядом и развязывая её затёкшие и израненные запястья, которых девушка почти не чувствовала. — Идём спать. Идём спать. Звучало как-то издевательски грубо, что пиздец просто. И мерзко. До боли в сердце мерзко. Аида облокотилась на дрожащие руки и презрительно посмотрела на Влада, который развернулся и направился к лестнице. В душе она кричала ему вслед не самые лестные слова, проклиная про себя за всё, что сотворил с ней. Как же она ненавидит его, если бы кто-то знал. Ублюдок! Но на деле не могла вымолвить и слова поперёк, потому что понимала, что будет только хуже. Аида молча сняла остатки некогда красивого платья, от которого, ровным счётом, ничего не осталось, и натянула свой чёрный шёлковый халат, стараясь встать. Она никак не могла справиться с дрожью во всем теле и болью, которая пронизывала с головы до пят. Как она устала. Как все надоело. Как всё отвратительно мерзко. Хотелось просто исчезнуть. Сбежать. Неуверенный взгляд скользнул на входную дверь, которая была всего в паре метров от неё. А может, к черту все? Собрав всю свою волю в кулак, все своё мужество, которое только смогла в себе наскрести, Аида побежала к входной двери и выбежала во двор, ощущая, как холодный ветер забирается под тонкий халат, приподнимая его полы. Влад резко обернулся, слыша шаги, которые не приближались, а почему-то отдалялись от него. — Дура, куда она собралась? — прошипел он и побежал следом, оставляя входную дверь нараспашку. Аида бежала босиком по холодной земле, отчаянно выдыхая горячее облако и в страхе оборачиваясь назад. Девушка не знала, куда бежать. Да и вообще, ей было все равно, куда, лишь бы подальше от этого ада! Она даже подумала о том, чтобы замерзнуть где-то насмерть, возможно, тогда Влад перестанет причинять вред дорогим ей людям. Ведь это она во всем виновата. Она… Влад приближался очень быстро, настигая Аиду у дороги, где та надеялась поймать машину. Ну, или броситься под колёса, в крайнем случае. — Ты куда, блять, собралась? — шипел Влад, хватая девушку за горло и с силой сжимая. — Решила бросить меня? — кричал он, после чего раздался звук пощёчины и в этот самый момент к ним подъехала машина, шумно затормозив и освещая фарами эту ужасную картину, которая разворачивалась прямо на глазах. Мужчина вылетел из машины, оставляя дверцу открытой. Он стремительно приближался к Владу, не давая возможности сказать и слова, ведь тот слишком поздно понял, что это был Димка. Как он, блять, здесь оказался? — Отошёл от неё, мразь! — закричал Дима и ударил Влада с ноги в грудь, тем самым заставляя его рухнуть на пол и застонать от боли. Аида вскрикнула от неожиданности, судорожно отходя назад и тоже падая на землю. Потому что ноги не держали. Потому что не могла поверить своим глазам. Дима. Он пришёл. Он заступился за неё. Он… это снится ей? — Ублюдок! — не унимался Дима, продолжая бить его ногами, куда попадал. — Я убью тебя, тварь! — схватил за горло и начал избивать его лицо, но даже после многочисленных ударов тот лишь улыбался. — Ты психопат! — прошипел Дмитрий, брезгливо морщась. — Пришёл за Аидкой? — истерически посмеивался Влад, вытирая кровь с лица ладонью. — Ступай, милая! — не прекращал смеяться он, обращаясь к Аиде и указывая на машину Дима. Мол, садись и езжай, за домом я сам присмотрю. Как будто это было обычное явление. От Дима не ускользнул растерянный взгляд девушки, но он так и не смог понять, что происходит на самом деле. Все слова Влада имели свой подтекст, который для мужчины не казался понятным, потому что в дела семейные его не посвятили. — Аида, идём! — протягивая ей руку, чтобы она смогла подняться с земли. — Все закончилось… — старался убедить. Но Аида отрицательно качала головой, в ужасе отползая назад, и словно в бреду нашёптывала себе под нос, заливаясь слезами. — Нет! Я не могу, оставь меня… Влад пожал плечами и улыбнулся, когда поймал на себе вопросительный взгляд Димы. Мол, не знаю, она всё сама, я её насильно не держу, это она не хочет уходить. — Она любит меня, — прошипел, сплёвывая кровь. — Правда, милая? — спросил он Аиду, на что она покачала головой в знак согласия, чем несказанно удивила Диму. — Да, — начала она, стараясь взять себя в руки, но голос дрожал, выдавая её с потрохами. — Это обычная ссора, — уже тверже сказала девушка, но мужчина всё равно не верил, потому что это совсем не вязалось с тем, что зафиксировала камера. — И тебя это не касается. Убирайся, Дим, — выдавила Аида, отводя взгляд в сторону, потому что чувствовала, что вот-вот снова заплачет. Она старалась унять предательскую дрожь. Старалась выглядеть сильной. Но забыла о том, что Дима всегда знал, когда она врет. И потому-то без лишних слов он поднял ее на руки и понёс в машину, не обращая никакого внимания на ее крики и попытки вырваться. Он просто не знал, что ей нельзя уходить от Влада. Он просто не знал, что от этого будет только хуже. — Все в порядке, Аида, теперь я рядом, — успокаивал Дима, крепко прижимая дрожащее тело к себе и позволяя девушке спрятать своё лицо у него на плече. — Теперь все будет хорошо, — старался говорить уверенно, хотя не мог этого гарантировать. Когда машина с визгом тронулась с места, оставляя за собой только столб дорожной пыли, в глазах Влада вспыхнула ярость, и он вовсе не был намерен долго сдерживать её. — Это большая ошибка, — глядя вслед отдаляющейся машине. — Ты приползешь на коленях ко мне, Аида! Ты будешь страдать пуще прежнего, — мерзко ухмыляясь, будто получал от этого какое-то извращённое удовольствие. — Я заставлю тебя пожалеть об этом тысячу раз, — кипел от злости Влад, прищуривая глаза. — Готовься, сука! Посмотрим, как ты заговоришь потом… В салоне машины повисла неловкая, гнетущая тишина. Аида поджимала под себя колени, стараясь плотнее укутаться в тонкую ткань черного халатика и даже не смея поднимать глаза. Ей было стыдно. Обидно. Больно. Слёзы сами собой наворачивались на глаза, вынуждая отворачиваться к окну и смотреть в него, но ничего не видеть. Ничего, кроме перекошенного от злости лица Влада. Что теперь будет? Она закрыла в бессилии глаза, облокачиваясь на дверцу головой и позволяя одной маленькой слезинке скатиться по щеке вниз, оставив за собой только влажную дорожку, которая совсем скоро высохнет. — Ты… — прохрипел Дима, врываясь в мысли и заставляя вздрогнуть от внезапности, открывая глаза. Здесь просто было слишком тихо, она почти забыла о том, что не одна. — Прости, — взъерошивая свои волосы ладонью и глядя на дорогу. — Может, заедем в больницу? — неловко опустив взгляд на свои руки. — Ты в порядке? Он знал, что не в порядке. Просто не могла быть в порядке после того, что он увидел на той записи. И сейчас… она дрожала, как в ознобе, кутаясь в свой халат, который совершенно не скрывал последствия случившегося. На шее, спускаясь к ключицам, протянулось ожерелье бордовых меток, которые слишком сильно контрастировали с молочной кожей. Дима сильнее сжал руль одной рукой, другой стараясь нащупать что-то на заднем сидении. Спустя всего секунду Аида почувствовала на себе нечто тёплое и схватилась за него, как за последнюю возможность выжить. Плед, который парень собирался отвезти к себе в студию, потому что чаще ночевал там, чем дома. Аида подтянула полученную вещь выше, скрываясь за ней почти полностью. Тепло. — Лучше? — боковым зрением Дима заметил, как она слабо кивнула в ответ, всё ещё не глядя на него. — Может, нам поехать в больницу? — снова задаёт вопрос, который так и остался без ответа. И девушка отрицательно мотает головой, что раздражает парня. Почему она молчит? Хоть бы слово сказала! Он сжимает руль, поворачивая его и задумчиво глядя на дорогу перед собой, когда на весь салон раздаётся звонок мобильного, заставивший Аиду снова вздрогнуть и сильнее сжать в своих маленьких ручках плед. — Всё хорошо, — шепчет Дима, замечая её реакцию. — Это всего лишь мобильный. Я подниму? — указывая на телефон, спрашивает и нажимает на кнопку ответа после одобрительного кивка. — Да! — чуть громче, чем следовало. — Брат, прости, что так вышло. Не сейчас, поговорим об этом позже, — ответил, бросив мимолётный взгляд на девушку, которая сейчас снова отвернулась, делая вид, что пейзаж за окном всецело поглотил её мысли. — Олег с тобой? Он не поменял код на двери? Пусть отвезёт мелких домой. И, знаешь, — добавил, с визгом разворачивая автомобиль на пустой дороге. — Скажи, чтобы остался у меня. Не спрашивай. Я позвоню позже. Всё, отключаюсь. А, — воскликнул. — Поздравляю тебя, — и сбросил, поворачиваясь к девушке лицом. Она молчала. И даже не посмотрела на него, продолжая гипнотизировать вид за окном. Плед немного сполз с её плеч, что не укрылось от взгляда Димы. Он, посмотрев на дорогу, протянул руку и накинул его обратно, видя, как она вздрогнула, хотя он даже не прикоснулся к ней. Парень не знал, что делать и что говорить, но ехать в такой давящей тишине он больше не мог. Вернув своё внимание снова на дорогу, он шумно выдохнул, думая о том, что сказать, хотя ничего путного в голову так и не приходило. — Он часто… делал с тобой это? — спросил, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Девушка зашевелилась, обращая на него свои большие глаза. Она не знала, что ответить, да и ком в горле здорово мешал. — Что «это»? — тихо спрашивает она, и Диму прошибает словно током от этих слов. Её голос, охрипший… от долгого молчания? Скажем так, но парень знал, от чего именно он охрип, и судорожно сжал руль, будто собирался сломать его сейчас. — Он пытался задушить тебя, — оправдался, понимая, что не может сказать, что всё знает, потому что не имел никакого права устанавливать в её доме камеру. Аида неосознанно потянулась к шее, дотрагиваясь ладонью и шумно вдохнув. На нежной коже отчётливо проступали следы сильных пальцев, сжимающих почти до хруста. Влад хотел убить её? Или просто показать, что он сильнее? Но ведь она знала это и так. Часто ли он делал так, заставляя чувствовать себя ничтожно маленькой и слабой? Да постоянно! Девушка уже привыкла носить огромные свитера с высоким горлом и закрытые вещи. Только раньше синяков было не так много. Потому что не было Димы. — Это впервые, — солгала Аида, одёргивая руку и отворачиваясь снова. Она просто не могла смотреть на него. Дима уже хотел убедить её, что она может сказать ему всё, но вовремя спохватился, понимая, что это не совсем уместно сейчас, после десяти лет вражды, которую он сам и начал. — Тогда тебе стоит уйти от него, — посоветовал, заворачивая на более освещённую дорогу. — Нельзя терпеть подобное. Аиде захотелось рассмеяться ему прямо в лицо от этих слов, которые ранили очень глубоко. Потому что он был прав. Подобное нельзя терпеть. Но приходилось. Каждый день девушка снова и снова убеждала себя в том, что она заслужила это. Тем, что использовала Влада. Поэтому считала, что должна ему. За всё, что он сделал. Только сейчас она, наконец, понимала, что всё это время благодарила его только за свою сломанную жизнь и десятки унижений. Потому что то, что заставило её согласиться на это грёбаный брак и отдать себя во власть его желаниям… было ложью, подстроенной самим Владом. Это так противно. — Спасибо, конечно, — выдавила Аида, вспоминая нечто важное, из-за чего она на самом деле не должна была хвататься за возможность сбежать, не должна была позволять Диме забирать себя оттуда, не должна сейчас сидеть в этой машине и мчаться непонятно куда. Она должна сейчас на всех парах бежать домой. Должна стать на колени перед Владом и слёзно просить прощения. Просить так, чтобы он простил. Просить так, как он захочет. Потому что она совсем забыла, что у неё нет ничего… — Я должна вернуться, — на удивление твёрдо сказала она, выпрямляясь и опуская свои босые ноги. — Останови машину. — Что? — переспросил Дима, не понимая этих перемен в её поведении. — Ты слышишь себя? Ты хочешь вернуться к нему? — Дима, останови машину! — цепляя дрожащими руками ручку дверцы в попытке открыть её, когда услышала щелчок и уставилась в недоумении на парня, который только пожал плечами, останавливая машину у обочины. — Ты понимаешь, что могла сейчас разбиться? — прошипел он, стараясь оставаться спокойным, но получалось плохо. — Или Влад лишил тебя последних мозгов? — Ты не можешь удерживать меня здесь, — ответила она, безуспешно пытаясь открыть дверцу. — Открой! — кричала она, чувствуя, как по щекам начинают катиться слёзы, собираясь у подбородка и капая на плед, которым она всё ещё была укрыта. — Дима, пожалуйста… — прошептала, бессильно закрывая руками лицо. — Ты не понимаешь, — мотала головой из стороны в сторону. — Ты права, я не понимаю, — ответил он, доставая из бардачка пачку сигарет и закуривая прямо в салоне, после чего открыл окно, впуская морозный воздух и заставляя девушку плотнее укутаться в плед. — Не понимаю, зачем тебе возвращаться к тому, который… — он закрыл глаза, делая затяжку и проглатывая дым. — Зачем ты вообще с ним? — с каждым словом выпуская небольшое количество втянутого дыма. — Мне нужно быть с ним, — продолжала Аида, как заведённая. — Нужно? Даже так? — горько ухмыльнулся, снова затягиваясь и позволяя дыму смешаться с воздухом за окном. — Нужно, чтобы он убил тебя в следующий раз? — она молчала, подстрекая его снова задавать вопросы. — Тебе это нужно? Почему же ты молчишь? — Ты не понимаешь, — снова произнесла она, опуская взгляд. — Так ты объясни, — поддержал парень, выбрасывая недокуренную сигарету куда-то в темноту и закрывая окно, потому что заметил, что Аида совсем замёрзла. — Ты же знаешь, я всегда был недогадливым, — уставился на неё, ожидая ответа. — Почему ты со мной так? — она подняла на него свои покрасневшие глаза, в которых стояли слёзы. — Почему ты снова ведёшь себя так? Что ты хочешь услышать? Тебе, правда, интересно, что случилось? Что ты вообще там делал? — сыпала вопросами, в исступлении размазывая слёзы по щекам ладошками. — Откуда такой интерес к моей жизни?! Ты же ненавидишь меня! Так что ты хочешь сейчас? Хочешь, чтобы я тебе сейчас взяла и рассказала всё?! Да я годами терпела унижения, — шмыгая носом, как обиженный ребёнок. — Думаешь, для того, чтобы ты пришёл и всё испортил?! Ты думаешь, что можешь заявиться вот так просто и сказать, что «я рядом»? А где ты был раньше?! Я тебя спрашиваю, где ты был?! — почти срывая голос и в бессилии подтягивая вечно спадающий плед. — Тебя волнует, что он хотел задушить меня? Да ты же недавно хотел сделать то же самое! Хочешь знать, что случилось, в порядке ли я?! — почти задыхаясь от собственных слов. — А, знаешь, нет, не в порядке, — более спокойно. — Вот это, — указывая на свою шею с россыпью бордовых пятен. — Это было сегодня. А вот здесь, — немного стягивая халат с плеча, чтобы показать синевато-зелёный синяк. — Это ещё две недели назад. И я не знаю, почему он ещё не сошёл! Хотел знать, что происходит?! Мы безумно любим друг друга с Владом, — морщась от этих слов, как от чего-то мерзкого. — Ты спрашивал, счастлива ли я? Так вот, — шумно сглатывая собравшуюся слюну. — Я счастлива так, что даже дышать больно, — вытирая надоедливые слёзы и снова шмыгая носом. — Поэтому открой дверь, я хочу вернуться, — отворачиваясь к окну и поправляя халат. Дима опешил от такого количества информации. Он неловко придвинулся к девушке, обнимая за плечи и позволяя спрятать лицо на своей груди. Сердце бешено колотилось от понимания того, что ей пришлось пережить. Он подтянул плед выше, укутывая почти с головой и слыша тихий всхлип. Она плакала. Ей сейчас нужно было выговориться и поплакать. — Прости, что оставил тебя одну… Дима медленно подъехал к дому Олега и посмотрел на Аиду, которая безжизненным взглядом уставилась куда-то вдаль. По её щекам медленно стекали слезы, орошая бледное личико. Больше она не та девушка, которая могла без умолку болтать весь день и дурачиться. Больше не тот яркий лучик, который согревал его одной улыбкой. Она выросла и… погасла. Очень жаль, но это правда. Теперь же она молча сидит, погруженная в свои мысли и плачет, без остановки плачет. Что случилось с ними, когда-то близкими друг другу людьми? Во что превратила их жизнь? Во что они превратились? Дима был растерян. Он не знал, как помочь Аиде, и надеялся лишь на время, которое должно расставить все на свои места и открыть правду. Потому что от правды не убежишь, он знал это, как никто другой. Мужчина вышел из машины и хлопнул дверью чуть громче, чем следовало, от чего Аида подскочила и пришла в себя, прогоняя навязчивые и не очень весёлые мысли. Но не получалось. Дрожь прошлась по телу и недавние воспоминания овладели сознанием, вновь заставляя внутренности сжаться в тугой узел. Дима… обнял ее? Что это было: жалость или забота? Какого черта, спустя столько лет он проявил милосердие? Почему заставляет снова чувствовать себя последней дрянью? Вопросы роились в голове, не давая покоя. Почему он снова заставил чувствовать себя настолько паршиво, что хотелось провалиться сквозь землю прямо в ад, из которого только-только смогла выбраться? И вот снова, что это за чувство? Дима открыл для девушки дверь, впуская в салон холодный воздух. Он протянул свою руку, чтобы помочь ей выбраться, но она напрочь проигнорировала этот жест, и вышла сама, оставляя тёплый плед одиноко лежать на сидении. Босые, израненные ноги коснулись холодной земли, от чего парень сильно стиснул челюсти, проклиная сотню раз Влада за то, что довёл её до такого состояния, когда девушка выбегает босиком на улицу и совершенно не переживает за свою жизнь. Теперь все будет по-другому. Дима больше не допустит такого. Он с лёгкостью поднял маленькое хрупкое тело на руки, крепче обхватывая под коленями и за талию. Она была такой лёгкой, что он даже заволновался, кормил ли её Влад вообще. От неожиданности девушка тихо ахнула и крепко обняла его за шею, боясь упасть. На мгновение их взгляды встретились, от чего воздух накалился ещё сильнее, потому что… Теперь Дима не смотрел на неё с презрением или отвращением. В его глазах были переживание и поддержка, которых ей так не хватало. Почему прежде ледяной взгляд, пробирающий до костей, превратился в такой тёплый и согревающий? Почему он теперь так заботливо прижимает её к себе, а вовсе не отталкивает? Что изменилось? — Ты можешь простудиться, — будто читая мысли в испуганных глазах, пояснил он в своё оправдание, кидая взгляд на босые ноги девушки, отчего та неловко отвела взгляд в сторону, закусывая нижнюю губу. Дима нёс её на руках, а Аида совсем осмелела, поднимая взгляд на его лицо и разглядывая слишком бесстыдно. Сейчас она не кричала и не возмущалась. Она затихла, прислушиваясь к равномерному дыханию рядом. Хотелось быть слабой и беззащитной в руках любимого мужчины. Осталось найти этого самого мужчину. Аида слегка приподняла уголки губ, понимая, что искренне любила только одного… «Я так скучала по тебе, Дима», — подумала она, не решаясь произнести это в слух, потому что было так страшно снова остаться с разбитым вдребезги сердцем, как тогда, когда она плакала и умоляла его поверить. Но он этого не сделал, выбрасывая её чувства на помойку. Она больше так не хотела. Дима опустил её на пол, когда они вошли в дом, и неловкое молчание повисло между ними. Он тяжело выдохнул, потирая затылок, и наконец-то нарушил тишину. — Чувствуй себя, как дома, — вдруг выдал он, на секунду осекаясь и вспоминая, что это даже не его дом, но он хотел, чтобы она хоть немного расслабилась, поэтому плевать на эти мелочи. — Я хочу умыться, — начала тихо Аида, неловко кутаясь в свой халат. — Дай мне немного времени, — спокойно говорила она, хотя тело дрожало. Странно, что голос казался твёрже, чем был на самом деле. — Думаю, мы сможем поговорить немного позже… — Да, — покачал головой Дима, полностью соглашаясь с ней. — Ванная прямо по коридору, — указывая рукой и провожая девушку взглядом, когда она сделала несколько несмелых шагов в нужную сторону. Аида скрылась за дверью, осторожно подходя к раковине, и посмотрела на себя в зеркало. Размазанный макияж, растрепанные волосы и непривлекательные пятна на шее. Приподнимая руку, девушка коснулась шеи, замирая в ужасе. Она часто видела себя такой после припадков Влада, который и раньше срывался на ней, хоть и не так жестоко, но никогда не думала, что такой ее увидит Дима. Жалкой и униженной. Она все ещё будто чувствовала на себе руки Влада, которые никогда не приносили ничего, кроме боли, оставляя синие разводы от пальцев. Аида ощущала себя грязной настолько, что хотелось смыть это унижение со своего тела, содрать прямо с кожей это липкое ощущение беспомощности. Она принялась мыть руки мылом, умывать лицо и судорожно тереть шею, будто бы ощущая на себе нежеланные поцелуи и прикосновения, которые хотелось забыть навсегда. С покрасневших глаз снова хлынули слезы, только теперь это уже была истерика. Все тело начало дрожать от болезненных воспоминаний, которые почему-то не хотели покидать голову, вновь и вновь всплывая перед глазами. Она без конца мылила руки и шею, пробираясь под тонкий халат, который уже напрочь был пропитан мыльной водой. Но было все равно. Этого было мало, чтобы смыть с себя позор и грязь, которая, казалось, проникла уже под кожу так, что теперь не избавиться. В это время Дима рылся на кухне в поисках кофе или чая, но ничего не смог найти, от чего выругался вслух, раздражаясь ещё больше. — Блять, в этом доме есть хоть что-то? — нервно зарываясь в свои волосы и шумно выдыхая, когда вдруг взгляд упал на мини-бар, который ломился от разного алкоголя. Зная Олега, он даже не сомневался, что сможет найти там что-то действительно стоящее. — Что ж, — хмыкнул он, потирая ладони. — Это даже к лучшему, — и достал бутылку виски. Аида находилась в ванной комнате слишком долго, об этом свидетельствовал третий почти допитый стакан обжигающей жидкости. Дима начал беспокоиться, сначала просто взволновано поглядывая в сторону ванной. Поднявшись с места и подойдя к двери, он слышал, как бежала вода, но чувство тревоги не покидало. Он тихо постучал в дверь, но ответом ему была лишь тишина. — Аида, ты в порядке? — спокойно спросил он, прислоняя голову к двери, чтобы лучше слышать, но девушка не отвечала, сея в душе тревогу. В голову полезли самые ужасные мысли. Вдруг она что-то сделала с собой? Ведь в таком состоянии человек способен на всё, что угодно. Тем более, после всего, что с ней случилось, и Дима вовсе не был уверен, что знает всё. Он начал тарабанить в дверь, но результат был тем же, что и несколько минут назад. Тишина, оглушающе болезненная, с привкусом отчаяния и запахом поражения. Ничего не оставалось, кроме как сломать эту чёртову дверь, и да простит его Олег! После нескольких сильных ударов плечом та наконец-то распахнулась, впуская Диму внутрь. Но то, что он увидел, заставило его сердце сжаться от боли и чего-то ещё, но он пока сам не понял от чего именно. Аида сидела в душевой под струями воды, обнимая свои ноги и упираясь лбом в колени. По её телу стекали прозрачные ручейки, а тонкая ткань её халата местами прилипла к телу, оставляя неприкрытыми плечи и бедра. Её тело подрагивало от беззвучных рыданий, и парень застыл на месте, не зная, что делать. Потому что он понятия не имел, как прекратить её страдания, которые продолжались даже вдали от Влада, хотя, казалось бы, должны прекратиться. Немного отойдя от шока, Дима взял полотенце и подошёл к девушке. Выключив воду, которая, к счастью, была тёплой, он присел рядом, не решаясь прикоснуться к ней и замирая на месте. — Прошу, оставь меня, — прошептала Аида, не поднимая головы, когда неожиданно почувствовала, как Дима укутал её в полотенце, заключая в свои объятия. Не те, от которых мороз по коже, а тёплые и приятные. Объятия, которые умиротворяли и в которых хотелось спрятаться, как под одеялом. Вот только возможно ли спрятаться от реальности? — Аида, — начал мужчина, прижимая к себе крепче и не боясь намочить свою одежду. — Прошу, расскажи мне, что тебя тревожит? Я хочу понять, — делая небольшую паузу, а затем продолжая более тихо. — Я хочу помочь. — Дим, — начала она, глотая подступивший ком, который снова возвращался. — Прости меня, — шептала она, цепляясь руками за мягкое полотенце. — Саша… — с болью в голосе и таким натуральным отчаянием. — Это все Влад! — срываясь в рыданиях, полных боли и раскаяния. — Я ничего не знала, — хватаясь пальцами за его рубашку и прижимаясь ближе, чем было позволено правилами этикета. — Я, правда, ничего не знала… Дима гладил её по спине и старался успокоить, поражаясь тому, что Аида выложила ему правду. Ведь даже сейчас в глубине души он понимал, что она могла быть с Владом заодно тогда. Разногласия могли появиться только сейчас, он понимал это где-то на задворках сознания, но не верил в это, плотнее укутывая маленькое тельце в полотенце. — Теперь все будет хорошо, — тихо говорил он, не зная, что ещё можно сказать в такой ситуации. — Этот ублюдок больше никого не тронет, обещаю, — почему-то хотелось защитить её, это было почти на уровне инстинктов, но всё же. Аида отстранилась и судорожно убрала с лица свои мокрые волосы, которые неприятно липли к коже. Взгляд девушки скользнул по знакомому лицу, будто не узнавая его. Что смогло заставить его изменить своё мнение, ведь ещё несколько часов назад он язвительно усмехался, спрашивая её о счастье? Что-то должно было случиться, чтобы произошли такие изменения, но… что? — Дим, — начала неуверенно Аида, шмыгая носом и пряча глаза за длинными ресницами. — Я не могу его бросить, — прошептала она с поникшей головой. — Почему? — спросил он как можно спокойнее, стараясь держать себя в руках и выслушать её. — Не бойся меня, — вытирая маленькую слезинку, которая незаметно устремилась вниз по щеке. — Я… — шмыгнула носом Аида, закусывая губу и чувствуя, что вот-вот снова заплачет. — Я не могу, — замешкалась она, стараясь выбраться из кольца его рук. — Я, правда, не могу, прости. Дима стремительно выдохнул, в бессилии опуская голову, совсем не обижаясь на её слова и даже понимая причины её недоверия. — Не возвращайся к нему! — прошептал, хватая за плечи и заставляя вскрикнуть от неожиданности. — Прости, — более мягко. — Тебя же ничего не держит рядом с ним, не возвращайся к нему. — Ты не прав, — вырывалась она, закрывая лицо руками, чтобы он не видел её позорных слёз. — Компания отца держится на плаву только благодаря ему, — выплёвывает более резко, чем хотела. — Моя семья потеряет последний доход, и у нас не останется ничего. — Гордость, — прошипел Дима, отпуская девушку и позволяя ей бессильно уронить голову на колени. — Нет, не слышала? — слишком грубо, зато правда. — Ты терпела этого урода только из-за этого? Разве это того стоит? — хватая её за руку и показывая израненные запястья, которые для него казались дикостью, а для неё это было более, чем обычно. — Да! — будто крик души, вырываясь из его рук и ударяя его в плечо. — Это того стоит! Дима, гордость — это только слово, не более, когда дело касается близких тебе людей. Потому что у моей семьи нет ничего, — обречённо и с горькой ухмылкой на губах. — Зато это всё есть у Влада, и он охотно делится этим, — отводя взгляд в сторону, чтобы не видеть его выражения лица. На мгновение прикрыв глаза, до Димы наконец-то дошёл смысл её слов. Противно. Как низко может пасть этот ублюдок? Диме казалось, что он и так уже на дне. Видимо, нет. Влад по уши увяз в грязи и тянул за собой Аиду, обламывая ей крылья, которые она безуспешно пыталась сохранить. Дима думал, что знал всю правду, которая заставляла её оставаться с этим уродом, не догадываясь даже, что есть ещё кое-что. И когда он узнает об этом, станет в тысячу раз больнее, чем сейчас. Даже в миллион, возможно. — А я, — он запнулся, обдумывая то, что хочет сказать. — Могу чем-то помочь? Ведь можно найти спонсоров, и компания снова займёт достойное место на национальном рынке. Костя может помочь с этим, — продолжал размышлять Дима, высказывая всё, что только смог придумать. — Я бы мог… — Дело не только в этом, — выдохнула Аида, вытирая влажные дорожки от слёз руками. — Дима, ты не можешь помочь, прости. Дима схватил её за плечи и посмотрел в убитые горем глаза. Его так раздражала вся эта ситуация в целом, и он твёрдо намерен узнать правду. — Почему нет? — недоумевал он, заглядывая в покрасневшие глаза. — Скажи мне, почему это должна быть эта мразь? Он же убьёт тебя, как только ты переступишь порог! — кричал, стараясь хоть как-то контролировать себя. — Аида, скажи мне, в чём дело? — Отпусти меня, — стараясь вырваться, но его руки лишь сильнее сжимали чужие плечи, заставляя морщиться. — Пожалуйста, мне больно. — Почему ты с ним?! — встряхивая и натыкаясь на испуганный взгляд. — Просто скажи мне, блять! — заставляя невольно вжать голову в плечи. Он пугал её. — Потому что мой отец болен! — выпалила в ответ, совсем не контролируя то, что срывалось с языка. — Потому что ему предстоит сложная операция, — более тихо и жалобно. — Потому что у меня ничего нет, чтобы ему помочь, — охрипшим голосом. — Потому что это больно, — ударяя в грудь маленьким кулачком. — Видеть, как он умирает, понимаешь? Я так не могу, — поднимая на него мутный взгляд. — Я забываю, что такое гордость, когда вижу его приступы, которые случаются всё чаще! — позволяя слезам безвольно стекать по щекам. — Да я готова ещё долго терпеть унижения и даже не сопротивляться, только бы операция прошла успешно, понимаешь?! — в истерике закрывая лицо руками. — Пусть он хоть убьёт меня, я позволю это! — Зато я не позволю, — твёрдо заявил Дима, протягивая руки к девушке и обнимая её. — Аида, мы придумаем что-то, слышишь? — легко тряс девушку, чтобы привести в чувства, но не напугать. — Я обещаю тебе… Аида смотрела на Диму, но не видела за пеленой подступивших слёз. Но она откуда-то знала, что он был искренен сейчас. Давал надежду, которую вовсе не собирался отнимать. Неужели теперь все изменится к лучшему? — Ты, правда, поможешь? — она запнулась, боясь, что он просто шутит, а она поверила. Но нет, его взгляд выражал решимость, что хотелось довериться. Впервые в жизни. — Только не возвращайся туда снова, — попросил так искренне, что глаза заслезились. — Я не хочу, чтобы он снова тебя из… — осёкся, понимая, что чуть не проболтался. — Избил. Эту ночь Дима провёл у изголовья кровати, на которой удобно расположилась Аида, почти сразу погрузившаяся в сон после такого изнурительного дня. Она крепко сжимала его руку и говорила сквозь сон «Не отпускай меня...». Он не знал, шептала ли она это на самом деле или его измученный мозг уже дорисовывал то, что хотел, но мужчина понимал, что теперь не отпустит. Дима нежно улыбнулся и заботливо подтянул одеяло на её плечи, замечая, как она вздрогнула во сне от этого прикосновения, и ладони невольно сжались в кулаки. — Я заставлю тебя пожалеть обо всем, сукин сын, — тихо прошипел Дима, сверкая глазами в темноте. — Я сотру тебя в порошок. Заставлю жрать твои грязные деньги, чтобы больше никому не причинил вреда, — стискивая зубы до противного скрежета. — Обещаю, Влад, ты подавишься ими, — вспоминая его самодовольную рожу. — Тварь! Время ещё придёт. И все заплатят по своим счетам. Аида ощущала приятное тепло, разливающееся миллионами импульсов по телу. На душе было так легко и спокойно, как не было уже давно. Что же это? Почему она чувствует себя так? Она медленно приоткрыла сонные глаза и в тихой, укутанной в полумрак комнате увидела причину своего спокойствия. Дима. Его лицо было совсем близко, что казалось нереальным. Такое мирное, безмятежное… спящее. Его голова устало покоилась на краю постели, а рука — крепко сжимала её руку, будто он боялся, что она исчезнет. Уже давно Аида не испытывала такого умиротворения. Очень давно. Как это называется, когда хочется безоговорочно довериться человеку? Как назвать то, что приятным теплом разливается внутри, согревая озябшую и истерзанную душу? Чувство безопасности. Нежная улыбка коснулась ее губ, и она снова медленно погрузилась в сон. Ей ничего не снилось. Всё было так легко, как не было уже давно. Теперь всё будет хорошо? — Едва ли ты сможешь жить спокойно, — усмехнулся про себя Влад, делая очередной глоток из своего стакана. Он до самого утра просидел в гостиной, заливаясь алкоголем и стараясь осмыслить ситуацию. Хотя слово «осмыслить» здесь совсем неуместно, наверное. Он нервно мотал головой и истерически посмеивался, ведь все казалось таким нереальным, что просто пиздец. Она ведь не бросила его? Не могла бросить. Это просто невозможно. Он нужен ей. Временами, между яростью и истерикой приходило отчаяние, такое глубокое и болезненное, что почти выворачивало наизнанку. Чувство потерянности и бессилия тоже не оставляло ни на секунду. Потому что сердце Аиды — это единственное, что он не мог получить. А ведь все было так хорошо. В памяти всплывали недавние моменты, когда Аида сама обнимала его, чтобы успокоить. И ведь это работало. Он действительно успокаивался. Он чувствовал себя счастливым, отчего хотелось измениться. Ради неё. Ведь она так старалась угождать ему, так исправно выполняла все прихоти… Но все оказалось ложью, настолько лживой, что даже ему, Владу, становилось противно от понимания того, как всё было на самом деле. Это ударило настолько больно, что захотелось отомстить. Наказать за эту жестокую игру. И, кажется, он отплатил ей уже сполна. Влад прикрыл на мгновение глаза, стараясь навести хоть какой-то порядок в своей голове. Думая о том, что он сделал этим вечером, ему становилось жаль. Всего на мгновение, потому что перед глазами всплывала картина, как Дима уносил от него самое дорогое. Женщину, к которой нельзя было прикасаться. Женщину, на которую даже смотреть нельзя. Никому, кроме него! Он с силой сжал руку в кулак, чувствуя, как короткие ногти впиваются в кожу. И снова злость овладела разумом, и по всей комнате разлетелся звук битого стекла, эхом отражаясь от стен. В глазах блеснули опасные огоньки, а на лице появилась улыбка. Та самая, которая не предвещала ничего хорошего, но здорово пугала. — Я заставлю тебя вернуться, Аида, — прошипел Влад в пустоту, с трудом поднимаясь на ноги и направляясь за новой бутылкой виски. — Чего бы мне это не стоило. Заставлю, — и усмехнулся в темноту комнаты. Перед глазами уже все плыло, и он с трудом стоял на ногах, но прекращать пить даже и не собирался. Сделав несколько больших глотков обжигающей жидкости, он даже не скривился. Уже просто не чувствовал вкус. Но это было неважно, ему хотелось напиться и провалиться в беспамятство, такое желанное, что пальцы сводило судорогой. Просто хотелось притупить эти убивающие чувства где-то внутри. И, наконец, получилось. Влад рухнул на диван и прикрыл глаза. Вроде на секунду, потому что веки казались слишком уж тяжёлыми. — Я сделаю тебе подарок, милая, — шептал Влад, медленно проваливаясь в сон и улыбаясь своим мыслям. — Ты обязательно придёшь за ним… Аида резко распахнула глаза от громкого звука хлопающей двери. Димы уже не было рядом. Он ушёл? Девушка встала с кровати и на носочках подошла к выходу, стараясь издавать как можно меньше шума. Потянув за ручку и неуверенно заглянув в приоткрытую щелочку, девушка вскрикнула и в испуге отпрыгнула от двери. Перед ней стоял Дима, растерянный и смущенный, он, видимо, тоже хотел заглянуть в спальню. Именно в этот самый момент. — Прости, я не хотел тебя напугать, — неловко потирая затылок и протягивая ей пакеты. — Вот, это тебе. — Что это? — удивленно спросила Аида, принимая из его рук неожиданные подарки. — Сама посмотришь, — нервно ответил тот, оставляя девушку в недоумении и осторожно закрывая за собой дверь. Аида заглянула внутрь чёрных глянцевых пакетов. От удивления она прикрыла рот ладошкой, потому что Дима купил ей вещи. В одном пакете было черное кашемировое пальто и белые кроссовки. В следующих — полосатая кофта с длинными рукавами и воротом, светлые свободные джинсы и длинный вязанный кардиган, также чёрного цвета. В отличие от Влада, Дима выбрал повседневные и удобные вещи. Ничего вызывающего или сексуально-облегающего. Даже нижнее белье он купил однотонное, без кружева и бантиков, отчего принимать этот весьма необходимый подарок было не так неловко. Хотя всё равно оставалось чувство, что всё это неправильно и что не стоит злоупотреблять его добротой. Дима краем глаза заметил, как открылась дверь и вскоре из-за неё показалась Аида. Вещи пришлись ей по размеру, чему он был очень рад, потому что не зря, значит, он потратил столько времени на покупки. Девушка неловко оттягивала рукава и медленно двигалась навстречу Диме. Было неуютно от того, что он знал, что на самом деле скрывалось за длинными рукавами. — Спасибо, — тихо сказала она перед тем, как сесть за стол рядом с ним, отводя взгляд в сторону от неловкого чувства, стягивающего всё внутри в тугой узел. — Ничего особенного, — оборвал Дима, стараясь выглядеть естественным, хотя его сердце разрывалось от непонятных ему чувств. — Давай завтракать, пока лапша не разбухла и не остыла, — спокойно добавил он, подвигая к ней лапшу, купленную в ресторанчике неподалеку. Это всё, по правде говоря, на что он был способен на кухне. Аида чувствовала себя странно рядом с Димой, который делал вид, будто они никогда и не ссорились. Девушка старалась поесть хоть немного, но аппетита совсем не было. Слишком много терзающих мыслей переполняли ее голову, не желая вылезать оттуда ни на секунду. Она ковыряла еду палочками, наблюдая украдкой за спокойным лицом напротив. Как он может оставаться невозмутимым? Вдруг Дима протянул ей телефон, наталкиваясь на недоумевающий взгляд. — Если волнуешься, позвони родителям, — сказал он и увидел, как засияло ее лицо. Он будто мысли её читал. Девушка, недолго думая, набрала номер отца, внемля каждому гудку в ожидании родного голоса. Влад ведь не мог?.. — Да, с кем я говорю? — послышалось на том конце, и Аида улыбнулась, опуская взгляд, чтобы скрыть подступившие слёзы. — Папа… — начала она тихо и замолчала, прикрывая рот ладонью от переизбытка чувств. — Аида? — удивлённо. — А что это за номер? Что-то случилось? — забеспокоился господин, это было слышно по лёгкому хрипу, который девушка узнала сразу. — Нет, что ты! — постаралась заверить отца, и вроде бы получалось. — Мой телефон разрядился, и я звоню от подруги, — сказала первое, что пришло в голову, замечая, как дернулись вверх брови Димы, когда он понял, что это она о нём сейчас говорит. — Ясно. Так ты что-то хотела? — спросил отец, недоумевая странному поведению дочери. — Я просто переживаю. Вдруг вы не смогли бы ко мне дозвониться… — выдохнула Аида, и её губы задрожали, выдавая с потрохами. Хорошо, что отец не мог её сейчас видеть. — У вас все хорошо? — спросила она, нервно кусая ногти — привычка, оставшаяся ещё из детства. — Да, не переживай, милая, я ведь мог бы набрать Влада, в случае чего, — ответил отец, стараясь показать, что всё на самом деле нормально и не догадываясь, что от одного этого имени девушку передёрнуло. — Он сейчас в отъезде. Как всегда, дела, — соврала она, закусывая нижнюю губу. — Вот и лезут дурные мысли в голову от безделья, — нервно хохотнула. — Ты слишком печёшься о своём старике! — возмущался господин. Он всегда считал, что ей больше нужно думать о себе, чем о родителях. — Все в порядке, дорогая, — заверил он. — Иди, твоя подруга, наверное, совсем заскучала без тебя, — он всегда был слишком понимающим. — Да, наверное, — кидая взгляд на Диму, который был увлечён трапезой и вовсе не обратил на это внимания. — Рада, что у вас все хорошо, — выдохнула Аида, понимая, что пора прощаться. — Берегите себя, кладу трубку. Дима видел, как она расплылась в улыбке, возвращая ему телефон обратно. Видимо, все хорошо, раз она с таким удовольствием начала есть лапшу. Не лучшее блюдо, но это было всё, что мог предложить ей Дима. Не обед в дорогом ресторане, но всё же лучше, чем ничего. — Теперь тебе лучше? — спросил он, наблюдая за тем, как она довольно жуёт и ещё умудряется напевать какую-то песенку. Теперь она больше похожа на его Аиду, на его девочку, и он даже не смог сдержать лёгкую улыбку, позволяя уголкам губ медленно поползти вверх. — Да, намного, — выдохнула она и тихо добавила, посмотрев ему прямо в глаза. — Спасибо… Аида правда была очень благодарна. Она даже и не мечтала о том, что кто-то заступится за неё, поможет. Особенно, Дима. Но сейчас он рядом, отчего она грустила и радовалась одновременно. Ведь столько лет прошло. Столько всего случилось. Смогут ли они отпустить прошлое, и начать все с чистого листа? Девушке казалось, что всё может рухнуть, потому что это далёкое счастье было таким хрупким. — Ты, — протянул неуверенно Дима, поднимая взгляд от тарелки. — Хочешь встретиться с Саней? — выдохнул, замечая, как Аида выронила палочки и растерялась, пряча взгляд в ладонях. — Ты не виновата, — продолжил он, стараясь успокоить. — Уверен, он будет рад тебя увидеть. — Я не смогу смотреть ему в глаза, — тихо сказала Аида, опуская голову. — После всего, что случилось… Я просто не смогу. — Если поговорите, вам обоим станет легче, — уверял Дима, потому что знал, что друг не держит на неё зла. — Рано или поздно вы все равно встретитесь, зачем оттягивать? Парни сидели в гостиной и загадочно о чём-то болтали. Они были встревожены не на шутку, бросая неоднозначные взгляды в сторону друг друга. — С ними же все будет в порядке? — нервничал Саша, понимая, что вся эта каша заварилась благодаря ему, и от этого переживая ещё больше. — С кем? — спросил Коля, уже несколько минут безуспешно пытавшийся понять, о чём говорят ребята. — Конечно, не волнуйся, — ответил Олег, напрочь игнорируя любопытного парня. — Им просто нужно дать время. — Кому? — снова вмешался Коля, в душе которого всё же теплилась надежда на то, что ему кто-то что-то прояснит. — Просто тот ублюдок не оставит их в покое! — с уверенностью сказал Саня. — Ой, та ну вас, — махнул на них мелкий, понимая, что в свои дела его никто не собирается посвящать и пошёл к матери на кухню. Вдруг послышалось, как открылась входная дверь. Первым в комнату вошёл Дима, чему парни были весьма удивлены: — Чего ты вернулся? А где же… — но не успели они задать вопрос, как из-за спины Димы показалась Аида. Ее взгляд был устремлён вниз, на руки, которые нервно мяли пальцы. Парни замерли и открыли рты от удивления. Кажется, даже всегда расторопному Олегу не нашлось, что сказать в этот момент. — Я, вообще-то, вернулся к себе домой, если что! — громко сказал Дима, чтобы вывести ребят из состояния шока, в котором сейчас они пребывали. Аида подняла голову и увидела большие удивленные глаза Сашеньки, которые смотрели прямо на неё. Она неуверенно двинулась парню навстречу, замечая, как он втягивает воздух и готовится что-то сказать, но девушка шокирует снова, почти падая перед ним на колени и позволяя первым слезинкам скатиться по щекам. — Я знаю, что глупо просить прощения, — дрожащим голосом начала она, не смея поднимать на него глаза. — Я знаю, что не заслуживаю его, но… Мне так жаль, — тихо продолжала, когда голос начал срываться из-за слез. — Прости меня. Саня опустился рядом с ней и крепко обнял. Он чувствовал, что от этого она начала дрожать ещё сильнее, срываясь на беззвучные рыдания в его объятиях. — Аида-а, — протянул Саня, легонько похлопывая ее по спине и стараясь не смотреть на шокированное выражение лица Димы. — А ты все такая же плакса, какой я тебя помнил. — Что? — подымая свои заплаканные глаза на него и шмыгая носом, как обиженный ребёнок. Она была поражена. В его глазах не было презрения или обиды, хотя она рассчитывала только на это. Перед ней был все тот же милый Сашенька, каким он был десять лет назад. Совсем не изменился, только стал намного мужественнее и мудрее. — Улыбка тебе больше идёт, чем красный нос, — шутливо говорил парень, вытирая большим пальцем влажные дорожки на бледных щеках. — Рад снова увидеть тебя, Аида, — искренне улыбаясь. В этот момент из кухни вышел Колька, беззаботно жуя чипсы, но при виде этой картины он даже выронил из рук шелестящую пачку, которая тихо приземлилась у его ног. — Аида? — удивился тот, часто моргая, чтобы удостовериться в правдивости того, что сейчас наблюдал. Аида резко повернула голову в его сторону, в замешательстве переводя взгляд с парнишки на Диму и как бы желая, чтобы тот объяснился. — Коля? — выдохнула она, и обернулась на Диму, который еле заметно улыбался в этот момент, показывая, что всё под контролем. — Почему ты сидишь на полу? — удивился Коля, забывая про чипсы, которые совсем недавно обиженно ел, и подбегая к Аиде, чтобы поднять ее на ноги. — Ты плакала? Что здесь происходит? — осматривая присутствующих непонимающим взглядом. — Вы знакомы? — удивлённо спросил ее Саша. — Да, — улыбнулась она, глядя на парнишку с нежностью. — Долгая история. — Почему меня сегодня все игнорируют? — возмущался Николай, обиженно поджимая губы. — Потому что это тоже очень долгая история, — обратился Саша к Коле и похлопал его по плечу, показывая, что вовсе не игнорирует его. Гостиная наполнилась громким смехом и возмущениями, исходящими от Коли, что только добавляло хорошего настроения. — Эй! Это не ответ, — не унимался самый младший, следуя хвостиком за Сашей в надежде, что тот-таки расскажет ему всё, что они скрывают. — Дорасти сначала! — отрезал тот, подшучивая над мелким, потому что сам недавно был в такой же ситуации — он всегда был самым младшим в компании, поэтому сейчас наслаждался своим небольшим превосходством в возрасте. — Это не честно! — фыркнул тот, всё же продолжая ходить за новым другом. — Госпожа, приготовьте сегодня много-много вкусняшек, — просил Олег выглянувшую на шум женщину. Аида чувствовала неловкость от того, что так беспардонно ворвалась в их жизнь, руша обычный порядок вещей, но в то же время она была непередаваемо счастлива. Вот таким должен быть дом. Таким местом, где слышен смех и где тебе всегда рады. Несмотря ни на что. Аида хотела стать частью этого дома. Но может ли она об этом мечтать? Может ли она мешать другим людям жить так, как они привыкли? Неожиданно Аида почувствовала руку на свой спине, ласково поглаживающую. Это был Дима. Он нежно посмотрел на неё, а затем заговорил и от его слов сердце затрепетало ещё сильнее, потому что эти слова были самыми желанными в мире. — Добро пожаловать в семью… Аида улыбнулась. Счастье и правда в простых вещах. В искренних улыбках и поддержке. Теперь она понимала это, как никто. Влад проснулся примерно в обед, когда солнце уже было высоко в небе и неприятно светило в глаза сквозь неплотно задёрнутые шторы. Сначала он даже не понял, что произошло и почему он спит на диване в гостиной, вместо того, чтобы нежиться в мягкой постельке в своей спальне и ощущать привычное тепло любимого тела под боком. Он поднял болезненно-тяжёлую голову, принимая сидячее положение и пытаясь вспомнить, что же произошло вчера и отчего это ему сегодня настолько хреново. Он с силой сжал виски, стараясь подавить пульсирующую боль, которая неприятными волнами разливалась по всему организму. Зажмурившись почти до разноцветных разводов, он вспомнил то, что произошло вчера, и резко распахнул глаза. Значит, она всё же ушла от него. Значит, она сейчас с Димой. Значит, всё, что между ними было, всего лишь никому не нужная ложь. Влад шумно выдохнул, зарываясь обеими ладонями в волосы и приводя их в беспорядок. Сейчас ему хотелось забыться, вот только от одной мысли об алкоголе тянуло хорошенько проблеваться, поэтому нужно придумать что-то другое. Лучше, конечно, придумать способ вернуть Аиду домой, но в голову лезли только воспоминания о руках Димы на талии его невесты, его женщины. И, кажется, Влад не позволял никому прикасаться к ней каким бы-то ни было образом. Он сжал ладони в кулаки, от чего даже костяшки побелели, и опустил голову вниз в попытке восстановить дыхание. Нужно что-то сделать, он просто так не может оставить её предательство. И не оставит. Она не сможет жить спокойно рядом с другим, он не позволит. Сделает так больно, что она в слезах приползёт к нему просить о прощении и он ещё подумает о том, стоит ли прощать её. Аида должна ответить за то, что так легко ушла с другим, хотя должна была оставаться с ним до конца. Она, в конце концов, должна ему по гроб жизни. За то, что помог этому ублюдку Диме не сесть в тюрьму, ведь она так просила. За то, что он обеспечивал её и оплачивал счета за лечение отца. Она, чёрт возьми, должна быть рядом с ним и каждую секунду стараться возместить то, что он вложил в неё. Но она оказалась неблагодарной дрянью. Он же не требовал от неё ничего сверхъестественного, просто оставаться рядом, чтобы он мог чувствовать её тепло. Разве это так сложно? Аида отворачивалась каждый раз, когда он хотел поцеловать её, когда брал за руку или обнимал. Она хоть понимала, как сильно задевала его своим открытым презрением? Она хоть понимала, насколько больно ему было видеть на её теле следы от своих же попыток сблизиться? Он просто хотел, чтобы она принимала его любовь, не отталкивала и не старалась увернуться от его рук, ведь он тоже умеет быть нежным, ведь он тоже человек. Но она сопротивлялась, стараясь избегать близости, и от этого Владу срывало крышу. Он переставал контролировать себя. Только обида управляла им, и трезвость рассудка отходила на задний план, когда сильные руки сжимали до синих разводов любимые плечи, подминали под себя неподатливое тело в попытке доказать, что он всё же заслуживает большего, чем она согласна дать ему. Тогда мозги отключались, и всё происходило как в тумане, её мольбы и крики звучали только фоном, даже не проникая в сознание и так и оставаясь никем неуслышанными. Влад взъерошил волосы и слишком резко поднялся на ноги, шипя от внезапного звона в ушах и пошатнувшись на нетвёрдых ногах. Сейчас только Аида виновата в его таком состоянии, только она сможет заглушить его ноющую боль своей, которую он просто обязан причинить ей после всего. Ей и Диме, этому уроду, посмевшему посягнуть на чужое и, будто вор, похитившему покой и обыденность из их размеренной и привычной жизни. Они оба заплатят сполна. Его рука непроизвольно потянулась к мобильному, который одиноко лежал на журнальном столике перед диваном. На автомате он набрал знакомый номер и услышал негромкую мелодию откуда-то из-под стола. Её телефон дома — должно быть, выпал вчера из кармана. Значит, нет никакой возможности связаться с Аидой. Можно попробовать пробить адрес Димы, но это долго, и не факт, что сможет чем-то помочь. Для начала, нужно найти тот рычаг, с помощью которого можно будет вернуть невесту домой. Желательно, добровольно. Ну, или добровольно-принудительно, так тоже можно. Чтобы Дима задохнулся там от злости. Пусть рассорятся так, что никогда не смогут больше помириться. Пусть этот ублюдок почувствует то же, что сейчас испытывает Влад его искренними молитвами. От судорожно мечущихся в голове мыслей в ушах шумело, а пальцы сжимались сами по себе. Кажется, это нервное. Влад сильнее сжал в руках мобильный, пытаясь-таки придумать способ заставить Аиду вернуться, и тогда он уж точно больше не позволит ей уйти. Никогда не позволит, если быть точным. В его глазах полыхали безумные огоньки, даже посмотрев на которые можно было обжечься до крайней неузнаваемости. Едкая ухмылка заиграла на его пухлых губах, свидетельствуя о том, что способ своей мести он уже выбрал. Теперь осталось только расставить ловушки, чтобы Аида непременно попала хоть в одну из них. Да будет так. — Как так? — возмущался в трубку Дима, показывая Аиде, чтобы подождала, пока он завершит разговор, который, судя по всему, был очень важен для него. — Нет, ну вы издеваетесь, что ли? Вы же знаете, что это подстава чистой воды! — кричал в трубку, поджимая губы и нервно расхаживая по своей гостиной под удивлённые и ничего не понимающие взгляды друзей. — Та мне плевать, что и кто сказал! Разберитесь с этим как можно быстрее, у нас на носу выпуск альбома, — хмуро отчеканил, глядя на Колю, который весело болтал с Саньком, иногда посмеиваясь или шутливо ударяя. Всё-таки они здорово сдружились. Дима сбросил вызов и недовольно швырнул телефон на стол, плюхаясь на диван рядом с друзьями и стараясь приобщиться к беседе, но все резко замолчали, ожидая, что он расскажет, о чём разговаривал с директором. — Что? — спросил, замечая на себе любопытные взгляды и чувствуя себя от этого неловко. — Ничего сказать не хочешь? — спросил Олег, приподнимая одну бровь в немом вопросе и выхватывая из рук Коли шуршащую пачку с чипсами под громкие возгласы последнего. — Типа… кто звонил? — как будто промежду прочим. Остальные закивали в ответ, всё ещё ожидая, что он выложит им всё сейчас начистоту. Дима только отвернулся от них, беря в руки миску с попкорном и всматриваясь в экран в попытке понять, как много пропустил, когда говорил по телефону. — Почему она идёт в подвал? — спрашивает совершенно серьёзно, не понимая того, что происходит в фильме, который они все вместе смотрели. Ровно до этого момента. Потому что сейчас все смотрят только на Диму и всё ещё ждут от него объяснений. — Так кто всё-таки звонил? — спрашивает Саша, забирая из рук друга миску, именно тогда, когда Дима ловко закидывал попкорн себе в рот, продолжая пялиться на экран. — Кажется, ты злился. — Эй, я, вообще-то, ем! — возмутился старший такой небывалой наглости. — И сейчас злишься, — засмеялся Олег, поддерживая младшего, и зачерпнул из миски целую пригоршню. — Вообще-то, это мой дом, — твёрдо заявил Дима в ответ на поддразнивания друзей. — И мой попкорн, — возвращая миску себе. — И в своём доме — делаю, что хочу. И, может, сейчас я хочу злиться, — победно улыбнувшись, он продолжил смотреть фильм, который кроме него сейчас уже никого и не интересовал. — Почему ты хочешь злиться? — вкрадчиво спросила Аида, потому что она волновалась, что Влад мог что-то сделать, ибо не в его характере сидеть сложа руки. — Потому что меня обвинили в плагиате, — сказал он, возвращая своё внимание на экран и задумчиво протягивая. — Зачем в пустом доме спрашивать, есть ли там кто-то, если там по определению никого быть не может? — Подожди,— отозвался Коля, пытаясь выведать что-то у него. — Это же серьёзно, — видя, что тот не реагирует. — Вообще-то, малой прав, — поддерживает Олег, беря в руки пульт и выключая телевизор, в который Дима не переставал пялиться. — Вообще-то, я смотрел, — зашипел тот, откидываясь на спинку дивана, устало прикрывая глаза. — Ничего страшного, как будто в первый раз… — слегка запоздало отвечая на вопрос друзей. Его мысли были не здесь, а где-то там, где пожилой мужчина пытался обвинить его в воровстве идей. — Здравствуйте, отец, — поздоровался Влад, сжимая в руках телефон. — Как вы себя чувствуете? — стараясь сделать голос как можно доброжелательнее, чтобы господин не расслышал в нём фальши. — Почему вы так беспокоитесь за меня? — он откашлялся и хрипло продолжил. — Я же уже сказал Аиде, что чувствую себя нормально, не переживайте, сынок. — Аида звонила? — опешил Влад от полученной информации и сильно стиснул челюсти, слыша противный скрежет зубов. — Да, она не говорила? — подозрительно спросил мужчина, заставляя парня снова вернуться к своей цели. — Наверное, забыла, — нервно засмеялся, стараясь скрыть волнение. Его чуть не спалили, нужно быть осторожнее. — Мы просто подумали о том, что, может быть, вы приедете к нам на несколько дней. В пятницу у вас операция, Аида очень волнуется. — Даже не знаю, не хочется стеснять вас своим присутствием, — выдохнул господин на том конце. — Аида говорила, что ты в отъезде, или это я уже что-то перепутал, — он хрипло засмеялся. — Она не думала просто, что я решу всё так быстро… Аида проснулась от того, что что-то упало, звук был слишком отчётливым, чтобы оказаться просто плодом её разыгравшегося воображения. Открыв сонные глаза, она боялась пошевелиться, продолжая неподвижно лежать на спине и боясь даже сделать вдох. Спросонья казалось, что это Влад снова пришёл домой поздно, возможно — даже пьяный, как это часто бывало. Он никогда не беспокоился о том, что может разбудить жену или прислугу, которая тоже жила в доме. Он просто заваливался в спальню, снося препятствия на своём пути и тихо матерясь своей неуклюжести. Он громко хлопал дверью, опираясь на стену, чтобы не упасть, и попутно стягивая всё лишнее. А лишним обычно было почти всё. Аида сильно зажмурила глаза, чувствуя, как маленькая капелька солёной влаги стекает по щеке вниз, и ожидая, когда кровать рядом прогнётся под тяжестью чужого тела, но ничего не происходило, и это просто сводило с ума. Всё казалось таким реальным, что она почти видела силуэт Влада перед собой, когда открыла глаза, замирая в страхе и пялясь куда-то в темноту невидящим взглядом. Губы предательски задрожали, как будто в комнате было холодно. Хотя это было совсем не так. Влажные дорожки от слёз постепенно высыхали, когда рука непроизвольно потянулась к маленькому светильнику на прикроватной тумбочке, чтобы зажечь свет. В комнате было пусто, как и ожидалось. Никого. Здесь, если подумать, никого и не могло быть, ведь это не её дом, не её спальня. И Влада здесь нет. И быть не может. Девушка выдохнула с облегчением, сев на постели и опустив на холодный пол свои босые ноги. Это ей приснилось? Было так реально, что тело всё ещё потряхивало, как в ознобе. Шум, который она слышала несколько минут назад, повторился, и Аида замерла, боясь сглотнуть собравшуюся в горле слюну. Когда по дому разнеслись мягкие звуки рояля, она выдохнула, вставая и несмело двигаясь к двери. Любопытство брало верх? Или это страх сковывал робкие шаги? — Я разбудил тебя? — виновато спросил Дима, вставая с мягкого стульчика возле музыкального инструмента, который сейчас молчал. На мужчину смотрели сонные глаза, которые парень изредка потирал в попытке окончательно проснуться, но, кажется, пока получалось плохо. — Знаешь, да, — выдохнул Саша, складывая руки на груди и делая обиженный вид. – В четыре утра я предпочёл бы спать. Это было и не удивительно. Дима и сам был тем ещё любителем поспать. Но не сегодня. Определённо, не сегодня. Слишком много переживаний терзали его душу, разрывая устоявшиеся убеждения в клочья. — Прости, — выдавил из себя Дима, зарываясь в волосы обеими ладонями и резко качая головой из стороны в сторону. — Я просто не могу понять. — Что такое, брат? — спросил Саша, подходя ближе и кладя руку на плечо друга. Хотелось, чтобы тот открылся и рассказал, что его тревожит. Младший предполагал, что это из-за того звонка, ведь именно после него Дима стал вести себя немного странно, что заметили все без исключения. — Что случилось? — Я не понимаю, как, мать твою, это произошло, — Дима плюхнулся на диван, опуская голову вниз и закрывая лицо ладонями. — Вот просто, как, Саня? Наверное, я совсем бездарность… — Да что ты такое говоришь! — подходя ближе и усаживаясь рядом, возмутился Саша, ведь отлично знал, что его друг был безумно талантливым человеком. Только благодаря своему трудолюбию он достиг таких вершин, поэтому «бездарность» как-то не про него. — Я работал над этой аранжировкой три месяца, чтобы просто взять и послать всё в жопу? — как-то отчаянно. Именно отчаянно, потому что все его бессонные ночи оказались напрасными, и теперь какой-то ублюдок будет заявлять ему о плагиате. В гробу он видал всех этих бездельников, которые даже ручку в руках не умеют держать, а о том, чтобы знать, на какую клавишу нажимать на синтезаторе, и речи быть не может. От этого, по правде говоря, ещё паршивее. — Всё так плохо? — несмелый кивок, и Саша замолкает, вслушиваясь в тишину в надежде услышать то, что поможет. — Может, Костя поможет? — Мы не будем ему говорить, — отрезал старший, одаривая того раздражённым взглядом и откидываясь на спинку дивана. — Я испортил ему свадьбу, пусть хоть свадебное путешествие у них пройдёт без моего вмешательства. Он не должен решать мои проблемы. — Но брат… — Всё это происходит, только потому что я дерьмовый продюсер, — хрипло рассмеялся, прикрывая глаза. — Если я проиграю суд, Коля не сможет дебютировать. Вот так, мой мальчик, вот так… — похлопал друга по коленке, поднимаясь с места и оставляя на диване после себя небольшую вмятину. Да, он и в самом деле дерьмо. Выбился в люди, а в душе всё ещё тот сопливый мальчишка, у которого нет ничего, чтобы противостоять более влиятельным. Он ненавидел это чувство беспомощности. С детства ненавидел. Ненавидел, когда начал понимать, что этот мир делится на богатых и бедных, и что его удел — последнее. Поэтому он так старательно всем доказывал, что нет, мол, посмотрите, я тоже человек и я вам ровня. Хотя знает, что не ровня и никогда ею не был. Как странно осознавать это только сейчас. Так странно и страшно думать, что от него ждёт поддержки так много людей, которых он успел полюбить или уже давно искренне любил. Коля, зачем он доверился Диме? Зачем решил сделать шаг в пропасть, из которой тот и сам ещё не нашёл выхода? А Аида… Он же сам сказал, что защитит, что не отпустит и что ей больше не сделают больно. А ведь сделают, потому что Дима тоже не всесилен, он тоже человек и он не сможет всегда быть рядом, как бы не старался и как бы не хотел этого. — Брат, подожди… — вскочил за ним Саша, когда его прервали, так и не дав закончить предложение. — Аида? — послышалось удивлённое, и парни повернулись на голос, замечая Коля и всего в паре шагов от него — Аида. Девушка была бледной, как стенка. Её волосы растрепались во время сна и теперь беспорядочно спадали на хрупкие плечи, прикрытые совсем тонкой тканью пижамной рубашки. Она дрожала. Наверное, от холода. Сколько же она здесь простояла, пока Коля не обнаружил её, совершенно случайно выйдя комнаты? — Аида? — удивлённо приподнял брови Дима, делая шаг ей навстречу и пугая и без того испуганную девушку. Этот взгляд был хорошо знаком ей. Влад всегда смотрел так. Так, будто она не должна была слышать что-то, не должна была отталкивать или сопротивляться ему. Влад всегда насмешливо приподнимал бровь, как бы показывая, что её характер сейчас совсем не к месту. Дима смотрел так же. Вот точно так же. Он будто говорил о том, что она не должна была подслушивать, хотя она и не собиралась, не должна была подглядывать и, возможно, её присутствие здесь вообще тяготит его, но он просто не может сказать об этом напрямую, боясь ранить слишком нежные чувства. Может быть, это просто разыгравшееся воображение снова подкидывает ей поводы для недоверия. Возможно, это просто нервы сдают. Знаете, слишком много навалилось на неё. Кажется, это сложно выдержать, когда внутри больше ничего нет, когда загореться больше нет сил и поэтому просто продолжаешь тухнуть дальше. — Ты давно здесь стоишь? — спросил Дима, когда до неё оставалась всего пара шагов. — Мы разбудили тебя? — будто раскаянно. — Я… — постаралась справиться с дрожью, от чего сжала руки в кулаки, чувствуя, как короткие ноготки впиваются в кожу и оставляют еле заметные следы. — Просто пить хочу, а почему вы не спите в такую рань? — Да тут фиг уснёшь, — усмехнулся Коля, поспешно скрываясь за дверью ванной. Он это не со зла, он говорит открыто, ничего не тая, вот и весь секрет. — Просто… — начал Дима и замолчал, не зная, как сказать, чтобы она не расстроилась. Ведь так много ей уже пришлось пережить, он не хотел заставлять её волноваться ещё больше. — Мы просто разговаривали, — ответил, не подозревая даже, что делает только хуже. — О чём? — спросила девушка, обходя парней и двигаясь по направлению к кухне, и остановилась, замечая неловкую паузу. Не хотят говорить. — Вы будете есть? — Будем, — показался в гостиной Коля. Его чёлка немного намокла, когда он умывался, отчего падала на глаза, закрывая обзор и делая его таким милым и домашним. Хотелось улыбнуться, только что-то тяжёлым грузом повисло на душе. И этим чем-то была мысль о том, что эту ситуацию с плагиатом подстроил Влад. Теперь даже есть спокойно не получалось, она мысленно снова и снова возвращалась к этому вопросу, боясь своих предположений больше, чем чего бы-то ни было. Аиды не было дома уже два дня, но Владу казалось, что вечность. Он на самом деле начинал сходить с ума. Марат даже боялся, как бы не сошёл. Друг всё время старался вытащить его из дома, потому что понимал, что там столько воспоминаний о ней, не каждый сможет выдержать такое. Однажды Влад сказал, что она вернётся. Он так верил в это, что сутками напролёт гипнотизировал дверь в надежде, что Аида откроет её и всё будет, как прежде. Как было до того злополучного дня. Вот только не будет… Это же очевидно. Влад слишком много пил, засыпая под утро с уже пустой бутылкой в руке. Он старался убежать от реальности, которая давила на психику слишком сильно, и вот сейчас, наконец, понял, что он всё просрал и что она к нему не вернётся. Хотя бы потому что он такой ебанутый, что додумался причинять боль той, которую любил. Просто он так устал… Так, блять, устал, что хочется послать всё нахуй. Он так долго любил Аиду, что не заметил, как стал причинять безмерную боль, которая должна была волнами отдаваться и в его душе, ведь он… любил её? А может, это и не любовь вовсе? Так, игра на выживание, где он всегда был сильнее, где он всегда сверху и главный, а она просто марионетка в его руках, грубых и жестоких. Он только сейчас осознал, что поступал с ней как животное, позволяя своим инстинктам и желаниям брать верх и овладевать сознанием. Только сейчас, стоя посреди разгромленной гостиной на нетвёрдых ногах, он видел то, что не хотел видеть, — свою уродливую душу, прогнившую настолько, что видно невооружённым глазом. Влад покинул дом, громко хлопая дверью и позволяя холодному ветру запутываться в волосах. Он шёл неровно, путался в собственных ногах. Стараясь ускориться, чуть не попал под машину, потому что, кажется, забыл даже, что есть правила и что на «красный» идти нельзя. А, блять, почему нельзя, если так хочется? Перед глазами всё плыло миллионами фейерверков, таких ярких, что просто слепило. Москва потрясающе уродлива со своим чрезмерным освещением. Каждая улица усыпана десятками фонарей, маленьких и больших. Каждое здание оборудовано этой блядской подсветкой, от которой хочется закрыть нахер глаза и двигаться вслепую, снова и снова встречая на пути препятствия и таки надеясь когда-то сдохнуть. Каждая вывеска, столб, фонтан… Влад с удовольствием раздавил бы каждую эту маленькую лампочку в своих ладонях, позволяя стеклу впиваться в кожу. Вот это просто было так необходимо, сделать больно. Себе. Кому-то. Но сделать. Так, чтобы скулить и биться в истерике. Так, чтобы навеки запомнить этот урок, который нельзя прогулять, но нужно усвоить, как самое насущное, как «дважды два», которое по определению равняется четырём, а вовсе не пяти. Влад усмехнулся своим мыслям, задевая плечами прохожих и игнорируя их сдавленные ругательства. Этого было слишком мало, чтобы приглушить в себе чувство превосходства. Должно быть что-то другое. Что-то милое и нежное, затерявшееся в этой толпе грязного сброда, где ему вовсе не место. Что-то ласковое, просящее тепла и заботы. Что-то, что будет интересно сломать, не поранившись обломками. Нужно найти что-то, что заставит его забыть обо всём на свете и позволит насладиться собой сполна, позволит выпить до дна, забираясь в хрупкую душу и разбивая её на маленькие осколки. О, с каким же удовольствием он будет давить эти жалкие остатки души! Неописуемо просто. — Девушка, ну вы не спешите, мы подвезём вас… — где-то запредельно близко, но словно через толщу воды. Влад обернулся, вглядываясь в хрупкий силуэт неподалёку. Каштановые волосы были коротко острижены, отчего еле-еле доставали до плеч. Бесформенная толстовка, в которой сейчас было, наверное, довольно холодно. Чёрные штаны, что, хоть и должны были сексуально обтягивать стройные ножки, сейчас собирались складками, свидетельствуя о том, что размер был явно не в пору, значительно больше. Совсем не его типаж. Влада такое не привлекает. Слишком дешёвое. Совсем не привлекательное для него. — Спасибо, я дойду сама… «Слишком не Аида», — почему-то подумалось вдруг. Он снова окинул незнакомку взглядом, в котором презрения было больше, чем та заслужила. Девушка старалась выдернуть свою руку из чужой, предположительно, более сильной. Её глаза покраснели, и что-то подсказывало Владу, что не от холода. Парню было всё равно, что девушка вот-вот заплачет, что ей больно от хватки на тоненьком запястье. Он просто пытался затолкать её на заднее сидение, игнорируя сдавленное мычание, когда его рука накрыла её губы. Влад просто смотрел. Он не мог пошевелиться. Возможно, это алкоголь на него так действует, но он почему-то подумал о том, что совсем недавно делал так же. До синяков сжимал чужие руки и совсем не слушал протесты. Со стороны это так мерзко, будто вступил в дерьмо. — И меня подвезите, — пробурчал Влад бессвязно, забираясь на сидение рядом с девушкой, которая в испуге отпрыгнула от него. — А то я что-то здорово накидался сегодня…. Влад помнил, как его грубо вытаскивали из машины, не дав возможности опомниться, когда перед глазами земля начала вертеться, словно на аттракционах, которые он всегда старался обходить стороной. Он слышал, как трещала его одежда от сильного захвата чужих рук — а это ведь была одна из его любимых рубашек! Он чувствовал, как по ушам проезжался противный смех этих отморозков, которые, по всей видимости, были под действием наркотиков. О чём ещё можно было подумать, хотя бы мимолётно взглянув на их лица? Стеклянные глаза с расширившимися до предела зрачками выражали пустоту. Губы кривились в довольной ухмылке. Они ловили кайф, и им совсем не больно. Но Владу сейчас было не до того, чтобы жалеть этих уродов. Голову переполняли навязчивые воспоминания, снова и снова проникающие в сознание. Неужели в глазах Аиды он был таким же придурком, которого совсем не волновали чувства другого человека? Это правда, тогда для него были важны только его желания и потребности. Он считал, что Аида сама напрашивалась на такое обращение, о чём неоднократно говорил ей прямо в лицо, забывая, должно быть, что от этих слов ей могло быть очень больно. Почему он продолжал упрекать её в том, что действительно было полной чушью? Потому что она не любила его? Но ведь тогда это было чересчур жестоко, потому что она имела полное право ему не отвечать взаимностью, что она и делала всё это время. Только вот он оставался слеп, видя перед собой скорее вещь, нежели любимую женщину. Скорее всего, он виноват гораздо больше, чем на трезвую голову признавал. Влад, наверное, пугал Аиду настолько, что просто не дал ей шанса полюбить себя, потому что искренне верил, что можно прожить и без этого, и даже не заметил, когда стал тем, кого полюбить просто невозможно. Он крепко закрыл глаза в попытке справиться с жуткой головной болью, которая пульсировала то тут, то там, но не вышло. Ведь этот урод тряс его и что-то выкрикивал своим противным голосом прямо в лицо, вырывая из мыслей и заставляя морщиться от разъедающих изнутри чувств. Как все заебало. — Блять, заткнись ты наконец! — зашипел неожиданно Влад, хватаясь за голову и замечая как лица парней перекосило от злости. Ну да, его бы тоже разозлило, окажись он на их месте! — Эй, у тебя что, запасная жизнь есть? — поинтересовался один из них, кривя губы в ухмылке. Смешно, однако. — Ты, видимо, ещё не понял, во что вляпался, — продолжил подходя ближе с дерзким видом. Вот только Влад не был намерен вести с кем-нибудь из них светскую беседу, напрочь игнорируя их и оборачиваясь к девушке, которая всё ещё находилась в машине, вжимаясь в кожаные сидения и дрожа от страха. Честно? Влад тоже её пугал. Потому что был слишком добр к ней, а сейчас такое встречается редко. Вот она и боялась, что это только маска, и не поднимала на него глаз, пока хриплый голос не прервал её мысли: — Барышня, — протягивая ей руку и заглядывая в салон автомобиля. — Похоже, придётся идти пешком, — немного расстроенно поджимая пухлые губы, констатировал Влад. — Нас не хотят подвозить, — еле выговаривая от того, что язык заплетался и совсем не хотел слушаться своего хозяина. — Я провожу. Даже сейчас девушка не верила ему, закусывая губу от терзающих душу сомнений. Кто знает, что у него на уме? Ведь он пьян и вряд ли осознаёт ситуацию. Но ей хотелось довериться, поэтому она вышла из машины, хватаясь за руку Влада как за спасательный круг. Легкое касание ладоней, и она чувствует, как один из парней тянет её на себя, вырывая из груди вскрик, на который обернулось несколько людей. Прохожие просто покачали головой, уходя от ненужных проблем подальше. И девушка их понимала. Понимала больше, чем Влад, который не желал оставаться в стороне. Он согнул чужое запястье с такой силой, которая обычно не свойственна пьяным людям, и оно хрустнуло. Раздался крик и посыпался шквал матов в его адрес, потому что, кажется, он здорово вывихнул руку этому ублюдку, если вообще не сломал. — Считай, что ты уже труп, урод! — рыкнул кто-то из троицы, Влад смутно мог понять, кто именно. Да и неважно это вовсе. Главное — это месть за друга, за уязвлённое самолюбие и ещё хер знает за что. Влад заметно пошатнулся, когда твёрдый кулак въехал ему в челюсть, срывая с пересохших губ стон боли. Девушка вскрикнула и отскочила в сторону, прижимая ко рту ладони и боясь даже пошевелиться, потому что эти отморозки начали избивать не пришедшего до конца в себя Влада, и плевать они хотели на то, что он и так с трудом стоял на ногах, чуть ли не падая от резких порывов ветра. Чувство вины накрывало с головой, ведь это она виновата, что хорошего человека, который просто хотел помочь ей, сейчас затаптывают ногами, оставляя непривлекательные следы от массивных ботинок на тёмной одежде. Девушка хотела было сделать шаг навстречу этому безобразию, вмешаться, остановить, но закусила нижнюю губу почти до крови, замечая сумасшедшие ухмылки на лицах нападавших. От этого стало страшно вдвойне, и она будто приросла к месту, чувствуя, как ком неприятно сдавливает горло, а слёзы душат, вынуждая открыть рот в беззвучном крике. Стоны Влада проникали в сознание через густую пелену слёз. Перед глазами всё расплывалось акварелью преимущественно красного цвета, потому что если они не забьют его до смерти, то он умрёт от потери крови. Девушке казалось так, когда дрожащими руками она доставала из кармана штанов старенький телефон, который в последнее время работал с перебоями, и молилась всем известным ей богам, чтобы удалось сделать всего один звонок. Всего один… — Полиция, — шептала будто в бреду сама себе девушка, шмыгая носом и судорожно стараясь набрать нужный номер, когда экран расплывался перед глазами. — Да, нужно вызвать полицию… Влад без конца старался подняться на ноги, но сильные удары снова прижимали его к холодной земле, заставляя кашлять и хрипеть от боли. Все тело ныло, и от чего-то стало трудно дышать. Кажется, ему сломали ребро. А, возможно, даже несколько. Но он улыбался, растягивая окровавленные губы в усмешке. Это так забавляло почему-то. Ощущать боль своим телом куда лучше, чем чувствовать её на протяжении долгих лет где-то глубоко внутри. Давно стоило попробовать заглушить всё не алкоголем, а физической болью, как он сам не догадывался? К тому же, эти болезненные ощущения здорово приводили в чувства. Несколько раз приложившись головой об асфальт, он даже заметил, как алкоголь испаряется из крови, и от этого боль накатывает новыми волнами, даря через чур неприятные ощущения. — Ты псих? — недоумевали парни, на мгновение останавливаясь, когда заметили странное поведение Влада. — Ты чего лыбишься, ублюдок? — ощутимый удар пришёлся в живот и заставил сжаться от режущей боли внутри и заскулить, переворачиваясь на бок, но всё ещё выдавливая из себя улыбку. — Трезвею, парни, — посмеивался Влад, хватаясь за больное ребро и угрожающе добавил, пытаясь хоть немного приподняться. — Готовьтесь… Хотя понимал, конечно, что он сейчас не в том состоянии, чтобы бросаться такими фразами, потому что даже на ноги подняться не может. Сплёвывая кровь, он услышал свозь шум в ушах дрожащий голос и мысленно чертыхнулся. -…Да, Кармическая, 366! — старалась говорить внятно девушка в трубку, когда почувствовала, как кто-то вырвал телефон из её рук, и спустя мгновение тот разлетелся в дребезги под её громкий визг. — Сука, ты что делаешь?! — разозлился один из парней и влепил ей пощёчину с характерным таким шлепком. Она рухнула на пол, машинально накрывая пылающее место холодной ладонью и чувствуя, как слёзы выступают на глазах от беспомощности. Девушка видела краем глаза, как поднялся Влад, слегка пошатываясь на некрепких ногах и стараясь абстрагироваться от боли. Он немного кривился, шипел, но улыбка не переставала цвести на его разбитых губах. Это выглядело пугающе, и девушка сильнее сжалась от страха, хотя понимала, что если он вытерпел столько боли ради того, чтобы помочь, то вряд ли сможет причинить ей вред. Но это только так, на задворках сознания. На деле же, убедить себя в этом оказалось гораздо сложнее. — Теперь мне намного лучше, — говорил Влад, морщась на каждом слове — абстрагироваться не получилось, потому что было невероятно больно. — Зря вы ударили девушку, теперь будет ещё больнее, — угрожал, вспоминая, как сам поступал так же, и понимая, что всю эту боль он заслужил. И теперь ему на самом деле больнее. Раз в сто больнее, чем должно быть. — Мужик, ты лучше иди своей дорогой, пока ещё можешь ходить, — смеялись парни, противно скалясь и одаривая мутным взглядом чёрных глаз. Влад ничего не ответил. Он просто улыбнулся и почесал бровь, а через секунду у одного ублюдка уже бежала кровь из носа. На самом деле, парню с трудом удалось превозмочь боль в расслабленных от усталости мышцах, и этот удар дался ему с огромным трудом. Когда он начал отвешивать удары остальным, злость росла с бешеной скоростью, от чего уже не чувствовал боли и ничего не видел вокруг. Всё вертелось канителью из чувств и ощущений. Он хотел остановиться, где-то на задворках сознания, но эта мысль улетучивалась с каждым ударом. Он не мог остановиться. Понимал, что нужно, но не мог. Как тогда. Тогда он тоже не смог удержать свою ярость в узде, выплёскивая на Аиду свои мерзкие обвинения и заставляя подчиняться желаниям. Именно поэтому кулаки, сбившиеся в кровь, продолжали врезаться в чужие лица, потому что видел в этих ублюдках себя. Себя, не достойного прощения. Неожиданно в мысли проник душераздирающий крик откуда-то из-за спины: — Сзади! Осторожно! — кричала девушка, в исступлении замирая на месте. Когда Влад обернулся, было уже поздно. Он внезапно почувствовал сильный удар в живот, и что-то холодное скользнуло по коже. Вокруг началась суматоха. Всё вертелось перед глазами, отчего начинало мутить. — Блять, ты ебанулся? Скоро копы будут здесь! — словно сквозь толщу воды доносилось до ушей. — Сваливаем! Влад видел, как в спешке отдаляются фигуры парней. В глазах начало двоиться, и он тряхнул головой, чтобы как-то исправить это, но становилось только хуже. Что происходит? Тело постепенно начала пронизывать режущая боль, проносясь по всему телу. Ноги перестали слушаться, подкашиваясь, и Влад рухнул безвольной тушей, тихо зашипев и в который раз ударившись о твёрдый асфальт. Девушка кинулась к нему, оседая на колени рядом. Её жутко трясло от страха, а в горле стал ком из невыплаканных слёз и чувства вины. Когда она опустила свой взгляд на Влада, его лицо было неестественно бледным, а пухлые губы дрожали, беззвучно шевелясь. На его рубашке медленно расползалась липкая жидкость пугающего оттенка. — Что же делать? — плакала девушка, закрывая маленькими ладошками кровоточащую рану и безуспешно оглядываясь по сторонам. Рядом никого. Влад слышал сдавленные рыдания, вырывающиеся из груди девушки, и это снова напомнило ему о Аиде. Она точно так же плакала. Навзрыд. Давясь слезами. А он её просто не слышал не слушал. С трудом разлепив тяжёлые веки и разглядев силуэт над собой, он протянул дрожащую руку и дотронулся до чужой щеки, вытирая влажные дорожки и пачкая её кровью. — Прости, — на выдохе. — Не плачь, видимо, я заслужил это, -выдавил он и снова закрыл глаза, погружаясь в сладкую темноту, где только он и его мысли, но все ещё словно фоном слыша женский плач и звук приближающей сирены. Полиция. Они должны арестовать его. За всё, что он сделал Аиде. И за всё, что может ещё сделать, когда протрезвеет и немного подлечится…

***

Дима открыл глаза, недовольно поморщившись, и услышал суматоху за дверью. Кажется, он задремал, как делал это довольно часто, просиживая день и ночь за созданием музыки. Только сегодня ему хотелось побыть одному, не слышать ничьи голоса, не думать о том, что вот сейчас он должен что-то делать, говорить, в чём-то убеждать. Слишком сложно было делать вид, что все в порядке. Притворяться, что он ничего не видел благодаря той грёбаной скрытой камере. Что появление Саши спустя десять лет тоже ерунда. Притворяться, что его ничего не пожирает изнутри. Что эти хреновы проблемы с Владом «просто неважно». Что этот придурок ничего не сделает. Убеждать и себя, и остальных, что друзья страдали все эти годы не по его глупости. Казалось, всему этому он так и не научился. И никогда не научится, потому что видеть Аиду каждый день трудно. Слышать её плач, приглушенный подушкой, в соседней комнате ещё невыносимее. А видеть синяки на её теле, мимолётно взглянув, почти вышибает почву из-под ног. Да и Коле теперь тоже нелегко. Эта история с плагиатом добивала просто, подливая масла в огонь. Очень хотелось напиться. До забвения. До беспамятства. Но он не делал этого, понимая, что должен держать себя в руках. Потому что есть ради кого стремиться стать лучше, чище, влиятельнее, известнее. Дима вышел в гостиную и перед глазами развернулась картина, которая согрела его, казалось бы, уже озябшую душу. Аида и госпожа готовили обед, переговариваясь между собой. Коля беззаботно крутился возле них, пробуя блюда, из-за чего и получал по рукам. Возмущенное лицо младшего и радость на лицах женщин заставили уголки его губ дрогнуть в милой улыбке. Да, вот так выглядит счастье. Да, ему есть кого любить и кого защищать. Олег приехал уже давненько, и они вместе с Сашей что-то весело обсуждали, заливисто смеясь. И вдруг все эти родные лица обратили на него своё внимание. Эйфория. Все ждут от него чего-то, а он только смущённо отводит взгляд в сторону, делая вид, что его всё это совсем не заботит. Хотя это совсем не так. — Ну наконец-то! — выдал Олег, взмахивая рукой и хлопая ею по своей коленке. — Я уже думал будить тебя с помощью поцелуя, принцесса ты наша, — шутливо добавил. Он на самом деле очень переживал за то, что друг не спит полноценным сном, постоянно погружаясь в проблемы. — Чего приехал? — игнорируя глупую шутку друга, спросил Дима, проходя вглубь комнаты. — Да я ваше спасение! — самодовольно воскликнул, удивляясь вопросу. — Здесь так уныло было без меня. И правда, Олег всегда заряжал позитивом, хоть и временами был слишком навязчивым и немного раздражал своей беззаботностью. Но в этом его особенное очарование. Дима знал и вовсе не сердился. — Давайте сегодня сходим куда-то? Вам всем просто необходимо отвлечься! — выдал вечно настроенный на позитив друг. — Я согласен! — воскликнул Коля с набитым ртом и даже поднял руку вверх как послушный мальчик из средней школы. Какой же он ещё ребёнок всё-таки. — И я, — присоединился Саша, задумчиво улыбаясь каким-то своим мыслям. — Целую вечность в клубы не ходил. От этих слов ком подступил к горлу. Дима охотно верил, что там, где его Саша держали взаперти целых десять лет, вряд ли позволяли посещать клубы. Как Саня может так легко говорить такие слова, острым лезвием проходящиеся по сердцу и изрезающие его вдоль и поперёк? Как он может быть таким счастливым, пережив всё то дерьмо, в которое втянул его Дима? Как не сошёл с ума за эти годы, проведённые рядом с умалишёнными? Что-то расхерачивало душу изнутри так, что пиздец просто. Этим чем-то было чувство вины. Оно приносило невыносимую боль, которая ощущалась почти физически. Всем было нелегко, но они улыбались. Как-то справлялись с этим грузом на душе. Не показывали, что им хреново, хотя было именно так. Не раскисали и не убивались. Просто продолжали жить дальше, надеясь, что когда-то воспоминания об этом уйдут на второй план. Просто освещали своё будущее счастливой улыбкой, натянутой поверх гримасы боли. Но как? Как они могут быть такими сильными, когда могли просто сломаться в один миг, как это делают многие? — У меня много работы, — прошептал Дима, устало потирая переносицу. — Идите без меня, — он знал, что сейчас лгал не очень искусно, но в клуб, где толпы пьяных и возбуждённых тел стараются подойти ближе и выблевать тебе свою душу и свои хреновы проблемы, идти совсем не хотелось. — Аида, — обратился к девушке Коля, умоляюще заглядывая в глаза напротив. — Идём с нами, будет весело, — непринужденно подмигивая ей. Аида растерялась на мгновение, осматривая присутствующих и понимая, что может оскорбить их своим отказом, поэтому неловко закусила нижнюю губу. Она терпеть не могла клубы и бары, поэтому постаралась ответить как можно спокойнее и не оскорбить людей, ставших для неё родными всего за несколько дней. — Ох, ребят, это не для меня, — нервно посмеиваясь, потому что танцевать — это последнее, что ей бы сейчас хотелось. А сидеть в душном помещении — и подавно. — Идите, развлекайтесь! Саня улыбнулся про себя, потому что в голове промелькнула мысль о том, что Дима с Аидой просто необходимо остаться вдвоём. Поговорить и отпустить старые обиды. И, кажется, сегодня тот самый день, ведь мама Коли тоже уйдёт из дома, ссылаясь на встречу со старыми подругами, которые в Москве проездом. Толкая локтем младшего, который всеми силами старался уговорить Аиду пойти с ними, Саня наигранно улыбнулся, бросая безмолвные намеки оставить эту пару наедине. Хотя бы на немного. Потому что между ними чувствовалось напряжение. Они долго не общались, и теперь сложно всё восстановить в прежнем виде. Так, как было до того дня, когда их дружба треснула по швам, а обида достигла точки невозврата. — Бо-оже, ты чего? — непонимающе возмущался мелкий, когда Саша снова пихнул его локтем под рёбра. — Иди, собирайся, — сказал Олег, который без слов понял, о чем хотел сказать Саня. Они знакомы так давно, что слова — это просто дополнение, а вовсе не средство общения. Когда дом наконец-то опустел, в гостиной повисло неловкое молчание, которое никто не стремился прерывать. Дима достал из мини-бара бутылку виски и уселся на диван, наливая золотую жидкость в стакан и сразу выпивая половину. Он устало откинулся на спинку, на мгновение закрыв глаза. Дима будто чувствовал на себе укоризненный взгляд Аиды, поэтому слегка приподнял уголки губ в полуулыбке. Он оказался прав, потому что, подняв веки, столкнулся с янтарными глазами, которые смотрели прямо в душу, переворачивая там всё к чертям собачим. — Не смотри на меня так, — хрипло сказал Дима после долгого молчания. — Мне сейчас это необходимо. Аида не могла знать всего, что происходит в его голове, но по выражению лица было ясно… сейчас ему паршиво. Она не любила алкоголь, но сегодня захотелось выпить. Не за компанию. А потому что тоже была подавлена. Потому что тоже понимала, что это нелегко. Всё это совсем непросто. Жизнь вообще трудная штука. И если люди пьют, чтобы расслабиться, притупить боль или от желания забыться, тогда ей подходит. Всё внутри горит и нужно залить это хоть чем-то спасительным. Алкоголем, если слезами не получается. Аида подошла ближе, плеснула виски в другой стакан и отпила немного. Дима удивился такому жесту, ведь знал, что «резко негативное» и что «ни капли в рот». Он внимательно скользил взглядом по её лицу, когда она опрокидывала в себя порцию «мнимого лекарства». Поморщившись от жжения глотке, она облизала губы языком, стараясь не подать виду, что ей не нравится. Дима усмехнулся про себя. Девочка выросла. — Не смотри на меня так, — повторила его же слова Аида, морщась от горького привкуса, который оставался во рту. — Мне тоже это необходимо. После этого, некоторое время они просто молчали, не решаясь заговорить. Не знали, с чего начать и чем закончить. Было слишком много чувств и слишком мало слов. — Ты в порядке? — вдруг тихо спросила Аида, пялясь в пустой стакан, который перекатывала в руке вот уже несколько минут. «Это должен был я спросить», — отчего-то подумалось Диме, а вместо ответа он просто кивнул головой. — Дима, — послышалось тихое, от чего мурашки пробежали по коже парня, неприятным холодком оседая на кончиках пальцев. — Я не могу знать наверняка, — запинаясь на секунду от страха быть неправильно понятой. — Но к этой истории с плагиатом может быть причастен Влад. Он способен на такое, — крепко сжимая стакан в попытке унять дрожь в руках, но Дима не придал никакого значения этим догадкам, полагаясь на свою интуицию. — Как ты жила все эти годы? — неожиданно выдал Дима, неловко рассматривая свои пальцы. Девушка грустно опустила голову, позволяя волосам упасть наперёд и закрыть бледное личико. Как ответить на такой сложный вопрос? Она встала с дивана и подошла к окну, ведь не хотела, чтобы Дима увидел, как заслезились её глаза. Она так ничего и не ответила, продолжая молча высматривать что-то за окном. Дима хотел получить ответы на многие вопросы, но понимал, что ей больно и она медленно умирает с каждым подобным вопросом, так и не ответив ни на один. Как заставить ее говорить и при этом не ранить такие нежные чувства? Кажется, Дима знает. Он всегда это знал. Аида задумчиво наблюдала, как Москва медленно погружалась в сумерки, загораясь миллионами разноцветных лампочек. Она так хотела рассказать всё ему. Как раньше. Честно, хотела. Чувствовать тёплую поддержку в простых словах, которыми Дима никогда не разбрасывался просто так. Но между ними была стена, которая строилась на протяжении долгих лет и уже успела окрепнуть настолько, что сломать будет трудно. А так хотелось вернуться в прошлое, в мир без боли и вот этих взрослых проблем. Возможно ли это? Вдруг раздался звук музыкального инструмента, и девушка вздрогнула, чувствуя, как в уголках глаз скапливается солёная влага. По дому разлилась приятная мелодия, сотканная из желания услышать и быть услышанным. Такая красивая и до боли знакомая. Аида медленно обернулась и взглянула на Диму, который непринуждённо бил по клавишам своими длинными пальцами. Это была их мелодия. В голове вспыхнули воспоминания, как он учил её играть на пианино. Всего одну песню, но незабываемую… До сих пор помнит. Девушка неуверенно подошла ближе и услышала бархатный голос Димы, который сливался с музыкой, захватывая в мир воспоминаний о другом времени, когда они доверяли друг другу. — Ты помнишь? — говорил он, не отрываясь от клавиш и слыша тихое «Да» на выдохе, от чего мурашки пробегают по телу. — Тогда сыграй со мной, — спокойно говорил тот, не видя, как Аида за его спиной начала нервничать и заламывать себе пальцы в попытке унять дрожь. — Я очень давно не играла, — оправдывалась она неловко, облизывая пересохшие губы. — Получится ли? — Давай узнаем? — обернулся к ней Дима и протянул свою руку, приглашая присесть рядом. И она села. Они не знали, сколько времени провели за роялем, нажимая на знакомые клавиши. Напряжение сменилось легкостью и улыбками. Наконец-то они стали вести себя свободно и непринуждённо, позволяя себе отпереть металлический замок на сердце и снова пригласить кого-то внутрь. Может, в этом была заслуга алкоголя? Или просто им всегда было хорошо рядом друг с другом? Дима видел, как улыбалась Аида, и, кажется, это делало его счастливым. Он и сам не заметил, как начал смеяться, реагируя на неумелые движения девушки. Она нажимала не на те клавиши, от чего нервничала, шипела, а порой испуганно махала руками, но пробовала снова и снова. Совсем не изменилась. Ни капельки. Аида искренне радовалась, ведь могла снова почувствовать инструмент под своими пальцами. А Дима беззаботно подпирал свою голову, любуясь этим зрелищем. Любуясь улыбкой на лице напротив и звонким смехом, наполнившим комнату вместе с легкими звуками рояля. Наконец, девушка посмотрела в сторону и увидела напротив умиротворенное лицо. Такое доброе и беззаботное. Странно, но это совсем не напрягало, а только радовало. Всё же они так и остались друг для друга «кем-то важным», вот только… кем? Наступило молчание. Дышать вдруг стало трудней, а от мучительной близости сердце начало биться чаще, то подпрыгивая к горлу, то ухая куда-то вниз. Дима не отводил от неё глаз, потому что Аида и правда выросла «красоткой», как писала в своём дневнике, когда была ещё ребёнком. Стала такой притягательной и женственной. Вызывала желание заботиться, любить, оберегать и… прикасаться. Дима встряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли, которые всё время лезли в голову. А ведь так хотелось заключить её в свои объятия, крепко сжимая руки на узкой талии. Хотелось целовать сладко и настойчиво, очерчивая контур этих мягких губ, ощутить тепло любимой женщины. Дима мечтал показать, как сильно он по ней скучал. Как ему её не хватало. Как любил её все эти годы. Любить, ненавидя, было сложно, но он справился. Хотелось сказать ей всё это, но он не посмел, отводя взгляд в сторону. Его останавливало понимание того, что пришлось пережить Аиде и что это совсем не шутки. Сейчас разум вёл борьбу с телом, которое хотело подхватить её и унести в спальню, чтобы любить… любить… любить. Искренне и нежно, показывая другую сторону, другой мир. — Дим, — тихо сказала девушка, дотрагиваясь до чужого плеча, от чего тот вздрогнул и отвернул голову, чтобы она не заметила там то, что не должна видеть. Сейчас там была похоть. Хоть она и перемешивалась с любовью и заботой, но она была. А это совсем нечестно по отношению к Аиде. — Я знаю, что тебя беспокоит, — на что Дима резко развернулся, фокусируясь на её лице. — Прошу, хватит изводить себя. Никто тебя не винит. Никто не осуждает. Посмотри, как счастливы ребята. Это ты подарил Николаю надежду добиться своей мечты. Если бы Саша злился на тебя, то никогда бы не пришел к тебе. Рядом с тобой очень много хороших людей, всё только потому что ты хороший человек, — он слушал Аиду, не отводя глаз от её грустного лица и дрожащих губ. — Ты все делаешь правильно, — она запнулась, отводя взгляд в сторону и закусывая губу. — Это я приношу несчастья, — выдыхает. — Во всем только моя вина. — Не говори так, — вмешался Дима, понимая, что это неправильно — то, что она так осуждает себя, хотя ни в чём не виновата. — Если бы я не был таким упрямым, всего бы этого не произошло, — он замолчал на мгновение, задумавшись о чём-то, но дальше сказал то, что заставило сердце Аиды сжаться и замедлить свой темп. — По правде говоря, тогда я был очень зол на тебя, ведь ты выбрала богатенького смазливого паренька. Злился, потому что любил тебя. Любил не просто как друга, а как девушку, на которой хотел в будущем жениться. Слезы катились по щекам Аиды, оставляя за собой влажные дорожки. Сердце начало болеть, и казалось, что сейчас душу разорвёт на части. Она с самого детства и по сей день мечтала только о Диме, о большой любви и счастливой жизни. Из этого пока не сбылось толком ничего. Неужели он чувствовал то же самое? Неужели каждый день надеялся, что они будут вместе? — Дим, — прошептала она, стараясь справится с дрожью в голосе, но это было слишком сложно. — Прости меня… — Это ты меня прости, — нежно убирая слезинку с её щеки. — Я не должен был тебя отпускать, — делая паузу, чтобы вдохнуть. — И теперь не повторю эту ошибку. Он придвинул девушку ближе к себе, замечая как появился смущенный румянец на бледных щеках. Дима нежно повернул её за подбородок, заглядывая в растерянные глаза. Аида замерла, понимая, что за этим последует. И она хотела. Правда, хотела, но… боялась. Боялась, что всё снова повторится. Ведь Влад тоже был очень обходительным и милым. Когда-то был. — Я скучал по тебе, — выдохнул Дима прямо в губы, которые тихо прошептали в ответ «И я скучала». Она почувствовала его мягкие губы на своих, и не знала, что делать. Так привыкла отталкивать, что боялась поддаться и выдать слабость. Её руки просто повисли в воздухе, так и не коснувшись чужих плеч. Аида не отвечала, пряча в глубине души страх, но позволяя целовать себя нежно и сладко. Не так, как с Владом. Это было совсем не так. Наконец-то приятно. Наконец-то… с любовью?