Парень в капюшоне, пицца и пятнадцать долларов

Я дышал. Дышал этим сырым воздухом ещë не ушедшего лета, но уже явно размотавшего свою катушку, просто ожидавшего своего конца, как медленно сдувающийся воздушный шарик, закинутый детьми куда то в пыльный угол квартиры. Лето ожидало. Ожидало неохотно, но страстно. И я ожидал. Лужи, чьи неровные края золотились в свете заходящего солнца, небрежно раскинулись по дороге и тротуарам, заставляя взрослых с зонтами морщить носы, а детей приходить в восторг и бегать, и прыгать, наслаждаясь этим зрелищем. А я ожидал. В пиццерию сегодня уже никто не заглянет — я кое с кем договорился, сегодня я буду один. До какого-то времени. Но пока что я просто стою и дышу, смотря вверх, на этот лиловый шёлк неба, на эти текучие облака, медленно, длинными прозрачными рукавами скользящие в сторону заходящего светила, возжелав уложить нашу звезду на подушку, на то, как жëлтые лучи, уже загрязняющиеся алым светом, отражаются от окон многоэтажек, невольно слепя глаза редких ворчливых прохожих. Как же это красиво. Правда, красиво. Я любил закаты с детства — вот такие вот, долгие, чистые, идеальные. Моя мать очень любила рисовать. И в моëм детстве она часто рассказывала, что когда умирает талантливый художник, ему разрешается разрисовать небо. И с тех пор, каждый раз, каждый день, как этот художник появляется в памяти хотя бы одного человека, он может вновь рисовать прекрасную картину на небесах, ради этого одного человека. После смерти я старался не вспоминать маму. Не хотел снова почувствовать этот холод, продирающий до костей, это одиночество, эту боль и эту жгучую ненависть. Кроме меня мать вспоминать было некому. Отец повесился, сестра была… Слишком занята, а бабушка никогда особо не любила свою невестку. Тот разговор с Флэшем в его машине заставил меня вспомнить еë. Я стоял и ожидал. Если сказка, что мне рассказывала мама — правда, то… Кто-то красиво рисует. А, может, это моя… Нет, хватит об этом думать! Я опустил голову, закрывая глаза и прислоняясь спиной к двери. — Сай…? Всë в порядке? Я уже перестал удивляться тому, как быстро он приходит и уходит. Привыкнуть, знаете, не сложно. — Привет, Флэш. — я сложил руки на груди, так и не открывая глаз. — Давно ждëшь момента? — Давно. — медленно кивнул мужчина. — Что-то не так? Я что-то натворил? Я, вроде бы, ничего не крал… — Дело не в тебе. — я откинул с лица русый локон. — Пойдëм. Принëс что-нибудь? — Краски, холст и бутылка вина. Такой набор тебе нравится? Я замер. Но лицом никак не выдал своих чувств. — Хе… Забавный набор… Вино то ладно, но краски с холстом зачем…? — хрипло поинтересовался я. — Я хорошо рисую. — он пожал плечами. — Ясно… — у меня камень с души свалился. Слава богу… Хотя и правда, с чего я вообще взял, что он мог что-то там узнать? — Ладно, пойдëм… — А ещë, я уверен, — улыбнулся парень, галантно открывая передо мной дверь. — Что и ты хорошо рисуешь. Не мог же талант твоей мамы пропасть в никуда, правда? Я задрожал. — Откуда? — Я знаю много чего интересного. К тому же, тот случай не такой давнишний, и в этом захолустье такое было чуть ли не в первый раз за сотню лет… — «капюшон» погладил меня по голове. — Поэтому найти информацию было легко, даже википедия писала про твою маму. Ты там, кстати, тоже не последнюю роль занимаешь. — П-понятно. — не уверен, что это прозвучало так, как будто мне всë было понятно. Скорее всего, совершенно наоборот. Мы зашли в пиццерию, садясь за ближайший столик. Я молча прошëл к стойке, доставая из шкафчика два бокала. Он молча разлил в них вино. — Ой… Тьфу… — я скривился. — Сладкое? Гадость… — А что такое? — обеспокоенно поинтересовался Флэш. — По-моему нормально… — Я больше предпочитаю полусладкое или полусухое… А то это — сахарная гадость какая-то… — А… — он покачал бокалом. — Буду знать. Я наоборот, больше именно сладкое люблю… — Так весь вкус же уходит… Только сахар, блин, и чувствуется. — Не-е… Оно по-приятному сладкое, а не приторное. Оно правда приятное на вкус, попробуй нормально. Я с сомнением взглянул на содержимое своего стакана и, перекрестившись, влил в себя алую жидкость. Алкоголь приятно пощекотал мой желудок. Вроде бы терпимо. Может мне и правда стоит пересмотреть свои реалии по поводу этого напитка. — Ладно, это не полноценная фигня… — признал я. — Может это и можно пить… — Хватит. — мужчина рассмеялся. — Согласись, что это вкусно, и дело с концом. — Не соглашусь. — фыркнул я. — Не фыркай. — Нафиг иди. Я налил себе ещë вина. — Терпимо. — вынес вердикт я. — Хорошо. Терпимо — так терпимо. — сдался Флэш, тоже налив себе напиток. — А теперь правда… Ты хорошо рисуешь? — Нормально. — мой взгляд перенëсся в сторону окна. — Не лучше и не хуже, чем другие. — Ясненько. Нарисуешь потом что-нибудь. — Зачем? И что? — Нарисуешь этот закат. — Окей… Мы помолчали. Солнце зашло. На тëмной улице не осталось никого. «Капюшон» встал из-за стола, лениво потянувшись. — Где предпочитаешь? От этого вопроса я задрожал, вспоминая, зачем он пришëл. — Может… Может лучше в следующий раз…? — тихо спросил я, беря бокалы и относя их к раковине. — Котëнок… — в голосе мужчины скользнула печаль. — Ну ты же обещал… — Чëрт. — я почесал затылок. — Но… Понимаешь… Он не спеша пошëл ко мне, шаг за шагом, медленно-медленно, словно боясь спугнуть. Я сел на стойку. — Так… Я… — я замялся. Парень подошëл совсем близко, мягко запуская руки под мою рубашку, но ещë ничего не делая, просто скользя руками по телу, костяшками пальцев касаясь моих рëбер, оставляя после себя невидимые ожоги, приносящие наслаждение и боль. — М-м? — он поднял голову, но козырëк его кепки и русые волосы тщательно скрывали от меня глаза таинственного друга. — Что «м»…? — тихо спросил я, дрожащей рукой скидывая с него капюшон. — Может, кепку-то снимешь…? — Не. — мужчина добрался до верхней пуговицы и начал теребить еë с внутренней стороны рубашки. — Перчатки сниму… — он не сильно тыкнул меня под рëбра. — Не дрожи. Первый раз что ли? Я покачал головой. Судя по улыбке, партнëр мне не поверил. — Да ну, нет, не пизди, будь я девкой, я бы тебе дал. — пробормотал Флэш, уже одержав победу над тремя пуговицами. А их у меня всего семь. Ля, какой пиздец. Проституткой себя чувствую. А так-то, мне реально никто никогда не давал. И я тоже никому. И чë. С первый разом, получается? Ну, Саймон, ну даëшь, с первым встречным почти. В прямом смысле слова «даëшь». Пиздец. — О чëм задумался? Я вздрогнул. Сука, он уже на пятой пуговице. Как так-то? — Ни о чëм. — отмахнулся я, нелепо, должно быть, улыбнувшись. И почувствовал, как он просверлил меня взглядом. Знаете, я сейчас уверую. В Гарри Поттера. Магглов, магов, все дела. Какой кошмар. Он ведь не может читать мои мысли? Или это у меня сейчас на лице написано…? Вор рассмеялся. — Ты такой забавный… — его голос шелестел, также, как и рубашка, спадающая с моих плеч. Я сегодня галстук не надел. Какой же я гандон. — Не корчи рож. — рука моего друга легла на мой живот. — На стойке, получается будем? Знаешь, это неудобно. Давай вон на той, она пониже. Я сглотнул. И, блять, кивнул. Я ебанат. «Капюшон» нежно обнял меня, донося до соседней стойки, попутно кидая мою рубашку на пол. Я еë только вчера постирал. Поебëмся — я ему таких пиздюлей пропишу… Его рука скользнула в область моего паха, сминая находившийся там орган, заставляя немного непривычным волнам то ли наслаждения, то ли мыслей «бля, пиздец» проходить по моему телу, в то время, как другая старательно расправлялась с моим ремнëм. Успешно, кстати. Это… Ну… Бля, пиздец. Я медленно потянулся к Флэшу, вопросительным взглядом скользнув по области, где под чëлкой должны были находиться глаза. — Я сам. — ответил он на мой вопрос. — С собой я справлюсь, мне бы тебя удержать… Ты дрожишь, как непонятно кто. — по тонким губам скользнула улыбка. — От предвкушения? Вот теперь я задрожал. Страшно до пизды. И… И правда от предвкушения…? Кошмар… — Давай быстрей… Холодно немного… — вместо ответа попросил я. Парень не стал язвить. Штаны спали на пол. Он отпустил меня, позволяя сесть, подобрав под себя ноги. Вор присел рядом со мной, молча снимая толстовку, футболку под ней и штаны. Голый и в кепке. Он такой забавный. — Мы похожи… — протянул Флэш, задумчиво разглядывая меня. — Оба костлявые капец. — Ты поменьше. — мотнул головой я, также осматривая тело собеседника. — И сутулишься ты меньше… — Зато, с твоей внешностью, тебя это не сильно портит. — он улыбнулся. — Точнее совсем не портит. — Самая у меня обычная внешность. Знаешь, сколько американцев-шатенов с веснушками и зелëными глазами? Дофига… — Нет… Глаза у тебя вообще отдельная история. — мужчина чуть наклонил голову, и я почувствовал, как его глаза встречаются с моими. — Они глубокие… Но не болотные и не сероватые… Они… Как лес летом. Зелёные всполохи берëз, изумрудные кроны дубов, салатовые осинки и малахитовые ясени… Я очень люблю зелëный цвет… А твои глаза отражают столько зелëного, что хочется углубляться в этот лес всë глубже и глубже… Он помолчал. — А волосы у тебя красивые. Не ври мне тут, ничего ты не обычный. — закончил парень, придвигаясь поближе и запуская ладонь в мои локоны. Я лишь вздохнул. — Мы… Мы будем…? Мне холодно… — тихонько спросил я, вздрагивая. — Будем… Только как тебя ебать после такого признания… — тихонько прошептал он. Я почувствовал, как его руки медленно обхватывают меня за пояс, притягивая к себе и тонкими пальцами вырисовывая на моих оголëнных лопатках узоры, затем переходя к рëбрам, поглаживая их. Его левая рука зашла мне чуть выше спины, крепко поддерживая за область у шеи, правая же медленно закинула мои левую и правую ноги на ноги Флэша, сидевшего, свесив их по разным сторонам стойки. Затем непослушные пальцы вновь скользнули к моему паху, сейчас скрытому лишь под тонкими трусами. Бля, пиздец. Саймон, ты гей. Ахуеть, сынуль. Ахуеть. — Начнëм с поцелуев? — лицо моего друга было очень близко. Кошмар, у него кожа лучше, чем у меня. Я неуверенно кивнул. Правая рука вора прикрыла мои глаза, а наши губы устроили встречу по деловым интересам. Его язык ловко прорезался ко мне в рот, тут же принимаясь исследовать всë вокруг. Но быстро отстраняясь, потому как и его лëгкие, и мои, обожгло от нехватки воздуха. Мужчина закашлялся, но не отступил, вновь касаясь моих губ, впиваясь в них, языком уже почти что гуляя по чужой ротовой полости, и вновь отстраняясь, вновь тяжело дыша, ощущая как всë вокруг медленно наполняется тяжëлыми вдохами и выдохами, видимо, замечая мои отчаянные попытки набрать в грудь хоть немного воздуха, откровенно смеясь над ними и снова кусая успевшие пересохнуть губы. Никогда не думал, что можно от поцелуев такой кайф получать. Правда, не думал. Я понял, что товарищ чуть ли не горит от нетерпения. Его руки отпустили мою спину и мои глаза, а он сам, чуть отодвигаясь, отчаянно задëргал резинку моих трусов. Я усмехнулся, но послушно захлопал глазами, поняв намëк, поняв просьбу быть непонятливым. Я уверен, что «капюшон» закатил глаза. На его губах заиграла язвительная улыбка. Чужие пальцы не спеша стянули с меня нижнее бельё, а затем также сняли и своë. Я невольно отвëл взгляд. Ой, Саймон, да чë ты там не видел. Не, ну серьёзно. Ой, Саймон, не смотри… Нельзя, неприлично. Холодные ладони обхватили меня за бëдра. — Я постараюсь быть аккуратнее… Но без смазки хуëво может быть… — извиняющимся тоном прошептал парень, задумчиво сверля взглядом мою грудную клетку. — Знаю… — я вздохнул. — Наверное, это меня озаботить должно было… — Не… Если вдруг будет прям больно, скажи. Ой, бля-я… Я уже вижу, что мне больно будет. Я не хочу… Или хочу… Или не хочу… Его хочу или не хочу… А мне не похуй? Меня уже почти ебут. Бля, пиздец. Зачем я взгляд опустил? И сколько у него сантиметров? Мне, сука, пизда. Мне жопу порвут, я уже верю. А потом мои бëдра потянули на себя. Я, конечно, постарался расслабиться, но что-то хреново — первый стон был скорее от боли, чем от чего-то ещë. Видимо, он это понял. — Прости… — шепнул Флэш. Но бëдра насаживать не перестал. Вот мразина. Я издал что то типа стона. Опять. Только теперь не от боли. Нихрена себе, я на такое способен. — Да расслабься ты… — его сбивчивое дыхание было совсем рядом, где-то на мочке уха. — Я стараюсь. — хрипло ответил я, прикрывая глаза. — Я помогу… — его руки начали мягко массировать моë тело, начиная от плоского живота, медленно проходясь по рëбрам, обводя пальцами соски и двигаясь выше, требовательными движениями разминая кожу возле шеи и ключиц. Нихуя себе, массаж. Я охнул и тыкнулся лбом в грудную клетку товарища, от этих странных и непривычных волн возбуждения, чужими войсками гуляющих по моему телу. — Хрипишь. Болеешь? — осведомился Флэш, притягивая меня ещë ближе, почти не ощущаемо хлопая меня по ягодице. Поощряет, типа? Ебал я его в рот… Ой. — Немного. Кашель, горло, все дела. — кивнул я. Ну, точнее «кивнул» — громко сказано. Так, попытался. И вновь застонал, отчаянно впившись руками в плечи мужчины. Он никак не отреагировал. — Ты даже стонешь хрипло… Плохо дело… — пробормотал парень, поводя худым плечом, словно убеждаясь, что я уцепился крепко, а затем опять вставляя в моë уже более-менее расслабленное тело. — Давай я тебе таблеток притащу в следующий раз… — Каких…? — мой голос тонул в стонах, я весь дрожал, а мой взгляд помутнился. — Я-я… Я у-уже п-пил-л-л… — Да не трясись. Действенных. — Наркоты? Я не увидел, но почувствовал, как партнëр выпучил глаза. — Я тебе драгдилер что ли? — Прости… — я крепко прижался к нему, находя дрожащими руками тонкие чужие пряди, прячущиеся под серой кепкой, и медленно запуская ладонь под эту самую кепку, гладя друга по голове. Не знаю почему, но люблю гладить людей по головам. Фетиш такой. Люблю очень. А у него волосы ещë и на ощупь приятные… И стриженые недавно, видимо. «Капюшон» улыбнулся, ласково, круглыми движениями, обводя мои лопатки и продолжая вставлять, двигаясь не резко, но быстро, каждый раз вгоняя меня в большое возбуждение. Бля, пиздец. Меня ебут. — Что-то по поводу минета? — поинтересовался вор, приникая к моему уху горячими губами. Стон. Мой, естественно. Двигаться он не перестал. — Давай не сегодня… — почти не слышно попросил я, затем издавая неловкое мычание. Моë разгорячëнное тело было доведено до того момента, что уже любое касание этих, по прежнему ледяных, ладоней приводило меня в экстаз. — О’кей. — покладисто согласился Флэш, двигаясь то быстро, заставляя меня содрогаться, то медленно, давая мне время немного выдохнуть, а потом снова толкаясь вперëд с прежней скоростью, и тщательно выбирая место для поцелуя. Один из них пришëлся мне в шею, заставив кожу на ней напрячься, натянуться, как тонкий пергамент, затягиваясь вокруг обычно незаметного кадыка. Стон. На моей шее расцвëл засос. — Чëрт… — я постарался изобразить на лице злобу, но получилось плохо. Знаете, когда тебя почти довели до оргазма, это немного сложновато. — Как я это начальству объясню? — Так и скажи. Спал с парнем. — невозмутимо отозвался мужчина, и, не позволяя мне подумать над следующей колкостью, приник к моим губам, языком блуждая там, как по своим владениям. — До… Конца доведëм…? — мой вопрос слился с фоном вокруг; тяжëлым дыханием нас обоих, моими стонами и редкими шлепками. — Думаю, нет… Резинки нет, неудобно… — немного подумав, ответил Флэш. — Но, если ты хочешь… Блять, я вообще ебаться не хотел. Но он классно ебëт, знаете… Опытно так. — Н-не хочу… — помотал головой я, снова охая и поджимая губы. Мои узкие пальцы обхватили пряди на загривке моего… Друга? А, может, уже парня…? — Ну, вот и славно. — рука мужчины слетела с моего пояса и потянулась к своему затылку и моей руке, нежно разминая еë, заставляя меня отпустить, беря еë в свою ладонь и подводя ко рту, касаясь сухой кожи не менее сухими губами. — Минуты через три будем заканчивать. Хорошо? — Х-хорошо… — мой голос дрогнул, по телу снова прокатилась волна возбуждения. Вор усмехнулся и куснул меня за костяшку указательного пальца. Он отпустил мою руку, а сам взял моë лицо в обе ладони, большими пальцами водя по красноватым щекам, вызывая на них ещë большее покраснение. Чужое, такое желанное лицо было так близко… Я не удержался и одной рукой откинул русую чëлку партнëра. На меня сверкнули два карих глаза. Не совсем тëмных, цвета зрелого коньяка, оттенка, который врачи называют «ржавчиной», но, как по мне, эти глаза больше напоминали тëмный мëд. И в обоих — расширенные зрачки. Я ему правда нравился. Он двинулся ко мне, уже вынув, просто двинулся, сгребая меня в охапку, толкая к стене, в которую упиралась стойка, нежно целуя и накручивая на палец мой локон. — Скажи… — тихо спросил он, а его глаза, которые я теперь мог видеть, внимательно изучали меня. — Скажи, ответь мне, как и обещал… Я тебе нравлюсь.? Я прижался к Флэшу. Сам, абсолютно сам. — Я не знаю… Прости… Я даже не знаю, правда ли я хотел дать тебе сегодня… Парень рассмеялся. Грустно. Очень грустно рассмеялся. — Зато я знаю, — его пальцы зашли мне за уши, он снова взял моë лицо в ладони, а эти грустные глаза уже не блестели. Но зрачки всë равно были расширены. — Зато я знаю… Знаю, что тебе не нравлюсь. Я всхлипнул.

***