Путь к конечной точке

      Сегодня 20 января 1989 года.       Я так давно тебя не открывала, мой милый друг. В моей жизни твориться не пойми, что и я впервые за эти семь лет должна решить что-то сама. Я стою на перепутье, но не могу понять, где меня ждет смерть, забывая, что это всё иллюзия выбора. Мне нужен совет кого-то из родных, но у меня их не осталось. Тот, кого я считала близким другом, оказался тем, с кем пытался бороться всю свою жизнь отец. Отец. Папочка. Я так его любила! Все еще люблю, несмотря на все его ошибки в прошлом. Он не виноват в том, что произошло с матерью. Да, да, я осознала это только спустя почти десять лет, понимаешь? Я не виню его в том, что в нашей жизни появилась Гаян. Я простила ее за то, что она сделала. Сейчас, для меня и для него это не имеет значение. У нас проблемы побольше. Да, ты, зная все, что было у нас, будь человеком, спросил бы: куда еще хуже. Но, оказалось, есть куда.       Дядя Бик говорит, что нечего мне здесь без супруга делать, пора в Москву уезжать. Мол он меня там ждет: на работу устроился, в квартире ремонт сделал, как я и хотела. Представляешь? Сделал так, как я хотела. Ему, наверное, очень больно и обидно после того, как с ним поступила улица. Но мы это не обсуждали вплоть до его отъезда. Только пару раз он решился заговорить о произошедшем по телефону. Я понимаю, что нельзя так говорить, но я безумно счастлива, что он наконец-то свободен. У нас появился второй шанс для нормальной жизни. Я почему-то боюсь говорить вслух о том, что происходит со мной, когда вспоминаю его. Мне лучше уехать к нему, несмотря на то, что было между нами. С возвращением моего давнего друга, стало небезопасно ложиться в свою собственную кровать. Даже мне. Мне безумно страшно.       18 марта 1982 год.       Марья захлопнула дневник и откинула его куда-то на кровать. Приходится заводить третий, так как отец в очередной раз натыкается на него и бессовестно читает ее записи. В этом был своеобразный плюс, но девушка все же не могла никак найти укромный уголок для мыслей. Несмотря на то, что в этот раз она была уверена, что выбрала отличное место для захоронения, на всякий случай, в конце она написала о том, что хотела бы новую писцовую шубу. Норковая у нее уже есть. В коридоре послышались расторопные, но легкие шаги. Девушка поднялась и выглянула из комнаты. Гаян поправляла пояс на талии, крутившись из стороны в сторону перед зеркалом. Заметив, что на нее смотрит Марья, она очаровательно улыбнулась и поправила завитые за час до этого кудряшки.       - Нравится? – непонятно на что именно Гаян пыталась показать, но Марья все равно кивнула и вымученно улыбнулась, - попрошу Масю купить такую же, - девушка поморщилась от подобную формулировку имени отца. Мама его так не называла, хотя это было закономерно в силу его длинного и непопулярного имени. Девушка взглянула на часы и предположила, что Гаян собирается на дискотеку. Папа еще не вернулся с работы, поэтому она это делала без капли сомнений. Да и навряд ли он стал останавливать ее.       Моисей Хасанов никогда не мог сказать что-то грубое своим любимым женщинам. Он предпочитал расхлебывать последствия, за которые они ответственны, нежели сразу пресечь начинания. Об этом знали все на районе, но легкий слушок о том, что Хасанов был нюней, за все эти годы так и не пошел. В умах многих было очевидно предполагать, что его дело отбирает слишком много сил, чтобы предприниматель тратил их на ссоры с дочерью и новоиспеченной супругой. Тем более, когда это требовалось, Моисей мог проявить себя: прикрикнуть, заступиться, показаться грозным, но ни одна из приближенных женщин ему не верили. Гаян уверенно пыталась доказать, что за год совместной жизни сумела распознать все его болевые точки и пути манипуляции. Но с Марией ей еще нужно было потягаться, так как новенькая ГАЗ-М20 «Победа» под окном их квартиры, подсказывал, что цена нахождения Гаян здесь – ровно 16 000 рублей. Конечно, до законного использования автомобиля у Марьи был целый год, но мало кого это волновало.       - У тебя завтра концертик, да, Машутка? – Марья только покривилась и скрылась в комнате, громко хлопнув дверьми. Гаян пожала плечами, не придавая этому большого значениям, и продолжила крутиться перед зеркалом.       Они не ладили и не собирались этого делать. Мария не готова была воспринимать человека, который младше отца в два раза, как свою мачеху. Гаян не просила называть ее «мамой» или подобной ересью. Даже несмотря на то, что они полгода были официально расписаны, Марья отказывалась предпринимать попытки выйти с ней на диалог. В ее голове этим должна была заниматься именно мачеха. Но куда ей до построения хороших отношений с новоиспеченной родственницей. Не закончив даже университета, Гаян не желала вспоминать об этом, полностью отдавшись эндорфинам удачного выбора мужа. Ее не беспокоило, что происходило вокруг: супруг предоставил ей хорошую квартиру, меха, драгоценности и всякую лабуду, которой теперь была лишена мать Марии. Не то чтобы Хасанов оставил бывшую супругу ни с чем. Существовала другая проблема, которую молодая девушка не хотела признавать.       Трель неприятного стационарного телефона спасла героиню от озвучивания ужасного диагноза. Девушка посмотрела на закрытую дверь, но подниматься не стала, прекрасно слыша, как Гаян сняла трубку и что-то пролепетала. Рассмеялась и вновь позвала Марию неприятной формой имени. Девушка поднялась и вышла из комнаты. Не обратив внимание на мачеху, она взяла из ее рук трубку и прижала к уху. Услышав знакомый голос, девушка улыбнулась и оперлась грудью о комод. Ласковый лепечущий хрипящий сопрано растворял и манил через провода в уютную комнату, которая отапливается только благодаря охраннику, то и дело подбрасывающего дрова в печь. Приятный запах испеченных блинов с растекающейся лужицей масла сверху. Мария под странный рассказ о какой-то соседке погружалась в глубокое детство. Когда ей было, наверное, лет пять или шесть. Они часто проводили время вместе. Купались на озере, пытались ловить рыбу, а вечером, сидя у костра слушали истории молодости уже почившего дедушки. Мария почему-то слишком хорошо помнит лето перед первым классом. И навряд ли, потому что она таким образом отпускала детство и беззаботные деньки. Проблема была в другом человеке, так ведь? Через год старший брат пришился и уже ничего не было похоже на то, что они ласково хранили в прошлом.       - Так шо, Марья Моревна, притопаешь? – девушка мельком взглянула на время. Неосознанно боковым зрением заметив, что Гаян уже надевает шубу, Мария недовольно поморщилась. Ненависть закипала внутри, хотелось высказать ей в лицо все прямо сейчас, но нужно было подыгрывать отцу. Сжала кулаки и насильно отвернулась от напудренной и надушенной девушки.       - Да, баб Марин, - где-то сбоку Гаян помахала ей рукой и выпорхнула из квартиры, закрывая за собой дверь, - как она меня раздражает, бабуля! – взвыла Марья, падая головой на свои руки.       - Да ну и хер с ней, как будто вас общаться заставляют, - выдохнула бабушка на том конце провода, - топай ко мне, я эчпочмак приготовила, - Марья улыбнулась и в скором времени попрощалась.       Собиралась она недолго: идти было не так уж и далеко. Ночи в марте все еще были холодными, а долгожданная оттепель никак не начиналась. Снег был мокрым, идти по нему было неприятно, а хлесткий ветер трепал хрупкое тело в разные стороны. Высокие сапоги иногда утопали в сугробах, оставляя глубокие следы, похожие на воронки. Солнце уже давно скрылось, оставив после себя пару светлых полос на небе, которые буквально через несколько часов уступят небосклон звездам. Гулять одной в такое время Марья не привыкла, да и постоянно кто-то рядом с ней шастал, ограждая от войны районов. Папа часто яро высказывался о том, что девушке не стоит выходить на улицу, как только солнце садится за горизонт. Но в силу тех обстоятельств, что он приходил с работы, дай бог, к двенадцати, уследить за маршрутом дочери не всегда мог. Однако, Марья и не шастала по дворам: подруги были не те, да и свободного времени оставалось немного. Весенние каникулы наступали через неделю, только ее это мало касалось.       Вроде бы начинались отчетные концерты и сопутствующие выступления, для которых проводились вечные неприятные репетиции. Раньше девушка достаточно громко возмущалась принудительному походу в музыкальную школу, но теперь… когда дома не хотелось находится вовсе, Мария целилась сбежать хоть куда-то. Куда-то в безопасное место, после возвращения из которого не надо было долго оправдываться. К сожалению, или, к счастью, музыкальная школа подходила, как ничто. Выйдя за привычный ей периметр, девушка невольно замедлила шаг.       Вид старых домов ее часто угнетал. Стоят: пошарпанные, наклоненные, с огромными трещинами на стенах, с полностью развалившимися крыльцами. Отсутствие освещения добавляло в страх неловкости и ощущения преследование. Марья огляделась по сторонам и нервозным бегом двинулась в сторону знакомого ей дома. Никто не следил за входящими и выходящими в этом подъезде. Да тут на лавках даже привычный всем состав бабушек не сидел. Папа ей объяснял, что здесь живут старики, которых все бросили или те, кто только-только вернулся из тюрьмы. Бывшие заключенные долго не задерживались в этом районе: их связи для улицы были достаточно серьезными и авторитетными. Когда Марья спрашивала, почему здесь до сих пор живет его мать, он махал рукой и говорил что-то по поводу своего старшего брата. Входная дверь в квартиру, также была открыта. Девушка поругалась на бабушку за ее беспечность, но через десять минут вовсе забыла об этом.       Они сидели на кухне, под светом керосиновой лампы. Другие комнаты были холодные: печь, по словам бабушки, плохо работала, так как дед Леня опять в запой ушел, а ей тяжело протапливать ее в полной мере. Несмотря на такие неудобства, квартира внутри выглядела получше, нежели снаружи. Сразу было понятно, что сын проживающей здесь женщины, все же волновался о ней и пытался скрасить эту халупу, как мог. Кухонный гарнитур выглядел достаточно новым, на полах лежали ковры, в попытках скрыть раздробленный давно паркет. Кровать и диван были добротными, на случай если Марья захотела бы у нее остаться. В принципе, и электричество было проведено, но постоянно вырубалось. Эту проблему отец Марии пока что не решил. Продолжая сидеть на кухне и поедая приготовленную еду, они не обращали внимание на тянущийся из окон и других комнат холодок.       - Мне, - бабушка поправила свою шаль и достала из глубокого декольте конверт, - Бик писал, - она положила письмо на стол и пододвинула к внучке, - скоро по УДО выходит, только отцу пока не говори, - Марья кивнула, опустив взгляд на письмо. Читать она его не собиралась, но возникал вопрос, почему ее дядя Бик за весь год написал только одно сообщение, - он, наверное, пока у меня побудет. А там, может отец твой поможет ему, - женщина тяжело вздохнула, понимая, что Моисей навряд ли позволит себе преступить собственную гордость.       Мария знала, как именно относится ее отец к старшему брату, но вразрез знанием о прошлом и настоящем дяди, где-то в глубине радовалась данной новости. Человек он был жестоким и неприятным, но именно таких ожидала улица. Все правила и понятия были созданы такими, как он и для таких, как он. С ним девушка могла чувствовать себя в безопасности, не оглядываясь по сторонам на возможные «но». Рядом с ним такого просто не существовало. Она не хотела разбираться в правилах улицы или района, ей было достаточно редких упоминаний имени дяди, чтобы сомнительные юноши делали огромный шаг назад. Пока что это работало, однако насколько ей было известно слишком быстро разрастались группировки, а конфликты становились масштабней. Ее страшила мысль о том, во что это может превратиться в скором будущем. От подобных мыслей ее спасла бабушка, заведя тяжелый разговор о матери.       - Я ее видела недавно, знаешь. Ты уже взрослая, поэтому я тебе скажу, как есть. С ней все очень плохо. Как бы она не урвалась с каким-то мужиком, который пустил ее на общак, не смотри на меня так. Сама все понимаешь, плохо все с ней. Уже даже меня не узнает, прошла мимо, будто я какое-то пустое место. Мне не обидно, не о том я думаю. Как бы она этим образом жизни, тебя не поставила под удар. Вот Бик вернется я попрошу с ней поговорить. Нормально так поговорить, ибо ей нужно думать о тебе в первую очередь. О тебе, а не о себе. Пока рано. Ну подумаешь, ты слышишь? Подумаешь с мужем развелась, он же тебе и деньги обещал ежемесячно выплачивать, и квартиру оставил, и машину с шубами, и дочь с собой забрал, шобы она смогла свою личную жизнь устроить, а не переносить на тебя дерьмо из своей жизни. А она совсем… бабе даже 40 нет, а уже крест на себе ставит. Дура, ей богу. Внуча, вот ты задумайся уже сейчас. Может быть, совсем скоро тебе нельзя будет с ней даже здороваться, понимаешь? Если Бик скажет так сделать, то сделай, хорошо?       Марья не слушала ее. Разговор о матери удручал. Девушка не могла уложить в голове, как за год человек мог так кардинально измениться. К сожалению, она упустила контакты с самым близким некогда человеком, в чем винила себя. Может быть, если Марья больше уделяла ей времени и внимания, то спасла бы от полного упадка сил и желания жить. Может быть, это было возможно: Доказать, что после развода ничего не поменяется. Она все так же ее любимая мама, которая родила и положила молодость на алтарь воспитания детей. Однако, Мария понимала, что этого уже не узнать достоверно. Они оба ошиблись в том, что пытались сотворить год назад. Пожиная плоды собственного бессилия, хотелось кричать и молить о втором шансе. Последствия оказались слишком отвратными и тяжелыми. В соседней комнате прокричала деревянная кукушка. Марья посмотрела на бабушку и покачала головой, как бы отвечая на ее последний вопрос.       Просидев еще около часа, девушка двинулась домой, оставляя бабушку в полной темноте и неприятном одиночестве. Разговор склизкими струйками огибал все ее тело, щупальцами пытаясь прижать к земле. Мария, несмотря на страх перед покосившимися домами, возвращалась медленно, пиная ногами снег. Фонари отсутствовали в этом районе, но даже это не смущало ее. Слова бабушки молотом долбили по черепной коробке, заставляя принять суровую реальность. Мать она не видела уже две недели, да и навряд ли ей кто-то позволит это сделать. Если только не столкнется с ней случайным образом где-то на улице. Так грязно и отвратительно: будто они далекие знакомые, которые перестали общаться просто из-за разных путей в жизни. Марья не хотела плакать или убиваться по произошедшему. Ее стойкое убеждение, что маму еще можно было спасти разогревало в душе рыцарские мысли и попытки исправить ситуацию. Когда она наконец-то покинула неприятный район, родная улица вернула ее в реальность громкими голосами мальчишек. Кучка парнишек, не внушающих доверие, стояли кругом, огибая какого-то бедолагу. Появившаяся на секунду в голове мысль о помощи несчастному, тут же пропала, когда она пересчитала парней. Прибавив немного скорости, девушка попыталась погрузиться в мысли, будто ничего не происходило.       На удивление, не прошло и пару минут, как круг отступил от бедного, разбредаясь в разные стороны. Марья часто видела такие сборище, но, к счастью, еще ни разу не застала мордобой, который, как она предполагала, был неотъемлемой частью законов улицы. Не поднимая головы, она продолжала идти по протоптанной дороге, считая про себя шаги. Обычные числа помогали ей абстрагироваться от происходящего в реальном мире. А большего она в данную секунду не требовала. Настойчивые повторы ее имени, заставили Марью обернуться.       - Ой, привет, Валера! – она невольно улыбнулась, останавливаясь. Оглядев его избитое лицо, девушка невольно поморщилась и сглотнула. Парень, очевидно предполагая, что его морда лица ее смущает, только протянул цветную упаковку с жвачкой, которую он находил у себя в карманах буквально постоянно. Марья молча взяла ее и покрутила в руках, - тебя за что так?       - Даа, - он протянул гласную, оглядываясь на место, где несколькими минутами ранее стояли пацаны, - я теперь это. С улицей, - Марья удивленно приподняла брови и мысленно попросила себя улыбнуться. Вышло плохо, так как уголки губ только опустились.       - Понятно, - только и ответила девушка, - мне нужно идти.       - Нам же в один подъезд, пойдем, - Валера попытался рассмеяться, но свежие раны напомнили о себе струящейся полоской крови вдоль подбородка. Марья ничего не ответила и вернулась к маршруту.       Парень из квартиры этажом ниже, был на два года младше ее. Его семья оставляла желать лучшего, поэтому его становление беспризорником было ожидаемо. Отец не запрещал им общаться, но просил как можно реже водить его в дом без присутствия взрослых. Мария не обижалась, зная, чем грешит в темные ночи Валера. Наверное, закономерно было ожидать так же то, что он «пришился». Вроде так это называл дядя. Однако, в силу возраста, девушка все еще предпочитала жить глупыми мечтами и несбывшимися надеждами, из-за которых некоторые люди становились ей отвратными. Со временем она поймет, что не нужно строить ложные ожидания, чтобы не расстраиваться. Мозг – прикольная штука, но издеваться над нами он очень любит. В целом, с Валерой у них были ровные отношения. Он часто встречал ее поздним вечером после школы или концертов в музыкальной школе. Иногда приглашал на дискотеки, которые Мария не посещала. В принципе, все.       Отец Марии время от времени предлагал Валере идти на подработку к нему на завод, но тот отказывался до тех пор, пока парнишке вдруг резко не приспичило пару рублей. Просить у девушки он не решался, поэтому выбирал более легальный и правильный способ. Старший Хасанов предрекал Валере судьбу пацана, но способствовать этому не собирался. По возвращению, он ни на каплю не удивится, что все произошло так, как он и думал. До дома они добирались в тишине. Валера часто сморкался и сплевывал кровь на снег, оставляя некрасивые следы его пребывания здесь. Она на это перестала обращать внимание, так как прекрасно осознавала из-за чего он так делал. Разошлись они в такой же молчаливой атмосфере, махнув друг другу на прощание.       - Царевна моя пришла? – девушка улыбнулась, закрывая за собой входную дверь. Отец вышел из кухни, вытирая руки о полотенце. Он даже не переоделся, сразу по приходе домой пошел искать себе пропитание. В доме две женщины, а мужчина должен заниматься подобным вопросом после долгого рабочего дня. Марья посмотрела на часы.       - Пап, давай я тебе разогрею борщ. Сегодня приготовила, - она быстро сняла верхнюю одежду и двинулась в комнату. Отец последовал за ней.       - А Гаян где?       - На дискотеке.       - А ты что не пошла? – Хасанов с тяжелым вздохом сел за стол, наблюдая за тем, как дочка шарится по кухне.       - Да разве я ходила когда-то? – усмехнулась девушка. Марья поставила на плиту маленькую кастрюлю с борщом, перелив предварительно туда часть супа. Так быстрее разогрелось бы. Она повернулась и подошла к отцу, положив ладони на плечи, - давай, я повешу, - мужчина помог снять с себя пиджак и кивнул в знак благодарности. Девушка порхающими шагами направилась в комнату отца, знакомыми движениями развешивая пиджак сначала на вешалку, а затем убирая его в шкаф. Из комнаты она услышала, что Хасанов включил радио, аккуратно настраивая нужную волну. Из магнитофона заиграла приятно-знакомая мелодия.       Для меня нет тебя прекрасней.       Но ловлю я твой взор напрасно.       Марья расплылась в улыбке. Она не ходила на дискотеки, но с большой радостью устраивала танцы в своей комнате, под новенький собственный магнитофон. Возможно, в скором времени наконец-то наступит тот момент, когда она решится нарушить запрет на поход в ДК, но для этого нужно было найти достойного сопровождающего, в котором она была бы уверена на все сто процентов. Папа и дядя, к сожалению, не подходили только из-за возраста. Их дискотеки происходили в другие дни, да и Мария была уверена в том, что папа давно забыл об этом. Возникал логичный вопрос с кем Гаян посещала данные мероприятия, но почему-то Марья не хотела знать ответ.       Пританцовывая, девушка двинулась обратно на кухню. Находиться тет-а-тет с отцом в квартире было обыденно приятно и уютно. Ей так хотелось, чтобы никто не разрывал этого момента. Их отношения не были идеальными или полностью доверительными, но рядом с ним девушка чувствовала себя дома. Марья ощущала его любовь, ценила заботу и осознавала, что могла рассчитывать на поддержку.       Спустя полчаса, они все также сидели на кухне и обсуждали произошедшее за сегодняшний день. Мария хотела поделиться новостью, которую ей преподнесла бабушка, но почему-то постоянно отдергивала себя. Её пугала мысль о том, что короткое упоминание этого человека разрушит ту умиротворенную гармонию, в которой они оба отдыхали. Отец редко выпивал, поэтому за разговором они лишь подливали друг другу чай и изредка поедали купленное им печенье.       Хасанов начал зевать, но упорно продолжал сидеть и болтать с дочерью. Она пару раз предложила отправиться ему спать, но спустя время поняла, что он хочет дождаться Гаян. От этой мысли, девушка заметно расстроилась. Как в ее жизни одна молодая девушка своим упоминанием могла так разрушать все настроение. Марья не могла себе представить, как им в будущем нужно будет жить под одной крышей. Год казался вечностью, а впереди их было только больше.       - Я пойду спать, наверное, пап, - девушка измученно улыбнулась и поднялась изо стола. Мужчина не стал ее останавливать, подлил себе чай и пожелал спокойной ночи.       Марья не помнила во сколько пришла Гаян, но судя по тому, что она не услышала каких-либо криков, отец отреагировал на это спокойно. Странно, конечно, но все же девушка другого от него не ожидала. Спала она крепко, заснула не сразу: прислушивалась к доносящимся голосам с улицы. Вроде и мальчишки что-то обсуждали, но их оркестр постоянно разбивали слишком взрослые голоса, вмешиваясь на полуслове. Окна комнаты выходили во двор ее района, если знать куда смотреть, можно было увидеть музыкальную школу. Хотя, зрения достаточно обманчиво: идти все же было не так близко.       Под утро Марья вернулась мыслями к вчерашнему разговору с бабушкой. Она сказала, что дядя Бик приедет скоро. Насколько скоро? Через пару месяцев или уже на этой неделе? Одурманенные мысли предстоящей встречи с родственником перекрывали логичные опасения последствий, которые будут ждать их семью после возвращения. Марья не хотела смотреть правде в глаза, отдавая отчет в том, что любые дела дяди Бика заканчивались одинаково. Возможно, улица заждалась его, устроив перед этим своеобразное затишье. Но в голове молодой девушки, образы того, как они будут проводить время у бабушки, надевали на ее глаза пелену.       Сегодня пятница, вечером у нее будет первый отчетный концерт в этом году. Гаян не зря о нем вспомнила вчера вечером. Как подобает женщине, которая приняла обязанности мачехи, она подготовила ей платье и даже пару раз заикнулась по поводу прически. Марья сослалась на то, что спокойно сможет заплести себе косички сама, насколько ей было известно Гаян сама-то умела не больше. С самого утра, девушка усердно повторяла ноты и слова выученной за неделю песни. Неизвестно почему, но в последнее время активно стали продвигать иностранные произведения, заставляя некоторых учеников с нулевым знанием английского петь эти песни. Марья не страдала этой проблемой, так как отец заблаговременно побеспокоился по поводу репетитора. Однако все же ее удивительно чистое драматическое сопрано учителя направляли на советские песни. Не успев даже нормально пообедать, девушка отправилась на репетицию, которая мучительно медленно переходила непосредственно в концерт.       Мероприятие проходило вечером, поэтому Мария не ожидала увидеть своего отца. На Гаян тоже было мало надежды: даже если бы она встретилась с ней взглядом, стоя на сцене, то не почувствовала ожидаемой поддержки. И не было известно: так ли девушка нуждалась в этом? Она уже долгое время выступает: могла даже похвастаться тем, что заняла второе место на конкурсе в Москве. А там аудитория была явно более разборчивой и заинтересованной в выступлениях. Малый актовый зал измученной музыкальной школы не пугал мыслями обложаться на виду у всех. Скорее под кожу девушки закрадывался страх узнать всех тех, кто будет сидеть в зале. Район, в котором она проживает, немаленький, но каждый житель знал друг о друге достаточно подробностей для грязных сплетен. Излишняя осторожность для девушек перестала вызывать смех, а только лишь сожаления. Даже Марья, которая не любила подслушивать такую грязь, знала о похождениях некоторых знакомых и одноклассниц.       Это было забавно слушать ровно до тех пор, пока в голове не просыпалось осознания того, что за ней наблюдают ровно также. Район превращался в одну большую семью, но не в приятном понимании, а давно избитом. Родственники со стороны папы яростно ненавидят маму, разнося вранье по соседям, а те дальше. Мама предпочитает молчать, но при этом срывается на детях или муже, который в очередной раз опоздал из-за того, что задержался у любовницы. Клубок змей, клоповник, улей…       - Марья Моревна, ты следующая, - выглянула из-за кулис учительница, строго проверяя список в руках. Девушка встала со стула и оправила края фартука. Голова безустанно погружалась в попытки развить мысль, которые до этого бросали ее тело в дрожь. Бред какой-то, ей богу. Она попыталась вслушаться в слова учительницы, которая объявляла название ее песни и саму исполнительницу, - Мария Моисеевна Хасанова, - достаточно непривычно слышать свое настоящее отчество, которое не называет даже собственный отец. Как-то не довелось ей за всю жизни услышать правильное имя и фамилию больше трех раз. Да и она уже не обращала на это внимание, порой сама забывая, что ее отца зовут по-другому, - комсомолка, ученица 9-ого класса, - дальше Марья не слушала, пытаясь быстро прокрутить в голове слова песни.       Ее аккомпаниатором был преподаватель, поэтому Марья была более чем уверена, что единственный, кто может ошибиться – это она. Ей не дали наставнических речей перед выходом на сцену, не переспрашивали по поводу ее готовности и даже не приободрили. Либо все были заняты проверкой более юных выступающих, либо были слишком уверены в том, что Мария готова и без глупых расспросов. А она, вразрез тому, что была одной из самых старших на этом концерте, ожидала этого внимания со стороны учителей. Но увы, так и не дождалась. Первые аккорды единой волной полились из-под открытой крышки рояля. Марья набрала достаточно воздуха, и с легкой улыбкой начала:       Сегодня праздник у девчат.       Сегодня будут танцы.       И щеки девушек горят       С утра, горят румянцем       Девушка любила эту песню. Достаточно легкая: чувствуется желаемая свобода. Ее голос идеально подходил для ее исполнения, а русые волосы, заплетенные в косички с красными бантами, создавали необходимый образ. Невысокого роста, с , по-детски, тонким станом, она будто пела про себя. Такую беззаботную, светлую и маленькую девчонку. Марья невольно улыбнулась сквозь слова песни, обводя взглядом зал, не задерживаясь на ком-то определенном. Она не видела их выражения лиц, не решилась заглянуть кому-то в глаза, ее настроение еще никогда так быстро не переменялось. Однако было странно отрицать то, что музыка имела силы для этого свершения. Да, некоторые люди рождены для того, чтобы слиться воедино с музыкой. Ведь это словно бы восьмое чудо света. Обычные семь нот способны спасти человека, который даже не подозревает об этом. И как замечательно было осознавать то, что Мария чувствовала все это. Она вела в дуэте с музыкой, никак не наоборот. Подчиняя себе ужасные ноты, девушка делала так, как ей было угодно. Так, как ей хотелось бы сейчас чувствовать себя, выражать эмоции. Слепая надежда, что ей подвластна эта стихия даровала сил, уверенности и непередаваемых ощущений полноценности.       Она вовсе не заметила, как отыграл последний аккорд. Рука повисла в воздухе, словно бы Марья хотела сказать что-то еще. Чистая улыбка медленно пропала с ее лица, а блеск в глазах сразу же потух. Без мелодии душа страдает, возвращает в жестокий и алчный мир. Кто-то с ряда поднялся и начал аплодировать, заставляя весь зал поддержать благодарность артисту. Мария наспех поклонилась и поспешила покинуть сцену, чуть ли не сталкиваясь с учительницей за кулисами. Она услышала вслед похвалу за выступление, на что ей пришлось невнятно буркнуть. Непонятно от чего девушка бежала прямо сейчас, но ей нестерпимо хотело укутаться в теплую дубленку и выбежать на улицу. Концерт, судя по доносящимся даже до первого этажа звукам фортепиано, спокойно продолжился, что спасало девушку от задержки со стороны учителя. Марья не собиралась здесь долго оставаться, да и ждать ей некого, дружбы она с одноклассниками этого заведения не водила. Девушка спокойно оделась и покинула музыкальную школу с гадким ощущением опустошения.       Пройдя несколько метров по улице, девушка поймала себя на мысли, что в последнее время давно не видела солнце. На учебу отправляется до рассвета, возвращается, когда уже темно. И не скажешь, что по календарю прошлая первая половина марта. Со дня на день должна была начаться оттепель, на что так сильно уповала Марья. Зима ей порядком надоела, а весной она чувствовала начало новой жизни. В ее распорядок дня добавились бы походы на дачу и активное участие в волонтерской деятельности, все-таки красный воротник она не просто так надевала.       За мыслями о весне, сразу последовали теплые воспоминания о лете. Они с родителями каждый сезон выбирались в Болгарию. Ее друзья и одноклассники часто шептались о том, что Марья буквально каждое лето делает то, на что большинство людей будут копить несколько лет. В ее возрасте, она еще не определилась: нравилось ли ей такое внимание, или все же раздражало. Девушка не задумывалась о том, что достаток ее отца отличается в разы от достатка родителей ребят ее окружения. Она привыкла, что так было на протяжение всей ее жизни и не предполагала, что когда-то это может оборваться. Ее покупали все, на что Марья показывала пальчиком и со временем, отец допустил такую ошибку, из-за которой девушка честно считала, что все это – само собой разумеющееся.       - Почему ты зимой ходишь не в шубе?       Недоуменно спрашивала порой девушка у своих знакомых. Они стыдливо опускали глаза в пол и поджимали губы. Счастье, если Марья не продолжала говорить о том, что ее отец может позволить ей две шубы на один сезон прикупить. И даже согласится на покупку новой, буквально на следующий год. Ее никто не осаждал с этими замашками: отсутствие близких подружек не являлось для нее своеобразным показателем. Тем более, Марья не понимала, почему она должна была стыдиться денег своего отца. Ведь это не ее проблемы, что для Казани их семья жила в большом достатке. Ее окликнули. Судя по тому, что девушка отозвалась уже на раздраженной тон, за ней плелись уже достаточно. Девушка обернулась и остановилась.       - Шо, идешь одна по ночам и даже не оглядываешься, - она наклонила голову и рассмеялась. Сценка, где серьезный парень, тянул за руку младшего брата, заставляя того изредка грозным ревком переставлять ноги, забавляла. Они поравнялись и старший слабо двинул ребенка по затылку, кивнув в сторону девушки. Ребенок, скорее всего уставший мотаться с ним весь день, выдохнул и в силу неудобства детской дубленки, поднял невысоко руку, с зажатыми в варежках белыми цветами.       - Подснежники? – Марья приняла своеобразный букет и посмотрела на мужчину, - вы где их нашли.       - Откопали, - отшутился тот. Посмотрев на брата, он снова подтолкнул его.       - Хор-рошо спела, - промямлил ребенок. Девушка кивнула в знак благодарности.       - Спасибо, Маратик, - она ласково щелкнула его по носу, отчего мальчик недовольно поморщился, - заставили с младшим возиться, Володя? – Марья кокетливо повертела торсом из стороны в сторону, прижимая к себе стебельки весенних цветов.       - Да этот оболтус в классе окно разбил, на неделю отстранили. Теперь на перевоспитания мне отец всучил, - в голосе мужчины слышался упрек, хотя глаза все еще по-доброму смотрели на мальчишку, который без капли стыда улыбался на его речь.       Марья никогда не жалела о том, что в семье она единственный ребенок. Конечно, мысль о том, что Гаян, в силу своего возраста, поднимет этот вопрос с отцом, пугала, но она предпочитала не думать об этом сейчас. Пока что все доставалось именно ей, и это не только о материальном аспекте. Возможно, в некоторой степени она была эгоисткой, но это ее не трогало от слова совсем. Глупо было ожидать от избалованного ребенка чего-то иного.       - Че сразу рванула после выступления? – поинтересовался мужчина. Марья перевела взгляд на него и криво улыбнулась.       Как и было сказано ранее, большинство жителей знали друг друга в лицо. Хасановы и Суворовы не стали исключением. Отец девушки в свое время помог Кириллу Суворову с работой, а затем благополучно предоставил обучение в университете старшему сыну. Не сказать, что они были товарищами или хотя бы хорошими знакомыми, но они грамотно выстроили партнерские взаимовыгодные отношения. Потому что за помощью к Хасанову много кто обращался, но, если бы Моисей добродушно пускал каждого в дом и давал круглую сумму на просьбы, то Мария не щеголяла в норковой шубе и писцовой шапке.        Недоброжелателей было достаточно, но сильных и крепких связей намного больше. Володя, как и ее сосед Валера, часто мелькал в поле ее зрения. Если на соседского мальчишку девушка реагировала спокойно, снисходительно позволяя иногда присутствовать в собственной компании, то Вова ей очень сильно симпатизировал. Безусловно, она девочка маленькая, наивная, поэтому факт того, что двадцати двухлетний парень уделяет ей внимание, вызывал мурашки по всему телу. В некоторой степени она понимала, что мужчина чувствовал себя обязанным ее отцу, но иногда наблюдая за поведением такого принципиального и горделивого мужчины, убеждала себя в том, что его интерес подогревается еще чем-то другим.       Но, к ее сожалению, Вова не так часто оказывал «галантные» знаки внимания, предлагая свою защиту по пути домой. Виделись они редко, а встречаясь на улице, обменивались исключительно сухим приветствием. Стоило втемяшить в голову то, что девушка еще была слишком маленькой, чтобы рассчитывать на активные ухаживание. Да и не было так очевидно: нравится ли она ему, как девчонка, отец которой его семье очень сильно помог, или же все-таки проявлялось в его сердце что-то другое. Однако и Марья не спешила отвечать на вопрос об отношении к нему. Учтивый и манящий мужчина мог просто за секунду овладеть ее вниманием и вызвать румянец на щеках, но она прекрасно помнит: стоит ему отойти волна вожделения тут же пропадала. Кокетство в ее возрасте, наверное, закономерно, но все же стоило отдавать себе отчет в том, с кем она общается.       - Да так, домой спешила, - ответила девушка, все еще покачиваясь из стороны в сторону. Ребячество, не более. Марья понимала, что привлекать мужчину нужно было немного другими способами, - что там задерживаться. Будто программы концерта не знаю, - Марья улыбнулась.       - Пойдем провожу тогда, - он запрокинул голову и довольно улыбнулся. Стоящий рядом Марат вскинул руками, привлекая к себе внимание.       - Я замерз! – прохныкал парнишка, Володя только тяжело вздохнул и опустил на него тягучий взгляд. Младшего это не остановило, и он продолжил, - Мама обещала включить «Фаффи»! – из-за того, что он произнес название слишком быстро, Марья не сразу поняла, что это мультик про цыганенка Йонаша. Девушка улыбнулась и посмотрела на Володю, тот недолго думая осалил его.       - А девушку мы одну оставим? Прайм твой так бы поступил? – Марья скрыла улыбку в бутонах цветков. Марат понурил голову, соглашаясь с такой манипуляцией брата. Володя посмотрел на девушку и подмигнул, отчего она тихо захихикала.       Смотреть на то, как Марат, даже несмотря на согласие со словами старшего брата, продолжал хныкать, говоря брату о том, что у него замерзли ладони, стопы и что-то еще из тех слов, что он знал. Девушка постоянно смеялась, а Володя его не останавливал, подогревая настроение Марьи. Ребенок плелся впереди, а пара медленным шагом двигалась следом. Мужчина постоянно подкидывал дров в огонь, раззадоривая брата комментариями и глупыми сравнениями, которые понимал только он. Марья не пыталась вникать в смысл его слов, так как ей было достаточно того, что он был рядом. Мужчина не оглядывался, не смотрел по сторонам, засунув руки в карманы джинс, он прогуливался в удобном ему темпе. Улыбался, посматривал изредка на девушку, отмечая про себя милоту ее зарозовевших щек. Володя полностью контролировал ситуацию, понимал, что нужно говорить и как. Ему это нравилось, а девушка довольствовалась его расслабленным настроем.       - Че у вас там, - он махнул головой назад, - концерты еще будут?       - У нас пора отчетных концертов и подготовки к выступлению на майские праздники, а там и экзамены, - Марья улыбнулась, - как с университетом дела?       - Да, - протянул Володя, - учимся, куда нам деваться, - уклончиво ответил мужчина. Расспрашивать дальше она не стала, а он умело перевел вопросы в ее сторону, - что, Марья Моревна, через годик сама поступать будешь. Здеся или замахнешься куда подальше? – она выдержала паузу, чтобы подавить в себе хвастливый тон.       - Ну, пока в Москву хотелось бы, - Володя присвистнул, - да и папе было бы лучше уже переехать.       - С заводом все нормально? – вдруг поинтересовался он. Вопрос ее смутил, и она ответила так, как и нужно было.       - Да, все хорошо.       Ходившие слухи и сплетни вокруг ее семьи, а особенно вокруг денег, напрягали девушку больше всего. Естественно большинство постоянно подговаривали соседу о том, что Хасанов вот-вот облажается и придется продавать где-то красивенькую железную птицу. Летящая машина смущала всех в районе, поэтому мужчина вынуждено купил гараж, что вызвало недоумение у многих знакомых еще больше. Отец учил ее отвечать на неуместные вопрос со стороны друзей, объяснял, как правильней вести себя с его товарищами по предпринимательству, на что обращать внимание, на что закрывать глаза. И Марья с возрастом стала понимать для чего именно Хасанов показывал обратную сторону медали его работы, медленно, но упорно заставлял разбираться в деталях ведения дела. Однако, ей все еще рано было думать о подобном.       Когда они дошли до подъезда, Марат победно вскрикнул. Марья вновь этому лишь улыбнулась и перевела внимание на мужчину.       - Спасибо, что проводил, - она наклонила голову, отмечая про себя его повадки, которые из года в год не менялись. Даже после возвращения из армии.       - Обращайся, - Володя запрокинул голову, подмигнул и расплылся в улыбке, - бывай, Марья Моревна.       - Пока, Маратик, - она помахала ему рукой, но видимо парнишка настолько вымотался, что только посмотрел на нее, устало выдыхая себе под нос, - до встречи, Володя, - Марья порывисто обняла его и забежала в подъезд.       Девушка быстро поднялась по лестнице, решив напоследок взглянуть на братьев через окно на пролете. Володя, взяв брата подмышку, уверенно шагал в сторону дома, размахивая ребенком, как пакетом. Марья сдержала свой смех, который мог разорвать оцепеневшею тишину квартирного дома. Когда их силуэты скрылись в темноте, она все же поднялась в дом, встречаясь вновь с опустевшими комнатами в виду отсутствия обоих «родителей». Уставшая за весь день, девушка не захотела дожидаться кого-либо и сразу же отправилась в свою комнату. Уснула она почти сразу же, как голова коснулась подушки.