собачье сердце

ёсана всегда было легко разозлить из-за особенности его породы, но с появлением нового добермана в своре хонджуна случаи спонтанной агрессии увеличивались в геометрической прогрессии. прошло не так много времени с того момента, как минги стал частью небольшой своры доберманов, но у ёсана было такое ощущение, что он постарел лет на двадцать — так много приходилось злиться и стрессовать. к сожалению, это было обратной стороной главного в своре. и как только с подобными страстями справляется юнхо, на котором лежит ответственность за каждого щенка и собаку во всей своре их хозяина? — время обеда! — почти криком выдаёт кан, заходя в общую комнату своры доберманов почти все щенки постарше ринулись к кухне. лишь пара совсем маленьких, ещё не до конца самостоятельных щенят младше трёх лет ждали, когда их покормят старшие или ёсан. старший пёс сел на мягкий ковёр, держа в руках глубокую тарелку, в которой лежала еда для младших, и принялся аккуратно кормить подрастающих щенков. среди них один был щенком ёсана и внешне чем-то даже напоминал его, но он не придавал этому значения, по очереди протягивая ложку с едой каждому из проголодавшихся щенков, как вдруг со стороны кухни послышался очередной лай. — хуже щенков, ей богу, — бубнит под нос, подозвав одного из отобедавших псов постарше и наказав покормить щенков, а сам направился к кухне. — какого чёрта у вас опять тут происходит? все подростки столпились вокруг небольшой стычки между новеньким и одним из взрослых псов. минги снова что-то не поделил, но ёсан не пытался даже вникнуть. этот глупый доберман был ему уже поперёк горла, которое он бы ему порвал, если бы не сраное клеймо приближённого пса. — минги, сколько раз мне с тобой по этому поводу говорить? — влезает в спор, стараясь держать голос спокойным — я не позволю хоть кому-то здесь меня унижать! — рычит низко, переключая своё внимание на главного пса ёсан хмурится, ещё стараясь сдерживаться и показывать пример порядочной собаки. но минги был другого мнения. он низко рычал, готовясь напасть, и кан не был бы доберманом, если бы не начал рычать в ответ. сон, видимо, решил напасть на слабое место, но не рассчитал, что ёсан ниже и это составит некоторые трудности, как и тот факт, что старший был полностью обученной собакой и ему не составило труда в пару резких движений прижать минги к полу и больно укусить его за загривок, словно щенка. у него не было права брыкаться в этом жесте подчинения, сколько бы ни хотелось, потому что главный пёс имеет власть, которую нельзя оспорить. спустя какое-то время ёсан всё же разжал челюсти, заменяя их на свободную руку и с силой продолжая держать рычащего минги щекой к полу. — никогда не смей ставить мои приказы ниже своих желаний, понял? — рычит на ухо, резко поднимая и прижимая к ближайшей стене. остальные псы и младшие щенки продолжили заниматься своими делами. это не было их делом, если старший говорил с кем-то конкретным. хватало своих проблем и обязанностей, особенно у двух сук своры, следящих за подрастающими щенятами, что вскоре должны найти новых хозяев. те лишних вопросов не задавали, но всё же поглядывали на перепалку главного пса с начинающим приближённым. — а теперь послушай меня сюда, — грубо хватается за челюсть, даже снизу вверх смотря с угрозой и устрашающим оскалом, — мне абсолютно плевать на твой статус приближённого пса, или какие тебе там будущие титулы присвоит хозяин. в этой своре я главный после хозяина, и у тебя нет никакого права ослушаться меня, ты меня понял? минги скалится, рычит, но не сопротивляется. ёсан только гнёт его пополам почти, с силой сжимая волосы на затылке и как можно тише шепча ему на ухо с тем же низким рыком: — ещё хоть раз ослушаешься, я превращу тебя в суку своры и буду первым, кто поимеет тебя так, что ещё месяц будешь ходить с поджатым хвостом, шавка ты позорная — если хозяин узнает… — если он узнает, твоя голова первая полетит с плеч, беспризорник избалованный, — рычит вновь, толкая вперёд с такой силой, что младший чуть не ударяется носом о пол, но ничего не говорит. ёсан дышит тяжело, сжимая руки в кулаки, как дверь в их крыло открывается и в нос бьёт знакомый каждой местной собаке приятный запах. хозяин — ёсан, ко мне, — звучит как всегда холодно, и пёс спешит исполнить команду, оказываясь рядом с хонджуном. — хороший мальчик он получает ожидаемую порцию краткой похвалы — поглаживание по голове с неким коротким взъерошиванием тёмных волос, — и следом изучающий взгляд. хонджун слишком хорошо знал своих псов и разбирался в этом, чтобы догадаться: ёсан снова подрался. значит, кто-то в этой своре провинился. хонджун хмурится, непроизвольно с силой сжимая руку старшего пса в злобном жесте. ёсан кое-как сдержал скулёж: у хозяина хватка была крепкой — кто провинился, ёсанни? — грубый, спокойный голос заставил виновато опустить взгляд, будто во всём был повинен он, а не кто-то другой — минги, хозяин… он снова начал перепалку и ослушался моего приказа, — убирает руки за спину как можно скорее, чтобы не получить от хозяина вместо провинившегося хонджун хмурится, но старшему псу ничего не делает, направляясь вглубь крыла. псы вокруг покорно опускали головы, а щенки смотрели с интересом, но суки их не пускали. их не выбирали, как тех, кто останется в своре. минги оказался сидящим в углу одной из комнат, обнявшим колени и смотревшим в стену. однако на запах нового хозяина он отреагировал почти сразу: выпрямился, смотря неотрывно и почти безукоризненно преданно. ким ухмыльнулся, командуя встать. — ёсан сказал, ты вёл себя плохо, минги, — опирается руками на трость, даже снизу вверх смотря ещё страшнее, чем ёсан. — а ты знаешь, что бывает с непослушными псами? он хватает трость посередине, рукоятью почти впиваясь в чужой подбородок, чтобы заставить поднять голову. от минги требовали объяснений, и никто не дал ему права ослушаться — мы повздорили с одним из псов, а потом ёсан и я… подрались. я бы ему и глотку перегрыз, если бы успел! — храбрится выделить собственную силу, но в ответ получает пощёчину и грубую хватку за шею, чтобы вновь оказаться согнутым пополам. в своём росте он находил только минусы — даже думать не смей перечить главным псам, минги, — смотрит холодно, будто сам может глотку порвать кому угодно. — он стоит куда выше тебя, и ты не имеешь права и слова ему против сказать минги было обидно, что его статус приближённого пса ничего ему не давал. он не был главным и не имел никаких привилегий. а ещё у него до сих пор не было разрешения касаться хозяина, хотя в своре ему сказали, что у приближённых псов такая возможность может появиться со временем. он слишком разочаровывает? оставалось только гадать. хонджун чужой растерянности был несказанно рад: этот пёс легко поддаётся контролю. но это имело и минусы: он был слишком открыт в эмоциях, в отличие от того же юнхо или ёсана, казавшихся абсолютно холодными в этом плане. с этим стоит поработать в будущем — ты слишком непослушный пёс, а я поставил тебя приближённым… — качает головой наигранно, касаясь рукой макушки и невесомо целуя в лоб, из-за чего минги стало вдвойне обидно: от хозяина пахло исключительно этой блядской овчаркой. — но сегодня у тебя будет шанс доказать, что ты достоин носить этот титул хонджун оставляет на щеке добермана осторожный поцелуй, вскоре ударяя концом трости о пол и удаляясь из комнаты с довольным ехидным лицом, успев погладить по голове пару подрастающих псов: те тоже нуждались в некотором внимании с его стороны для поддержания авторитета, как хозяина. — ёсан, — подзывает коротко, смотря на уже успокоившегося добермана и поправляя волосы на его голове, из-за чего тот растерялся. — подготовь минги к сегодняшней поездке в дом вейцманов. там будет сонхва, я хочу показать ему, что могу подстроить даже неудачных взрослых подкидышей ёсан кивает коротко, за что получает хитрую, но тем не менее одобрительную улыбку хозяина и осторожный поцелуй в губы, от чего щёки невольно покраснели. всё же он был таким же помешанным на собственном хозяине псом, даже если умело скрывал это. хонджун довольно улыбнулся, огладив потеплевшую щёку пса — умница. завтра обещали привезти отличных сук доберманов для случки, а ты среди лучших кобелей, так что можешь считать это компенсацией за отсутствие поездки, — говорит почти ласково, умиляясь чужой поддатливости при всей этой грозности и силе — спасибо, хозяин, — кивает, почти с разочарованным скулежом лишившись ласковых прикосновений ёсан был единственным псом, который не ревновал хозяина к юнхо — тот, к слову, тоже никак не реагировал на запах главного добермана, лишь временами по привычке оглядывая его и спокойно выдерживая нахождение хозяина рядом с ним, — и был рад любой минуте близости. этим он был бесконечно ценен среди главных псов, чем радовал хонджуна, но сегодня ехал не он и даже не сам юнхо, которого с собой для гордости и хвастовства брали куда угодно, а какой-то новенький кобель, ещё даже не проверенный до конца и проявляющий слишком много ненужной агрессии. но команды есть команды, и их нельзя нарушать, поэтому ёсан, скрепя сердце, направился в сторону комнаты минги. тот явно будет рад возможности ощутить себя на месте того пса, которого захотел заменить. что до хонджуна, для него это была очередная игра в хорошего хозяина для приближённых псов. конечно, его любимый пёсик будет ревновать и, возможно, даже сорвётся дома, но ему непременно хотелось утереть сонхва нос тем, что он смог присвоить и подстроить под себя пса, ранее помешанного на другом хозяине.