собачье сердце

юнхо было не по себе из-за такого действия хозяина. обычно он был всегда рядом, мог помочь или сделать именно то, что от него требуется, но сейчас… с появлением этого нового приближённого пса чону стали уделять гораздо меньше времени, из-за чего проявлялась агрессия, о которой он раньше не особо заботился: она вся уходила в сторону любых незнакомцев рядом с его хозяином. а сейчас он был готов порвать глотку кому угодно в любой момент, стоило только отдать приказ, потому что хонджун пах по-чужому. не ёсаном, не кем-то из своры, а именно этим раздражающим, отвратительным чужим запахом, который будил в овчарке что-то, чего он раньше практически не чувствовал в полной мере — ревность. юнхо однозначно ревновал хозяина к новому псу, ведь он появился без предупреждения. щенков нужно было периодически обучать, и их стерпеть было ещё можно в силу того, что они могут непроизвольно тянуться к хозяину, но не взрослый пёс, ещё и доберман. чону не нравилось это. не нравилось вообще ничего, что было с ним связано. ёсан сказал ему, что это просто нужно учиться подавлять, но выходило из рук вон ужасно. без воздействия хонджуна, его запаха, слов, прикосновений было трудно. кан даже с усмешкой назвал его слишком повёрнутым на хозяине. юнхо и не отрицал этого, это была его особенность, которая сейчас играла против него. конечно, хонджун спал только с ним, повторяя слова поощрения и залечивая израненное собачье сердце, но этого было недостаточно. ему нужен был весь хонджун. он только его и иногда, очень редко, чей-то другой. а ведь он даже уже разрешал этому противному доберману касаться себя, и сейчас, без контроля юнхо, он наверняка это и делал. чон обозлённо прорычал от этой мысли, откидывая подальше на кровать телефон и зарываясь носом в подушку хозяина с тяжёлым вздохом, как вдруг послышался звук открывающейся двери. хонджун наконец-то вернулся, поэтому юнхо, как самый послушный мальчик своего хозяина, поспешил спуститься. в нос резко ударили чужие запахи, хотя дома больше никого не было, и юнхо насторожился. — юнни, я дома! ты представляешь, этот обмудок сонхва сегодня меня в край разозлил! но я утёр ему нос! — голос явно был весел и немного пьян. ему нельзя пить никогда и нисколько. — юнни! боже, он что, заснул? спустя пару минут возни и тихого бормотания хонджун оказывается из прихожей в гостиной, где у спинки дивана стоял его любимый пёсик. он по привычке поспешил к нему с радостной улыбкой, чтобы поскорее обнять, как вдруг тот сделал шаг назад и тихо зарычал. что это с ним? — юнни, это я, твой хозяин, ты чего? ещё не проснулся? — подходит ещё раз, но в ответ снова слышит уже явное рычание и видит оскал. — да что с тобой? я же с минги поехал, а не с тобой, и сонхва на тебя не воздействовал, что за реакция? хонджун снова подходит, но юнхо отходит к ближайшему углу с недоверчивым рычанием. это было новой реакцией для столь послушного и привязанного пса, и ким не знал, как вообще нужно реагировать на такое. юнхо с каждым приближением злился сильнее, даже гавкнул так, будто незнакомца видит. ему было неприятно до боли в сердце даже отсюда чувствовать чужой запах, видеть немного опухшие от поцелуев с чужим доберманом губы, эту кое-как поправленную одежду. минги трогал его так, как ему нельзя. совершенно нельзя. так можно только юнхо, ёсану и ещё одному псу, и больше никому на свете. это человек юнхо, а не какого-то там минги. было обидно до жути. он снова испытывает это чувство, пока вновь гавкает на собственного хозяина, будто не знает его, забиваясь в угол и скалясь на него угрожающе в знак самозащиты. — юнни, щеночек, что с тобой? — подходит, несмотря на чужой рык, и садится на корточки, смотря в озлобленные глаза и стараясь понять, как это исправить. — папочка здесь, юнни, не переживай, я рядом хонджун тянется к мягким волосам, несмотря на угрожающие взгляды, и гладит по голове. юнхо никогда в жизни не посмеет ему навредить, и они оба эта знают. чон рычит, но уже тише, желая только оказаться в приятных объятиях, чтобы забыть обо всех минги с ёсанами, но чужие запахи слишком доставали, чтобы их игнорировать. хонджун поспешил сократить расстояние со своим пёсиком, укладывая руки на мягкие щёки и поглаживая их с волнением. хозяин так сильно переживает о нём, но юнхо ничего не может сделать со своей ревностью: ким всё ещё отвратительно вонял этим доберманом, и это его злило до очередного рыка. — что тебя так тревожит, юнни? — игнорирует чужой рык, за пару секунд резко оказываясь сам зажатым между своим любимым псом и стеной юнхо молчал, смотря с явной агрессией. в свой адрес хонджун видел её почти впервые. его за запястье потащили к ванной, ничего не объясняя. иногда он очень жалел, что дома у его пса не было никаких ограничений в действиях, но переучивать было слишком поздно. молчание лучше не делало: хонджун совершенно не понимал своего пса в этом состоянии. он редко был таким неподконтрольным и слишком властным для своего характера. юнхо позволил себе поцеловать хозяина только в ванной, грубо прижимая его к себе за талию как можно ближе. нужно смыть с него этот противный чужой запах, забыть его и убрать с любимого тела. — юнхо, подожди, не надо в душ, я ведь… — надо, — хрипит почти из-за рычания, помогая раздеться и раздеваясь самостоятельно, чтобы в душевой кабине сразу включить воду она была отвратительно горячей, но хонджун не любил мыться в тёплой, а юнхо было плевать. нужно оставить только запах его хозяина, поэтому он поспешил встать так, чтобы старшего вода намочила как можно скорее, и потянулся к гелю для душа с каким-то нежным цветочным запахом. что угодно лучше, чем то, как сейчас ещё пах его хозяин. пёс принялся методично натирать нежную кожу гелем, всё целуя любимые губы, окончательно опухшие от грубых укусов. хонджун тихо смеялся, наконец-то осознав, что случилось с его любимым псом. он просто ревновал его, вот и всё. — юнни, щеночек, всё ведь хорошо, — улыбается коротко, когда его пёс опускается на колени и принимается мыть его нижнюю часть тела ким не знает, что случилось, но, чёрт возьми, он готов поклясться, что его анус только что лизнули! юнхо же делал вид, что ничего не случилось, продолжая отмывать хозяина и периодически кусая внутреннюю сторону бедра больнее обычного. — юнни, мне больно, — старается остановить, но из-за алкоголя выходит хуже, чем обычно юнхо не слушает, укусами поднимаясь выше и наконец поднимаясь, чтобы снова потянуть хозяина на себя под воду и снова укусить губы. никто не смеет присваивать его человека без причин. хонджун только его, ничей больше, и этот противный запах наконец-то стал пропадать, оставляя после себя только более приятный цветочный аромат. так гораздо лучше. — щеночек слишком ревнует, — шёпот кое-как доносится до юнхо, но он только скулит тихо, заставляя хонджуна улыбнуться. — пойдём в спальню, я знаю, что поднимет тебе настроение юнхо снова тонет в своей покорности, когда помогает вытереться и прямо нагим на руках тащит хозяина в спальню. хонджун с довольным пьяным хихиканьем зарывается носом в сырые волосы и прикрывает глаза, оставляя на виске короткие поцелуи. этот пёс напугал его до чёртиков такой странной реакцией на чужой запах. главное, что он не сорвался слишком сильно, как в первый раз, когда его даже пришлось наказать. сейчас всё чуть лучше. — мой мальчик, — шепчет в полупьяном бреду, улыбаясь в очередной поцелуй и тихо вздыхая, когда его укладывают на незастеленную постель и вновь оказываются сверху с тихим рычанием. — что не так, щеночек? юнхо молчит, потянувшись к подушкам и развернув старшего животом на кровать. хонджун слышит щелчок наручников, но не успевает среагировать, уже оказываясь скованным. его щеночек слишком быстрый, но эта мысль только заставила улыбнуться. — что ты делаешь? — хочу съесть тебя, — шепчет низко на ухо, кусая мочку и опускаясь к плечу и дальше, лишь бы пометить как можно больше своего хонджун хихикает тихо, расслабляясь под тёплыми руками и начиная дышать глубже от нежных поцелуев, смешанных с низким рычанием. юнхо очень напористый и страстный, но это было его очаровательной частью характера. старшему оставалось только получаться удовольствие от процесса, в котором обычно руководил он. хотя в самостоятельности его пса тоже было своё очарование, о котором мог знать только он, и это заставляет улыбнуться довольно после очередного рыка. юнхо очарователен даже в гневе. — юнни? — пытается оглянуться, как вдруг снова это ощущение теперь он был точно уверен, что юнхо лизнул его анус. и ещё раз. от удивления хонджун только вздыхает тяжело, пытаясь понять, что происходит, но осторожный укус за ягодицу заставил улыбнуться от осознания. юнхо чёртов собственник, который снова помечает свою территорию. — щеночек голоден? — голос ожидаемо дрожит, но это никого не волнует юнхо тихо скулит, целуя ягодицы, и рычит, прежде чем вновь коснуться языком заветного места. хонджун принадлежит лишь ему, и он сам себе это доказывает, пока покорно вылизывает его, проникая языком в анус и слушая несдержанное хныканье хозяина с неприкрытым удовольствием. юнхо увлекается слишком сильно вылизыванием своего любимого хозяина. а хонджун стонет тихо от приятных ощущений, пытаясь двигать бёдрами, но его крепко держали, никуда не пуская. — юнни, пожалуйста… я… да, да, да, — дышит загнанно, не имея возможности пошевелиться юнхо почти никогда так себя не вёл. даже в моменты, когда они практиковали анилингус, он был куда покорнее и спокойнее, но сейчас его совершенно нельзя было остановить. стало ещё приятнее, когда он решил проникнуть глубже языком. у этой овчарки прелестный длинный язык, что достаёт почти до простаты, и от этого хонджун вскрикивает сначала, пытаясь отстраниться, но в ответ ему зарычали, крепче держась за бёдра и с благоговением вылизывая стенки ануса. хонджун снова ловит себя на мысли, что нужно было пойти с ним, а не с минги. — юнхо, нет, если ты продолжишь, я же так кончу… — стонет, стараясь протянуть руки хотя бы как-то, но в ответ получает снова рычание у юнхо отнимают его еду и снова пытаются отделить от хозяина. сейчас он не позволит ничему его остановить, довольно прикрывая глаза и горячо дыша через нос. было слишком приятно осознавать, что никто в жизни не сможет так сделать, никто больше не посмеет тронуть его хозяина так, как это делает он. только юнхо может безнаказанно вылизывать своего любимого человека и проникать в него языком на всю длину, слушая приятные стоны и прекрасно зная, что это доставляет удовольствие его любимому хозяину. хонджун хотел кончить от приятных ощущений. его щеночек языком едва касался простаты, заставляя хотеть большего, но не разрешая двигаться, и это сводило с ума. юнхо было разрешено слишком много. — юнни, щеночек, прошу, я хочу кончить, — шепчет, продолжая хныкать от приятных ощущений, которые захотелось поскорее вернуть юнхо любовался получившимся видом: его хозяин был связан, ягодицы покраснели от укусов и засосов, а ложбинка поблёскивала от слюны. он был доволен собой. хотелось продолжить эту сладкую пытку над хозяином, пока тот не кончит, но собственный член болезненно стоял, заставляя тихо поскуливать от желания и неприятной боли без прикосновений к своему хозяину. чон поспешил перевернуть хонджуна на спину, оказываясь сверху и расставляя руки по сторонам от его головы с частым дыханием. — ты наелся, юнни? — спрашивает, дыша так же сбито и почти походя на одного из щенков, но его аура всё ещё давила на сознание бедного юно юнхо мотает головой, потянувшись за желанным поцелуем и следом — рукой за оставленным где-то под подушками полупустым тюбиком со смазкой. юнхо ещё не стригли ногти, и хонджун бы не одобрил, но он слишком хотел доказать себе, что является для хозяина абсолютным любимчиком и единственным любимым псом. старший внимательно следил за чужими действиями, опьянённым взглядом следя за чужими руками и наконец прикрывая глаза, когда его щеночек принялся посасывать его язык. он был слишком одурманен чужой вседозволенностью. — чуть осторожнее, щеночек, — шепчет, когда в нём оказывается сразу два пальца, и закатывает глаза от удовольствия, играясь с чужим языком это уже было слишком много. юнхо спокойно доставал до заветной точки и пользовался этим, массируя и царапая её отросшими ногтями, отчего хонджун не знал, как реагировать. было больно, но до очередной дрожи в теле приятно, и старший не знал, куда себя деть и что делать. он только стонал и тихо хныкал, где-то в затуманенной голове стараясь запомнить: нужно лично обстричь и обточить пёсику ногти. но во всём происходящем была и своя очаровательная сторона. его любимый, нежный и бесконечно нуждающийся пёсик скулил маленьким щеночком в поцелуй, пока тёрся уже изнывающим членом о его кожу, потому что не мог сделать больно, пока не подготовит должным образом, и в этом он был очаровательно слаб. — хозяин, позвольте мне… прошу… — шепчет, будто в бреду, пока кусает кожу на груди и плечах, а хонджун то ли смех сдержать пытается, то ли слёзы — можно, — шепчет, вновь всхлипнув от переизбытка чувств, когда снова чувствует пустоту юнхо не мешкает, остатки смазки распределяя по члену и в какие-то несколько мгновений заполнив наконец своего хозяина. хонджун полноценно простонал, улавливая чужой рык и улыбаясь, вновь целуя и желая наконец избавиться от оков и погладить своего любимого пёсика по голове, но мог только ломано стонать. его драгоценный юнхо сейчас будто выбивал из его головы любую мысль о ком-то ещё с каждым движением, вновь помечая и напоминая, что нет никого на свете, кто мог бы сделать так же. хонджун какой-то своей частью считает, что нельзя было его так баловать, а сам гнётся в пояснице, пока вновь стонет и сводит плечи от приятных ощущений и приближающегося наконец оргазма. овчарки и впрямь лучшие собаки. — хозяин, я… позвольте мне, — хрипит ужасно низко, поскуливая на ухо и кончая внутрь без предупреждения хонджун смеётся тихо, намеренно стараясь как можно сильнее сжать младшего в себе, отчего его взгляд становится ещё более прелестным, пока он загнанно дышит и скулит ему в шею. — ты не кончил? — спрашивает, пока смотрит вниз и видит ещё стоящий член обычно хонджун кончал гораздо раньше, но сегодня то ли алкоголь в голове играл, то ли это всё перевозбуждение в голову ударило слишком сильно, а возможно дело было в том, что хонджуна никто не касался, потому что руки были связаны. — просто ты слишком хороший, — шепчет с уставшей улыбкой, вновь чувствуя поцелуи на шее. — поможешь мне? юнхо кивает, заставляя вновь улыбнуться, и руками лезет за спину старшего, щёлкая замком и освобождая его запястья, попутно опускаясь поцелуями к паху и размашисто проводя языком по всей длине члена. одна рука старшего почти сразу оказалась на макушке пса, а другой хонджун принялся сжимать ни в чём не повинное одеяло, откидывая голову на простыни от слишком приятных действий. юнхо поспешил закинуть ноги хозяина себе на плечи, послушно вбирая его член полностью и временами играясь языком с головкой с довольной улыбкой — ох, чёрт, щеночек, я сейчас… юнхо спешит взять поглубже — не без помощи грубой хватки на затылке — чужой член и прикрывает глаза, задерживая дыхание, стоило только почувствовать, что горячее семя уже стекает по горлу. он был слишком послушен и знал, что хозяин не любит терпеть грязь вокруг. хонджун только поощрающе погладил его по голове, наблюдая, как юнхо с особой тщательностью слизывает остатки его спермы с губ и члена, если такие были, и осторожно спускает его ноги со своих плечей, оставив на них несколько поцелуев. — теперь ты сыт? — спрашивает с мягкой улыбкой, обнимая своего любимого пёсика за шею, пока тот вновь навис над ним с самыми любящими глазками на свете — да, — хрипит низким голосом, кивнув и оказавшись прижатым головой к любимой груди. — прости, что сорвался — всё в порядке, юнни, но нужно будет что-то делать с твоей ревностью, иначе меня никакая изоляция от сонхва не спасёт, — хихикает тихо, целуя в макушку. — но оставлять тебя одного я больше не буду, обещаю юнхо улыбается от каждого слова и действия, укрывая их двоих одеялом и присваивая себе всё внимание, какое потерял из-за этой дурацкой поездки: тянется сильнее и жмётся ближе к хозяину, мечтая, лишь бы его запах въелся наконец в него всего, предупреждая, что будет, если его драгоценного владельца кто-то посмеет тронуть. хонджун улыбается в ответ немного пьяно, одаривая своего любимого пёсика всем вниманием, какое может ему дать, лишь бы тот не чувствовал себя ненужным. — я тебя так люблю, юнни, — шепчет перед сном после долгих поцелуев, ласково поглаживая по мягким волосам и прижимая к своей груди. — люблю сильнее всех на свете хонджун слышит тихий смущённый смешок и неразборчивое мычание ему в грудь, улыбаясь счастливо и целуя в макушку перед сном. наверняка он тоже сказал, что любит, в этом сомневаться не стоит.