Одна цель и одно желание

      «Как же вы все достали со своим «тебе не победить, сдавайся, бла-бла-бла». Я предупреждал вас, вы не послушали. Теперь я убью вас», — это последнее, что успел сказать Иккинг перед тем, как зелёная пелена вновь закрыла его глаза. Прийти в себя он смог, когда уже плыл в лодке по морю. В голове были лишь мысли, что на него началась охота. Так подумать, то уже Олух, Изгои, Альвийцы и Клинки точат зуб на него. И если эти четыре острова объединятся, то парня найдут где угодно. Хотя Изгоев и Олухов можно вычеркнуть из списка "представляющих угрозу"… осталось ещё две армии, которые очень опасны, их боятся даже союзники, что уж говорить про врагов. Однако есть остров, который превосходит всех своей могущественной армией и самым большим в архипелаге флотом. Иккинг понимал, что защиту можно найти только там, но ему очень не хотелось там появляться. Всё из-за вождя: он сумасшедший, безбашенный, безумный, тронутый, на голову отбитый. Всё верно. Это Дагур Остервенелый – вождь острова Берсерков.       Иккинг помнил, как этот galning(1) приплывал на Олух. Это было просто мучение. Дагур вечно выкидывал какие-то выходки, которые нормальному человеку даже в голову не придут. Например, самое безобидное, что видел Иккинг – нож, летящий в яблоко на его голове. А эти внезапные прорывы истерического смеха? Иккинг терпеть этого не мог. Однако только он и придерживался такого мнения, все остальные считали Дагура классным. Скорее всего, это из-за того, что он совершенно не думал о последствиях своих поступков и просто делал то, что ему вздумается. Это многих восхищало… Сморкалу, например.       Пусть Иккинг и считал его чокнутым, но выбора не оставалось: это единственный остров, который в случае чего может выступить против той коалиции, да ещё и выстоять… да ещё и победить.       Сейчас оставалось одно – дождаться ночи, чтобы по звёздам определить направление. А дальше уже как повезёт.       Через месяц Иккинг добрался до острова Берсерков. Подплывая к берегу, он увидел, как на причале собирается толпа людей. Наверное, сюда приплывают только торговые корабли, а одинокая лодчонка явно не относится к этой категории судов. Иккинг представлял себе самые разные сценарии его прибытия на остров: от самых плохих до самых ужасных. Однако всё оказалось гораздо лучше, чем он мог себе представить, ситуация даже похожа на ситуацию на острове Изгоев. — Ребята, вы посмотрите, кто это!? Это же мой сладенький малыш Иккинг! — Дагур был очень рад видеть парня. По крайней мере, так казалось. — Ну же, давай, поднимайся, братишка!       Дагур подал руку Иккингу, чтобы тот смог подняться на причал. Иккинг всё это время лишь молчал: а что тут говорить, главное надеяться, чтоб голову с плеч не снесли, а остальное не волнует. — Пойдём выпьем, дружище, отметим нашу встречу! А сколько лет мы не виделись? Шесть? Семь? А, неважно! Что ты такой кислый? — тут Дагур шуточно ударил Иккинга в бок, а затем, обхватив его рукой, обнял и немного приподнял.       Всю дорогу Дагур восторгался приездом парня, потом резко менял темы, потом что-то рассказывал про отца, сестру. Иккинг пытался слушать, однако речь Дагура лилась нескончаемым потоком, так что к концу монолога уже было непонятно, про что вообще шла речь. — Ты сегодня такой разговорчивый! Прям не остановить! — весело выдал Дагур и рассмеялся, в очередной раз хлопнув парня по плечу. — Так вот… — он продолжил своё вещание обо всём и ни о чём.       Наконец, когда они пришли в главный зал, Дагур отстал от парня и начал распоряжаться, чтобы им подали лучшую еду. Это была целая минута тишины для Иккинга, единственное, что он успел сделать за это время – обречённо вздохнуть. — Ну, давай, рассказывай, как ты сюда забрёл? — Дагур вновь вернулся к гостю, однако уже с более серьёзным и злым лицом.       Пока Иккинг обдумывал, что именно рассказать – правду, полуправду или ложь – лицо вождя переменило более десяти настроений. — Я немного повздорил с отцом, поэтому житья на Олухе не было. Решил, что лучше на время уплыть с острова, чтоб проветриться, я думаю, ты меня поймёшь, — Иккинг наблюдал за выражением лица Дагура, чтобы понять, как действовать дальше, однако, что прочтёшь на лице безумца? — Нет, брат, не пойму. У меня тоже были проблемы с отцом. Он вечно говорил мне, что делать, вечно был недоволен моей работой, — учитывая мрачную, злую интонацию Дагура, отец явно не был любимым. — Поэтому я убил его и стал вождём. — Тут Дагур дёрнул плечами, улыбнулся и повеселел. Иккинг понимал, что он тоже пытался, однако не вышло… — Что ж… — Слушай, а говорят, ты там не просто повздорил, а привёл армию Изгоев на Олух и пытался убить Стоика? — Иккинг то ли от удивления, то ли от страха приоткрыл рот. Он не знал, что ответить. — Да ладно тебе, я же шучу… — Страшно, знаешь ли… — А что насчёт этих вонючих Клинков? Говорят, твой папашка решил с ними дружбу водить, — Дагур буквально выплюнул эти слова, так что в голове Иккинга созрел просто гениальный план. Он настолько гениален, что даже самые гениальные люди мира посчитали бы его гениальным. — Из-за них ссора и была. Понимаешь, я случайно услышал разговор отца с их вождём. Они обдумывали план о захвате нескольких островов. Среди них были Изгои и вы. Я пытался поговорить с отцом, вразумить его, что Берсерки справятся с Клинками без проблем, что даже Изгои их победят. Он не поверил. Тогда я действительно шепнул Элвину об их плане. Однако Изгои как были слабаками, так ими и остались. Потом отец узнал, что это я их натравил, поэтому мне пришлось уплывать с Олуха как можно быстрее, — на лице Дагура застыл почти весь спектр эмоций: и интерес, и гнев, и гордость, и смех, и понимание. — То есть ты хочешь сказать, что нам стоит ожидать атаки Олуха? — Честно говоря, я не знаю. Скорее всего, они знают, что я приплыл сюда, поэтому у них два варианта: либо атаковать сразу, пока вы не подготовились, либо самим обратиться за помощью к кому-нибудь. — Честно, меня это вообще не волнует. Ты лучше скажи, ты надолго к нам? — Иккинг не был рад, что тему о нападении на Олух так быстро сменили, но виду не подал. — Я не знаю, Дагур, я не знаю, — голос парня был грустным, ему ведь больше некуда идти. Ни дома, ни друзей, он один. — А что тут знать? Ты мне через неделю надоешь, и я грохну тебя, а твой труп отправлю на Олух, — и Дагур разразился истерическим смехом. А вот Иккингу стало не по себе. Он нервно сглотнул.       Всё это время Иккинг чувствовал себя не в своей тарелке, Дагур же спокойно уплетал жареные куриные ножки одну за другой. После обеда вождь подозвал какого-то паренька и приказал ему отвести Иккинга в его новый дом.       Это был слишком тяжёлый день. Иккинг вообще не понимал, как разговаривать с Дагуром. Постоянные перебивки, смены тем, несмешные шутки об отрубании головы и отправке трупа на Олух. Однако сейчас не хочется думать о проблемах текущих, или будущих. Сейчас хочется просто спокойно вздохнуть, перевести дух, отдохнуть, в конце концов, а всё остальное оставить на завтра. Поэтому Иккинг просто лёг на кровать и стал думать о хорошем. Об Аннике. Интересно, какой она стала? Что бы она сейчас подумала о нём? Вряд ли она поддержала бы парня. Скорее всего, она также взяла бы меч и вместе со всеми вышла на охоту на него. Эти мысли пугали Иккинга, ведь если верить Ульву, то она единственная, кого можно было назвать другом.       *       Два ребёнка бегают возле дома. Они веселы. Они смеются. И тут им в голову приходит замечательная мысль – выскрести сердечко на коре дерева, которое растёт поблизости. И случайным образом Иккинг украл маленький ножичек у своего отца. Он решил первым увековечить своё пребывание на этом острове – он небрежно накорябал половинку сердечка. После этого Анника взяла ножик и доцарапала вторую половинку, а рядом написала «Иккинг и Анника до конца». — Анни, — начал говорить маленький Иккинг, как вдруг девочка резко развернулась и случайно провела ножом по подбородку парнишки. Тот сразу начал супиться и хныкать. Ранка небольшая, но это всего лишь четырёхлетний ребёнок… Анника быстро облизала рану. Они тогда долго стояли и смотрели друг на друга. Иккинг любовался красивыми фиолетовыми глазами девочки. Анника же рассматривала веснушки на лице мальчика. — Я слышала, что слюна помогает, — так она тогда объяснила свой поступок. Тот ножичек остался у неё в памяти навсегда…       *       Иккинг улыбался, вспоминая, как Ульв рассказывал ему эту историю. Он быстро достал из потайного кармана штанов этот ножик. Маленький, серебристый, с фирменной гравировкой – его выковали в день рождения Иккинга. Парень долго разглядывал нож, думал об Аннике, ему было очень интересно, где она, ведь за всё время, что он жил на Альвии, он так её ни разу и не увидел. Учитывая, что Ульву было тяжело и больно говорить о ней, она, вероятно, умерла, но хотелось верить в лучшее. Эти размышления перебил громкий стук в дверь.       Иккинг медленно встал с кровати и пошёл на источник звука. Открыв дверь, он увидел достаточно красивую молодую девушку. На самом деле, он считал её привлекательной: темные волосы, которые блестят на свету, пронзительные зелёные глаза, отменная фигура… однако связываться с ней не особо хотелось.       Девушки. Вот с ними Иккинг не умел говорить от слова совсем. Если с парнями можно обсудить оружие, путешествия или ещё что-нибудь в этом роде, то с девушками… Честно говоря, он даже не представлял, что надо делать, как себя вести. На Олухе из девушек-ровесниц, с которыми он хоть немного общался, были только Астрид и Забияка. Забияка любила лишь взрывы, разрушения и прочие хулиганства. Ибо у неё всегда есть брат-близнец, который поддерживал любой кипишь, кроме голодухи. Астрид же… это отдельная тема. Насколько знал Иккинг, главное в её жизни – всегда быть лучше всех и во всём. А из любимого – только её секира. К тому же, диалог всегда начинался с его слов: «Не бейте, пожалуйста!» Поэтому сейчас Иккинг стоял и просто смотрел на девушку, так и не найдя, что сказать. Хорошо, что хотя бы слюни не пускал. — Долго собираешься на меня пялиться? — девушка вопросительно подняла одну бровь. Ей, конечно, было приятно видеть такую реакцию, но всё-таки… — Меня зовут Хедер, а тебя? — И-Иккинг, — всякие мысли сразу полезли в голову парня, однако он сразу отмёл их и настроился на диалог. — Ты случайно не хочешь прогуляться по острову? — Да, конечно, пойдём, я сейчас, — оставив дверь открытой, парень быстро сходил в комнату и надел ножны с мечом. — Зачем тебе меч? — девушка явно была не готова к такому повороту событий. Неужто он боится её? — А зачем тебе топор? — Иккинг улыбнулся, кивая на оружие девушки. — Думаешь, я нападу на тебя? — Хедер искренне засмеялась. — Этот топор всегда со мной. Не переживай, я не собираюсь обижать тебя. Иккинг лишь улыбнулся, но ничего не ответил. — Расскажи о себе, — парень задал первый же вопрос, который пришёл ему в голову, пока они шли по деревне. — Ну что тут рассказывать, живу с чокнутым братцем, который либо смеётся как отбитый, либо грозится всех поубивать. Ты, кстати, не обращай внимания на эти закидоны, он, конечно, жестокий, но без дела убивать не станет… наверное. Из хобби (тут она призадумалась) – это, наверное, всё, что связано с моим топором: бои, метания и прочее. Это всё, что я могу так сходу назвать. А как у тебя? — Ну, у меня всё более мрачно. С отцом я в ссоре, вся деревня меня не любит, ровесники… тут я лучше промолчу. Зато я что-то понимаю в военном деле, также имею навыки кузнеца и лекаря. Ещё иногда люблю рисовать.       Хедер слушала внимательно, будто запоминала каждое слово. Честно говоря, Иккингу было приятно, что его просто слушают. Вот только он опять не говорит полную правду, и от этого ему тошно - надоело врать. Ему хочется просто быстренько сжечь Олух и дальше жить где-нибудь, где уже никто его не побеспокоит. Но это лишь фантазия. В этот момент Хедер взяла его за руку и резко куда-то рванула. Этот момент… Его коснулась девушка, которая не хочет его прибить, пока что, по крайней мере. Её кожа, она такая, такая грубая и тёплая. Дрожь пробежала по телу Иккинга в этот момент. Он не знал, что именно с ним вообще сейчас происходит, но ему это безумно нравилось. Всё время, что они бежали, она держала его за руку. Всё это время в голове Иккинга бушевал ураган разных мыслей, эмоций и чувств, которых он раньше не знал.       Пока Иккинг думал об этом, они оказались на краю утёса, с которого открывался прекрасный вид. Море впервые за долгое время казалось таким бесконечным и таким спокойным, умиротворяющим. Золотые лучи солнца отражались от зеркально гладкой поверхности воды, ласкали всё вокруг, наполняли лёгкий ветерок оранжевым светом. Этот миг – нечто большее, чем просто закат, это настоящее чудо, вызывающее трепет и благоговение перед величественной красотой этого мира. Сейчас не было никакой суматохи, никаких людей, никаких проблем, были лишь Иккинг, Хедер и природа до жути красивого острова. Девушка по-прежнему не отпускала руку парня. Ей нравилось ощущать тепло его руки. Она любовалась им, рассматривала его лицо: глаза, веснушки, губы. Иккингу же было не по себе оттого, что на него буквально пялится симпатичная девушка. Ему неизвестно такое слово, как дружба, что уж говорить про любовь… Да и она ли это? По крайней мере, Иккинг точно знал, что это пора заканчивать: какая девушка вдруг возьмёт и заговорит с ним просто так? Здесь явно есть какой-то подвох. — Уже темнеет, пора возвращаться, а то твой брат мне голову снесёт, — Иккинг явно норовил сбежать от этой дамы. — Зануда, — буркнула она «обиженно» и пошла, не торопясь, домой. Иккинг сделал виноватый вид, однако на душе стало спокойнее.       Проводив Хедер до дома и дождавшись, когда дверь закроется, он облегчённо выдохнул и пошёл в сторону своего дома. Для него это был максимально экстремальный день.       На следующее утро Иккинг проснулся от ощущения чьего-то взгляда на себе. Это был Дагур. Он просто сидел верхом на стуле, облокотившись руками и подбородком на спинку стула, и смотрел на спящего парня. — Доброе утро, солнышко! — с широченной улыбкой сказал Дагур, как только Иккинг открыл глаза и посмотрел на него. — Всё хорошо? — Иккинг не нашёл, что ещё сказать. — Пойдём, у нас много дел! — Дагур встал со стула и медленно пошёл в сторону выхода. Иккинг, быстро встав и взяв меч, вышел следом. — Ну и куда мы идём? — проговорил Иккинг, зевая. — Сейчас всё увидишь сам.       Через несколько минут парни подошли к арене. Визуально она была очень похожа на арену на Олухе: просто в скале выбили круглую площадку и пару проёмов – для входа, и небольшие комнатки, где воины могут отдыхать в перерыве между боями. Сейчас там сражались два воина. Было видно, что каждый из них знает своё дело: чёткие движения, сильные и быстрые удары, однако всё было слишком просто и предсказуемо. — Ну и как они тебе? — Дагуру явно нравилось это зрелище. — Пойдёт детишек поразвлечь, — Иккингу это вообще не понравилось: слишком скучно. Улыбка Дагура сразу пропала. На его лице буквально была написана фраза: «Ну и что тебе, скотина, тут не нравится?» — Да, ты прав, давай покажем им, как дерутся настоящие мужчины! — после этих слов Дагур спустился на арену, прогнал двух «остолопов» и обнажил секиру. Иккинг был не очень рад такой затее, однако на арену всё-таки спустился. — Ну, давай попробуем, — самодовольная улыбка появилась на лице парня. — А знаешь, у меня есть идея получше! Давай сыграем в игру «Правда или смерть». Кто пропускает удар, тот говорит правду или умирает, как тебе? — а вот сейчас Иккингу явно стало не по себе. Вроде, всё было так хорошо, а тут такое… это явно недобрый знак. Скорее всего, уже сегодня ему придётся уплывать с острова. — Тогда готовься рассказывать что-то очень личное, брат! — сейчас Иккинг старался максимально скрыть страх быть раскрытым, к тому же лучшая защита – это нападение. Дагур лишь истерично засмеялся, а после, оскалившись, бросился в атаку.       Он наносил удары один за другим, Иккингу оставалось лишь уворачиваться и отходить назад. В конце концов, он упёрся спиной в стену. Бежать больше некуда. Но в голове уже созрел план. Дагур вновь бьёт секирой сверху, Иккинг ставит блок мечом, бьёт Дагура ногой в живот и, пока тот находится в секундном замешательстве, с разворота бьёт мечом по плечу. Однако цели убить нет, поэтому оружие останавливается в паре сантиметров от тела вождя Берсерков. — Что ж, я победил. Расскажи мне о Хедер, — с ходу расспрашивать про Олух и Стоика показалось Иккингу не очень уместным и даже подозрительным. — Красивая, умная, без парня… — только Дагур сказал это, как моментально отбил меч, сделал подсечку и приставил секиру к горлу Иккинга. — А что, сестричка моя понравилась? — Она симпатичная.       После этого парни вновь вернулись в центр арены и приготовились к следующему раунду. Дагур вновь пошёл в яростную атаку, но уже более сконцентрированно: он явно не ожидал, что хилый Иккинг так хорошо владеет мечом. Сейчас движения каждого воина были чётко выверены. Однако Дагур всегда нетерпелив и слишком вспыльчив, поэтому Иккинг без труда выбил секиру из его рук. Страх и непонимание на секунду промелькнули на лице берсерка, когда он увидел опускающийся на его голову меч, однако уже в следующую секунду он ударил ногой с разворота по боковой стороне меча и также выбил его из рук. Теперь уже Иккинг был в шоке от такого приёма. И эта секундная оплошность стоила бы ему жизни, если бы бой был настоящим: Дагур ударил ногой в грудь, отчего парень упал на землю, а после, напрыгнув сверху, приставил к шее небольшой, но очень острый нож. — А теперь, Иккинг, расскажи мне правду, зачем ты приплыл на остров Берсерков? — сейчас Дагур был явно в гневе. — Я тебе ещё вчера об этом рассказал, — Иккинг пытался выкрутиться, однако ничего не вышло. — Я! Сказал! Правду!! — терпение Дагура уже кончалось, поэтому он воткнул кончил ножа в шею Иккингу. — Тогда встречный вопрос: я хоть раз дал повод усомниться в моих словах? — за то время, что Иккинг лежал придавленный, он одной рукой аккуратно достал тот самый ножичек и приставил его к животу Дагура. Берсерк, почувствовав холодную сталь ножа возле тела, вновь истерично засмеялся, а после слез с Иккинга и подал ему руку, помогая встать. — А ты, братишка, не промах! Я в тебе ни разу не сомневался! — Дагур поднял свою секиру и пошёл к выходу. — Пойдём позавтракаем.       Весь день прошёл достаточно тихо и спокойно. Однако Иккингу очень не понравилось ловить на себе пристальные взгляды Хедер. Ему становилось как-то неудобно, но и скрываться он не спешил. Тем более, что больше всего его волновала выходка Дагура на арене. Иккинг понимал, что это было не просто так и что пора валить отсюда. Как же он был прав…       Вечером Иккинга ждал неприятный сюрприз. Он уже почти заснул, как вдруг резкий и громкий стук в дверь заставил его подпрыгнуть. «Наверное, опять Хедер», — промелькнуло в голове. Однако стоило только открыть дверь, как ему прилетел сильный удар в нос. Парень упал на спину. После всех его сражений это было больше неожиданно и обидно, чем больно. Несколько берсерков сразу ворвались в дом и заломили Иккингу руки. — Что, братишка, не ждал нас? А мы вот тут случайно мимо проходили, так решили в гости зайти, — с язвительным смешком проговорил Дагур. — А вот стоило рассказать и про Олух, и про Изгоев, и про Альвийцев! (Так громко Дагур ещё не кричал). Неужто ты думал, что я пойду против такой армады? Ты прав, я мог бы, но не ради тебя, брат! — Ты думаешь, эта пара болванчиков меня остановит? — сейчас Иккинг думал не о словах этого шизанутого, а о том, как выбраться из этой передряги. — Знаешь, я скажу тебе то же, что и всем остальным: можем разойтись подобру-поздорову, а можем подраться, вот только тогда разойдусь уже я, и выйду из этого дома тоже только я!       После этих слов Иккинг попытался вырваться, однако руки его держали крепко, а вот ноги - нет… — Как скажешь, брат! Будет ещё какая-то речь? — Я …— сказал Иккинг, как в следующую секунду кто-то ударил его по голове. И парень прекрасно видел этого кого-то. — В трюм его, курс на Олух!