The B-Team

Шери нравились дни, когда папа куда-то уходил. Было тихо, не слышалось криков или стонов от того, что папочка делал в спальне с их мамочками… они обещали, что объяснят, когда она подрастет, но так и не объяснили. Что было совершенно несправедливо; она была достаточно взрослой! Девочка надулась, ставя еще один кубик на башню, которую она строила. Она должна была быть самой высокой из всех! Она схватилась за другой кубик, отмахнувшись от одного из своих хапуг-братьев, пытавшегося забрать его себе. Они уставились друг на друга, нахмурив пухлые лица, когда она демонстративно водрузила кубик на вершину своей башни, не прерывая зрительного контакта с ним. Он захныкал, но в конце концов уступил, чтобы играться с крошечными машинками. В этом доме было несколько действительно крутых игрушек. Она хотела, чтобы они могли остаться здесь навсегда. … однако они бы этого не сделали. Шери знала, что они нигде не задерживаются надолго; папа нервничал, когда мимо их домов слишком часто проезжали машины с мигалками. Ей это нравилось, потому что, когда они переезжали, у них всегда были новые мамы и новые вещи для игр. Кроме того, у папы всегда улучшалось настроение, когда у него появлялись новые мамочки, что делало его менее склонным кого-либо наказывать. Шери вздрогнула. Ей действительно не нравились наказания. Но ей нужно было достроить свою башню! Башня теперь была выше нее, достаточно высокая, чтобы ей пришлось встать на цыпочки во время водружения последнего кубика. Ее носки заскрипели по деревянному полу, и она начала терять равновесие, пытаясь поднять его как можно выше. Неустойчивая конструкция покачивалась при каждом движении ее крошечного тела. Ее язык высунулся изо рта в глубокой концентрации, когда она была почти у цели… Дверь с грохотом распахнулась. Шери вздрогнула. Она врезалась в башню, с оглушительным грохотом опрокинув кубики. Ее губы дрожали, когда она смотрела на остатки своего творения, но сдерживала слезы Папе не нравился плач. Ее внимание переключилось на папу, когда он заскочил в дверь. Дверь захлопнулась за ним с глухим стуком, соседнее окно задребезжало от удара. С ним больше не было мамочки, которую он брал с собой утром, и это немного опечалило Шери. Ей нравилась эта мамочка, она тайком приносила ей дополнительные сладости, когда никто другой не видел. Но она привыкла терять мамочек. Папе не нравилось держать их слишком долго. Другие мамочки уже приближались, на их лицах расплывались довольные улыбки, когда они предстали перед ним. Шери часто задавалась вопросом, почему они никогда не сражались друг с другом за внимание папы, как она сражалась со своими братьями и сестрами за игрушки. Тем не менее, она никогда не спрашивала, папе не нравилось, когда его о чем-то спрашивали. Одна мамочка зашла так далеко, что обвила руками его шею… … только для того, чтобы он грубо ударил ее кулаком по щеке, и она с криком упала на землю. Все в зале замерли. Шери сглотнула. Папе не нравилось использовать физические наказания для дисциплинирования членов семьи. Он всегда говорил им, что такое поведение его недостойно, хотя у него были гораздо более творческие способы исправления плохого поведения. Шери сглотнула, глядя на его изможденный вид с тем же трепетом, который она испытала, когда он наказывал одного из ее братьев или сестер. Ее брат целую неделю не выходил из своей комнаты, дрожа в углу, как испуганный зверек. Папа тяжело дышал, уставившись на свою руку так, словно увидел ее впервые. Он перевел дыхание, густая борода опустилась. — Мы уходим. … да? Шери знала, что им приходилось часто переезжать, чтобы найти больше мамочек… но они прибыли сюда всего несколько дней назад. Обычно проходили недели или месяцы, прежде чем им приходилось переезжать, чтобы их не нашли мигалки. Они все еще распаковывали вещи, и сегодня был любимый папин день! Ему никогда не нравилось переезжать в День Святого Валентина… Неопределенность в зале изменилась. Они всегда делали то, что говорил папа… но это было действительно, действительно странно. И раздражающе. Она была так близка к завершению своей башни, а теперь у нее даже не будет этих игрушек! Не то чтобы Шери чувствовала себя достаточно храброй, чтобы высказать это беспокойство; вместо этого она держалась в стороне, когда все ее мамочки подошли, чтобы присоединиться к папе. Некоторые из ее братьев и сестер уже собирали свои вещи, хотя это не имело большого значения. В машинах было мало места; папа обычно запихивал их на заднее сиденье или в багажник, что не оставляло много места. Одна из мамочек постарше выступила вперед. — Любовь моя, почему… Она рухнула на землю с криком ужаса. — Я что, непонятно объяснил? — Папа зарычал, губы его искривились в гримасе ярости. Шери захныкала бы, если бы не знала лучше… Двое ее младших братьев и сестер не стали этого делать и присоединились к кричащей маме на земле. Папа двинулся вперед, проталкиваясь сквозь небольшую толпу с сжатой челюстью, пот струился у него по лбу. Несколько мамочек уже выступили вперед, их предварительно отобрали, чтобы не подпускать нехороших людей, пока остальные разбежались. — Теперь хватайте то, что нам нужно, и— Входная дверь разлетелась вдребезги. Крики разнеслись по комнате. Шери упала на задницу, отползая назад, когда голубое пламя лизнуло дверной косяк. Мамочки бросились вперед, но они мало что могли сделать, поскольку ад с ревом ожил, поглощая переднюю половину здания. Шери нырнула за перевернутый стул, нервно выглядывая из-за своего укрытия, пока папа пытался выпрямиться. Нехарактерные для него крики смешались с нарастающим хаосом, безудержным замешательством, поскольку никто не знал, что делать. Папе нравились хорошенькие мамочки. Они бледнели по сравнению с женщиной, которая прошла сквозь пламя. Безупречная кожа появилась из пламени без малейшего намека на сажу, белоснежные волосы каскадом ниспадали по спине, как водопад. Даже скрытая пальто, Шери знала, что у нее фигура, которая заставила бы позавидовать тех моделей, на которых она видела, Папочка пускал слюни смотря телевизор. Взгляд ее алых глаз прошелся по комнате, словно у королевы-победительницы. Шери замерла, когда ее взгляд упал на место, где она пряталась. … правда, лишь на мгновение, когда внимание женщины переключилось на ее съежившегося папу. — Позволь мне дать тебе несколько советов, Киара-подражатель, — протянула она, и в ее голосе прозвучала властность, когда она почти неторопливо двинулась вперед. Мамочка бросилась вперед, чтобы замахнуться на нее лампой, но та разлетелась вдребезги в руках женщины, когда та поймала ее, не глядя. Шери видела, как несколько мамочек отступили в кладовку за своим оружием, но что-то подсказывало ей, что это тоже не слишком хорошо сработает. — Превращение всех, кого ты видишь на улице, в рабов не совсем работает, когда никто из них не может летать. Папа, спотыкаясь, поднялся на ноги. Его плечи были напряжены, выражение лица исказилось в испуге. — Ты… ты сука. Женщина захихикала, ее губы скривились в усмешке, а палец постучал по подбородку. — Что ж, похоже, ты так же изобретателен в своих оскорблениях, как и в применении своей силы — ты серьезно только что попробовал еще раз? — спросила она, выражение ее лица стало недоверчивым. Ее руки уперлись в бедра, и она наклонилась вперед с выражением крайнего отвращения на лице. Другая мамочка бросилась вперед, чтобы ударить ее, но взмах ее руки заставил другую волну пламени отбросить ее назад. Шери задрожала за стулом, когда женщина двинулась вперед, как львица, загоняющая свою добычу. — На самом деле ты просто жалкий маленький человечек. Какой бы презренной ни была Киара, даже в ее плане была некоторая серьезность… у тебя действительно нет ничего подобного, не так ли? Папа отшатнулся. Он никогда раньше этого не делал. Она никогда раньше не видела его таким напуганным. — Что ж, каким бы жалким ты ни был, — протянула седовласая женщина, не обращая внимания на его ужас, когда он споткнулся о собственные ноги. Шери захныкала, когда папа упал рядом с ней, едва заметив ее присутствие, когда он начал отползать. Но места оставалось не так уж много, когда женщина нависла над ним, темная тень протянулась по полу. — Я по-прежнему щедра в своей любви. Я уверена, тебе это понравится, учитывая то, насколько отчаянно ты жаждешь удовлетворения. Ее губы изогнулись в широкой улыбке, глаза заблестели. — Я… они покончат с собой, если ты попытаешься убить меня! — Папа закричал, указывая на мамочек, наблюдающих за происходящим из-за пламени. Мерцающий ад теперь окружал их, не оставляя папе и ей возможности убежать от женщины, которая шла вперед. Она просто хихикнула, качая головой с веселым блеском в глазах. — Я не блефую! Они делали это раньше! Папин голос был пронзительным. Женщина рассмеялась. — Кто сказал что-нибудь о твоем убийстве? Мне просто нужно поближе взглянуть на то, что заключено в этом бесполезном месиве, которое ты называешь мозгом. Но не волнуйся, это будет совсем не больно, — поддразнила она, наклоняясь вперед, прежде чем сделать паузу. Ее голова была наклонена, когда она напевала, как будто на мгновение погрузившись в свои мысли. –… ну, это, вероятно, тебе не повредит. Возможно. Теперь, как я уже говорила, не двигайся… Папа закричал. Он отшатнулся назад, толкнув в женщину стул, который Шери использовала в качестве укрытия. Девочка вздрогнула, когда этот пронзительный взгляд снова упал на нее. Попытки папы отговорить ее ни к чему не привели, она поймала стул одной рукой и швырнула его в пламя. Он потрескивал и шипел, пока огонь не поглотил его, оставив только пепел. — Серьезно? Папа снова закричал. Он отшатнулся назад, и Шери присоединилась к его крику, когда его рука обхватила ее ногу. Она вцепилась в пол, когда он потащил ее вперед, готовясь швырнуть в женщину, которая нависла над ними обоими. Шери дергалась и билась в папиной хватке так, как никогда раньше… потому что никогда раньше она не видела его таким напуганным. Страх разочаровать папочку казался не таким сильным, когда он вел себя как один из ее младших братьев или сестер и бессвязно всхлипывал. … ей это вроде как понравилось. Папин крик оборвался. В основном потому, что рука женщины была обернута вокруг его горла. Шери оказалась придавленной весом женщины, зажатая между ней и папочкой, ее крошечное тело было прижато к теплому пальто, которое было надето на женщину. Оно было довольно милым, и даже пламя, казалось, совсем не причиняло боли… если уж на то пошло, оно было похоже на теплый костерок. До этого она испытывала только одно или два таких ощущения, когда они были вынуждены на несколько дней разбить лагерь на улице в поисках новых мамочек. Ей нравились те дни. — Мне это серьезно надоело. Папа забился в ее хватке, но женщина не дрогнула. Вместо этого ее свободная рука обхватила его череп, болезненный хрип вырвалась из его сдавленного горла, когда ее пальцы впились в его плоть. Воздух загудел, когда под ее ладонью разгорелся яркий свет, становившийся все ярче и ярче с течением секунд. Шери едва слышала шаги мамочек, возвращающихся с оружием, чтобы защитить папу, прежде чем их полностью заглушил шум. Что-то сжало ее череп так сильно, что она даже не могла кричать… Мир озарился белым.​ … и она начала падать. Ветер пронесся мимо ее крошечного тела за долю секунды до того, как она ударилась о землю… или, по крайней мере, о то, что она приняла за землю. Однажды она упала с дерева, и это было больно, но сейчас было не так больно — и небо было действительно странным, когда она присмотрелась. Темные глаза моргнули, но вместо потолка их нового дома было нечто, почти похожее на паутину, пересекающую невыразительную пустоту. Что за… — Что ж, рада, что это сработало. Шери повернулась. Седовласая женщина, которая напугала папу, стояла в нескольких футах от него, отряхивая руки и оглядываясь по сторонам. Шери вскочила на ноги, но незнакомка еще не заметил ее присутствия и вместо этого оглядела их новое окружение. Девочка сглотнула, не зная, что ей теперь делать… потому что эта женщина напугала папу, не так ли? Точно так же, как он пугает тебя? Шери сглотнула. — Э-э-э… Голова женщины резко повернулась к ней. Ее глаза расширились. — Что за хр—