Узнавая тебя

Весна мягко и незаметно спустилась на Сеул, отсчитывая оставшееся время до окончания учебного года, который знаменовал собой отъезд Чимина в Пусан и сдачу диплома Юнги. Приближающийся отчетный концерт не мешал Паку видеться со своим парнем также часто. Юнги порой задавался вопросом, как младший все успевает без эмоциональных выгораний и остается всегда таким бодрым и отдающим себя всем сферам жизни. Мин шел по тихой слабоосвещенной улице, вдыхая аромат подкрадывающегося тепла. Вот-вот должна была зацвести вишня в парках, и он уже ощущал этот фантомный запах весенней погоды. С каждым днем он уставал все больше и задерживался в университете все дольше, именно поэтому на улице уже давно стемнело. Усталость от написания дипломной работы и подготовки к гос-экзаменам нарастала в геометрической прогрессии, но Юнги не мог грустить, когда рядом всегда крутился его самый близкий человек. Сегодня он зайдет домой, и квартира наверняка не будет пуста. У Чимина не было тренировки, а в такие дни он обычно заходил к нему в гости и засиживался допоздна или вообще оставался ночевать. Вторые ключи от квартиры быстро перекочевали к нему для удобства их обоих. Младший часто помогал неряшливому Юнги с домашними делами или заботился о том, чтобы тот нормально питался. С наступлением сложного периода Мин полностью забил на свое здоровье, чему его парень активно препятствовал. Блондин шумно ввалился в квартиру, кидая ключ-карту на полку над вешалкой, и оповещая младшего о своем возвращении. В квартире пахло свеже-стираным бельем и, кажется, что-то готовилось на плите, распространяя пряный аромат. Брюнет выскочил в коридор, набрасываясь с объятиями на Юнги. На сердце старшего моментально потеплело, а усталость отступила на второй план. Заметив его усталый вид, Чимин отстранился, разглядывая темные тени под глазами и еще более бледную кожу лица. Юнги игнорировал обеспокоенный взгляд парня, пытаясь быстрее выкрутиться из уличной одежды и покинуть прихожую. Он мимолетно целует брюнета в лоб и проходит в комнату, сразу падая пластом на кровать. Пак бесшумно последовал за ним, садясь в изголовье кровати поближе к Юнги. Тот моментально подмял его под себя, удобно укладывая голову на его коленях, чтобы хорошо видеть лицо своего парня. — Ты в порядке? Как твой день прошел? — аккуратно начал Чимин, перебирая волосы на светлой макушке. — Сегодня в очередной раз внесли правки в мой диплом. — с тяжелым вздохом начал Юнги. — Я не знаю, чего хочет мой научрук. Чтобы я открыл миру восьмую ноту? — Но нот же двенадцать. — слегка повысил голос Чимин, пытаясь облегчить грузное состояние старшего. — Ты понял, о чем я! — вмиг оживился Мин. — Не умничай! — он мягко ткнул указательным пальцем между бровей младшего, вызывая у того тихий, но искренний смех. Чимин был лучиком света в его жизни, и в очередной раз наполнял его серую квартиру жизненной энергией, создавая уют одним своим присутствием. — Ты не представляешь, насколько сильно я жду, когда это закончится.. — после небольшой паузы продолжил Юнги, прикрыв усталые глаза и сильно потирая их пальцами, из-за чего не заметив замешательства Пака. Чимин помедлил прежде, чем отреагировать на слова Юнги. Не так давно его начал беспокоить вопрос о том, что будет с ними, когда его стажировка наконец закончится. Ведь период сдачи диплома Юнги пересекался с тем моментом, когда Пак должен поехать домой. — Тогда я уже уеду из Сеула.. Неужели ты так сильно ждешь этого момента? — он нервно посмеялся, накручивая прядь волос Юнги на палец. Глупо было заводить эту тему таким образом. Мин перевернулся на живот и привстал на локтях, настороженно уставившись на младшего, который упорно избегал его взгляда. — О чем ты говоришь? Я не это имел ввиду. — взволнованно произнес Юнги. — Я не связываю твой отъезд и сдачу моего диплома. — Но это тянущиеся друг за другом события! Я так сильно нервничаю, что нам придется расстаться. — признался Чимин, повышая голос и все-таки поднимая глаза на старшего. — Прекрати сводить все к себе! — Мин следом перешел на крик. — Я не жду, когда ты уедешь. Юнги и сам не понял, в какой момент его охватило раздражение, заставляя повысить голос на парня. Чимин был слишком мнительным ко многим вещам, и порой это выводило его из равновесия. — Но, тем не менее, осталось всего пару месяцев, и мне придется уехать от тебя. — Чимин нервно поерзал на месте, ощущая повисшее в воздухе напряжение из-за неудачно начатого разговора. — А когда мы сможем увидеться вновь, если ты найдешь работу в Сеуле, а я останусь учиться в Пусане еще на 2 года? — Ты несешь какой-то бред, Чимин. Не думай сейчас об этом. Просто наслаждайся моментом, пока мы вместе, и все будет хорошо. — Юнги действительно не видел проблемы в том, что пытался донести до него младший. — Почему я не могу думать о нашем скором будущем уже сейчас? Я не собираюсь бежать от реального хода времени, довольствуясь мимолетными событиями. — Чимин тоже начинал закипать из-за обесценивания его чувств. — Мне нужна надежность и уверенность, понимаешь? — Неужели я не даю тебе эту уверенность? — Мин приблизится, невесомо прикасаясь к щеке Чимина. Злость в нем потухла также быстро, как и возникла. — Нет, когда избегаешь разговоров об этом. — он отшатнулся от руки старшего, не давая продлить касание. Чимин знал, что не стоит тревожить Юнги своими домыслами в такой тяжелый для него период, но держать все в себе становилось просто невыносимо. Он с каждым днем все больше утопал в своих страхах перед неизвестностью, в ожидании скорой разлуки с ним. Пак нуждался в разговоре об этом, но не хотел, чтобы он привел их к ссоре. Он лишь хотел услышать, что Мин никогда не откажется от него, а расстояние не разрушит их отношения. Но если Юнги не видел в этом проблемы и не чувствовал то же, что ощущал Чимин, проживая каждый день, то и пообещать подобное, он не сможет. Сил и смелости обижаться на старшего за это не было, Юнги был не виноват в том, что не разделяет его переживаний. — Я наверное пойду домой. — Чимин поднял свой рюкзак с пола и одернул низ надетой на нем толстовки Юнги. — Ужин еще горячий и стоит на плите. Поешь пожалуйста. — Подожди. Я тебя обидел? — Юнги придержал соскочившего с кровати Чимина, за рукав, разворачивая к себе лицом. — Не обидел. Мне правда нужно в общежитие. — Чимин мялся, стараясь не смотреть Юнги в глаза. — У меня завтра с утра тренировка, а форма осталась дома. Он нагло врал. У него всегда была одежда для тренировок в шкафчике в раздевалке, но ему нужен был повод уйти из квартиры Юнги. Сейчас сил разговаривать об этом не было ни у одного из них, поэтому Чимин просто отступит, жалея, что вообще озвучил свои мысли вслух. Может быть, он больше никогда не поднимет эту тему вновь и разберется с тревогой самостоятельно, найдя правильное на его взгляд решение. А может быть, Юнги прав и стоит относиться к этому проще, но Чимин, к сожалению, не из тех людей, кто способен просто отпустить беспокойство, бросая все на веление судьбы. Он подумает над этим чуть позже, когда сможет остаться наконец один и сосредоточиться на себе. Юнги хмурился и неотрывно смотрел на немного дерганого парня, но в конце концов отпустил его руку, соглашаясь. Он порывался проводить Чимина, но получил категоричный отказ и строгое распоряжение съесть приготовленное им карри до последнего кусочка и лечь спать. Звук воды заглушал громкий разговор Чонгука по телефону с Тэхеном, давая Паку возможность игнорировать гомон из комнаты. Горячие струи воды шумно падали на дно ванной, и кажется Чимин уже начал плавиться и растворяться под ними, что было лучшим исходом, нежели он это сделает от своих тревожных мыслей. Усталость пробирала до мозга костей, хоть сегодня и не было изнурительной тренировки. Попытки соответствовать своему привычному ритму жизни особенно выматывали, когда твой разум поглощен переживаниями об одном единственном человеке, которого ты так боишься упустить из жизни по своей вине. Горячие слезы стекали по его щекам, смешиваясь и исчезая вместе с проточной водой, температура которой уже доходила до нестерпимой, заставляя кожу краснеть. Самый ценный для него человек нуждался в поддержке, а он донимал его своими надуманными проблемами, не давая сосредоточиться на действительно важной для него задаче. Чимин винил себя за несобранность и несамостоятельность, из-за которых мог создать недопонимания в их отношениях. Чимин обижался сам на себя. Тревожность поглотила его полностью, окутывая холодом и темнотой и не позволяя выйти из этого состояния, все глубже закапывая Чимина в яму, которую он начал рыть себе самостоятельно. Было ощущение, что он все портит. Ворошит муравьиный домик, в котором все уже налажено и вмешиваться в это нельзя, иначе естественный ход будет нарушен, и хрупкий мир перестанет существовать. Как бы он не старался оставаться непреклонным в любой ситуации, пустота и изнеможение все равно настигали его, с каждым разом раня все сильнее и глубже, забирая все больше жизненных сил. Он чувствовал, как потихоньку увядает, не справляясь с ношей, которую сам на себя взвалил. Чимин шумно выдохнул и перекрыл воду, заставляя себя оставить все мысли с утекающей в водосток водой, но горячий пар все еще витал в воздухе, напоминая о том, что ничего не исчезает без следа. В разговорах Юнги продолжал избегать этой темы, будто она его совсем не волновала, но и Чимин больше не старался ее заводить. Пак продолжал свои попытки поддерживать стабильность в своей жизни, но один из кирпичиков будто начинал крошиться. В их отношениях что-то изменилось, и он начал это явно замечать. Младший не знал связано ли это с их разговором или с повышенной занятостью Юнги, но тот стал отстраненнее. Чимин не мог сказать, что это попытки избегать его, но и опровергнуть это не хватало уверенности. Проявлять инициативу в отношениях стало все труднее. Он часто натыкался на стену между ними, которую выстраивал не он сам. Тем не менее, Чимин старательно пытался себя не накручивать, потому что знал, как это может разозлить Юнги, приведя к очередной мелкой ссоре, которые теперь случались чаще. Ему лишь оставалось оправдывать это большой загруженностью старшего, но навязчивые мысли так и не отпускали его. В попытке убежать от сопровождающей его каждый день тревожности, Чимин снова изнурял себя тренировками. Это никогда не будет чем-то лишним и только пойдет на пользу ему и команде. Изменений никто не мог заметить, ведь он всегда работал усердно. Он приходил репетировать даже в те дни, когда у них не было запланированных тренировок. Хосок, как лидер группы, не мог не отметить это похвалой, но продолжал переживать за здоровье Чимина. Ежедневные шестичасовые тренировки могли плохо сказаться на тонусе мышц, а то и вовсе травмировать тонсена, что тот не сможет выступать, но Чимин его не слушал. Вечер субботы раньше всегда был свободен, и Пак пытался проводить его с Юнги, но сегодня его планы изменились. Танцевальный зал был пуст, а освещение было тусклым. Чимин очередной раз повторял свою хореографию, доводя до идеала то, что в этом уже давно не нуждалось. Он отключил музыку, сделав последний круг повторения, и потянулся к бутылке с водой, буквально падая от усталости на отполированный паркет рядом с большим зеркалом. Пак был измотан и тяжело дышал, но был доволен проделанной работой. Сейчас он мечтал только о горячем душе, объятиях Юнги после и глубоком сне. Но он самостоятельно отказался от этой возможности. Чимин в надежде поднял телефон экраном вверх, проверяя на наличие новых сообщений, однако ни одного уведомления он так и не увидел. Он прислонился затылком к поверхности зеркала и закрыл глаза, чувствуя, как вновь нарастает тревожность, которую он так усердно выбивал из себя последние четыре часа. Стук в приоткрытую дверь зала заставил его открыть глаза. В проеме показалась темная макушка Минджи. Он тихо прошел по залу в одних носках и уселся рядом, протягивая младшему упаковку яблочного сока из автомата. — Привет, хен. — Чимин расплылся в улыбке, благодарно принимая свой любимый напиток из его рук. — Почему ты здесь так поздно? — Встречался с преподавателем по поводу летней практики, и решил ненадолго зайти в зал забрать постирать свои вещи, а тут ты. — он мягко улыбнулся на последнем слове. — А почему ты свой выходной тратишь на тренировки? Неужели нет других планов на вечер? — Мне нужно работать усерднее перед отчетным концертом, поэтому я стараюсь все свободное время проводить за тренировками. — Чимин слегка слукавил, утаив главную причину его нахождения здесь. Минджи тихо рассмеялся абсурдности слов Пака, продолжая наблюдать за его унылой улыбкой. Он был одним из лучших в их группе, а вся его партия состояла из идеально отточенных движений, что, казалось, если его разбудить поздно ночью, он безупречно станцует ее без включенной музыки и счета. — Как твой хен и заместитель нашего лидера, объявляю об окончании твоей тренировки. — он громко хлопнул в ладоши, передразнивая Хосока, и поднялся на ноги, протягивая руку Чимину. Младший рассмеялся и послушно встал, принимая помощь. Минджи немного прибрался в зале, пока Чимин приводил себя в порядок. Пак очень ценил помощь хена и обязался купить тому сливочное мороженое. Они медленно прогуливались по узким улочкам по пути до общежития. Ли уплетал купленное младшим мороженое и говорил с ним о всякой ерунде, заставляя того звонко смеяться. Присутствие старшего и его разговоры о, казалось бы, неважных мелочах отвлекали Чимина от переживаний, снижая уровень тревожности практически до нуля и показывая, что вокруг него есть много людей готовых быть рядом и помогать только одним своим присутствием. Он задумался, не стоит ли ему проводить больше времени с друзьями, а не на дополнительных тренировках, потому что эффект для его состояния это имело такой же, но только после этого болезненно не тянуло мышцы во всем теле. Теплые мгновения в компании хена прошли словно сон, и он вновь тяжело дышал, смотря на себя в зеркало в танцевальном зале. Он допустил ошибку там, где никогда не допускал. В ушах звенело от накатывающей злости к самому себе, и он плохо слышал, что говорит ему Хосок, но понимающе кивал, делая мелкие глотки воды из бутылки. — ..ты слишком много тренируешься, поэтому начинаешь ошибаться. — строго говорил Чон, но Чимин отчетливо слышал нотки беспокойства в голосе друга. — Это нормально, просто тебе нужен отдых. Я не прошу тебя, а уже требую, Чимин. Расписание тренировок не просто так придумано. Тело должно отдыхать. — Позволь мне повторить последний раз, и я возьму завтра выходной. — Чимин сложил руки в умоляющем жесте, чтобы его хен смягчился. — Нет. Ты возьмешь перерыв до конца недели. — он непроницаемо смотрел на запыхавшегося Пака, показывая, что его методы больше не будут работать. — И только один раз, Чимин. Иначе я отстраню тебя принудительно. Брюнет рассерженно встал на свою позицию, ожидая когда наконец включится музыка. Мышцы ног мелко дрожали, но его никогда это не останавливало. Он начал двигаться как обычно, сменяя плавные движения резкими, и повторяя все вновь в такт музыке. Очередная ошибка дышала в затылок, поджидая нужного момента, но Чимин не давал этому случиться. Он успешно миновал тот момент, где он ошибся в прошлый раз, и мысленно заключил для себя, что Хосок-хен был неправ. Оставалось две восьмерки*, и танец закончится, тогда он сможет попытать удачу еще раз и уговорить старшего отложить отстранение, с рядом новых железобетонных, на его взгляд, аргументов. Ноги предательски продолжали дрожать, не давая Чимину выкладываться на полную. Приходилось делать чуть больше усилий, чем обычно, чтобы удерживать свое тело. Очередное резкое движение, и его нога подкашивается. Чимин грузно приземляется на колено, ощущая, как боль простреливает сухожилия под коленной чашечкой. Он пытается подняться, но перед глазами потемнело от вновь возникшей боли. Музыка моментально затихла, и все присутствующие обеспокоено столпились вокруг. Минджи первым выбился из толпы, приземляясь на пол рядом с Чимином и хватая его за плечи. Младший услышал надрывающийся голос Хосока, который призывал всех разойтись, объявляя о перерыве. Он сел рядом с Минджи и уже открыл рот, чтобы что-то сказать. — Я в порядке! — Пак не дал произнести ни слова лидеру, пытаясь подняться на ноги, но ему вновь это не удается. — Ты врешь! — Хосок перехватывает руку Чимина, помогая удержать равновесие. — Я не вру! Я правда в порядке. Это просто небольшой ушиб. Хосок завел младшего в раздевалку усаживая на лавочку и принудительно поднимая штанину, чтобы рассмотреть покалеченное место. Минджи остался стоять в дверном проеме, обеспокоенно наблюдая за происходящим со стороны. Отек уже был заметен, и даже если это был простой ушиб, то он был очень сильным. — Значит так, — серьезно начал Хосок. — Сейчас ты едешь в травмпункт. Отказы не принимаются! — опережая возражения младшего, восклицает он. — Все, что скажут тебе врачи на счет травмы – ты сообщаешь мне, включая рекомендации по восстановлению. — Я поеду с ним. — Минджи обращался к Хосоку, абсолютно игнорируя возмущенное выражение лица Чимина. Тот был недоволен тем, что все решается за него. — Да, так будет лучше. — Хосок усиленно перекрикивал, возражения младшего. — Я не могу поехать с ним из-за тренировки, поэтому положусь на тебя. — Меня вообще кто-нибудь спросит? Нужна мне помощь? Или может не нужна? — Чимин всплеснул руками, наконец обращая на себя внимание. — Нет. Тебя никто не будет спрашивать, Чимин-и. Я уже сегодня учел твое мнение, и вот мы видим его результат. — Хосок развел руками, делая паузу. — Минджи поможет тебе добраться до больницы, и вы вместе пройдете все необходимые процедуры. Это не обсуждается. — хен вышел за дверь, громко хлопая ею напоследок. Минджи придерживал Чимина за руку все время, пока они передвигались по университету, большего он ему не позволил, хотя ступать на ногу было очень больно. Хен вызвал им такси, и они быстро добрались до ближайшей травматологии. Чимина мелко трясло от волнения, и он буквально молился, чтобы травма была легким ушибом и не помешала предстоящему выступлению, о котором он грезил последние месяцы. У него было немного времени восстановиться до того момента, но он уже жалел о тех тренировках, которые ему в любом случае предстоит пропустить. Он стиснул зубы, переживая, что Хосоку придется найти ему замену. Это будет правильным и разумным решением с его стороны, но обида от этого не становилась меньше. Время тянулось бесконечно медленно. Переходя от приема у терапевта к травматологу, он оказался сидящим у рентгеновского кабинета в ожидании своего результата. Яркий запах дезинфицирующих средств, спирта и лекарств бил в нос, заставляя волноваться о своем состоянии еще больше. Что если его травма настолько сильная, что он никогда больше не сможет танцевать? Он потеряет смысл своей жизни и останется на улице, как пророчил отец. Тело танцора его главный инструмент и способ заработка. Чимин прекрасно это знал, от чего его сердце сильнее сжалось. Он хотел озвучить свои мысли Минджи, но ему, казалось, что тот уже сделал для него более чем достаточно, и если Чимин закатит истерику, то он просто уйдет, а оставаться здесь одному ему не хотелось. Медсестры слонялись из кабинета в кабинет, хлопая дверьми и тихо переговариваясь друг с другом. Этот белый шум немного успокаивал нервы Чимина, и он перестал обращать внимание даже на мимо проходящих врачей. Из монотонного звука больницы выделились быстрые, практически переходящие на бег, шаги, которые с каждой секундой становились громче. Чимин устало приподнял голову и столкнулся взглядом с темными обеспокоенными глазами. Юнги подлетел к нему, садясь на корточках на уровне его лица, обхватывая щеки ладонями. — Ты здесь.. — первая слеза скатилась по щеке Чимина. Он улыбался, но ему все еще было ужасно страшно. — Ну, конечно, я здесь. — блондин мягко касался щек младшего, ловя и стирая каждую новую слезинку большими пальцами. — Примчался, как только Хоби заикнулся о том, что ты поранился. Что сказали врачи? — Предварительно поставили растяжение, но отправили на рентген, чтобы убедиться в отсутствии трещины в коленной чашечке. — Чимин тихо всхлипнул и потянулся руками к Юнги в поиске объятий. Старший приподнялся и сгреб его в охапку, прижимая к себе. Он ощущал на себе изучающий взгляд Минджи, но старался игнорировать его, чтобы не разозлиться. Юнги хотел послать Ли домой, потому что Чимин больше в нем не нуждался, но он понимал, что это расстроит младшего, поэтому надеялся, что Минджи догадается уйти сам. — Если мне запретят танцевать до отчетного концерта, я не переживу этого, Юнги-я. — Чимин шептал, но то и дело срывался на всхлипы. Его трясло от одной только мысли об этом, но Юнги продолжал гладить его по затылку и уверять в обратном, от чего младшему становилось чуточку легче. Минджи было мучительно больно смотреть на эту сцену. Он поднялся со скамейки с обещанием принести Чимину воды и медленно поплелся по длинным коридорам в поисках автомата. Всхлипы тонсена отдалялись, но ему самому все сильнее хотелось расплакаться. Видеть его рядом с Юнги было невозможно. Безысходность душила, обращаясь в чувство несправедливости. Он видел, как Чимин к нему привязан – слово любовь в их сторону было напрочь заблокировано в его сознании. Младший был счастлив рядом с Юнги, но мысли о том, что он бы мог сделать его счастливее, не покидали голову. Действовать в открытую не позволяла совесть. Чимин был крайне учтив, и это добавило бы неловкость в их взаимоотношения, причиняя неудобства им обоим. Резкость могла оттолкнуть его от Минджи, а их дружба была единственным, что позволяло находиться рядом и оставаться близким Паку человеком. При других обстоятельствах он был бы более настойчив, но это был Чимин, с которым он не мог обходиться так эгоистично. Минджи покинул больницу, оставив младшему сообщение с извинениями и просьбой написать о конечном диагнозе.