Шанс для Джульетты

Уже к следующему утру Белла не была уверена в том, что сможет это сделать. Она не спала всю ночь, ворочаясь с боку на бок в кровати, в которой отвыкла спать, и все думала о том, как там Джейк. Как прошла его трансформация, нашел ли его уже Сэм и успокоил ли. Отрезали ли его длинные волосы члены стаи, которые ей так нравились. Или бедный Блэк все еще метался по ночному лесу, в одиночестве и в ужасе от того, что с ним происходит. Эти мысли сводили ее с ума. В четыре утра Белла уже не выдержала, и, откинув такое тяжелое одеяло, встала с кровати. Ее тело кипело от нервной энергии, и она решила ее выплеснуть в уборке, в которой явно остро нуждалась ее комната. Да и весь дом тоже. Белла собрала все грязное белье, вытерла пыль, перемыла посуду, и приготовила завтрак Чарли, который вставал в шесть, чтобы уехать на смену. Папа был в легком шоке, когда вышел из своей комнаты и увидел, как она с утра пораньше наводила в доме чистоту, но промолчал. Белла видела в его глазах облегчение, что вчерашний день ему не приснился, и с грустью подозревала, что страх того, что его дочь вновь станет зомби его не скоро покинет. После того, как Чарли ушел она приступила к более громкой части уборки. Белла пропылесосила весь дом, поставила стирку и довольно быстро заполнила все веревки во дворе свежевыстиранным бельем. К полудню она выдохлась. Белла отвыкла от того, что может так уставать, что ее мышцы могут так болеть и ныть. Она просто рухнула на диван, закончив вылизывать дом, и ее взгляд тут же, непроизвольно и предательски, обратился к телефону, который так и не зазвонил. Белла знала, что Джейк не позвонит, но все же какая-то часть ее надеялась, что случилось еще одно чудо и он позвонит, весело поприветствует ее, назовет «Беллз» и скажет, что все хорошо. Она тяжело вздохнула. Сцепив свои тонкие пальцы в замок, Белла положила руки на живот, откуда донеслось урчание. Да уж, к голоду, как и к утомлению, она впрямь не привыкла. Как и к своей вернувшейся неуклюжести. Но это не было плохое чувство. Просто непривычно. Право слово, она так давно была человеком!... И, может быть, где-то глубоко в душе, Белла будет все же скучать по тому, как она была грациозна и уравновешена, но это было мимолетнее чувство. Как тоска по Финиксу, куда больше никогда не вернется, даже если бы выпал шанс переехать туда вновь. Белла твердо была намерена жить в Форксе на постоянной основе. Она не собиралась больше оставлять папу, как делала прежде, и не хотела оставлять Джейка. Мимоходом Белла про себя отметила, что ей нужно будет поговорить с миссис Ньютон насчет работы на полную ставку. Майк все равно уедет, кажется, он собирался в Массачусетский университет, и в магазине явно будет нужен работник, а ей нужны деньги. Сама в колледж она пока не собиралась, подумывая о том, чтобы учится онлайн. Технически у Беллы уже была степень, даже две: по истории и английскому языку, так что это не должно быть особо трудно. Кое-как подняв свое уставшее тело с дивана, она пошла все же на кухню, чтобы перекусить. Вчерашнюю пиццу, остатки ужина и завтрака Белла проглотила за один присест, но голод все не утихал. У нее начало скрести в горле и на миг она подумала, уж не простудилась ли, и тут ее взгляд упал на руку. Руку, которую Белла рассеянно чесала, сама того, не осознавая последние пару минут. Руку, где еще миг назад была светлая теплая кожа, сейчас была не красной и расчесанной, а белоснежной. Белоснежной и сверкающей от редких лучей солнца, падающих через кухонные окна. Белла в ужасе уставилась на свою руку, выронив из рук полусъеденный сэндвич, шлепнувшийся ей под ноги. Она отшатнулась назад, мотая головой из стороны в сторону, и не веря в то, что видела. Белла не хотела быть вампиром!.. Больше никогда ей не хотелось быть подвижной мраморной прекрасной статуей, питающейся кровью живых. Она уже побыла ею и поняла, что это не ее. Белла хотела свою человеческую жизнь прожить, желательно со своим Парисом, вместо холодного вечно страдающего Ромео! Она не хотела верить, что судьба была настолько сурова, дав ей шанс все исправить, чтобы только вновь сделать ее этим чудовищем. Веки Беллы были сомкнуты, но и без этого она буквально ощущала, как холод, на который изначально не обратила внимание, начал распространятся по ее телу. Из ее груди вырвался всхлип, а по щекам потекли слезы. Нет, нет, нет!.. Ее сердце забилось чаще, а знакомая боль пронзила мышцы. Белла закричала и упала на пол кухни, изогнувшись дугой. Ее тело горело, а сердце трепетало так, будто хотело вырваться из груди и упорхнуть прочь от своей несносной хозяйки. Разум Беллы потонул в красном тумане боли, и какая-то часть нее была рада, что Чарли сейчас не было дома. Она не хотела причинить ему боль, и не хотела, чтобы он видел ее такой. Но это было неизбежно, верно? Обращение могло длиться сутками, и… …вдруг все кончилось. В один миг Белла сходила с ума от боли, а потом все пропало. Она застыла в позе эмбриона на полу кухни и не хотела осознавать то, что с ней случилось. Белла слышала, как за пределами дома лает собака и как через дорогу миссис Бишоп фальшиво напевает на своей кухне одну из песен Битлов. Она чуяла запах чистящих средств и продуктов, которые все еще лежали на столе. Открыв глаза, Белла была уверена, что увидит все до малейших деталей, и от это мысли из ее горла вырвался всхлип. Сухой. Вампиры ведь не плачут. Хищник не должен иметь такие жалкие слабости как слезы. У него были лишь инстинкты и голод. К ее ужасу, едва она подумала об этом, как ее горло опалила знакомая, дерущая боль и жажда. Но Белла не хотела двигаться. Она хотела кричать и бесноваться из-за того, что ей дали шанс увидеть своих близких, чтобы только так сурово вырвать у нее только начавшие цвести в груди надежды на нормальную человеческую жизнь, которые в прошлый раз так легко выбросила. Белла завыла. Громко и протяжно, как раненый зверь, которым она и была. Ее кулак непроизвольно сжался и Белла ударила им по полу, отчего старый паркет опасно заскрипел. Она бы была не прочь разнести здесь все, а еще лучше навечно застыть на этом чертовом полу, но мысли о том, что вечером вернется папа, живой и полный крови, быстро избавила ее от этих желаний. С большой неохотой Белла наконец открыла глаза, отмечая, как в воздухе летают невидимые человеческому глазу пылинки и что на старых шкафчиках потрескалась старая, желтая краска, и медленно села. Ей нужно было убираться отсюда, пока она никому не навредила. Она тоскливо огляделась, не скрывая сухих всхлипов, которые так и рвались из глотки, а потом пролетела через весь дом, где надеялась, что проживет еще очень долго, прямиком к черному ходу и направилась к лесу. Белла не наслаждалась свистом ветра в ушах и тем, как быстро пролетали мимо нее деревья. Она даже не знала, куда бежит. Все это происходило будто в тумане и чисто на автомате. У нее в голове билась только одна мысль о том, чтобы никому не навредить до того, как найдет способ это исправить. Белла не хотела так жить и не собиралась. И она собиралась уничтожить себя, но в этот раз, нужно было уйти подальше от людей. Но огонь в горле мешал обдумывать свое будущее самоубийство. Поэтому Белла на миг дала своим воспоминаниям об охоте взять вверх, и сменила курс, почуяв оленя в паре метров от себя, так неудачно пробегающего мимо. Она не помнила, как подкралась к бедному животному, и не помнила, как тихо свернула ему шею, прежде чем впиться в его горло. Теплая кровь с привкусом травы и прогорклости заглушил ее голод, и вернула ясность мысли. К сожалению, мантру о том, что нельзя никому навредить это не вернуло, и едва Белла увидела перед собой распростертое мертвое животное, увидела, как ее кожа сверкает, подобно бриллиантами, и как кровь пачкает ее футболку, на нее вновь обрушилось осознание того, что она вновь стала вампиром. Белла рвано вздохнула. Она с отвращением уставилась на свои руки, а ее губы задрожали. Ее голова против воли начала мотаться из стороны в сторону, а изо рта вырывалась ненавистная звонкая версия ее голоса, озвучивающая то, что крутилось как на повторе у нее в голове. — Не хочу, не хочу, не хочу!.. — в исступление шептала Белла, отползя подальше от оленя и начав бить кулаками по земле. — Я человек, а не вампир, я человек, а не вампир!.. Последняя фраза вырвалась из ее горла громким воплем, подобно грому, разнесшимся по округе. Белла все колотила по земле и колотила, оставляя глубокие вмятины, и не сразу заметила, как у нее в груди вновь вспыхнула боль. Она была так зла сама не зная на кого точно, ей хотелось… хотелось… Белла вскрикнула, когда ощутила, как руку пронзила боль, услышала треск, одновременно с ощущением того, что ей в вены опять залили лаву. Она завалилась на бок, а потом и на спину, и задергалась, как меньше часа назад на кухне, от судорог и агонии, пронзающей тело. Это длилось вечно, но в то же время всего пару минут. Белла застыла на земле подобно кукле с отрезанными нитями, тяжело дыша, уставившись в небо, закрытое побольше части высокими соснами-исполинами — она не видела каждую иголочку и не ощущала всех ароматов леса — и с трепетом ощущая, что в груди вновь бьется сердце. Она не знала, сколько вот так лежала. Но самое главное, Белла не понимала, что с ней такое. Сейчас она была уверена, что была опять человеком: сердце билось, дышать было больно, а холод стремительно проникал в каждую пору, пронзая до самых костей, но еще пару мгновений назад она была вампиром. А до этого тоже человеком. На всякий случай она подняла руки и увидела свою обычную светлую кожу, покрытую грязью и кровью. Без всякого блеска и болезненной белизны, которая была Белле теперь столь ненавистна. Она покрутила руки туда-сюда с радостью отмечая каждый вернувшийся назад шрам и совсем не идеальный маникюр. Белла могла допустить мысль, что у нее только что просто были яркие галлюцинации, если бы не засыхающая кровь на футболке, ставшим еще более мерзким вкус во рту и мертвое животное в паре шагов от нее. Она медленно села, и с трудом подавила вскрик от боли в запястье, которое, кажется, было сломано. Белла рефлекторно прижала руку к груди, начав ее баюкать и шипеть от боли, которая все сильнее нарастала. Ей было неведомо, что именно с ней случилось, но в данный момент нужно было вернуться домой. И молиться, что все то, что случилось, было просто бредом, как голос Эдварда, который некогда чуть не свел ее в могилу.

***

К счастью, она смогла вернуться домой своим ходом, даже не заблудившись, и не переломав остальные кости, убраться на кухне, кое-как переодеться и съездить в травмпункт перед тем, как папа вернулся домой. — Белла… — устало выдохнул Чарли, когда, вошел в дом, и увидел ее загипсованную руку. — Что на тебя в этот раз напало? Белла закатила глаза, но с учетом ее послужного списка, не удивилась и даже не обиделась на слова отца. — Это была лестница, но я ее победила, — солгала она, надеясь, что ее щеки ее не предадут, и Чарли поверит в это. Ей не хотелось его волновать лишний раз. Она сама хотела бы списать все это на бред воспаленного разума и забыть, как страшный сон. Но не очень-то получалось. Белла все поглядывала на свои руки, пока неловко накрывала на стол, боясь вновь увидеть блеск и расцветающую белизну, незаметно щипала себя за бедро, оставляя на нем синяки, чтобы убедится, что все то, что происходило сейчас было настоящим, и косилась на пол, где осталась трещина от ее кулака, которую с большим трудом удавалось списать на то, что паркет просто лопнул от износки. Запачканную кровью одежду Белла сожгла на старом гриле. Вот только неприятный вкус оленьей крови изо рта не помогла убрать даже сотая по счету чистка зубов, и вкус еды, которую она не могла запихнуть в глотку, как ни старалась, ощущая, что совсем не была голодна. Ей не хотелось думать почему именно у нее было это чувство насыщения. Как только папа ушел в гостиную, чтобы посмотреть телевизор, Белла сбежала к себе в комнату, где заперлась и упала на кровать, и прижала к груди руки, чтобы просто убедится, что да, ее сердце билось. Тук-тук, тук-тук. — Что со мной такое? — тихо прошептала Белла в потолок, ощущая, как задвинутый на задворки сознания ужас и страх, вновь выходит на первый план. Как и обреченное осознание, что она не может вот так просто забыть о том, что случилось. Белла совершенно точно вернулась на миг в свое вампирское тело, а потом вновь стала человеком. Это не было нормально. Человек не может перекинуться в вампира, а потом обратно!... Какая-то ее часть тут же ехидно отметила, что человек не может обернуться волком, а потом обратно, но Джейк и стая же могла это сделать. — Но я же не волк, — растерянно пробормотала Белла себе под нос, когда резко села на месте. Она скривилась. «Ну, я и не мехом обросла», — тут же самоуничижительно одернула себя Белла, бессознательно заправив прядь волос за ухо, после чего закрыла глаза и попыталась вспомнить все то, что с ней случилось в мельчайших подробностях. Была уборка, потом она устала, ее одолел жуткий голод, который не смог потушить никакой продукт, попавший ей в желудок, а потом… потом она увидела свою руку, было такое чувство, что ей вновь пришлось пережить обращение, умещенное в пару минут, вместо пары суток, и вот она уже в лесу, думая о том, как бы никого не поранить и убить себя. — …а потом я убила оленя, выпила его кровь, и начала кричать, что я не хочу быть вампиром, — шептала себе под нос Белла, взяв блокнот со стола и записав все то, что случилось с ней днем поэтапно, чтобы ничего не забыть. Ручка в ее руках замерла. «Неужели из-за того, что меня отбросило в прошлое неведомой силой, я стала тоже в какой-то мере оборотнем, но вместо того, чтобы превращаться в волка, я обращаюсь в вампира?»… — недоверчиво подумала Белла, усевшись на кровати в позе лотоса и, закусив губу, уставилась в окно. Блокнот был отложен в сторону, и она уставилась на свои руки. Белла вспомнила все упражнения, которые применяла в те первые дни, чтобы научится контролировать свой щит, и попыталась вызвать белизну на руках, надеясь, что она может это контролировать. Ничего. Белла пробовала вновь и вновь, не замечая, как за окном успело окончательно потемнеть. Она уже хотела бросить это дело, как вдруг ее запястье, то, где был шрам, оставленный Джеймсом, начало сначала зудеть так же, как днем, а потом медленно белеть. Белла облизала губы. Ее сердцебиение ускорилось, и она не была уверена отчего именно: страха или из-за того, что это было частью этого странного обращения. Когда все предплечье стало знакомо-белым, под кожей начала вспыхивать боль, отдающая в бешено-колотящиеся сердце, а горло заскребло, Белла попыталась вновь сосредоточиться на мысли о том, что была человеком, а не вампиром. Она сконцентрировалась на дыхании, а не на нарастающей агонии, вызывая в голове изображения своей обычной светлой кожи со всеми ее шрамами, тонкими волосками и всеми прочими недостатками. И у нее получилось!.. Белизна исчезла, боль затихла, как будто ее и не было, горло перестало зудеть, как во время простуды, а Белла все еще была человеком. Живым и дышащим. Она вскочила с кровати и издала беззвучный вопль победы. А потом невольно вскрикнула, когда стукнулась ногой о ножку кровати, не сразу замечая, что боль в сломанной руке тоже исчезла, как не бывало.