Expecto Experimentum

Гарри очень рад, что его собственная определённость возникла раньше, чем он перестал подозревать Реддла в ухаживаниях. Но подумать об этом некогда. Едва войдя в теплицу, они со Снейпом слышат что-то среднее между гудком и сиреной. Звук повторяется с равными промежутками. Гарри мысленно говорит с Зерном. Просит его снова поверить и успокоиться. Здесь, рядом, сила. Две силы. Это помощь. Мы поможем, уверенно говорит Гарри, потому что знает Снейпа. Он будет злиться и говорить ядовитые вещи, но тоже поможет. Зерно продолжает тревожиться. Возникает экран во всё небо. И на нём мелькают картины нового соблазна. Гарри и Снейп во главе мира, который им покоряется. Который в восторге от их силы. Склонённые головы, бесшумное исполнение приказов. Почести. Гарри не чувствует искушения. Он ощущает отторжение. И внезапно понимает, что Снейп тоже. И их силы, забыв об экране, начинают свой танец. Оранжевое. Фиолетовое. Два скворца летят по кругу, тогда как они сами стоят на земле. Искры. Мелькающие крылья. Это красота, и это повод жить. Гарри чувствует на своём плече руку Снейпа, который затем обнимает его – и целует глубоко и сильно, утоляя жажду, насыщая голод, ярко и по-настоящему. Срабатывает будильник. Снейп отстраняется и первым выходит из теплицы. Там уже ждут Рон и Гермиона. Подруга взволнована: – Что-то случилось? Тут дверь… – она указывает рукой. Дверь, прежде непрозрачная, теперь почти полностью состоит из витражей – они играют в утренних лучах. Гарри нерешительно смотрит на Северуса. – Ничего, что стоило бы вашего внимания, мисс Грейнджер. Поттер, я жду вас на зельеварении сегодня в шесть. Будьте любезны отоспаться. Вот так. Поттер. С отстранённым видом идти к замку, как будто внутри не рухнул миллион воздушных замков. На зельях Снейп собран и серьёзен: – Вы сварите мне веритасерум. Рецепт на доске. Что он задумал? Собрался проверить мои чувства? Пусть проверяет, обречённо думает Гарри. Слизеринский недоверчивый паук. Среди ингредиентов Гарри читает «ягоды тёрна» – и переводит взгляд на стол. Он видит те самые ягоды из детства, что были вкусны даже горькими. Хм. Но веритасерум должен быть безвкусным и не иметь запаха. И Гарри решается на инициативу. Зелье правды не должно быть горьким, как правда. Поэтому он ищет в списке компонентов, что ещё может горчить. Обнаруживает подозрительные «коренья эльфятника» – и начинает слушать. Коренья индифферентны, а среди ягод разнобой. Некоторые из них желают сделать правду горькой, тогда как другие – сладкой. И лишь некоторые придерживаются нейтралитета. Так как ягоды разноразмерные, Гарри кромсает их на куски – и подбирает в равных пропорциях горькое, сладкое и полусла… то есть в смысле нейтральное. Снейп с отсутствующим видом сидит за учительским столом. Гарри варит зелье строго по рецепту – и получает прозрачную жидкость, венец своих усилий. Запаха вроде бы нет. Снейп подходит к котлу. – Что вы тут сделали, Поттер? – спрашивает он, недовольно глядя на искромсанные «останки» ягод на доске. – Я пытался сбалансировать вкус, сэр. Мнения разделились. Северус зачерпывает столовую ложку зелья. – Выглядит неплохо, но этого мало. Что ж, продегустируем, – не обращая внимания на шок в глазах Гарри, Снейп берёт с одной из полок шкафа стакан с тыквенным соком, явно заранее приготовленный, добавляет в него всю ложку зелья – и пьёт до дна. Гарри готовится к потоку ругательств – чего ещё ожидать от искреннего Снейпа. Вместо этого Северус смотрит на него серьёзным взглядом и говорит: – Это было не наваждение. Гарри боится шелохнуться. Снейп медленно подходит к нему: – Когда я поцеловал тебя на Поле, это было не наваждение. И сейчас тоже... Властный поцелуй, от которого тело перестаёт ощущаться своим и начинает принадлежать Северусу – всего лишь от напористой игры языка. Долгий поцелуй, за время него можно забыть своё имя. После этого Гарри не сразу удаётся отдышаться, но затем он спрашивает: – Значит, ты вспомнил? – Я всё помнил сразу. Гарри осознаёт. Медленно. Снейп поднимает голову и продолжает: – Я думал, что нам обоим лучше забыть об этом. – Но почему? – По логике курортного романа, Гарри. – И ты можешь сравнивать? – Мог сравнивать, – поправляет Снейп. – Помона говорила, что я помнил форму, но не саму суть... а я не верил,.. если вкратце, – его голос звучит глухо. – Профессор Стебль вмешалась? – удивляется Гарри. После молчания Снейп нехотя сознаётся грубоватым голосом: – Я с ней советовался. Мерлин бы тебя подрал, ты сварил хороший веритасерум. – Давай не будем говорить, – поспешно просит Гарри. И Северус опрокидывает его на свободный стол. Нет ничего правдивее, чем поцелуи под веритасерумом. Затем – честное срывание одежды. А пузырёк смазки, извлечённый в этот момент из кармана, можно нотариально заверять. Гарри нравится принадлежать – и это тоже честно. И он принадлежит всё больше с каждым жестом умелых пальцев внутри, а потом – с каждым яростным движением раскалённой плоти. Это не секс. Это честный конец света, за которым либо ничто – либо возникновение абсолютно новой вселенной. Гарри чувствует – это второе. И он доверяет чутью. На следующий день Гарри сидит с Сириусом за столом в «Трёх мётлах» – и говорит, что он теперь не одинок. Назвав имя партнёра, ждёт осуждения или брезгливости, но Сириус всего лишь ошарашен: – Лихо ты. И они выпивают по стакану огневиски, говоря о всякой всячине. И только через час крёстный спохватывается: – Ох, так нам же пить нельзя… Дамблдор голову оторвёт. – Сейчас, – Гарри лезет в карман мантии и достаёт два зеленоватых пузырька. И, указывая на них, говорит, – это чтобы нам завтра не быть такого цвета. – Надо же, – смеётся Сириус. – Он и обо мне позаботился. Впервые не звучит старое школьное прозвище. И они возвращаются в замок совершенно трезвыми.