Casino

Моя игра, так сильно завораживает Ловлю тебя, танцуют наши тела в такт И песня наша играет беспрестанно И казино, так сблизившее нас обоих. — Играй, ты же этого хотел. Внезапные слова огорошили Хёнджина. Да, он хотел, но насиловать бывшего одноклассника не входило в его планы до того, как он увидел его у себя на коленях. Но это не должно быть насилие — Феликс должен словить этот кайф, а не отталкивать его и плакать, как тогда. Он притерся к нему, обхватывая одной рукой за талию, а второй вплетаясь в волосы. Ли смотрел прямо в глаза Хвана, а тот с каждой секундой все более терял здравый рассудок. Все сильнее сжимали его пальцы на худом теле, все больше хотелось вонзиться в него и вбиваться до посинения, до громких рыданий и до потери сознания. Хочется наконец-то сделать то, что ещё несколько лет назад хотелось. Хотелось трахнуть Феликса. — Я читаю твои гребанные мысли, я вижу твое страстное желание. Так бери, — будто равнодушно произнес Феликс, но он понимал, что пропал. Он погибает под лапами больного, раненого зверя. Хёнджин загреб его под себя, вдыхая невинный и нежный аромат, и больно укусил за кадык. Там сразу же расцвел кроваво-красный бутон розы, и Хван его смочил своей слюной. — Вкусный ты… вкусная сука ты, Ли Феликс, — прошептал он прямо на ухо парня, что извивался над ним. — Ты должен хорошо поработать для меня. Я спущу сегодня пар. Веснушчатый похолодел, а затем мурашки пробежались по его спине. Он знал, что Хёнджин просто так словами не бросается. Если он выебет, то сделает это от души. — Ты меня пугаешь, хён… перестань пугать меня, — лихорадочно, со вкусом перед страха произнес Феликс, чувствуя, как длинные пальцы чутко пробегаются по его спине. Так неправильно и правильно одновременно. Как глаза эти затягивают в свой темный омут, откуда уже нет спасения, откуда уже не выберешься никогда. Феликс — очередная кукла, но она настолько желанная, настолько естественная, что ее невозможно не хотеть. Хотя бы раз насладится её стонами и мольбами о пощаде, а в итоге ты просто заткнешь её собой или даже членом, чтобы ни слова больше не выпорхнуло из этих противно-сладких сочных губ. Губы… эти губы так и тянут к себе, манят невесомыми прикосновениями. А затем слезы, все подходящие к уголкам больших испуганных глаз, как у Бэмби. А слезы-то вкусные его, наверное. Как и тогда. — Не смей плакать, — вдруг сказал Хёнджин, накрывая чужой лоб своей ладонью, сразу же противореча своим мыслям, только что пронесшимся в его сознании. Феликс замер; весь окружающий мир давно перестал существовать для них. Все сжалось, словно в вакууме, до этих двух тел, тесно сцепленных между собой. Только вот готовы они оба так и остаться в этом положении? Ли едва заметно покачал головой. Он все меньше понимал этого человека. Он готов причинить ему неимоверную боль, прежде чем обратно приласкает, словно дикого, озверевшего льва. — Я же не вынесу твоих слез больше. Прости, — сказал Хван и накрыл его губы своими, но как-то не принудительно и совершенно легко, почти невесомо. Фелис и в правду не ожидал, что это произойдет на глазах у всех, а Хёнджин не понимал, что с ним происходит. Хотелось поставить тут парня раком и вылизать его дочиста при всех, чтобы те лишь охали и дрочили, хотелось целовать все время эти губы, хотелось связать его нежные, тонкие руки. Первое было бы слишком жестким, поэтому Хван отстранился, закинул себе на плечо Феликса и направился на второй этаж. Он уже все тут знает. — Куда ты меня, блять, тащишь? — закричал Феликс скорее от неожиданности, нежели от страха, и прикусил чужое плечо. Хёнджин шикнул, дернулся и выругался, но груз не опустил, а лишь быстрее начал идти. Он шлепнул Ли по заднице, а затем сжал место удара, слегка помассировав. Юбка все норовила задраться до самой талии, а Феликс молился, чтобы по пути в комнату им никто не встретился. — Я с тобой говорю. Ты меня отпустишь или нет? Гребанный ублюдок… — Заткнись, или я найду твоему грязному рту лучшее применение. Ох, а ведь у меня не один вариант найдется, — ухмылка расползлась по лицу Хвана, и тот почувствовал, как крепко твердеет в его брюках от этих порочных мыслей. Казино — это не только азартные игры и дорогая выпивка. Это и элитный эскорт, где каждый в праве выбрать себе любую шлюху на ночь и хорошенько её отыметь. Но у Хёнджина явно золотая карточка — он выбрал себе лучшего. О да, ему достался самый лакомый кусочек. Золотая жила, их надежда и спасение, их лицо, которое сегодня точно будет забрызгано спермой. — Я буду кричать, — снова начал говорить Феликс. Ему было глубоко насрать на угрозы этого подонка. Что он может ему сделать? Разве что запихнуть свой габаритный хуй прямо ему в глотку, так, что Ли задохнется. Ну, тогда это красивое личико исказится гримасой боли, ведь оно не выдержит мрачных и серых стен холодной тюрьмы. Они наконец-то подошли к какой-то двери. Их здесь полно, и почти от каждой слышны вопли или стоны. Хван зашел в эту дверь, не оборачиваясь и все так же придерживая за попу Феликса. Тот устал кричать; он понял, что всем глубоко похер на его судьбу, да и видно, что Хёнджин заплатил немалую сумму денег, чтобы их не беспокоили. Но он молчал до тех пор, пока был в коридоре. Наедине с этим монстром хотелось выть до появления вен на шее и лбу. Чтобы капилляры в глазах лопнули, а горло резко засаднило от боли в шее. — Ты следил за мной, подонок? — закричал Ли, как только его кинули на кровать и закрыли дверь на замок. Хёнджин лишь улыбался, снимая свой ремень из петли. Он бросил явно дорогую вещь куда-то в сторону, становясь коленями на кровати. Хищно, медленно, словно тигр перед прыжком, передвигался он прямо к дрожащему парню, смотря прямо в глаза, чуть из орбит не вываленные в испуге. Феликс затаил дыхание, что только стук бешеный его сердца нарушал эту тишину. Шатен облизнул свои полные губы, видя, как Ли мечется со стороны в сторону, будто ему это поможет. Грация Хвана завораживала; как он прогибался в пояснице, передвигая длинными ногами, как пальцы его впивались в одеяло, сминая ткань. Как кольца поблескивают на некоторых из них, и Феликс представил, как металл будет холодить его кожу, когда пальцы эти окажутся в нем. А ведь он так любит холод. — Мне хочется поиграть с тобой, прежде чем я приступлю к самому важному, — вкрадчиво, с хрипотцой, произнес Хёнджин. — Ты ведь не будешь против, я вижу, — улыбка проскочила на его лице, полутемном из-за освещения. Лишь одинокая голубая лампа у кровати да луна за панорамными окнами разбавляли эту непроглядную темноту. Голос куда-то исчез, как и его владелец. Феликс все всматривался в темноту, пытаясь разглядеть знакомый силуэт, но глаза безостановочно моргали, никак не находя его. До тех пор, пока чужие мягкие губы не оказались на его, и Ли ощутил, насколько ледяной этот поцелуй. От неожиданного контраста температур его тело само отдалось в руки, протянутые к нему, и лишь голова не хотела удерживаться на месте, пока пальцы не впились в его волосы и он замер. А губы все кружили вокруг его губ, разнося холод от небольшого кубика льда. Феликс замычал, когда лед коснулся места под подбородком — его чувствительной зоны. Хван хмыкнул, уже горячим языком с прохладным кончиком проходясь по этому месту, отмечая его. Но он на нем не остановится. Пока его не остановят. Ли дрожал, прижимая ладонь к его рту. Когда губы Хёнджина задвигались, то он сразу же её убрал, чувствуя, как кончики его ушей загорелись от касания чувственного и нежного рта к кончикам пальцев. — Там ты был не против моих прикосновений и поцелуев, а тут жмешься, словно девчонка. Прям как тогда… — мечтательно произнес Хван. А может, просто сдаться? Все это не сон, и Феликс действительно попал. Попал так, что ему уже ничто не поможет. Даже его член перестал слушаться его, упрямо поднимаясь под чужим цепким взглядом и прикосновениями. — Ты и в правду меня хочешь трахнуть? Тогда бери, наслаждайся, но всю жизнь свою ты будешь гнить в тюрьме и расплачиваться за свои грехи. Давай, приступай, — Феликс хотел бы, чтобы это как можно скорее закончилось, и начал сам раздеваться. Он буквально срывал из себя все вещи, руками скользя по телу, а Хван лишь безумно смотрел на это все, чувствуя, как ему срывает крышу. Сука, как же Феликс умеет сводить с ума… Осталось лишь белье, и, кстати, совершенно обычное — светлые боксеры. Но Хван успел заметить небольшое пятно спереди от предэякулята. Малыш успел возбудиться? Длинные пальцы потянулись к поясу трусов, поглаживая выпирающие косточки. Феликс сам не понял, как оказался спиной на кровати, а Хёнджин лишь поглаживал линию его белья, почти не спускаясь вниз. Он вдруг наклонил голову и прошелся языком по линии члена, очерчивая его сквозь тонкую ткань, чувствуя, как он встает до конца. Он улыбнулся. Пальцы проворно обхватили линию боксеров и стянули их вниз, обнажая для себя орган Ли. Хотелось сразу же попробовать на вкус, и Хван это сделал. Но этого оказалось мало для реакции Феликса. Он вобрал в себя весь член, чувствуя, как утыкается носом в выбритый лобок, и ощущая, как подрагивает тело под ним. Феликс вздохнул, и тут же застонал впервые, неожиданно для себя, как только вокруг его члена начали действовать. Движения не были слишком быстрыми, и не были слишком медленными — Хван словно знал, как брюнету будет лучше или просто готовил его к чему-то более серьезному. Как же он хорошо это делал… — Я думал, ты заставишь давиться меня своим членом, — сказал Феликс и прикусил свою губу. Он слишком много болтал. Хван остановился, и ниточка слюны потянулась от его рта, падая на шею и обратно на член Ли. Вкусная картина была представлена перед глазами веснушчатого. Хван мразь, но сосет так, как будто делает это каждый день. Каждый день и каждую ночь. — М-м… давай утром. Я захочу вылизать твою дырочку, такую притягательную для моих глаз, а ты пока займешься моим членом. Пойдет, — улыбнулся Хван, видя красные щеки Ли. От этих откровенных разговоров и самой ситуации хотелось лишь тихо скулить. От нетерпения. — А затем, — подтянувшись ближе к парню, прошептал он, — я хочу видеть тебя на мне. А сегодня поведу я. Ли внезапно ощутил, как начал кружить палец вокруг его дырочки, подушечкой натирая, и снова смутился. Да, он стеснялся, ведь с ним это впервые, ещё и делает это Хван, любовь и ненависть в одном флаконе. Хотелось ударить его, а затем поцеловать снова, такой спектр эмоций он ощущал в это время. Палец ощутимо надавил внутрь — и Феликс взвыл, вскидывая бедра. — Ну уж нет, дорогой, — его щеку погладили чуткие пальцы, — мне придется тебя связать, чтобы ты не двигался и не мешал мне. Феликсу стало страшно, когда он увидел веревку в руках у Хвана. Она была не очень толстой и не должна была слишком натирать кожу, но хотелось, хотелось увидеть, как Хван будет обвязывать его. Феликс прогибался под чужими ладонями, чувствуя накал собственного тела. Он открывал рот, словно от жажды, и Хван всегда дарил ему томительный поцелуй, охлаждающий его пыл. О, как же он одаривал его своими прикосновениями и касаниями губ. Веревка туго обхватывала его тело под мышками, на животе и ровно между ягодиц, а концами можно было легко управлять, регулируя жесткость. Хёнджин проверил это, и стон слетел с уст Ли. — Ты великолепен, милый, — прошептали ему на ухо и Ли не заметил, как все его тело уже было обвито тугими веревками, стянутыми так, что можно было немного двигаться, но не слишком сильно. Мурашки побежали по его коже, как хорошо этот ублюдок справился. — Это сибари, ты не знал, малыш? — Хочу плюнуть тебе в лицо, — зло прошипел Ли, но в противовес ему его член дернулся призывно, словно прося внимание к себе. Он весь был в слюнях Хёнджина и блестел от неё в полумраке, и Хван еле сдержался, чтобы не накинуться на него своим ртом заново. — В прошлый раз ты не спрашивал, а сделал это сам, при чем самым наглым способом. — Ликс, ты бы хотел снова это сделать, или же ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью? Я могу и просто уйти и оставить тебя здесь. Придет какой-то мужик и выебет тебя, а ты не выдержишь и либо укротишь себе век, либо, — его волосы погладили, прошлись по скуле и веснушках, — либо ты так и останешься один, малыш, никому не нужен. А я останусь со своей больной любовью один на один, и… Его губы заткнули. Да, Феликс целовал так сильно и прикусывал то их, то язык, что Хван даже растерялся, так неожиданно его накрыло. Ли сам не ожидал от себя такого, но понял, что ему нельзя терять ни минуты и нужно срочно действовать. Феликс доказал своими губами, чего он так желает и кого он все это время хотел. — Хочу тебя… — снова шепнул Хван. Это было так неожиданно правильно и искренне сказано, что глаза защипало от подступивших слез. Правильных слез. Они двигались размеренно, будучи в классической миссионерской позе. Ли ногами обхватил Хёнджина за талию, наполняясь им, наполняя душу шатена своим светом. Тот момент, когда Хван проник внутрь, заставил Феликса раскрыться. Для него. Он всхлипнул, возможно, слишком громко. Но уже точно не от боли. Он все ещё не верил, что они были такими придурками все это время. Любили да ненавидели, и только время зря теряли. Дураки, стоящие друг друга так сильно. Хван заметил эти кристаллы слез на щеках, и склонился с новым поцелуем. — Не плачь, Феликс. Я тебя люблю… Тогда, в ту ночь, Хёнджин не проиграл ни одной купюры, да и не зря. Он пришел в обычное с виду казино в Сеуле, каких полно на каждом шагу, но изменил свою судьбу так быстро и просто. Феликс потерял девственность, но не потерял себя, и это было ли не самое главное? Что он слышит это признание в любви и не может остановить нескончаемый поток слез. Он застонал, шепча имя Феликса на французском, и кончил, заполняя теплой спермой (собой) дрожащее тело парня. Своего парня. Ведь так должно были быть с самого начала. Феликс обхватил его пальцы своими, сплетаясь воедино с ним и его душой навеки. Внезапное окончание нежностью так притягивало их друг к другу. Он шепнул в ответ: — И я… и я.

* * *

— Ах, Бинни, теперь ты мой должник, — пьяно протянул Ёнджун, обхватывая своего парня за талию. Старший лишь вздохнул, прислушиваясь к стонам где-то наверху. Его босс сегодня в ударе. — Я рад, что они теперь вместе. Но правильно ли мы поступили, поторопив события? — заволновался Субин, и Чхве тут же его притянул за воротник к себе. — Определенно. Двое влюбленных людей могут преодолеть даже самые большие трудности на их пути, и если придется сражаться друг с другом, то рано или поздно кто-то первый сдастся. Видимо, это не Феликс. — Нет, точно нет, — засмеялся, обнимая своего парня за плечи, охранник. У них есть возможность побыть вместе подольше.