Кто?

Приелся мне немного этот мир. Хочу забыться. На вечер я устроил дома пир. Купил себе напиться. Я так не счастлив, что сижу счастливей всех других. И мне не стыдно. ... Закинув в рот таблетку, закрыл свои глаза. Перед взором моим пробегают полюса. Я живу природой и я этому рад! Я не жду погоду, я иду прямо под град! Как же исполнить все твои капризы, отражение? Ты глядишь прямо в душу, че-то корчишься. Ну чего ты хмуришься, не выражая мнение, Неужели хочешь все отмести назад?       Не глядя Хаус бросил бутылку позади себя. Да призадумался. В квартире уже пованивает. Печально конечно, но у него давно нет сил прибраться. Он одним вечером лег на диван да и лежит уже непонятно сколько времени. На все ему плевать.       Боль в ноге была будто всю жизнь, вспоминает он на мгновение, но эта мысль тут же за ненадобностью улетучивается, ведь не так уж она актуальна. Он знает о своей боли, ощущает. Но не то чтобы он ее чувствует сейчас. Раньше она была как эмоция, чувство, соответственно, не физическое, и он ее чувствовал. Но теперь он не испытывает эмоций, за сим и боли. Он вообще ничего не чувствует.       Кажется, вчера, а может сегодня, он проблевался себе на колени. Перед этим он как бы пробудился и выпил немного пива. Но долгий период голода не здраво отразился на его желудке, довольно пустом желудке. Хаус и раньше игрался со своим организмом, но тут, видно, пришла очередь чему-то, что в практике он называл истощение, быть может, гастрит? Что же с ним не так? Вот он дурак какой… Сам он себе неказист. Телефон зазвонил. Как кстати.       Шатаясь он доходит до телефона и медленно поднимает трубку. Тяжело вздохнув моргает несколько раз. – Ало. – Протягивает Хаус. Его глаза слезятся. Почему? Начинает тереть правый глаз. – Хаус?! О Господи! Хаус! Почему ты не отвечал? Я тебе бесперебойно звонил целый день! Хаус удивился. Речь шла о нем? – Разве ты мне звонил? Так много раз? – ДА! Хаус почесал бороду. – А ты кто? В трубке неудобно замолчали. Но голос был отчаянно знаком. Загадочно. Хаус нахмурился. – Кто ты? – Снова спросил Хаус, будто бы проснувшись. – А ты? – Вторил голос из трубки. Это его озадачило. Он не сразу нашелся с ответом. Да уж. Он-то знает кто он. Побольше остальных! – Я… Хаус.       Как-либо еще язык не поворачивался себя назвать. Но этот человек подумал, что загадочному звонившему этой информации хватит. Почему-то стало стыдно. Может быть, реклама? Тогда почему так настойчиво они звонили? Видимо не реклама. – Кто ты? – Повторил голос. – Вы из банка? – Уточнил Хаус. – Я спрашиваю, кто ты? – Боже, я спросил тоже самое! Мы так похожи! – Раздраженно ответил Хаус. – Кто ты?!       Хаус сбросил звонок. Почему-то стало тревожно. Он опустил трубку в подставку и глянул на руку — та тряслась. Тремор. Возможно, от истощения. Ему стоит поесть? Едва ли еда есть в холодильнике. Он не готовил сто лет! – Я — столетний! – Хмыкнул Хаус.       Он стал уходить, чтобы снова сесть на диван и похоронить свое могучее сознание под пылью, как вдруг со стола снова раздалась трель телефона.       Это было интересно и раздражающе. Но, подумал Хаус, он больше не хотел интересоваться. Это приносит беду в его жизнь. Хотел ли Хаус беду? Колкий звук пластика. – Ало. – Сказал Хаус. – Кто ты? Хаус вздохнул. – Неужели это так интересно? – Конечно! Кто.. – Заткнись, ладно? Я не хочу говорить об этом! – О.. Прости меня. – Нет проблем. – Как неудивительно, но сказал Хаус. – Прости меня! Прости! – Прощаю. – Прости меня! Прости меня! – Голос в трубке надрывался. – Перестань! – Прости меня! – Стоп! – Прости меня!       Хаус снова сбросил звонок. Его сердце сейчас вырвется из груди. Он прижал руку, как будто это поможет орган удержать на месте. Что происходит? Телефон зазвонил. – Прости меня! Хаус слушал просьбу в течении нескольких секунд. – Прости меня! – Замолчи! – Гаркнул Хаус.       Звонивший действительно замолчал. Хаус прислушался. Он расчленил в глухой тишине звонка чужое дыхание. Как после истерики. – Зачем ты звонишь мне? – Я не знаю! Но это знаешь ты! Звонивший сам сбросил трубку. Что за детские игры? Хаус хмуро вернулся на диван. Вскоре лицо его расслабилось и он уснул.

***

      Хаус очнулся на том же диване, в такой же тишине. Он обратил внимание что на джинсах его было какое-то пятно. Кажется, вчера он… Вчера?       А что конкретно он вчера? Да уж. Совсем… Звонок. Ему же кто-то звонил. Непонятно кто! Хаус хочет знать кто.       Он подорвался к столу и схватил телефон. Но как узнать кто ему звонил? Приложил телефон к уху, а там: – Ало? Кто это?       Кто-то другой? Во всяком случае, чтобы продолжить исследование, Хаусу стоит обозначиться. – Я — Хаус. А.. – Кто такой Хаус? – Спросил голос. Хаус был готов ответить, но издал лишь приглушенный хрип. – Кто это? Кто такой этот ваш Хаус? Кто вы? Что же делать. – Я не Хаус! Я… Тедд Роуз. – Кто такой Тедд Роуз? – Э… Продавец.. Цветов. На Бейкер-стрит. – Понятно! Приятно, приятно… – А вы кто? – Так что вам нужно? Хаус хмурится. Но откашливается. – Мне? Да ничего! Я хотел узнать кто вы.. – А вы уверены, что вы — Тедд Роуз? – Почему я должен быть в этом не уверен? – Потому что я – Тедд Роуз! Хватит врать! Решили отнять мою личность?! Как жалко! – Я не хотел отнимать вашу личность! – Но вы не Тедд Роуз, не так ли? – Нет, я не… – Тогда кто вы? Хаус оторвал трубку от лица и плаксиво вздохнул. И попытался продолжить: – Я — Хаус! Я — Хаус! – Кто такой, черт его дери, Хаус?! – Раздалось из трубки. – Я – Грегори Хаус! В трубке замолчали. Хаус подумал, что ему наконец-то повезло. – Итак, – как на судебном заседании произнес голос. - Расскажи, кто ты, Грегори Хаус? – Пошёл к черту! – Не сдержался Грег и бросил телефон на стол. – Кто я?! – Воскликнул Хаус в потолок и вскинул руки. Мир окружал его грудную клетку. – Кто я?! Кто!? Я!?       Его голос раздирал тишину на части. Осколки тишины разлетались как пыль на его музыкальные инструменты, а те, в свою очередь, следом издавали самые тихие и печальные звуки, на которые они были способны. Сидя на диване и захлебываясь пивом Хаус спрашивал себя, кто он.       Блюя в коридоре, он согнулся в три погибели и ощутил боль. В груди. По привычке, он потянулся в карман за баночкой, но там ее не оказалось. Тогда он стал искать. Перерыл мебель. Раскидал кроссовки. Сорвал с петель зеркало. Открыл рот и съел таблетку. Боль тут же отошла. Тогда в голову ему пришла мысль. Он схватил телефон и приложил его к правому уху. – Ало! – Кто ты, Грегори Хаус? – Я… Грегори Хаус и я болен!       Собеседник определенно переваривал его ответ. Хаус устало потер морщины на лбу. – Тогда почему ты не просишь о помощи? – Должен ли я? – Озадаченно спросил Хаус. – Конечно. – Помоги мне.       Хаус проснулся на том же диване. В дверь кто-то барабанил. Он устало поднялся и приоткрыл ее. – Хаус! Почему ты не отвечал на звонки! Мы думали, ты сбежал… Или убился.. – Помоги мне, Уилсон. – Что? – Помоги мне.       Уилсон, Джеймс Уилсон, посмотрел на него тем самым печальным, но дружественным взглядом. Почти нежным. Обеспокоенным. – Тогда впусти меня.