Резина м

р

Текстильда. Морду мою заманала змеёй. Я отвечала перед тобой, мой богатый язык-внутренний голос, гласность из полос. Полосильда. Простила енота скика его, а кто ето нам лишь не знать. Белка енотку-скику целует воздушно, посылает ей мессенджи по сто раз на дню. Днильда. Гниль убежала: спрятались маки, завял подоконник на белом снегу. Под тем стёкла битые спят, а голых проёмах тюльпаны с подснежниками всюду тусят. Тусильда. Рыба сказала, что выйдет в эфире: сорок восемь часов — она хочет стать первой рыбиной в мире, ведущей всякой фигни. Фигнильда. Льдами покрыты пальмы да ели, не ели ничего там еле-еле дошли, дожили: дожди зарядили, а мы поджидали и пенделя дали. Дальда. Обморок совести вас не смущает, он тих по сравнению с ором хуйни, что приняли тараканы на генеральной ассамблее в башке. Башкильда. Бабушка лёгкого спорта, проснулась и хочет устать, но кони ожили — работа забыта, где всё, что может достать? Достильда? Мама сказала о каком-то берете, он красный и в крапинку, в мелкий горох: не люблю я бобовые, от них лишь пердёж! Пердильда. Сортиры летают, катаются ванны, кабинки маршируют в рядах: умывальники раздают всем команды; горшки всё снимают за так. Такильда. Моторы гуляют сквозь бетонные щели размером с мечту, мы жить для себя и во всю не успели, пожалели? Пойду! Пойдильда. Поили макароны своим собственным соком да слиплись потом бедные вхлам, я рассмотрела их папу, а попы готовы порваться на пополам. Пополильда. Поле простое, там нет динозавров — лишь стулья летают, крылают ковры, и вижу могилы кошмаров, и комары. Комарильда. Ринитом заложенны пазухи смысла, а носом является твой креатив. Когда издыхает, творческий кризис: бьёт нас под дых. Дыхильда. Мухает соплями плесенидея, что время сожрала зачем-то опять, я ждала заиндевеет нахуй она. Ональда. Акриловый гель купил бухой кибернетик, пошёл в воскресенье он на базар, но пара барыг ему всунули жопу под видом нормальным товар. Товарильда. Ругались с ментами бестолку весь вечер, да морды друг другу били, и кроме товара за футбол заговорили они. Онильда. Один из барыг болел за Динамо, другой подошедший за ЦСКА, у мента волосы сбриты с виска, и три спартача. Спартачильда. Заруба пошла не на жизнь, а на волю: свободы глотнуть хотели они, ток вот не учли, уборщицу бабу Валю, с полной канистрой воды. Водильда. Остудила водица футбольных икспердов, примирила взгляды их все, и уже так неважно левый-нелевый пень, что поставил один лысый судья. Судильда. Пара гаишников тоже не волосаты, им похуй на эту игру, они заявили, что солидарны...так закончилось иль? — Текстиль! — сказала баба Валя и плюнула в сердцах. — А чё лысым судить нельзя? Хуета, блять!!!