Когда выбора нет

— Ханьгуань-цзюнь, эти слуги нижайше испрашивают, какие курильницы изволит выбрать глава Цзян для украшения храма Пяти духов? — однажды обратился к Лань Ванцзы старший слуга. Тогда у Цзян Чэна было очень много дел, он занимался заключением союза с одним орденом, чьё влияние сильно выросло за последние годы. Этот орден находился в стратегической точке на реке, что делало союз Юньмэну выгодным. Однако его глава оказался человеком трудным и наглым, переговоры затянулись, и Цзян Чэн то запирался в кабинете, то, кипя от бешенства, раздавал на тренировках пинки своим адептам. В такое время Вэй Усянь и Лань Ванцзы становились настоящей стеной для Цзян Чэна и готовы были заниматься любой рутиной, дабы та не отвлекала достопочтенного главу от работы. Таким образом Второй нефрит взял на себя выбор несчастных курильниц. Храм Пяти духов был достаточно уважаемым, потому послать дешёвые, не достойные курильницы, нечего было и думать. Лань Ванцзы подошёл к вопросу серьёзно, приказал перетряхнуть закрома и показать все, что могло пойти в дело. Подарить курильницы, принадлежавшие самому ордену, было почётнее, чем купить новые, ничего не значащие. Подобное пожертвование означало, что глава Цзян ценит союз с настоятелем, раз не гнушается приподнести в дар свои реликвии. Однако эти реликвии не должны были оказаться слишком ценными, чтобы не уронить достоинство самого ордена. Слуги постарались на славу и собрали все курильницы, что нашлись в резиденции. — Эти остались ещё со времен основателя нашего ордена, достопочтенного Цзян Чи, — сообщали они, указывая на глиняные сосуды для благовоний, лишённые изящества, но имевшие непомерно большую цену, чем иные из золота и драгоценных камней. Лань Ванцзы, не раздумывая, знаком велел вернуть их в сокровищницу. — Эти матушка главы Цзян, мадам Пурпурная Паучиха, привезла со своей родины, — изящные изделия из керамики прозрачнее лепестка сливы. Лань Ванцзы видел их прежде в часы, когда Цзян Чэн хотел расслабиться. Потому они также отправились на полку. — Данные курильницы ничем не примечательны, — последовал по списку старший слуга. — Подарок мелкого ордена одному из глав Юньмэна. То были курильницы, облитые коричневой глазурью, с бронзовыми крышками, кои можно было встретить в каждом третьем доме средней руки, и они точно не годились в дар для храма, однако взгляд Лань Ванцзы сам собой запнулся об них. Он вспомнил ночь в Нечистой Юдоли, что миновала несколько месяцев назад. Ночь, когда Второй нефрит едва не потерял все самое дорогое из-за того, что точно такая же курильница оказалась на террасе их покоев, и он уснул, сраженный коварной сонной смесью, позволив похитить Вэй Усяня, вместо того, чтобы защитить его. До сих пор на душе Лань Ванцзы остался осадок. Как же он мог не уберечь драгоценного супруга? Кто сумел усыпить его, могущественного заклинателя, в самом сердце Нечистой Юдоли? Тогда Второй нефрит подумал, что соглядатаев у бывшего Верховного заклинателя было везде достаточно. Теперь… Нечто заставило его испытать тревогу, особенно когда один из младших слуг робко заметил: — Набор неполный. Утрачена одна курильница. — Не все ли равно? — отмахнулся старший слуга. — В любом случае они не годятся для подношения. Если, конечно, уважаемый Ханьгуань-цзюнь не считает иначе, — с осторожностью добавил он. — Куда делать седьмая курильница? — спросил Лань Ванцзы, готовый либо не получить ответа вовсе, либо узнать, что ее взял когда-то Цзян Лиян. Но ответ его поразил. — Так сам глава… — начал было говорливый младший слуга, но на него тут же цыкнули. — Глава её случайно разбил, — улыбаясь, перебил подчинённого старший слуга. Лань Ванцзы нахмурился. Он не любил ложь и не терпел, когда ему лгали, особенно в ордене, который он уже почти привык называть своим. — Пусть юноша скажет, — повелел он, буравя холодным взглядом его изворотливого начальника. Юный слуга испуганно притих, однако Ханьгуань-цзюню перечить не посмел. — Я сам видел, как её взял глава Цзян, — произнес он еле слышным шёпотом, но Лань Ванцзы услышал достаточно, чтобы тина подозрения заволокла его сердце. — Когда это было? — сурово спросил он. Вдруг Цзян Чэн взял несчастную курильницу давным-давно, а мастер артефактов решил этим воспользоваться? Но ответ его разочаровал: — Уважаемый глава взял её накануне нападения на орден несколько месяцев назад. По спине Лань Ванцзы поползли ледяные мурашки. Он понял, что не сможет думать о курильницах, и вообще ни о чем больше, пока не выяснит всю правду. Поблагодарив слуг, он повелел отложить нелёгкий выбор до следующего дня, а сам, прихватив одну из копий курильницы, что сам обнаружил у порога их спальни, отправился к Цзян Чэну. Он обнаружился в своём кабинете. Медитировал над картой в попытках понять, как разделить зоны влияния, не потеряв при этом ни лица, ни дохода, ни выгодного союзника. В другое время Лань Ванцзы непременно поинтересовался бы, к чему он пришёл и не нужна ли помощь, но сейчас всё внутри у него клокотало от подозрений и требовало объяснений. Без слов он поставил курильницу прямо посреди карты. Цзян Чэн нахмурился и напрягся, поднимая взор. — По-твоему, это подходящие курильницы? — спросил он, точно ничего не понимал. Лань Ванцзы ещё немного помолчал, буравя Цзян Чэна тяжёлым взглядом в надежде, что тот сознаётся сам, затем, так не дождавшись от него ничего, потребовал: — Объяснись. Тонкие брови взлетели вверх. — Не понимаю, о чем ты. Цзян Чэн выглядел столь невозмутимо, что Второй нефрит испытал острое желание съездить ему по лицу, чтобы разбить эту маску совершенного главы клана. Он не выносил, когда любимый прятался за ней, особенно когда дело касалось чего-то важного для их отношений. — Я все ещё могу послать письмо Верховном заклинателю, — сухо пригрозил Лань Ванцзы. — Он видел ту курильницу, и она осталась у него. Впрочем, — Второй нефрит поморщился, — полагаю, что он ответит так же, как ты. Цзян Чэн едва заметно кивнул, всё так же молча разглядывая блестящие бока. — Это ты подсунул курильницу под дверь нашей спальни и заставил меня уснуть, когда я должен был охранять Вэй Ина, — вынужден был сказать Лань Ванцзы, раз уж тот всё молчал, и его слова прозвучали, точно обвинение. Тако оно и было. — В результате его похитили и едва не убили, хотя этого можно было избежать, если бы не… -… Не моя глупость, — закончил за него Цзян Чэн, мрачно кивая. — Ты прав. Что ж, никто не совершенен, я тоже совершаю ошибки. Но вы не должны были об этом узнать. Он ссутулился, точно в попытке закрыться. Лань Ванцзы ощутил, как всё внутри начинает закипать. — Ты сам просил меня его охранять, и сам же меня подставил, — вопреки бушевавшим в груди эмоциям, голос его звучал тихо, чётко и холодно. — Ты хоть представляешь, что я испытал, когда не нашёл его наутро? А он? Думаешь, ему приятно было очнуться связанным и беспомощным? Цзян Чэн нахмурился ещё сильнее и длинно, свястяще вздохнул. — Что ж, — он поднял, наконец, глаза. — Это действительно сделал я в сговоре с Не Хуайсаном. Главным образом затем, чтобы Вэй Усяня не выманили за пределы Нечистой Юдоли, а точнее, чтобы он сам никуда не сбежал в поисках приключений. Вы двое должны были спать под охраной Верховного заклинателя до тех пор, пока все не закончится. Я не знал, что Колокольчик Ясности заколдован. — Он окончательно сделался похож на грозовое облако. — Прости. — Мне приятно, что ты считаешь нас ничтожествами, недостойными иметь собственное мнение, — после короткой паузы произнёс Лань Ванцзы. Извинение, явно данное не от сердца, а лишь в качестве формальности, чтобы закрыть неудобный разговор, взбесило его ещё больше. Если бы Цзян Чэн нашёл в себе силы искренне раскаяться, он бы простил, не раздумывая, но тот совершенно не выглядел, как человек, жалевший о случившемся. — Я это сделал и сделаю снова, — в подтверждение этому упрямо ответил Цзян Чэн, скрещивая руки на груди. — Вы двое — все, что у меня есть. Я не хочу, чтобы ваши жизни подверглись опасности, и всегда буду вас защищать. Возможно в этот раз я не все рассчитал и совершил ошибку, за что извиняюсь, но я не считаю свой промах столь существенным, чтобы терпеть подобный тон! Он холодно, с вызовом поглядел на Лань Ванцзы, словно тот посмел посягнуть на его авторитет главы клана. Того это ещё больше завело. — Мы — твои ближайшие люди, твоя семья, — ответил он, чеканя каждое слово, чувствуя, как неизбежно сгущается, накаляется между ними атмосфера. — Если ты не можешь доверять нам, а мы — тебе, то к чему вообще существует наш союз? Разве не для того спутники на Тропе совершенствования, чтобы помогать друг другу, составляя гармоничное целое? Но этого целого между ними, очевидно, не было. — Вы тогда ещё не были моими спутниками, — сухо ответил Цзян Чэн. — И лучше бы вам обоим помнить, что я не только ваш спутник, а ещё и глава Великого ордена. У меня всегда будут от вас тайны. Таков порядок. Ни в одном ордене адепты никогда не посвящены до конца в дела и замыслы главы. В Пристани Лотоса не будет иначе. — Не слишком ли много ты на себя берёшь? Если бы ты рассказал тогда мне правду, все бы сложилось иначе! — проговорил Лань Ванцзы, чувствуя, как его под действием охватившего его бешенства начинает терять контроль. Что он вообще тут делал, если человек, которому он готов был присягнуть, оставив родной дом, считал его недостойным доверия в вещах, напрямую его касавшихся?! Как с ним быть, если накатывает чувство безнадёжности и несправедливости от мысли, что так всё будет и дальше? А Лань Ванцзы вовсе не хотел такой жизни. — Ну прости! — воскликнул Цзян Чэн, вскакивая. Его тоже охватило раздражение, которое он не считал нужным сдерживать. — Прости меня! — почти выкрикнул он с вызовом. — Что тебе ещё нужно?! В этот момент дверь отворилась, и в кабинет вошёл Вэй Усянь с охапкой свитков в руках. - А-Чэн, я... - начал он было, и замер, почуяв царившее в комнате напряжение. - Что случилось? Взгляд его скользил с белого, как бумага, Лань Ванцзы на красного Цзян Чэна, затем на курильницу на столе между ними. Оглядев мизансцену, он хмыкнул: - Не думал, что выбор курильниц в дар храму такая сложная проблема, требующая скандалов. Чэн-Чэн, - он приблизился к столу и свалил на него своё добро поверх карты и бумаг самого Цзян Чэна, - ты кричишь так, будто Лань Чжань собирается преподнести в дар себя самого. Иначе я не знаю, зачем ещё так нервничать. Цзян Чэн в ответ на его реплику лишь закатил глаза, а Лань Ванцзы ответил: - Дело вовсе не в курильницах, а в доверии. Я пришёл сюда, — Второй нефрит скрипнул зубами, что унять вспышку неконтролируемого насилия, — чтобы быть с вами. И я надеялся, что в обмен на это заслужил правду. — Если бы ты сам всегда говорил правду, лишился бы девственности гораздо раньше, — процедил Цзян Чэн. — Хватит! — воскликнул Вэй Усянь. Вид у него сделался почти испуганный. Взгляд метался между возлюбленными, словно он боялся, что в любом момент вспыхнет драка. Лань Ванцзы в самом деле был близок к этому. Он едва сдержался, чтобы не залепить Цзян Чэну пощёчину, и только годы самоконтроля помогли ему избежать опрометчивого поступка, о котором он бы непременно позже пожалел. — Давайте разойдемся, — предложил Вэй Усянь. — Нам всем нужен перерыв. — Ну и валите, куда хотите! — оскорбленно прошипел Цзян Чэн, но видно было, как разом застыл и помертвел его взгляд. Несмотря на злость, Лань Ванцзы испытал укол болезненной нежности. Цзян Чэн порой бывал упрямее тысячи ослов, но это не значило, что они собирались его бросить, о чем тот, конечно, подумал. — Я не это имел в виду! — закричал, вторя его мыслям, Вэй Усянь. — Просто разойдемся в разные комнаты, в саду проветримся! Взгляд Цзян Чэна из напряжённого сделался утомлённым. — Валите, куда хотите, — повторил он гораздо тише. — Лично у меня куча работы. — Пойдём, Лань Чжань, — Вэй Ин проворно обогнул стол и ухватил супруга под руку. — Не будем мешать нашему уважаемому главе трудиться. Последние его слова были сдобрены лёгкой издевкой, за что он заработал в качестве ускорения жгучий, точно молния, взгляд. «Я люблю их, — тоскливо подумал Лань Ванцзы, позволяя себя увлечь. — Почему же иногда бывает так сложно?» *** - Что случилось? - спросил Вэй Усянь, когда ему удалось оттащить супруга подальше от кабинета разъяренного Цзян Ваньиня. Лань Ванцзы потребовалось некоторое время, чтобы холодный ветер, дувший с прудов, теперь голых и почерневших без яркого буйства лотосов, остудил его голову. Только пройдя достаточно далеко за ограду усадьбы, он, наконец, рассказал Вэй Усяню о своём открытии и о раздражающей реакции на него Цзян Чэна. - Не обижайся, - первое, что ответил ему Вэй Ин. - Если хочешь на кого-то злиться - злись на меня. Это я виноват, из-за меня Чэн-Чэн стал таким. Лань Ванцзы непонимающе на него уставился. - Ну... - Вэй Усянь обнял себя руками, будто защищаясь от ветра, но на деле дискомфорт его шёл изнутри. - Я бросил его в самый неподходящий момент, когда он больше всего нуждался в моей помощи. Бросил, хоть обещал этого не делать. А ещё раньше он потерял родителей. Знаешь, они ведь нам казались чем-то незыблемым, но, как выяснилось, и их можно было убить. С тех пор Чэн-Чэн никому не доверяет, решил, что единственный человек, на которого можно положиться - это он сам. Вот и тянет на себе всю работу, все обязанности главы клана, и никого близко к себе не подпускает. Вэй Ин печально вздохнул и прижался щекой к плечу Лань Ванцзы. Последний же испытал новый всплеск негодования. - Разве мы недостаточно близки для него? - спросил, не в силах сдержать обиды. - Я полагал, что раз уж он принял нас, то принял до конца. Вэй Усянь положил руки ему на плечи и ласково погладил по щеке. - Говорю же: не злись на него. Ему трудно вот так сразу, он столько жил один, - брови его изломились, а взгляд сделался жалостливым. - Дай ему время привыкнуть, поверить нам, в нас. - Я не вижу чтобы он желал привыкать, - возразил Лань Ванцзы, обнимая его в ответ за талию, притягивая к себе, позволяя своему гневу погаснуть в прохладе любимых рук. - М-м-м... Что ты имеешь в виду? - поинтересовался Вэй Ин, и снова потерся об него щекой, словно большой кот. - То, как он говорит о своих обязанностях... Неужели ты не слышал? - всё труднее было сосредоточиться на своей обиде, и в принципе удержать мысли в голове, когда этот кот нежился в его объятиях. Сразу хотелось чего-то другого. Например, уволочь в дом, затащить в кровать и там любить его, никуда не выпуская. Но в спальне Цзян Чэна было слишком много самого Цзян Чэна. С самого начала они всё делали вместе: спали, ели и работали. У Лань Ванцзы не было даже своего кабинета: когда в нем возникла нужда, глава Цзян просто повелел поставить ещё один стол у себя, и теперь если Второй нефрит захотел бы забыться в работе, у него ничего бы не вышло. Глухое раздражение прошило его снова. У Вэй Усяня была его мастерская, он был полноправным членом клана, а сам Лань Ванцзы... Что он? - Ну, послушай, - Вэй Усянь меж тем отстранился от него. - А-Чэн - глава ордена. Юньмэн - его детище, если хочешь. Он возродил Пристань Лотоса из руин, и имеет право насаждать здесь свои порядки. Разве нет? Лань Ванцзы скрипнул зубами и отшатнулся. Если все так, то где в Пристани Лотоса его место? Он не желал быть покорной куклой в чужих, даже самых лучших руках. Неужели его роль здесь лишь в постели и на посылках? Это было так унизительно, оскорбительно, но... Лань Ванцзы понимал, что имел в виду Вэй Усянь. Цзян Ваньинь действительно имел право творить в своём ордене что угодно, и Второй нефрит пришёл сюда, чтобы помогать ему, но все вышло совсем не так, как он планировал. В растерянности он замер, не зная, как выразить свои эмоции и что с ними вообще делать. Вэй Усянь продолжал заглядывать ему в лицо, словно в попытках разгадать, что его гложет. Наконец Лань Ванцзы сдался, ему стало стыдно за то, что тот так переживает, хотя сам вовсе не при чем, что бы там себе ни думал. - Если он и дальше будет единолично принимать решения, - медленно произнёс Второй нефрит, - сколько ещё ошибок совершит? Тогда кто-то из нас рискует погибнуть, или произойдёт ещё что-то неприятное. Вэй Усянь поджал губы и как-то несколько погас. - Так вот что тебя тревожит, - он опустил голову, продолжая, тем не менее, нежно поглаживать его плечи. - Ну... А чего ты хочешь? - Чтобы он говорил с нами прежде, чем что-то сделать. Ладонь Вэй Усяня соскользнула вниз, он выглядел растерянным и огорченным. - А почему ты не требуешь того же от меня? - спросил он упавшим голосом. - Откуда ты знаешь, чем я занимаюсь в своей мастерской? Может, я снова решил ступить на Тёмный путь? Может я вновь навлеку опасность на Пристань Лотоса? - он вскинул голову и выразительно приподнял бровь. Лань Ванцзы отнёсся к его заявлению скептически. Даже глупость такую обсуждать не хотелось. Он верил Вэй Усяню и знал, что тот ни за что не вернётся к старому, вновь разрушив с таким трудом отлаженную жизнь. Но... Означало ли это, что Цзян Чэну он так же доверять не мог? Это был очень хороший вопрос, ответ на который был "да", но причины этому... О них следовало как следует подумать, разобрать их, чтобы понять, что со всем этим делать дальше. Но Лань Ванцзы никогда не умел хорошо понимать свои эмоции. Вэй Усянь... Если вдуматься, он в самом деле был гораздо опаснее и безрассуднее по натуре, чем его шиди, но хороший урок, полученный от жизни и выученный, заставил его стать осторожнее в своих стремления и бережнее относиться к тому, чем он дорожил. Цзян Чэн же... А было ли в его жизни что-то дороже Юньмэна и его собственной безграничной власти над ним? В этом Второй нефрит не был уверен. Он помнил, как совсем недавно утешал Вэй Усяня, которого гложили подобные сомнения. Тогда ему казалось, что супруг преувеличивает, делает проблему там, где её нет, но теперь, пожив с Цзян Чэном, узнав ближе его и его методы обращения с людьми, Лань Ванцзы понял, что опасения Вэй Усяня вовсе не беспочвенны. Ему самому не нравилось такое отношение к себе, будто он был то ли камнем для игры в го, то ли беспомощным, неразумным ребёнком, которого требовалось тщательно оберегать, но его мнения при этом спрашивать было не обязательно. Проблема заключалась в том, что Лань Ванцзы не был ни тем, ни другим. Один из самых могущественных заклинателей из всех ныне живущих, он сам привык быть опорой, на котором держится мир. Это он привык защищать своих близких, брать за них ответственность. Но Цзян Чэн... Его прямое нежелание принять подобное положение вещей бесило, выводил из себя! Вэй Ин после воскрешения сделался покладистым и послушным, если и спорил, то в мелочах, и полностью был готов отдать Лань Ванцзы контроль во всем, в чем тот считал необходимым. "О, если бы это было так, ты бы никогда не оказался в Пристани Лотоса". Второй нефрит отмахнулся от этого ехидного голоса и продолжил рассуждать дальше. Цзян Чэн же... Он не бы ни покорным, ни открытым до конца. Хоть и казалось, что он обнажил свою душу перед Лань Ванцзы, доверил ему тёмные тайны и изломы своей души, все же существовало в ней пространство, куда ход ему был закрыт. Это пространство было жёстко огорожено стальными доспехами блестящего и грозного Саньду Шэншоу, главы Юньмэн Цзян. Лань Ванцзы совсем не имел над ним контроля, и это тревожило его и выводило из себя. Хотелось схватить Цзян Чэна, выкрутить ему руки, вбить в стену, чтобы почувствовал, что не всемогущ. Что Лань Ванцзы сильнее. Второй нефрит замер, распахнув глаза. Так в этом было дело? Да, пожалуй так. С самого начала, с самых первых дней, когда только зарождались их отношения, он жаждал продавить Цзян Чэна, подмять под себя, поставить на место, и даже их первый раз был полон этой нужды. Тогда Лань Ванцзы думал, что причина в его ревности, но теперь осознал, что такова была его натура. Потом она проявилась иначе: именно он всегда держал под контролем равновесие в их отношениях, и улаживал всяческие проблемы, с которыми они сталкивались. Он жаждал контроля, привык к нему, контроль был необходим ему, как воздух, но с Цзян Чэном он терял его шаг за шагом: контроль над Вэй Ином, над своими собственными чувствами, над жизнью. Он готов был отказаться от статуса ради того, чтобы быть с этим человеком, он позволил ему владеть своей душой и телом. Но Цзян Чэн не позволил подобного взамен, и, чем дальше заходило дело, тем яростнее оберегал свою автономию, закрываясь статусом главы клана. Но Лань Ванцзы был сильнее. Даже намереваясь стать старшим адептом, присягнуть на верность Юньмэну, он не намеревался смотреть на Цзян Чэна снизу вверх. "Но разве Вэй Усянь смотрит?" Да, определённо, но как-то ловко они поделили зоны ответственности. У новоиспеченного Мастера Артефактов была своя работа, в которую глава ордена глубоко не вникал, тогда как Лань Ванцзы, готовясь стать его правой рукой, зависел от него гораздо сильнее, и ему не нравилась эта зависимость. Он признавал опыт Цзян Чэна, его силу и способности, но в то же время ему казалось, что кое-где он сам мог бы сделать лучше. Если бы только глава изволит посоветоваться с ним, а не проинформировать постфактум. "Это оттого, что ты не член ордена" - утешал себя Второй нефрит до этого дня. Но, как выяснилось, Цзян Чэн в принципе не собирался менять своей авторитарной манеры. Напротив, надев фиолетовые одежды, Лань Ванцзы лишился бы последнего права голоса. Но как все это уладить, прийти к компромиссу, не раздавить друг друга, он не понимал, и потому растерянно посмотрел на Вэй Усяня. Тот, при всем своём эгоизме, всегда чувствовал их обоих лучше и тоньше. - Что мне делать? - спросил он прямо. Вэй Ин вздохнул. - Чего бы ты ни хотел, пожалуйста, только не добивайся этого силой. А-Чэн... Сам знаешь: чем сильнее давишь на него, тем яростнее он защищается. Просто покажи ему свою любовь, ладно? Знаешь, если подойти и обнять его, он сразу тает, и с ним можно делать что угодно. По губам Вэй Ина скользнула лукавая улыбка. Второй нефрит знал, что его супруг прав. Он помнил это ощущение, когда его руки смыкались вокруг тела Цзян Чэна, а тот тут же расслаблялся, наваливаясь в ответ горячей тяжестью, и от этого ощущения внутри все млело, трепетало, и казалось, что все, наконец, идёт правильно. Но сможет ли он сделать это сейчас, сдержать себя, когда все внутри требовало надавить, ударить, наорать, применить силу в ответ на бессмысленное, но яростное противодействие? А Цзян Чэн, конечно, начнёт, шипеть и ругаться. Но к каким последствиям это приведёт? Либо они разорвут отношения и разъедутся, оставшись при своём, глубоко ранеными и несчастными, либо один раздавит под себя другого, и с большой долей вероятности, если они всерьёз сойдутся, победа будет не за Цзян Чэном. А сможет ли тот, униженный и оскорбленный, смириться с таким положением дел? Конечно, нет. И тогда все рухнет окончательно. Лань Ванцзы привык действовать с позиции силы. Все эти лукавые, вкрадчивые приёмы Вэй Усяня, с помощью которых тот крутил ими двоими, как желал, казались ему женскими, непонятными. Но если он хотя бы попытается? Ведь совсем не трудно просто прийти и обнять. Раз он так хотел власти, считал себя главным, более сильным и мудрым, то глупо было ждать первого шага от Цзян Чэна. Он сам проявит инициативу к примирению, а если тот откажется, что ж... - Я попробую, - сообщил он Вэй Усяню, полный решимости. - Хорошо! - Вэй Усянь заметно воодушевился. - Ты только не ори на него с порога, и не обращай внимания, если будет орать он. Просто... - Знаю, - кивнул Лань Ванцзы. Просто обнять и не отпускать, пока не перестанет трепыхаться. Это он мог. *** Цзян Чэн, конечно, по-прежнему был в своём кабинете. Второй нефрит заметил, что за время его отсутствия возлюбленный успел не только решить вопрос с картой, но и разобрать бумаги, которые навалил ему Вэй Ин. Рвение, достойное уважения, лишь подчеркивающее эмоциональное состояние хозяина Пристани Лотоса. Лань Ванцзы вошёл и аккуратно закрыл за собой дверь, затем запечатал её заглушающим заклинанием. Цзян Чэн, конечно, обратил внимание на его вторжение. Глянул настороженно и слегка сконфужено, что давало надежду на то, что он уже достаточно остыл. Не говоря ни слова, чтобы не нагнетать атмосферу, Лань Ванцзы прошёл и сел прямо за спиной возлюбленного, обнял и притянул к себе, как тому особенно нравилось. Цзян Чэн мгновенно расслабился, безусловная реакция, означавшая максимальное доверие, и Второй нефрит сам ощутил, как мгновенно пропадает гнев и малейшее желание применить силу. Как он мог причинить вред тому, кто так сильно ему доверяет? Вэй Усянь был прав, почему он сам не подумал, не вспомнил об этом, когда завёлся? Некоторое время они просто обнимались, вернее Цзян Чэн позволял обнимать себя, растекшись по нему всем телом. Второй нефрит чувствовал, как его постепенно затапливают безграничная любовь и нежность. "Мой А-Чэн" - подумал он, крепче прижимая его к себе, припадая поцелуем к белой полоске кожи над воротником. Цзян Чэн в ответ едва слышно вздохнул и откинул голову ему на плечо. Водушевленный Лань Ванцзы уткнулся лицом в его туго затянутые волосы и вдохнул запах лотосов и горьких зелёных стеблей. - Прости меня, - вдруг тихо произнес Цзян Чэн. На этот раз его голос звучал глубоко, глухо и искренне. Так, что Второй нефрит сразу простил. Принялся покрывать мелкими поцелуями висок, щеку, шею. Но тот извернулся в объятиях, и они оказались лицом к лицу. Выглядел Цзян Чэн невероятно серьёзно. Лань Ванцзы нежно коснулся губами складки меж его бровей, чтобы её расправить. - Ты был прав, - произнес тот решительно. - Если бы я тогда посоветовался с тобой, то мы смогли бы избежать многих проблем. Это "мы" чрезвычайно согрело сердце Второго нефрита. Он даже испытал укол вины за то, что столь резко отреагировал на проблему, которую можно было решить очень просто, и едва все не разрушил. Может, и он не всегда был прав? Может брал на себя больше, чем следовало бы? Пожалуй, порой ему необходимо больше доверять каждому из своих близких людей, раз уж он сам ждал от них того же. - Всё хорошо, - произнес он вслух, снова целуя любимого в упрямую складку меж бровей. - Всё в порядке, я не сержусь. Я люблю тебя. Цзян Чэн вскинул на него взгляд, полный недоверия и вины, словно не думал, что после случившегося его примут обратно вот так просто. Это и не было просто, и одновременно да. Лань Ванцзы целомудренно коснулся губами его губ, чувствуя, как внизу живота постепенно разгорается приятный жар. - Я не... - Цзян Чэн отвернулся, попытался выбраться их его объятий, но Второй нефрит не пустил, прижал крепче, чувствуя тяжесть его головы на своём плече. И все это было так правильно и приятно, что он лишь повторил: - Всё хорошо. Они поговорят потом, когда обоих до конца отпустят эмоции. Сейчас важнее было понимать, что близость между ними никуда не исчезла, напротив, стала, пожалуй, крепче. Лань Ванцзы подумал, что ему бы тоже, наверное, стоило извиниться за грубые слова, за недоверие, за свои ужасные мысли, но пока не мог найти слов. Хотелось просто наслаждаться его теплом, запахом, присутствием, желанием и доверием, с которым Цзян Чэн к нему прижимался. Вэй Усянь уселся на окно с наружной стороны и свесился внутрь, весело их разглядывая. - А я надеялся увидеть что-то более интересное, - лукаво произнес он. Цзян Чэн оторвал одну руку от Лань Ванцзы и протянул ему навстречу. Тот засмеялся, спрыгнул вниз и поспешил в их объятия.