Когда выбора нет

— Знаешь, — произнес Цзян Ваньинь в одно спокойное осеннее утро, когда не нужно и не хотелось вставать рано, и они сонно нежились в постели. — Я раньше думал, что, если бы вы с Вэй Усянем не полезли в ту чёртову Пещеру Черепахи, никто не стал бы атаковать Пристань Лотоса, и моя семья была бы жива, — он задумчиво провел кончиками пальцев по следу на груди Лань Ванцзы. — Глупость, конечно, но я тогда так на него злился. А вот Вэй Усяня с ними как раз не было. Он выскочил «ненадолго» и вот уже половину палочки благовоний не возвращался. — Вэй Усянь спас меня, — ответил Лань Ванцзы, не понимая, почему возлюбленный вдруг вспомнил об этом. — Если бы не он, я бы, скорее всего, не смог выбраться из пещеры. Цзян Ваньинь что-то согласно промычал, продолжая обводить пальцем линии клейма. — Тебе никогда не хотелось его свести? — все тем же задумчивым тоном спросил он. — Если бы со мной сделали нечто подобное, я бы не смог носить на себе всю жизнь эту дрянь. Выжег бы чем-нибудь поверх, чтобы и следа не осталось. — Мне все равно, — ответил Лань Ванцзы. На самом деле ему вовсе не было все равно, он не воспринимал это клеймо, как нечто позорное, а предпочитал думать о нем, как об еще одной вещи, связывавшей его с Вэй Усянем. В прошлой жизни он носил такое же, а у Второго нефрита в те годы было слишком мало чего-то с ним общего. Клеймо же служило напоминанием, что дни, проведённые в Пещере Черепахи, были вовсе не сном, и они пережили нечто одно на двоих. Но теперь все это было уже не важно. Клеймо просто было частью него, и, если бы Цзян Чэн не заговорил о нем, Лань Ванцзы бы и не вспомнил. — Почему тебя это тревожит? — поинтересовался Второй нефрит, поглаживая его по пояснице. — Да так… — уклончиво пробормотал Цзян Чэн, но потом всё же признался: — Опять этот дурацкий сон приснился. О том, как вэньский патруль гонится за Вэй Усянем, а я… — он вздохнул и сел. — Я увожу их за собой и снова теряю золотое ядро. До сих пор внутренности горят, как наяву, — Цзян Чэн с силой потер лицо ладонями. Лань Ванцзы потрясенно замер. Он никогда не слышал этой истории и не задумывался, как всё происходило здесь много лет назад. Второй нефрит притянул возлюбленного обратно к себе, провёл ладонью по его волосам, по спине, поцеловал в висок. Всё внутри сжалось от боли и сострадания. — Это давно в прошлом, — утешающе произнёс он. — Не надо думать о плохом. — Да, я знаю, — тихо согласился Цзян Чэн, утыкаясь лбом ему в плечо. — Это правда? — раздался вдруг голос Вэй Усяня. Он стоял в дверном проёме в едва завязанных нижних одеждах, и выглядел… Ошеломлённым. — Ты всё слышал? — Цзян Чэн снова вывернулся и сел. — Забудь, это не важно. — Ну почему же, — Вэй Усянь как-то по дуге, крадучись, словно кот, начал подбираться к постели. — Я бы очень хотел послушать, как ты потерял золотое ядро. Почему ты никогда мне не рассказывал? — А зачем? — искренне ответил Цзян Чэн. — Что бы это изменило? Вэй Усянь запрыгнул на кровать и повалил его навзничь. — Ты правда отвлёк на себя патруль, чтобы спасти меня? — уточнил он, пристально глядя ему в лицо. — Да, — нехотя признался Цзян Ваньинь, отворачиваясь. — Но это же… — растерянно пробормотал Вэй Усянь. Лань Ванцзы ожидал, что он скажет что-нибудь хорошее, но тот внезапно выпалил: — Это же очень глупо, А-Чэн! — Вэй Ин! — предупреждающе проговорил Второй нефрит, но тот отмахнулся. — Ну сам посуди, Лань Чжань: его ядро было гораздо ценнее моего! Он ведь единственный, кто мог возглавить Пристань лотоса, кто мог её возродить! Отомстить за всех погибших. Если бы я остался без золотого ядра, или даже погиб, это было бы неважно. К тому же меня бы спас Вэнь Нин, — он усмехнулся. — С большой долей вероятности мне бы просто удалось улизнуть, и никто бы не пострадал! — Если бы удалось, — тихо, сквозь зубы произнёс Цзян Чэн, скидывая его с себя на Лань Ванцзы. Тот обхватил Вэй Усяня обеими руками, давая опору и вместе с тем словно отгораживая от Цзян Ваньиня, помрачневшего и явно задетого за живое. — Ну, конечно, я не был тогда таким замечательным Старейшиной Илина, но я бы все равно что-нибудь придумал, — беспечно отозвался Вэй Ин. — А вот тебе, — добавил он назидательным тоном, — совершенно точно не следовало так безрассудно жертвовать собой. Цзян Ваньинь побагровел. — Ты постоянно упрекаешь меня в том, что я нужды ордена ставлю выше, чем тебя, — прошипел он, едва сдерживая свой гнев. — И вот, стоило мне хоть раз подумать о тебе, как ты снова недоволен! Что тебе теперь от меня нужно?! — Да чтобы ты не геройствовал попусту! — воскликнул Вэй Усянь, силясь вырваться из рук Лань Ванцзы, но тот его не пускал, лихорадочно думая, как успокоить их обоих, но успокаивать, кажется, было уже поздно. — Ну прости! — рявкнул Цзян Чэн, взорвавшись. — Прости, что никогда не был таким гением, как ты, а просто мальчишкой, который не хотел потерять последнего своего дорогого человека! С этими словами он вскочил с кровати, рывком подобрал с пола свои вещи и вышел прочь. — А-Чэн! — крикнул Вэй Ин ему в спину. — Стой! Ну, погоди!.. Он вновь попытался освободиться, и на этот раз Лань Ванцзы позволил ему это сделать. У него на душе вдруг стало гадко и пусто. — Помирись с ним, — попросил, нет, потребовал он. — Но я ведь прав, Лань Чжань… — растерянно отозвался Вэй Усянь, вглядываясь ему в лицо в поисках поддержки. — Ну что я сказал не так? — Он любит тебя, — упрекнул его Лань Ванцзы. — И я тоже его люблю, — подтвердил тот. — Я отдал ему свое золотое ядро, и сделал бы это снова, но… — Он опустил голову и тяжело вздохнул. — Ты не знаешь, как бы все случилось, — возразил Лань Ванцзы, стараясь сохранять трезвость ума и не поддаваться эмоциям. — Скорее всего, вас бы просто поймали поодиночке, и вы бы погибли оба. Скорее всего никто бы не спасся. — Ты что же, не веришь в меня? — оскорбился Вэй Усянь, впрочем не всерьёз. Лань Ванцзы вздохнул. — Я тоже пережил нападение Цишань Вэнь, они сожгли и мой дом, — напомнил он. — И я помню их мощь, быстро лишившую нас самоуверенности. — Да, но а я помню, как оказался на горе Луанъцзан в первый раз. Это как раз случилось после того, как Вэнь Цин пересадила мое ядро А-Чэну. Я-то надеялся хорошенько отдохнуть, а тут эти глупые Вэни. Но они не убили меня, хоть могли бы. Потому, окажись я у них с золотым ядром, все бы обернулось иначе, — упрямо произнес Вэй Ин, насупившись. — Жалеешь, что отдал ему свое ядро? — спросил Лань Ванцзы, силясь понять, о к чему он ведёт. — Нет, — твердо ответил Вэй Усянь. — Я уже говорил: отдал и отдам еще сотню раз, если понадобится. Да я бы умер за него, что там какое-то ядро! Просто… ему бы оно могло и не понадобиться. — Я бы не смог бросить тебя и спасаться от преследователей, — признался Второй нефрит, ощущая беспомощность. — На его месте я бы поступил так же. Вэй Усянь криво, невесело усмехнулся и потерся щекой об его плечо. — Что ж, будем надеяться, что никому из нас больше не придется оказываться на его месте. Но был видно, что он остался при своем. *** Цзян Чэн пропал на целый день, и ночевать он не явился. Лань Ванцзы грызло беспокойство. Он обошел все караулы, спрашивая, где глава Цзян, но никто не смог или не захотел дать ему ответа. Подумав, Второй нефрит вышел из Пристани лотоса и зашагал к большому, одиноко растущему дереву. Он вспомнил, как Вэй Усянь рассказывал о своих детских воспоминаниях, связанных с этим деревом, и подумал, что, должно быть, Цзян Чэн укрылся там в поисках уединения. В темноте было видно неважно, Лань Ванцзы не взял с собой фонаря, надеясь обернуться быстро, но все же, приложив некоторое усилие, Второй нефрит разглядел силуэт на большой, толстой ветке. Остановившись внизу, он задрал голову и стал ждать, пока его заметят. — Знаешь, — донеслось сверху глухое, — когда я узнал правду о своём золотом ядре, о том, что сделал для меня Вэй Усянь, то чуть умом не тронулся. Это же… Это жертва, которую я никогда не смогу возместить, понимаешь, сколько бы не пытался! А потом я сел и трезво подумал. И решил, что ничего ему не должен. Ведь я отдал своё ядро, чтобы его спасти, а, стало быть, мы квиты. — Так и есть, — подтвердил Лань Ванцзы. В груди всё болезненно крутило от его слов. — Нет, не так! — воскликнул Цзян Чэн. Ветки закачались, с дерева посыпались листья. — Всё не так! Вся моя жизнь, все мои представления о себе самом — сплошной самообман! Вэнь Нин был прав!.. — Вэнь Нин не был прав, — отрезал Лань Ванцзы, в сердце его вспыхнул застарелый гнев. Хоть он и использовал косвенно Призрачного Генерала, чтобы помирить А-Чэна с племянником, этого казалось ему недостаточно, чтобы искупить нанесённый ущерб. — Он не имел права… — Ну кто-то должен был мне напомнить, какое я ничтожество, а то за тринадцать лет как-то расслабился, — возразил Цзян Чэн с горькой иронией. — Извини, — оборвал он сам себя. Послышался судорожный вздох, подозрительно похожий на всхлип. — Извини, просто… Дай мне время, хорошо? Я сейчас не могу. Я просто… — он замолчал. Стало тихо. Лань Ванцзы некоторое время смотрел на него в попытках понять, осознать, что он может сделать, что ему следует сделать, что сказать, как передать свои мысли и чувства. Он никогда не умел хорошо говорить в отличие от Вэй Усяня, всегда предпочитал действия: обнять, поцеловать, поделиться духовной силой. Но сейчас Цзян Чэн находился вне досягаемости, и это выламывало Второго нефрита изнутри. Ещё больше его терзало, что он и сам думал когда-то плохо об этом человеке, совершенно не зная его настоящего, и того пути, по которому ему пришлось пройти. Он знал правду Вэй Усяня, правду Вэнь Нина, и слепо соглашался с ними до тех пор, пока жизнь внезапно не отвесила ему пощёчину, заставив пересмотреть многое под другим углом. Но как заставить Цзян Чэна взглянуть на себя его глазами? Этого Лань Ванцзы не знал. - А-Чэн, пожалуйста, - беспомощно позвал он. - Пойдём в дом. Ему хотелось думать, что там, в присутствии Вэй Усяня, он сможет что-то придумать, что-то решить. Хотя бы у него будет возможность обнимать А-Чэна. Может, так он поймёт, насколько важен, насколько ценен для них обоих и сам по себе. - Нет, - Цзян Ваньинь подтянул к себе одну ногу и уткнулся лбом в колено. - Не могу. В глаза ему смотреть просто не смогу. Как мне теперь?.. Как я?.. - он помолчал, переводя дух, и добавил: - Больше всего на свете мне сейчас хочется вырвать из себя это золотое ядро и впихнуть ему обратно, потому что продолжать жить с этим долгом, со всеми этими мыслями... Я не могу, это невыносимо. Но я справлюсь, - произнёс он почти нормальным голосом, словно отгораживая Лань Ванцзы от своей боли. - Пожалуйста, иди. Всё будет хорошо. "Если бы со мной сотворили подобное, я бы не смог всю жизнь носить на себе эту дрянь. Выжег бы..." - так сказал он утром. Как жест безусловной любви обернулся в итоге проклятьем? Цзян Чэн из последних сил пытался держаться, хотя таким разбитым и уничтоженным Второй нефрит его никогда не видел. Было мучительно наблюдать его, обычно такого стойкого, разрушенным до основания, будто слова Вэй Усяня попали в единственную уязвимую точку, удар в которую заставил всё посыпаться. Но даже сейчас он оставался сильным, успокаивал Лань Ванцзы и уверял, что всё будет хорошо, хотя сам нуждался в утешении. Вот только не его, осознал вдруг Второй нефрит со всей ясностью, и понял, что ему следует сделать. - Пожалуйста, приходи, когда будешь готов. Мы всегда будем ждать тебя, - тихо произнес он, с трудом убеждая самого себя его оставить. "Это ненадолго. Так нужно, чтобы всё исправить" - изнывая, думал он, неспособный разорваться. - Спасибо, - так же тихо ответил Цзян Чэн. - И, пожалуйста, прости и забудь все, что я тебе тут наговорил. Я сейчас сам не понимаю, что несу. Это жалко даже для меня, поверь, - произнес он, будто оправдываясь, запуская новый виток боли в груди Лань Ванцзы. - Все хорошо, А-Чэн, - заверил он, еще мучительнее желая сжать его в объятиях. Он сделает это, стоит только сманить Цзян Чэна с дерева. Тогда он точно прижмет его к себе изо всех сил и никуда не отпустит. - Я люблю тебя. Цзян Ваньинь хмыкнул, снова что-то зашуршало. - Я тоже тебя люблю. Лань Ванцзы кивнул и направился обратно к дому. *** Поначалу Вэй Усянь не воспринял всерьез утреннюю ссору. Ну повздорили они немного о прошлом. Толку теперь его обсуждать, когда ничего не изменить, да и настоящее слишком прекрасно, чтобы из-за чего-то испытывать недовольство. Вэй Усянь был абсолютно счастлив и быстро отошел, думая, что уже к обеду Цзян Чэн перестанет дуться, они поцелуются, и все пойдет своим чередом. Но вот уже стемнело, а его все не было видно. Кроме того, и Лань Ванцзы куда-то пропал. "Дела их какие-то задержали? - подумал он. - Но почему мне ничего не сказали?" Он сидел под окном, и ждал, точно девица. Потихоньку мысли его утекли дальше, к совершенно другим вещам. Скоро они будут праздновать день рождения Цзян Чэна. Быть может, он захочет устроить двойной праздник и пригласит Цзинь Лина тоже, Вэй Усянь был бы совсем не против его повидать. Хотя, с большей вероятностью, мальчик останется в Башне Коя, как новый глава ордена. Ну, что ж, быть может, они все смогут вырваться в Цзиньлинтай и навестить его. Это тоже будет неплохо. А-Чэну необходимо хорошенько отдохнуть и развеяться, сбросить напряжение. Недаром они поругались с утра... Вошел Лань Ванцзы. - Ну наконец-то, - проворчал Вэй Усянь. - Где вас только носит? - и понял, что супруг вообще-то один. - А где Цзян Чэн? Он нахмурился, заметив, что с Лань Ванцзы явно что-то не так. - Он не придет, - ответил тот серьезно, даже чуточку драматично, заставив Вэй Усяня подобраться, а тревогу вновь зажечься в груди. Он даже испытал укол стыда, что отвлёкся на какую-то праздность. - Почему? - спросил он. - Что такое? Срочные дела? Так давай поможем ему! В последнее время он очень много работал, и... - Я рад, что ты заметил, - показалось, или в голосе Лань Ванцзы послышались нотки сарказма? - Нет, он просто хочет побыть один. Вэй Усянь опешил. - Что это значит, "побыть один"? - возмутился он. - Почему? Из-за... Из-за того, что случилось утром? Обиделся и теперь дуется где-то? Ну уж нет! - Вэй Усянь возбуждённо вскочил на ноги. - Где он там? Пойду его приведу! - На дереве, - тихо произнес Лань Ванцзы, почему-то выглядел он при этом угнетенно. - Удачи. Сердце Вэй Усяня пропустило удар. Дерево... Это было очень-очень плохо. Что же случилось? Вэй Усянь почти бежал. Еще недавно он был совершенно спокоен, а теперь в груди у него все заходилось. Его терзало предчувствие, будто стряслось что-то плохое: недаром Лань Ванцзы был столь взволнован и печален. Но что? Почему? Их утренняя ссора... Возможно, даже точно, Вэй Усянь погорячился, но лишь оттого, что правда ошеломила его. Он совсем не хотел, чтобы Цзян Чэн жертвовал собой ради него, с детства Вэй Усянь знал, что это его прерогатива. Потому он так растерялся и разозлился одновременно. Но почему Цзян Чэн принял его слова так близко к сердцу? "Это все усталость, - повторял про себя Вэй Ин. - Мой А-Чэн слишком много трудился в последние месяцы". Шла подготовка к зиме, сборы урожая. Глава ордена все время пропадал в работе, торговля по воде увеличилась, и хозяину Пристани лотоса приходилось утопать в бумагах и в потоке людей. "Нужно быть с ним по-ласковее", - думал тогда Вэй Усянь, но вечерами принимался в шутку ныть о том, что его шиди слишком много работает и вовсе не уделяет внимания такому замечательному ему. Тогда Цзян Чэн смотрел на него тяжёлым, усталым взглядом, валился на кровать и засыпал. Теперь стояла поздняя осень, и Пристань лотоса зажила размеренно и спокойно. Все было хорошо, они любили друг друга и наслаждались их большой общей семейной жизнью. Но теперь все словно провалилось. Вэй Усянь тоже не взял фонаря, ему было и не нужно: слишком хорошо он знал местность, а к этому дереву, с которым было связано так много щемяще-горьких воспоминаний, мог добраться с закрытыми глазами. Он приблизился, вскинул голову, пытаясь разглядеть что-то, но небеса были темны. - А-Чэн! - громко позвал он, уже чувствуя, что местность пуста и безлюдна. Если Цзян Чэн и был на дереве, теперь он исчез. Но куда? Вэй Усянь извлёк из рукава огненный талисман, поджёг его и осветил землю под ногами. Накануне прошёл дождь, и земля была мягкой, хорошо державшей следы. Некоторое время Вэй Ин разглядывал это месиво, а затем поспешил обратно в Пристань Лотоса. Дверь в Храм предков была приоткрыта. Вэй Ин испытал некоторый трепет и угрызения совести: все же в прошлый раз он был здесь не совсем законно, хоть тогда все казалось иначе. Почему ему пришло в голову оскорбить Цзян Чэна? Отчего он так скверно себя с ним вёл? Мстил за поход на Луанъцзан? Но нет. Вэй Усянь просто бежал от себя, запятнанного по уши, в крепкие объятия Лань Ванцзы, который готов был принять его любым без оглядки. Но Цзян Чэн... Вэй Ин толкнул дверь и вошёл в душное, пахнувшее благовониями, помещение. Он в самом деле был здесь, одинокая, скорбная фигура у алтаря. У Вэй Усяня сердце защемило, когда он его увидел. - А-Чэн! - негромко окликнул, подбираясь ближе. - А-Чэн, что?.. Но ответа не было. Цзян Ваньинь оставался недвижим, словно и не слышал его. Вэй Усянь нахмурился. Тревога в его душе смешалась с нарастающим раздражением. Да почему его шиди так себя ведет? Что он сделал такого, чтобы его игнорировать? - Уходи, - произнес тот чужим голосом, стоило Вэй Ину приблизиться. - И не подумаю! - Вэй Усянь нагло устроился рядом. Цзян Чэн отвернул было голову, но его силой развернули к свету. - А-Чэн... - выдохнул Вэй Ин потрясенно. - Ну что такое? Что случилось? Бледное лицо с лихорадочными пятнами на щеках, опухшие глаза и искусанные губы. Вэй Ин давно не видел его таким. Раздражение улетучилось, оставив страх, горечь и непонимание. - Уйди, - повторил Цзян Ваньинь, вырываясь. - Я просил оставить меня одного! Так сложно что ли?! - Не кричи, - Вэй Усянь заключил его лицо в ладони. - В Храме предков не кричат. - Его губы касались попеременно лба, висков, век, носа, щек и, наконец, нашли чужие губы. - Мой А-Чэн, ну прости меня, я не хотел тебя обидеть. От его слов Цзян Ваньинь дернулся, словно ему со всего размаха залепили пощечину. - Я на тебя не обижен, - глухо произнес он, глаза его при этом были страшные, как два темных провала. - Это я во всем виноват, только одного "прости" здесь не достаточно, а чем с тобой расплатиться, я не знаю. - О чем это ты? - удивился Вэй Усянь. - Ты ни в чем не виноват. Хотелось его коснуться, обнять, успокоить, но когда он снова потянулся это сделать, Цзян Чэн отшатнулся от него. Огорченный, Вэй Усянь медленно опустил руку. - Конечно я виноват! - сердито ответил Цзян Ваньинь. - Ты же сам сказал, что я совершил ошибку, попытавшись спасти тебя. Значит во всех последующих событиях виноват тоже я! И в том, что тебе пришлось отдать мне золотое ядро, и в том, что ты пошёл по Тёмному пути, чтобы защитить всех нас, и сгинул от него в итоге. Разве это не напрашивается само собой? - Нет! - Вэй Усянь смотрел на него во все глаза, и ему вдруг стало по-настоящему страшно. Потому что из того, что он наболтал утром, именно такой вывод и получался. Но он совсем не это имел в виду! - А-Чэн, все не так! Прости, я был не прав! - Да нет, ты именно что прав, - покачал тот головой с ядовитой горечью. - Но тогда я считал свой поступок единственно верным и правильным. - А-Чэн... - попытался остановить его Вэй Усянь, и снова протянул к нему руку, чтобы коснуться, но она повисла в воздухе, потому что Цзян Чэн воскликнул: - Нет, послушай! Ты всегда был сильнее меня, отец говорил, что твои таланты уникальны, что они возвысят Пристань лотоса на недосягаемый уровень, и их необходимо беречь. А мать... Прости, я знаю, она все пыталась тебе показать твое место. Место, для которого ты был вовсе не создан, она это прекрасно понимала, все понимали, и потому так злилась на тебя, а я только думал, как это нелепо. Ты выдающийся заклинатель, и я убедился в этом еще раз, когда пала Пристань лотоса. Мы оба все потеряли, но я при этом едва не потерял себя, я почти перестал бороться, но ты... Ты тащил нас обоих, в тебя была невиданная сила и энергия сражаться и жить дальше. Потому я решил, что если выбирать из нас двоих, то твоя жизнь стоит неизмеримо больше. Я не думал, что выживу, не хотел обременять тебя собой. И, уж тем более, мне и в голову не приходило, что из-за меня ты потеряешь золотое ядро, что ты отдашь свое великое будущее человеку, который этого не стоил. И теперь... Сколько бы я ни старался, сколько бы ни трудился... Мне никогда не приблизиться даже к уплате долга перед тобой. Он опустил голову, чтобы скрыть слезы, которые просто не мог сдерживать. Вэй Усянь сидел, оглушенный вываленными на него эмоциями и откровениями. Почему-то ему вспомнился вдруг один случай в начале осени, когда он только перебрался официально в Пристань лотоса и снова сделался адептом Юньмэн Цзян. Он сидел на веранде выделенной ему рабочей мастерской в окружении нескольких адептов, почти совсем еще детей. Тогда они часто, но еще с опаской приходили к нему, познакомиться, посмотреть, кто такой этот страшный Старейшина Илина. - Почему вы решили вернуться в Пристань лотоса, мастер? - спросил один из них. Остальные смутились и зашикали было на него, но Вэй Усянь беспечно усмехнулся и ответил: - Да вы видели, сколько в Гу Су правил?! Ни одни нормальный юньмэнец, да что там, человек, не сможет их соблюдать! То ли дело здесь! Хорошо и привольно! И начальство не в пример лучше занудного Лань Цижэня, не при Ханьгуань-цзюне будет сказано, - добавил он заговорческим шепотом и рассказал им несколько забавных историй из своего ученического прошлого. Адепты хохотали и слушали, развесив уши. Наверное, для них было невероятно представить главу Цзян или Верховного заклинателя такими же подростками, как они сами, промышлявшими всяческими проказами. Потом посыпались вопросы. - Мастер Вэй, а расскажите про Аннигиляцию солнца! - О том, как сражались с Цишань Вэнь! - Это так захватывающе! - Лучше скажите, - перебил галдящих адептов один угрюмый парень, - а правда, что вы отдали главе Цзян свое золотое ядро? Все разом замолкли, а затем на него зашикали. - Не обращайте на него внимания, - заискивающе улыбаясь, сказала одна девушка. - Минь Фан только недавно вступил в орден, он... Но Вэй Усянь, хоть вопрос показался ему слишком дерзким, улыбнулся и остановил ее жестом руки. - Юный господин Минь, кто тебе сказал такие вещи? - спросил он веселым тоном. Минь Фан, которого отродясь не называли юным господином, потупился и нехотя ответил: - Да все говорят. Так что, правда это или нет? Вэй Усянь, прищурившись, обвел детей взглядом, выхватывая на их лицах страх, смущение и затаенное любопытство. - Что ж, - сказал он наконец, - это правда. А почему ты спрашивал, молодой господин Минь? - Так, не зачем, - ответил тот разочарованно и поднялся с явным намерением уйти. - О, я думаю, у тебя была вполне определенная цель, - возразил Вэй Ин, внутренне закипая от раздражения. - И как? Ты ее достиг? Минь Фан безразлично передернул плечами. - Какая теперь разница? Обратно в свою деревню я все равно не вернусь. Да только... - он сглотнул, набираясь смелости под ядовито-любезным взором Старейшины Илина. - Только это ведь все равно нечестно! - Что именно? - ласково уточнил тот. - Ядро! - выпалил Минь Фан. - Как порядочный заклинатель может обладать чужим золотым ядром, и при этом еще гордиться своими достижениями! Ведь все это - не его заслуга, а того, кто это ядро сформировал! Этак всякий богач сможет покупать себе за деньги силу и славу, достаточно отыскать талантливого бедняка, дождаться, пока тот скультивирует сильное ядро, пересадить себе - и ты уже великий заклинатель! Разве не так? - Вот как ты считаешь? - медленно проговорил Вэй Усянь. - Кто-нибудь еще согласен с такой постановкой вопроса? - Он обвел взглядом притихших детей, но заметил, однако, что многие находили в словах Минь Фана зерно истины. - Пожалуйста, вернитесь, молодой господин, - попросил он, но это просьба не предполагала отказа. - Вернитесь и присядьте. Минь Фан нехотя подчинился, с опаской ожидая наказания. Но Вэй Усянь считал бессмысленным наказывать ребенка за глупые вопросы, и еще более нелепые выводы. Раз он теперь мастер, его долг научить, показать, как правильно. - Допустим, сейчас Ханьгуань-цзюнь возьмет и пожертвует тебе свое золотое ядро, - проговорил Вэй Усянь. - Станешь ли ты от этого великим заклинателем? - Конечно, да. Что за вопрос? - раздраженно ответил Минь Фан. - Вот как? А что делает заклинателя великим, как ты полагаешь? - задал Вэй Усянь следующий вопрос. - Подвиги, - произнес один из учеников. - Ну, ведь совсем нетрудно совершать подвиги, когда у тебя мощное золотое ядро! - пренебрежительно воскликнул Минь Фан. - Разве? - наигранно удивился Вэй Усянь. - И какого рода подвиги совершил бы ты с ядром Ханьгуань-цзюня? - Победил бы много чудовищ, защищал простой люд. Да это всякому понятно, - сказал Минь Фан. - Похвальное рвение, - похвалил Вэй Усянь. - А разве ты умеешь сражаться? Может быть, обладаешь какими-то тайными техниками, изучил в подробностях всю нечисть и способы борьбы с ней? Создаешь печати и заклинания? - Ну, я бы научился... - протянул задумчиво Минь Фан. - Ага, значит, все же и тебе придется учиться и трудиться, чтобы совершать подвиги? - улыбнулся Вэй Ин. - Но это ведь будет гораздо проще и быстрее, разве нет? - возразил Минь Фан, впрочем, далеко не так уже уверенно. - Вовсе нет, - отрезал Вэй Усянь. - Это будет гораздо, гораздо труднее и опаснее, и в итоге либо вы вырастете до дарованной вам силы: и разумом, и телом, и душой, и сами станете великим заклинателем, либо она поглотит вас без остатка и уничтожит. Причем второе случится скорее, чем первое. Так произошло со мной, когда я возомнил себя всемогущим и взялся покорить силу, которая не по плечу ни одному смертному. Адепты приоткрыли рты и потрясенно на него уставились. - Значит, - медленно произнес Минь Фан, - нет смысла пересаживать себе чужое ядро, когда можешь сформировать свое? - Так и есть, - одобрительно кивнул Вэй Усянь. - Если тебе суждено стать великим - ты станешь, приложив много стараний и труда. Чье у тебя золотое ядро - не так уж и важно. В конце концов, это всего лишь инструмент, как, допустим, наши мечи. У вас может быть какой угодно великолепный меч, но что толку, если вы не умеете им пользоваться, или используете во зло? Надеюсь, теперь вам понятно, почему всякого рода богачи еще поголовно не заклинатели. - Да, учитель, - зашелестели адепты. Вэй Усянь довольно улыбнулся и сменил тему. Когда же дети ушли, Минь Фан задержался и, недоверчиво поглядывая, спросил: - По-вашему, глава Цзян дорос до вашего ядра? - Чтоб вы знали, юноша, он до него снизошел! - отчеканил Вэй Усянь, не задумываясь. В нем снова подняло голову раздражение. - Иначе вы не были бы сейчас здесь и не задавали глупые и непочтительные вопросы. Минь Фан поклонился и вполне искренне поблагодарил его за урок, А Вэй Ин призадумался. Если мальчишка болтал такой вздор внутри ордена, что же говорили за его стенами? Вэй Усяню вовсе не хотелось, чтобы история с золотым ядром стала достоянием общественности, он и самому Цзян Чэну никогда не собирался рассказывать, но обстоятельства сложились не в его пользу. Однако ему и в голову не приходило, что подобные мысли могли терзать самого Цзян Чэна. Вэй Усянь полагал, что его шиди уж точно знал, как все обстояло на самом деле. Он выглядел таким спокойным и уверенным, и они ни разу за все полтора года так и не затронули тему золотого ядра, потому что Вэй Ин считал ее исчерпанной. Но, как оказалось, все это время его дорогой человек носил в груди гноящуюся, кровоточащую рану. - Я бы никогда не смог тебя заменить, - уверенно сказал он, придвигаясь ближе, прижимаясь плечом к его плечу. - Что бы ни говорил обо мне дядя Цзян, все это никак бы ни сделало меня главой ордена. Не потому что рождением не вышел, просто во мне нет для этого нужных качеств. Мадам Юй прекрасно это понимала, она знала, кто должен был стать господином, а кто слугой, потому что только ты мог сделать Пристань лотоса по-настоящему великой, а я всеми силами должен был помочь тебе, облегчить тяжкую ношу. Но вместо этого я только все испортил, добавил тебе бед и продолжаю добавлять. Мне очень жаль, А-Чэн, - он нежно накрыл ладонью сжатую в кулак холодную руку. - Мое золотое ядро - меньшее, чем я мог бы тебе за все отплатить. Он говорил искренне от всей души, жалея, что не сделал этого раньше. Но Цзян Чэн лишь недоверчиво поджал губы и прошипел: - Что ты несешь! Я!.. Он бессильно покачал головой. Вэй Ин крепче сжал его руку, лихорадочно размышляя, что ему делать, чтобы убедить шиди, загладить, стереть эффект от того удара, который нанес неосторожными словами. - Послушай, - произнес он, - я ведь здесь, с тобой. Все вышло так, как и должно было: ты - самый лучший глава Великого ордена, а я - рядом с тобой. Я мог бы остаться в Гу Су, выбрать для себя другую жизнь, но я снова пришел к тебе, я пришел в Юньмэн, чтобы стать твоим. Судьба сама разрешила, кто был прав, - он глянул на безмолвные таблички покойных родителей Цзян Чэна, и подумал с досадой, как много несправедливого было в их детстве, и он сам никак не мог на это повлиять, лишь любить своего самого близкого человека, любить без меры, показывать ему свои чувства каждый день. Но он и с этим не справился, был таким эгоистичным, заносчивым, ни разу не сказал даже, что любит, не поблагодарил за все. - Я все еще просыпаюсь каждое утро и не верю, что ты правда здесь, - хрипло признался Цзян Ваньинь. - Вы оба. Думаю, что это просто сон, и я, наконец, проснулся, снова в одиночестве, как и положено, как и должно быть. И каждый раз... Это такое чудо! Чем я его заслужил? Сожаления и вина тяжелым клеймом легли на сердце, прижгли его больно, до слез. Вэй Усянь уткнулся лицом в жесткую от серебряной нити ткань фиолетовой мантии, судорожно вздохнул и изо всех сил зажмурился. - Я так люблю тебя, А-Чэн, - прошептал он еле слышно. - Я так сильно тебя люблю. Он крепко обхватил его за плечи, вцепился так сильно, как только мог, чтобы не оттолкнул, не сбросил. Почувствовал, как рука Цзян Ваньиня неуверенно ложится ему на талию, притягивает ближе. Вэй Усянь громко всхлипнул и проворно забрался ему на колени, обнял за шею. Цзян Чэн тут же уткнулся лбом ему в грудь, позволяя поглаживать себя по голове. Вэй Усянь прижимал его к себе и думал, что ему не хотелось больше никаких сожалений, ничто не должно было отравлять их любовь, и он не желал, чтобы прошлое и дальше стояло между ними. - А-Чэн, - позвал он, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть ему в лицо. - Давай... Давай начнем все с начала. То что было, оставим позади, там ему и место. У нас жизнь только начинается, - он улыбнулся. - Помоги мне прожить ее достойно и счастливо, помоги нам обоим. - Вэй Усянь прижался губами к его, соленым от слез, поцеловал коротко и нежно. - Хочу побыстрее развить, как следует, свое новое ядро, - заявил он. - Давай займемся парным совершенствованием! И потянул с плеч Цзян Ваньиня его мантию. - Здесь?! - ужаснулся тот, забыв сразу все возражения. Рук, тем не менее, не разжал. - Здесь, - отрезал Вэй Усянь. - Пусть видят... Пусть все видят, как мы любим друг друга! Что мы счастливы! - Это святотатство... - пробормотал Цзян Чэн, позволяя себя раздевать. - Нас накажут высшие силы. - пояс Вэй Усяня пал под его пальцами. - Мадам Юй будет являться к нам в кошмарах, - поддакнул тот между быстрыми, лихорадочными поцелуями, и приподнялся, чтобы стянуть с себя штаны. - Шицзе умрет со стыда, - Цзян Чэн рванул завязку на своих и застонал, стоило Вэй Ину припасть губами к его шее и обхватить рукой. Они оба раскраснелись и часто дышали, чувствуя себя преступниками, пьянея от этого и от близости друг друга. Вэй Усянь приподнялся, сплюнул наскоро на ладонь и направил его в себя, торопясь, желая поскорее получить его целиком, чтобы больше ни страхам, ни сожалениям места между ними не осталось. Цзян Чэн, тем не менее, придержал его за бедра, позволяя опуститься аккуратно и без боли. Они оба громко застонали, когда оказались, наконец, едины. - Я долго не смогу, - пробормотал Вэй Усянь, судорожно облизывая распухшие от поцелуем губы. - Я тоже, - признался Цзян Чэн. И толкнулся бедрами. Вэй Усянь хныкнул, вцепился в его плечи и задвигался сам, больше не разрывая поцелуя. Постепенно он чувствовал, как нарастает жар внизу живота. Золотое ядро горело и пульсировало в такт их движениям навстречу друг другу, заставляя задыхаться и стонать в голос от этих невыносимых ощущений. Долго это и впрямь не продлилось вопреки всем трактатам, и, возносясь к вершинам, Вэй Ин только подумал, как бы не разнесло весь храм от силы разлившейся между ними энергии. Но на осела полностью в дянтяне горячим шаром. Когда все закончилось, они посмотрели друг на друга, красные, растрепанные, потные, со следами подсохших слез и семени, в сбитых, полуснятых одеждах на полу священного храма, - и расхохотались, как мальчишки. Было легко и весело, как в детстве после удавшейся шалости. - Мы отвратительны, - проговорил Цзян Чэн, продолжая посмеиваться. - Просто ужасны, - подвердил Вэй Усянь. - Вы занимаетесь парным совершенствованием без меня, - раздался голос. Лань Ванцзы выступил из тени им навстречу, и было видно, что кончики его ушей покраснели. Стало быть, увидеть он успел достаточно, чтобы в должной мере впечатлиться. - Иди сюда, Лань Чжань, - щедро предложил Вэй Ин, протягивая ему руку. - Здесь и на тебя места хватит. Тот сглотнул и бросил взгляд на поминальные таблички, а затем произнес: - Пойдемте лучше в дом. Ему явно было не по себе от идеи поучаствовать в осквернении священного места. Цзян Чэн кивнул. - Мои предки сегодня достаточно нагляделись, - согласился он, поднимаясь одним слитным движением и поднимая Вэй Усяня. - Надо будет провести потом обряд очищения, - пробормотал тот немного виновато. - Но весело же было! - Весело... - протянул Цзян Чэн, оправляя одежды, и прицельным шлепком по заду придал своему шисюну направление к выходу. Лань Ванцзы удовлетворенно хмыкнул и пошел впереди. Они все вместе вернулись в дом.