Одолжи мне минутку тепла.
Последний месяц лета встречает затяжными дождями, загоняя по домам и навевая тоску. Тая встряхивает волосами, следя за белым – по количеству измеренных луж грязно-серым – облаком, носящимся по кустам. Парк потрясающе пуст и даже собачники в такую отвратную погоду сидят по домам, а ей как делать нечего, но и сидеть на одном месте невыносимо, точно жизнь наконец перестала напоминать вязкое нечто, в которое её окунули с головой и подержали для верности. Дождь дробно стучит по плечам, сцепив руки над головой девушка потягивается, глубже вдыхая пахнущий дождём и свежескошенной травой воздух и отследив щенка взглядом срывается на бег. Бур, визгливо тявкая продирается через кусты следом, от подступающего смеха дыхание почти сбивается – больно забавно путается щенок в коротких лапах. Влажная прохлада отрезвляет мысли, и подлянка не заставляет себя ждать, на мокрых листьях она конечно же поскальзывается. Боль вспышкой не накрывает, её подхватывают за локти, приседая и Тая почти дёргается из захвата. — От кого бежим? — знакомый голос над головой звучит сдавлено, но чуть ли не дрожит от смеха, и парень отступает от скачущего рядом Бура, норовящего укусить своего спасителя, утягивая за собой. Папа с мамой хитро переглядываясь спрашивали пару раз: «как он тебе», а Тая только и могла, что плечами пожимать и сейчас смотря снизу вверх в эти серые глаза она так и не могла найти ответ. — Привет… — улыбка сама лезет на лицо, сглаживая очередную неловкость в череде их преследующих. Чёртов город как заколдованный – стоит один раз познакомиться и будешь натыкаться на своего знакомца куда бы не шёл. И ноги как-то при этом парне не держат, точно судьба ему спасать её. Блондин кивает только, короткий ежик светлых волос отрос и таки да – она выиграла спор с самой собой, кудряшки у него были. — Да ты ледяная, иди сюда—возмущается, притягивая обратно и растирая голые плечи, — пошли, Север, — руку на плечо закидывает, ближе прижимая, но сам мокрый на сквозь и тянет к себе, подзывая щенка. О имени они поспорили ещё там, в ветклинике, но щенок одинаково отзывающийся и на Бурана, и на Севера, так и оказался владельцем двух кличек и был одинаково счастлив. Теплее от полу-объятий стать не могло, но иррационально согревает, и Тая покорно шагает рядом. Молча. Вваливаются они в квартиру шумно, пять этажей и – ну конечно – они на каждом с кем-то да сталкиваются, Бур визжит из-за ненавистного поводка так, что каждый считает своим долгом вывалиться на площадку и увидеть, кого тут убивают. Ян рассеяно пожимает ладонь какому-то дедушке с слишком понимающей улыбкой, он улыбается щербатой улыбкой, «незаметно» показывает поднятый вверх большой палец, заставляя ввалиться в квартиру и захохотать в голос. — Ты редко кого-то приводишь, — Тая прижимается спиной к стене, сползая вниз и удерживая Бура, — что общественность так рада? Парень возмущенно вздыхает, драматично прижав руку к груди, мол «как вы меня ранили» с улыбкой – эти чёртовы ямочки – разглядывая рассевшуюся парочку. Его спасённые. Его спасение. — А вдруг ты первая? — они смотрят друг другу в глаза секунд десять, пока девушка не фыркает недоверчиво и со смехом откидывает голову назад, глядя на его нелепые попытки удержать улыбку. — Кака-а-ая честь, — тянет насмешливо и протягивает руку с намёком: подними. Ян и поднимает, дёргает резко, так, что ей носом приходится ткнуться в плечо напротив и ухватиться рукой за другое. Мокрая одежда неприятно липнет, холодит и Тая с недовольным бурчанием отстраняется, потирая нос и смотрит осуждающе. Пока Рокотов выдав виноватую гримасу подхватывает заметавшегося Севера и манит за собой в ванную. Комната узенькая, развернуться там вдвоём то ещё испытание и Тая усаживается на стиральную машинку, пока набирается вода и парень удерживает жаждущего рвануть прочь щенка. Чтобы потом толкаясь протиснуться ближе, смахнув на пол зубную пасту и шампунь, и вперемешку со смехом и визгом отмывать пушистое несчастье, залив всё вокруг и вымокнув окончательно. Ей впихивают в руки футболку с шортами и оставляют одну, Бур возмущенно скулит за дверью, царапая знавшее лучшие времена дерево, подгоняя. Пахнет кедром и хвоей и Тая, привалившись плечом к косяку наблюдает за шипящим у плиты Яном, пока тот пляшет с туркой. Возмущенный взгляд и знак рукой лишает такого зрелища и ей приходится уйти в зал, следить за жаждущим пожирать всё на своём пути щенком. Плюхнувшись на ковёр Тая устраивается в позе лотоса и подзывает Бура, выловленной из-под дивана игрушкой. Она едва ли может ответить, что забыла здесь, когда общих дел и нет уже. Ян садится так же на пол, сунув в руки кружку горячего свежесваренного кофе, девушка глаза прикрывает, глубже вдыхая. Ей стоило перестать пить его так много, но грозящий дипломом пятый курс рушил все надежды. А кофе пахнет умопомрачительно, Тая крепче сжимает кружку, пальцы путаются в белой шерсти свернувшегося на коленях щенка, тот отвлекается от мячика-пищалки, ревниво прикусывая. Рокотов плечом прижимается, голову на чужое укладывая и рассеяно гладит Севера. — Вкусно пахнут, — нагло сообщают куда-то в висок. Тянет смеяться, они залили всю ванную пытаясь отмыть щенка и едва ли нашлось хоть что-то, что не пахло хвоей и кедром. — К Буру иди приставай, — она и не против, откидывается затылком о край дивана стукаясь. — Он не оценит, — сообщают нагло и глухо. Поговорить, отрезать наконец этот хвост недосказанности и разобраться. Приучилась. Привыкла к этим уже и не нужным касаниям. — Говорят, когда девушке плохо, страдают её волосы, — пальцы нагло зарываются в каштановую копну, а привычное возмущение даже головы не поднимает, Тая только жмуриться на этот своеобразный массаж, — врут? — Ну смотри, — мышцы тянет, она прогибается в спине, заброшенные и резко начатые вновь тренировки дают о себя знать, — волосы я отращиваю лет с тринадцати, а с Киром мы встречались, — девушка усмехается, передергивая плечами, сейчас даже звучит мерзко, — три года. Соизмеримо? — Не-а, — найдя мячик Ян свистом привлекает внимание Бура и швыряет мячик в коридор, пока щенок с визгом собирает углы и уноситься, грохоча чем-то, — оно того не стоит, — перехватив пряди Рокотов задумчиво замирает, и хитро усмехнувшись прикусывает кончик языка, перекидывая прядки друг через друга. Тае бы возмутиться – те мокрые, и она замучивается выпрямлять непокорную волну, но есть в это что-то успокаивающее: задумчивом Рокотове, возне Бура и шуме ливня за окном. Утро тяжело навалилось на спину, выбивая разом весь воздух из легких и заехав локтем куда-то в бок. Сон ещё мягко хватал за плечи, когда Ян, кувыркнувшись в мешанине подушек и одеял ткнул неприятеля лицом в матрас, тело под руками вопреки логике обмякло и Рокотов моргнул, вглядываясь в взъерошенные возней тяжелые русые кудри и скатился со своей жертвы в бок. Откуда-то вкусно тянуло, что с учётом опустевшего холодильника было диковато. — Больной, — зашипел Валера, потирая переносицу и окидывая друга мрачным взглядом, — голубые глаза сверкнули раздражением, — пришибешь и не заметишь, — забурчал Морозов, растягиваясь на чужой кровати с лицом жертвы произвола. Ян только скривится, поднимаясь с постели. Голова раскалывалась, и он едва помнил, на какой стоянке бросил машину, что уж говорить о том, какими ветрами занесло в квартиру друга – может забыл закрыть дверь и Вал со свойственной ему наглостью тем воспользовался. Ключи в загребущие руки давать было страшно – из прошлой квартиры хозяева погнали даже не за им разведённый притон и вот пожалуйста – на манеже все те же. То ли Морозов на ошибках не учился, то ли искренне считал, что за большие голубые глаза простят многое, раз сунулся так бесстрашно, любопытно оглядывая новые «хоромы» и кривя губы в неудовольствии. Чужая капризность, достойная разве что разборчивой девушки не тронула, парень скрестил руки на груди, игнорируя цепкий оценивающий взгляд, прошедшийся снизу вверх и кривоватую ухмылочку. Пока оценивающий взгляд не поднялся наконец к лицу и Рокотов не выгнул бровь, одним своим видом выражая вопрос. — Я, — Вал завозился, выбираясь из кома постельного, — как лучший друг, — с уровнем драматизма повысился и голос, заставляя Яна дрогнуть и сморщится, слишком звонко звучал Морозов для человека, прокурившего лёгкие ещё в средней школе, — приехал поздравить с днём рождения, а он, — ладонь драматично приложили к груди, не своей, — мне не рад! Ян скривился, отступая, Вал как зверь чуял куда стоит нажать, даже если синяки ещё не выступили. Друг поджал губы, оценивая место удара и кивнул сам себе, резко тряхнув головой, точно сбрасывая с себя эту мелькнувшую на миг серьёзность. Будто боялся, что кто-то хоть на миг разглядит что-то за его идиотизмом. Парень взглядом комнату обводит, цепляя взглядом календарь с кем-то заботливо передвинутым квадратиком на пятое августа и кривится, как от зубной боли. Клятая дата прошла, но особо активных даже поздравление на день позже не остановило. — Поздравил? — даже собственный охрипший голос раздражает, царапает горло, и парень хватает кем-то заботливо оставленный стакан с водой, больше обиваясь, чем выхлебывая тот, — молодец, дверь сам найдёшь. Валера с места не двигается, всем своим видом демонстрируя, что хрен от сюда уберётся просто так, оглядывает комнату и кривит губы в улыбке, поддевая: — Милый, сказал бы, что тебе такое нравиться, я бы подготовился. Мерзкий. Но попытка отвлечь действует – взгляд находит причину подколки – белая пантера, спешно пристроенная на стул и там же оставленная. И вправду. Как ему выбили. Тогда пьяный мозг командирской дочки отчего-то выдал гениальную мысль, что раз ей достался щенок – пушистая помесь бульдога с носорогом – ими спасённая, ему на память стоит всучить клятую игрушку. — А, — парень тянется к сумке на поясе, вынимая пачки, демонстрируя их другу и бросая на тумбочку, — Марк велел передать, а то откинешься ещё такой самостоятельный с голоду. В обменник я заехал, так что пользуй. Они скрещиваются взглядами, зная, что сдаться Рокотову придётся, как бы не хотелось хлебнуть самостоятельности, заигрываться ему никто не даст. С любовью от дорогого папочки. Кривится Ян, прислушиваясь к грохоту на кухне и удивлено, оборачиваясь на Вала. Дошутился и реально грабят? Но Морозов деланно расслаблен, трепет морду пантере и вальяжно выходит из комнаты по-хозяйски так поманив за собой. Пользуется, гадёныш слабостями, беззастенчиво сдав те наивному светлому Гору, зная, что на того рука не подымится и Ян скорее её себе по локоть огрызёт, чем шуганёт наивного мальца. Разницы между ними лет пять, а у него всё равно срабатывает «инстинкт старшего брата» кого-то да беречь. Гор скакал вокруг плиты – старенькой, советской, сам Ян к ней совался редко, – шипя под нос ругательства и прижимая пальцы к мочке уха. — Обжёгся уже, — Вал скользнул мимо, отпихивая общее несчастье боком и стягивая с тарелки блинчик, — аккуратнее ж надо, — важно покивал Морозов, щёлкая язычком чайника, Игорь только фыркнул, виновато улыбаясь. Хлопок по плечу заставил вспомнить, что стриженное очарование лишь с виду хозяюшка и шутки лучше держать за зубами. — Но ты живой, — друг усмехнулся, толкая в бок и подпихивая к столику в углу, — мы думали хуже будет. Потянуло растворимым кофе, на который Вал скривился, но покорно разлил «отраву», себе любимому добыв завалявшийся пакетик чая. И обошлось бы, погруженный в возмущения лучший друг и пытающийся смягчить углы Игорь, но тут скрипнула дверь и Север залился лаем на чужаков, заставляя Гора заскочить на стул. — Здра-асте, — Вал выгибает бровь, переводя взгляд с девушки на подорвавшегося друга, — такси, любезная? — Только тебе, — огрызнулся Ян, поднимаясь и потрепав по холке Севера протянул девушке руку, — это Таисия Костова, для меня Тая, а вам, тунеядцы, приказ – не обижать и вести себя хорошо. — Та самая? — Гор настороженно глядя на щенка улыбнулся, — я в роте вашего отца срочную проходил, — и Тая выдохнула, за последние пару месяцев ей только и казалось, что о ней узнавали лишь из-за истории с Киром. Стриженный улыбнулся шире, спускаясь со стула и неловко потирая затылок, — блинчики? Вал только кивнул, отвернувшись к окну, то, что друг не напился, чтобы проспать свой праздник удивило, а вот то, что пытался заткнуть своё одиночество кем-то не однодневным… хорошего из такого не выходило и лучше бы эта была девчонка, подцепленная в клубе, чем кто-то, из-за кого Ян бы зыркал на него. Они говорят об этом уже вечером, когда странная парочка на перебой твердя, что: «отметить надо» вываливается из квартиры с громкими спорами и кто-то, по голову Валера, огрызается на причитания местных бабушек. Ян почти высовывается в окно, но стриженный вовремя утягивает вспыльчивого друга прочь от жаждущих вежливости старушек. — День рождения значит? — сложив руки под грудью Тая голову вскидывает, осуждающе глядя в потемневшие серые глаза, — и ты не сказал. Я, как дура, даже ничего тебе не купила в благодар– Её обрывают на полуслове, Ян тянет к себе за плечо и поняв, что сломить сопротивление не так просто, обходит со спины, прижимаясь и обнимая. Тяжелый вздох пробивает на сквозь, пока парень подбирает слова, расцепляя чужие пальцы и переплетая со своими. — Я не праздную. — садясь на подоконник парень утыкается носом в ямочку за ухом, — мать бросила нас на мой десятый день рождения. И как… ты представь, мы, красивые, нагруженные подарками и продуктами возвращаемся домой, а встречаем эту… — ладонь нервно дергается, почти сжимается в кулак, и Тая сжимает те в ответ, вжимаясь спиной и слушая, — всегда мечтал чтобы дверь открыл голый мужик, предел фантазий просто, — смешок пробивается против воли и парень прокашливается, Вал знал, а вот открываться кому-то ещё было странно, — скандал был грандиозный и обо мне как-то забыли, потом развод, дед, требующий «не позориться» и замять это дело. Семья же, блять. И вроде прошло. А на следующий год я в истерике от одного вида этих свечей и подарков был. С тех пор так и тошнит. — Хватка цепкая, железная почти, но Тая выворачивается, перекидывая руку через шею и правой растеряно, поглаживая по волосам. — Вот и не смог пройти мимо тебя, такой же брошенной тем, кому доверяешь без меры. Она могла бы сказать, как жаль, как дорога эта его открытость. Просто ребра на выверт, мол: смотри–любуйся и беги. Тут собирать не пересобирать. Жизни не хватит. Не последний это надлом. А Тая только ладони нежно на щёки опускает, поглаживая большими пальцами, улыбается слабо и не удержавшись целует в кончик носа, заставляя Рокотова выдохнуть и обнять крепче, до хруста в рёбрах. Хочется, до безумия хочется успокоить тот ураган, бушующий в нём. — Прости, — Ян улыбается грустно, в глаза преданно заглядывая, — я просто не хотел быть один. Я хотел быть с тобой.Не было никаких: «давай встречаться» или «давай будем вместе».Они просто были.