Обладать

Когда солнце заходит за горизонт, Берлин превращается в изумительное место, наполненное яркими огнями, пульсирующей музыкой и незабываемой атмосферой.Ночная жизнь в Берлине известна своим разнообразием и богатством. От клубов и баров до концертных площадок и уличных фестивалей, в ночном Берлине есть место для каждого. Этот город притягивает к себе людей не только с других городов, но и из других стран. Берлин обладает своими тайнами и скрытыми уголками, которые можно исследовать. Темные переулки, узкие улицы и скрытые дворики создают атмосферу загадочности и тайны, которую все воспринимают по-своему, чувствуют что-то свое и думают, что только им Берлин открыл свои маленькие тайны и предоставил вход в другой город, не тот, который видит обычный турист. После очередной смены в тату-салоне в маленькую, грязную съёмную квартиру ехать не хотелось совсем. Фарин и так снял ее за смехотворные деньги, потому что понимал — его там не будет каждый день. Ночи он проводил где угодно, но не в ней, за исключением, разве что, тех случаев, когда знакомился в клубе со студентами, проживающими в квартире с друзьями. Тащить их в квартиру на надувной матрас было тем еще развлечением, видимо, многие из них думали, что парень с горой татуировок живет в трёхкомнатной квартире, а не однушке с плохим ремонтом и почти полным отсутствием мебели. Кто-то уезжал сразу, бросив ему пару ласковых. Кто-то — оставался на ночь. Впрочем, Фарину до этого не было дела. Секс, конечно, улучшал дерьмовый день, но не настолько, чтоб утром было желание хотя бы приготовить себе завтрак, а не просто поспать лишние тридцать минут. Именно поэтому Фарин сейчас обгонял все машины на новом мотоцикле, в который он вливал почти все свои доходы. Хотелось не в квартиру и даже не в клуб, а на набережную. Для того, чтоб вокруг Шпреи не было туристов и влюбленных пар нужно было отъехать от центра. Там, около реки, росло множество деревьев, которые прикрыли бы его и оставили в тишине, отгородив от шума и веселья на ночных улицах. Проехав на мотоцикле по траве к берегу реки Фарин остановился, снял шлем и огляделся. Вокруг почти никого не было. Только редкие пешеходы, очевидно срезавшие путь, быстрым шагом перемешались под деревьями, своим присутствием нарушая тишину. Машины остались на дороге, их от реки отгораживали высотные дома, в окнах которых, не смотря на позднее время, горел свет. Еще раз осмотревшись вокруг и удостоверившись в том, что людей почти нет, Фарин слез с мотоцикла, надел шлем на руль и направился к берегу реки, который не было видно за деревьями. Трава слегка скользила под его ногами, и из-за прошедшего днем ливня, приходилось идти медленно и осторожно. Пробравшись под кронами деревьев он увидел человеческую фигуру, сидящую на берегу. Услышав шорох, фигура повернулась и Фарин разглядел парня с длинными черными волосами, которые выглядели так, будто парень сбежал с места взрыва, на нем была застиранная футболка с черепом, и джинсы с цепями, а рядом стояла небольшая спортивная сумка. Увидев Фарина, парень отвернулся обратно к реке. Фарин спустился к нему и сел рядом, свесив ноги над рекой. Конечно, хотелось побыть одному, но уже ничего не поделаешь. Уйти было бы странно и как-то по-детски. Парень молчал и смотрел на едва колеблющуюся реку. Фарин косился на него, в конце концов, обычно на этом месте никого не было. Парень был достаточно высоким, с острыми чертами лица, макияжем, у него были проколоты уши и несколько татуировок на видных местах. Про себя Фарин отметил, что тату делали не в самом хорошем салоне (он сделал бы лучше, это точно). — Будешь дальше пялиться? — не поворачивая головы спросил парень. У него был прокуренный голос с хрипотцой. — Буду смотреть открыто — Фарин достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Взяв в рот сигарету он поджег ее и закурил. Следующие две минуты прошли в полной тишине, сигарета была скурена до половины и только сейчас Фарин заметил, изменившиеся выражение лица парня, его брови были сведены к переносице, а губы плотно сжаты. Он молча протянул брюнету сигарету, тот взял ее в полной тишине, едва кивнув головой. Еще несколько минут прошли в тишине, которую разбавлял только доносившийся издали шум автомобилей. Докурив до фитиля парень потушил сигарету о свою руку и выбросил окурок в реку. Фарин поморщился. — Бела — брюнетка повернулся лицом к нему. — Фарин. — Рад знакомству — Бела внимательно изучал его лицо. — Звучит как имя какой-то шлюхи в дешевом борделе. — Фарин вытащил из пачки еще одну сигарету, поджег ее и затянулся. — Так и есть. Фарин с удивлением посмотрел на юношу и передал ему сигарету. Бела затянулся и откинулся на спину, прям на мягкую мокрую траву. — Меня выперли из университета и общаги. — он вернул сигарету Фарину и прикрыл глаза. Бела выглядел достаточно утонченно из-за черт лица и широкой одежды, которая создавала ощущение его худобы. Фарин лег рядом и тоже начал смотреть на деревья из-за которых были видны части неба. Он чувствовал, что трава под ним мокрая, но кожаная куртка спасала. В Берлине не было звезд. Не в прямом смысле не было, но из-за городского воздуха, заводов и производств их почти не было видно. Поэтому Фарин любил иногда все бросить, взять с собой кошелек и уехать за город, наматывать круги по полупустым дорогам и останавливаться в мотелях. Повернув голову, он увидел, что Бела закрыл глаза, но его лицо было слишком сосредоточенным, чтоб думать о том, что парень спит. Фарин шумно вздохнул и резко сел, нашарил рукой несколько небольших камней и начал кидать их в реку. Одни сразу шли ко дну, другие — шли как блинчики. Так они просидели около получаса. На руку Фарина упала крупная холодная капля. Бела сзади зашевелился, видимо его тоже потревожил начинающийся дождь. Фарин поднялся на ноги и подхватил его сумку. — Пошли. Бела удивленно посмотрел на него, но поднялся на ноги. — Я что тебе, дамочка, что ты тяжелую сумку забрал? — Бела хотел было протянуть руку и вернуть себе сумку, но новоиспеченный спаситель бывших студентов уже зашагал вперед не оглядываясь, пока дождь начинал медленно усиливаться. Они поднялись вверх и Бела увидел мотоцикл. Фарин быстро подошел к нему и передал попутчику сумку. — Надень сумку и шлем — дождавшись пока Бела перекинет сумку через плечо он передал ему шлем. Дождь начал лить как из ведра, Фарин сел на мотоцикл и начал заводить его. Бела устроился сзади, сумка мешала, но с этим ничего уже нельзя было сделать. Об осторожно обхватил руками Фарина за талию, именно в этот момент мотоцикл завелся и они поехали так, что у Белы начало двоиться в глазах и закружилась голова. Он закрыл глаза и еще крепче вцепился в Фарина, чувствую как он напряжен. Шум мотоцикла, ветер и дождь через минуту смешались в одно и брюнетка открыл глаза. Ему показалось, что происходящее сейчас — сон. Его отчислили из университета, выселили из общежития, дождь и ветер хлестали в лицо, но прям перед ним сидел невероятно горячий парень, который вез его к себе домой. Оглядываясь вокруг Бела замечал неоновые вывески и смазанные толпы, которые сейчас выглядели так, как если бы он стал героем голливудского фильма про наркотики. Задумавшись о резком изменении в своей жизни Бела не заметил как они остановились около многоквартирного дома. — Не отпустишь? — ехидный голос вырвал его из раздумий. — Слезай и жди меня здесь, только верни шлем, мне надо загнать мотоцикл в гараж. Бела слез с мотоцикла и покачнулся, Фарин засмеялся. — Так всегда после первого раза, еще пару раз прокатиться со мной и это пройдет — он подмигнул. Бела быстро снял шлем и отдал его обратно. Фарин скрылся за домом, а Бела начал оглядываться вокруг. Он не знал эту часть города так хорошо, как центр, но все равно узнал улицу, в случае, если придется по-быстрому уйти — он не потеряется. Фарин выбежал из-за дома и направился к подъезду, Бела последовал за ним. Подъезд был тесный и грязный, на полу валялись пустые банки пива и пахло табаком. Поднявшись на четвертый этаж хозяин квартиры начал отпирать одну из двух дверей. — Прости, условия так себе. — Он отпер дверь и пропустил Белу вперед. Оказавшись внутри он понял, что квартирой почти не пользуются, в ней было всего две комнаты — спальня, с матрасом на полу, и кухня. Фарин запер дверь, снял кожаную куртку и ботинки. — Проходи на кухню, могу заварить чай или кофе. В этот момент Бела одним шагом сокращает расстояние между своим и фариновым лицом, хватает мужчину за подбородок двумя пальцами и захватывает в плен алые губы. Фарин, моментально опьяненный напором и страстью, несдержанно стонет, раскрывая рот чуть шире, чем должно, тем самым позволяя чужому проворному языку скользнуть меж красных губ и встретиться со своим. — Стой — Фарин прерывает поцелуй — давай не здесь. Бела слышит, как Фарин просит его переместиться. Но слышит его голос так отдалённо в своем сознании, что еле соображает, когда ведомый чужой хваткой оказывается в спальне. Возвращается в реальность он лишь тогда, когда Фарин проявляет инициативу, опускает руки ему на талию и целует обхватывая своими губами кончик языка Белы, начиная посасывать. Бела теряет голову. Он остервенело хватает Фарина за широкие сильные плечи и вжимает его тело в стену, заставляя слегка удариться лопатками. Фарин чертовски скучал по жесткости. — Сегодня мне быть с тобой грубым? — Фарин шепчет где-то над ухом Белы и цепляет зубами колечко серёжки, оттягивая его на себя. Сдерживая очередной стон, Бела чуть выгибается в спине и нечаянно касается своим возбуждением паха Фарина, чувствуя, как тело прошибает мелкая дрожь. Фарин одним уверенным движением меняет их местами и заводит руки Белы над его головой, перехватывая тонкие запястья одной своей большой ладонью. Бела оказывается в миг беззащитным под напором разгоряченного и уже заведенного Фарина. — Ну же… Скажи, чего ты хочешь. — Я хочу, чтобы…ты трахнул меня, — полушёпотом отвечает Бела. Пленительный жар чужого дыхания возле губ не даёт сосредоточиться на мыслях. А их слишком много. — Чтобы ты оттрахал меня, как последнюю шлюху, вжимал в кровать и заставлял кричать от наслаждения. Фарин ухмыляется и вжимает Белу в стену сильнее, фиксирует свободную руку на белиной шее, сдавливая и заставляя Белу дышать ещё тяжелее, ещё жарче, заставляя жадно хватать ртом воздух. Позволяя скользить языком по чужим губам, языку, зубам и нёбу. Бела уже готов кончить. От одного лишь поцелуя. Но зато какого. До ужаса возбуждающего и лишающего рассудка. Ноги подкашиваются, и хочется осесть на полу, но цепкая хватка на запястьях не позволяет и на миллиметр сдвинуться с места. Бела начинает поскуливать. Член давно болезненно трётся о плотную ткань, требуя внимания и к себе, а Фарин всё давит на шею и целует так, что кружится голова. От недостатка кислорода, от возбуждения, от дрожи. Лишь когда хватка на руках ослабевает, Бела подаётся вперёд и еле успевает сделать шаг, как Фарин обхватывает его талию руками, нежно целует Белу в шею, оттягивает горловину футболки и целует его выделяющиеся ключицы, затем разворачивает спиной к матрасу опуская возбужденное тело на мягкую поверхность. — Твою мать… — стонет Бела, Фарин нависает над ним нерушимой скалой. Фарин, склоняется над молочной кожей шеи, оставляя на ней поцелуи, пока что напоминающие невинные ласки. Бела не успевает что-либо произнести, тихо вскрикивая от неожиданности. Обхватив Белу как только позволяло положение, Фарин переворачивает его на живот, звонко шлёпая по ягодицам. — Встань на четвереньки, — и снова опаляющий шепот у самого уха, и зубы на мочке. Беле хочется снова жалобно стонать, но он, еле сдерживая себя, поднимается и принимает нужное положение. Голос Фарина низкий, властный. Тон строгий, приказывающий. Его хочется слушать. Хочется подчиняться. Доставлять ему удовольствие. — Умница, — лёгкий поцелуй шеи и длинные пальцы ведут по ней вниз, по торсу, к ремню на джинсах. Пряжка, пуговица, ширинка, и Бела гортанно стонет, когда наконец давящая на возбуждение ткань оказывается спущенной к коленям вместе с нижним бельем. — Ты плохой мальчик— на лице Фарина довольная ухмылка и глаза блестят от вида перед ним. — Ты знаешь, что делают плохие мальчики, когда озвучивают такие грязные мысли вслух? — тихая хрипотца сходит на оглушительный шёпот над самым кончиком уха, обжигая и заставляя тяжело дышать и прогибаться. Ощутимое возбуждение Фарина едва касается задницы Белы, когда тот нависает над его спиной и ведёт горячими ладонями по медовой коже на талии. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Их бескостный язык находит себе занятие получше, малыш — еле слышно шепчет Фарин и внутренности Белы сжимаются до небывалых размеров, живот начинает крутить от возбуждения. Бела любил сосать, как бы стыдно ему ни было в этом признаваться. Пульсирующая пунцовая головка каждым толчком упиралась прямиком в глотку, заставляя Белу задыхаться и пару раз прокашливаться, выпуская слен изо рта. Вязкая слюна вперемешку с солоноватой смазкой скапливалась в уголках губ, стекала по стволу и оседала на чужих яйцах, касающихся подбородка в довольно глубокие толчки. Так Белу в рот имели впервые. Без преувеличения. Но от этого собственный член бесстыдно дёргался, требуя внимания. До безумия хотелось ощутить эти длинные пальцы на своей коже. Хотелось чувствовать, как они грубо сжимают, доводят до изнеможения. Фарин ловил дикий кайф, имея в рот Белу, ему казалось что этот отсос — лучший в его жизни. — Не думал, что ты так умеешь, — прерываясь на каждом слове, стонет Фарин и нагибается, утягивая в глубокий поцелуй. Пускает язык блуждать во рту Белы, вылизывает нёбо, проходится по дуге зубов, смакует собственный вкус и кусает до крови, заставляя Белу ёрзать и скулить от нетерпения. Снова. — Хороший мальчик. Ты заслужил поощрение. —Тогда возьми, блять, и трахни меня наконец! — Бела срывается на нервный крик. Он готов умереть. Готов продать душу этому дьяволу, лишь бы прямо сейчас полностью впустить в себя горячую плоть и отдаться дикому желанию, разъедающему каждый миллиметр тела. Во взгляде Фарина черти пляшут. Разжигают в них обоих кострище и сжигают дотла. Фарин стягивает собственные штаны и лишает Белу последней вещи, скрывавшей его худое, но горячее тело. — Зачем ты му… Бела вскрикивает. Громко, но хрипло, своим глубоким прокуренным голосом, когда Фарин с первого толчка проникает на всю длину и ударяет по простате, заставляя сжаться от невероятной волны наслаждения. — Блять, боже, да… — Бела бессвязно мычит, кусает и без того кровоточащие губы и находит в себе силы приподняться на локтях, чтобы видеть желанный туманный взгляд. — Ещё, пожалуйста. Ещё. Фарин срывается. И взгляд, полный страсти и похоти, поглощает Белу. Фарин толкается снова, входя по основание и удивляясь тому, как легко он проникает в горячее нутро, как плавно его член скользит внутри и как легко он смог найти простату. Такое у Фарина было впервые. Бела скулит, хватается ослабевающими руками за постельное белье, кричит и срывается почти на визги, когда Фарин входит во вкус и вдалбливается в сладостной муке в податливое тело, слушая шлепки тел, хлюпанье смазки, от переизбытка вытекающей во время размашистых толчков, и звон в собственных ушах, заглушающийся какими-то криками Белы. — Пожалуйста, глубже, — почти что плачет Бела, желая ощутить в себе как можно больше от Фарина. Желательно его всего и без остатка. — Блять! Фарин чуть меняет угол проникновения, позволяя собственному члену проникать так глубоко, как никогда ни в кого. Бела беспорядочно стонет, срываясь на крики, хватает ртом воздух, пытаясь насытить лёгкие, голова ходит кругом. И у одного. И у второго. Фарин принимается надрачивать Беле в ритм собственным толчкам, чувствуя собственный пик. Бела сразу же вскрикивает, утопая в оргазме, пачкая свой живот и ладонь Фарина в густой белесой сперме, от вида которой Фарин сам взрывается, наполняя нутро своим семенем. — Блять. Руки Фарина ослабевают, он перекатывается на спину и ложится рядом с Белой, тяжело дыша. Ноги Белы слегка подрагивают, заметив это Фарин наклоняется и целует его в плечо, закрыв глаза и прижавшись лбом к горячему телу.