***
Джона радует тишина и отсутствие запахов в архивах. Только он, диктофон и Хренова куча заявлений, которые ему нужно записать. Только он и… Его гон. Дело редкое насколько, что только когда он запирается здесь и пытается понять, а почему вообще он был так резок с Мартином. Почему сегодня он ощущает себя так, словно он пороховая бочка посреди горящего склада. Осознание занимает короткий момент, и Джон просто знает, что, как обычно, он это переживет. Это просто груз того, что ему так «повезло» родиться альфой. И Симсу просто нужно жить с этим. Работать. По возможности ни на кого не накричать. Что ж, возможно, последняя часть чуть более трудновыполнима, чем обычно. Апельсиновый запах бьет в ноздри Джона, и весь он напрягается, когда дверь в его кабинет открывается и в него заходит заявительница. Возможно, эта неделя просто будет для Симса по факту сложнее, чем обычно. — …быть может, вы найдете в этом какой-то смысл, — говорит Хелен, а Джон потирает виски, пытаясь сложить два и два в своей голове, которая упрямо циклится, на том, что омега напротив него пахнет апельсинами. — Возможно, — твердо и несколько раздраженно (честно, Симс не то, чтобы способен убежать от этого) говорит альфа, как только Хелен заканчивает свою фразу. Выдыхает, — пы посмотрим, что сможем найти, оставьте это на нас. — Так вы верите мне? Женщина смотрит на него с такой надеждой, Джон клясться готов, что заметил, как у нее заслезились глаза. Он крепко сжимает в руке карандаш. -… Да, думаю, да, — альфа старается казаться не растерянным таким всплеском. Просто ему нужно многое обдумать. И его мозг бешено все пытается найти, что в этом заявлении все скребётся в нем. А потом находит. Джон хмурится, всматриваясь в Хелен, — скажите, а вы не помните имени того мужчины? Теперь хмурится Ричардсон. Она явно старается вспомнить, отведя взгляд от Симса, пока он в ожидании ответа глаз с нее не сводит. — Думаю, он мне представился, но я… М-м-м…- задумчиво бубнит она. — Его звали ведь не Майкл? — Джон уточняет, постукивая карандашом об стол, сверля бедную женщину перед собой взглядом. Он вспоминает заявление Саши, и у альфы где-то под диафрагмой поселяется скрежечущее предчувствие, что что-то не так. — Точно! — Хелен словно вспыхивает, — Да, так он и представился. Вы его знаете? Тон омеги звучит между подозрением и надеждой. Она очевидно не хотела бы сталкиваться с ним. С тем, с чем ей пришлось. — Возможно, — Джон отвечает расплывчато. Да и он не может сказать лучше. Видел ли он сам когда-то этого Майкла? Нет. Но воспоминание о заявлении Саши живо, и это… Звучит очень нехорошо. Тем не менее, что он сейчас может с этим сделать? Под пристальным взглядом Хелен он только добавляет, — мы сделаем запросы в нужные инстанции и свяжемся с вами, если у нас появятся ответы, мисс Ричардсон. Спасибо за уделённое время. Это прощание. Мягкое, на какое только способен сейчас Джон, оповещение, что их небольшая встреча окончена и омеге пора идти. Ее плечи опускаются. Она выдыхает. — Да, конечно. Тогда, я буду ждать. Дверь закрывается за ней. Джон выдыхает. Упирается локтями в стол и склоняет голову, зарывается, пальцами в волосы, сжимает их так, чтобы больно стало у корней. Чтобы вернуть себя в реальность. Привести в чувства. Запах апельсинов не задерживается. Он снова выпрямляется и зовет Сашу.***
Дверь закрывается. Джона словно пытаются задушить запахом, и прежде чем он успевает осознать, что кроме Саши и него никого в архивах не было, звучит одновременно тихое, звонкое, резко-мягкое — А они ведь тебе врут. Чужое. Запах спелых персиков, такой сладкий, что Симс может словно ощутить эту приторность у себя на языке, окутывает его, заливает, по носоглотке, в голову, вниз по позвоночнику и прямо в пах. — Это помещение закрыто для посторонних, — он выдавливает из себя, оборачиваясь к источнику звука. Высококий, тощий блондин, лица которого Джон не может разглядеть, смотря на него поверх очков. И это он так пахнет. Что-то в альфе с придыханием говорит «красиво». Симс же думает, что его тут не должно быть. И совершенно пропускает мимо внимания то, что дверь, через которую этот, очевидно, омега проник, находится там, где должны быть стеллажи с заявлениями. — Не соглашусь, — мужчина улыбается. Джон вздрагивает, видя эту улыбку. Неосознанно вдыхает поглубже, и все мысли в его голове рассыпаются. Ему сладко. Он словно не способен сейчас заметить ничего, кроме этого омеги тут, плавно приближающемуся к его столу, касающемуся папок с датами, именами. — Кто пустил тебя сюда? — спрашивает Симс, сжимая лежащую на столе руку в кулак, будто это правда поможет ему вернуть контроль. Будто правда поможет его голосу не дрогнуть, а сердцу в груди пускаться галопом. — Пустил? Звук смеха сковывает Джона по рукам и ногам. Двоится, не совпадая с тем, как альфа наблюдает, что блондин перед ним смеется. Его плечи подрагивают так плавно, что Симсу не кажется, что человеческая кость может так гнуться. Она вообще на должна гнуться во время смеха. Он хочет его коснуться. Ему нужно выяснить, что вообще тут вдруг происходит. Его член болезненно ноет в штанах, умоляя встать, ухватить этого омегу за запястья и сразу же заявить свои права на на него. — Боюсь, это так не работает, — легко и мягко, патокой, как и его запах, голос блондина затекает альфе в уши. Все его существо с воем в ответ скребётся изнутри, по всему телу. Разум, как в узкой коробочке, лихорадочно бегает кругами, прощупывает выходы панически, за что-то зацепиться, пока этот омега, кажется, совершенно намеренно играется с его инстинктами, будь они неладны. — Это ты, — говорит Симс твердо. Хрипловато. И омега смотрит прямо на него, пронзительно, сводя с ума этим взглядом, так, словно Джон тут просто сидит и рассказывает ему лучшие на свете анекдоты. — Да. Он отвечает так, будто знает, что Джон имеет ввиду. Словно был тут пока Хелен давала Симсу заявление. — Майкл, — альфа говорит, не отводя от омеги взгляда. Его улыбка подрагивает, очень странно, он весь словно дергается, хотя на вид одновременно с тем спокоен. И взбудоражен. Джону сложно уложить его в своей голове. На несколько секунд повисает молчание. — Это настоящее имя, — говорит он. Симс не знает, что ему делать м тем, что смысл сказанного ускользает от него. Как момент, когда Майкл оказался настолько близко к его столу, что уселся, на него. Джон вздрагивает в попытке удержать себя и не потянуться, не ухватить омегу за талию и не вжать в стол. Ему жарко. Ужасно жарко. А Майкл слишком близко. — Убьешь меня? — спрашивает Джон, глядя на него снизу вверх, на острые черты лица, на завитки светлых кудрей, которые как будто двигаются, хотя ветра в комнате нет. Он тяжело сглатывает. — Нет, — просто отвечает Майкл, держа с ним зрительный контакт, готовый словно и склониться прямо к Джону здесь и сейчас, и упорхнуть от него прямиком в ту дверь, из которой появился. — Тогда зачем ты тут? Майкл пожимает плечами и склоняет голову на бок, все еще глядя на Джона, словно изучая то, как он выглядит. Дыхание альфы становится более поверхностным. Он хочет знать, такой ли сладкий блондин на вкус, как его запах. — Просто забираю то, что мое. Ту, кто зашла в мои владения, — сообщает Майкл с улыбкой, подрагивающим весельем на губах. В голове у Джона щёлкает. Медленно, мучительно, но щелкает. -… мисс Ричардсон? — уточняет Джон. Его голос дрожит. Ладонь начинает побаливать от того, как в нее вжимается ногти, — это твои коридоры? Майкл задирает голову. Его кудри падают с плечей, касаются стола Джона, покрывают бумаги на нем, словно растекаются. — Скажи, а твоя рука как-нибудь принадлежит твоему животу? — он задает вопрос. Джон хмурится. Его больше волнует то, каким странным кажется изгиб тела омеги. Мысль о том, как бы он изогнулся под руками Симса. Смысл вопроса Майкла не достигает его. А тот улыбается. Словно и не ждал, что до бедного альфы дойдёт, но его чрезвычайно забавляют его попытки додуматься. Смешок Майкла заставляет вздрогнуть. Запах словно становится гуще. Обволакивает. Топит. Джон утирает текущую по его виску каплю пота. — Неважно, — отмахивается Майкл, перемещаясь ближе к центру стола. Он тянется к Джону, а его неожиданно длинные руки касаются практически невесомо его волос, — в любом случае, у нее была короткая передышка, и теперь она закончилась. — Н-ну, слишком поздно! — в Джоне словно лопается струна, благодаря которой ему удавалось держать хотя бы видимость спокойствия. Он вскакивает со стула, глядя на Майкла в упор с некоторым триумфом, ощущение которого омрачает то, что омега все выглядит чрезвычайно весело и ни капли не удивлённо, — она ушла! И снова смех. Майкл заливается им. Джон упирается кулаками в стол, с непониманием на него глядя. — И в какую дверь она вышла? — спрашивает омега. — Вот в эт… — и Джон оборачивается, готовый на дверь указать. Но видит только серую стену. Что-то в нем падает. — Тут никогда не было двери, — смеясь, говорит Майкл, — твой разум издевается над тобой, Архивист. И поднимается злость. В смысле не было? Где Хелен? Майкл сказал, что пришел ее забрать? Еще один щелчок. — Верни ее! — Джон кричит, внезапно перекрытый яростью, желанием защитить девушку, которая доверила ему своё странное дело. От того, кого, очевидно, она боится. От того, кто как ни в чем не бывало сидит на его столе, вороша своей огромной рукой бумаги на нем, с нескрываемым весельем глядя на Джона и смеясь над ним. Альфа в гоне этого не терпит. Он хочет приструнить. Убрать эту улыбку. Подавить. Джон злится. — Нет? — Верни, — Джон требует, рыча, обходит стремительно стол под пристальным наблюдением Майкла. — Нападешь на меня? — он звучит так, будто флиртует, когда Джон оказывается близко с ним так, чтобы заметить, как дергаются его волосы, глаза, дрожит улыбка, но он все еще не касается его. Но так близко. Потом словно он весь извивается, меняется, хотя не происходит ничего, уловимого глазом Симса. Джон вскрикивает от боли, внезапно пронзившей его бедро, отшатывается, держась за рану. И наблюдает, как Майкл встряхивает руку. Капли крови альфы падают на пол. — Кто нахуй такой?! — Джон растерянно восклицает, его голос дрожит. От страха? От возбуждения? Злости? Он уже перестал улавливать. Он чувствует себя истерзанным. — Я не «кто», Архивист, — говорит Майкл снова, сладко, завораживающе, склоняясь вперед, вытягиваясь к Джону, — я «что». «Кто-то» подразумевает уровень определенности, которой у меня нет. Смысл снова убегает от Джона. А Майкл кажется все довольнее. Рану словно щекочет, словно этот плотный запах заливается и в нее. Джону кажется, что он просто отключится. И он, очевидно, ничего не может сделать сэтим… Чем бы оно ни было. — Значит… Майкл не твое настоящее имя? — альфа спрашивает, совершенно потерявшись в том, что ему сказали раньше. Во всем, что происходит. — Нет такой вещи, как настоящее имя, — говорит оно. Словно просто намеренно путая Джона. Это злит. Вымораживает. — Да о чем ты говоришь?! — он снова рычит, усаживаясь на стул, взирая на Майкла снова снизу вверх. — О себе, — так просто отвечает он, — прости, я не привык к этому и не очень хорошо справляюсь. Омега звучит искренне. И все равно Симсу кажется, что он просто издевается над ним. Заворачивает его мозг в трубочку, протыкает его, выжимает. Сводит с ума. — И ты появился тут и ударил меня… Джон просто отчаянно пытается понять логику существа перед ним, беззаботно воззирающего на него и его мучения. У него нет сил даже на то, чтобы самому делать хоть что-то логично. — Я хотел поговорить с тобой, — с придыханием сообщает Майкл. И тон посылает мурашки по всему телу Джона. Он вздрагивает, — и раньше вмешался чтобы спасти тебя. Мне интересно, что будет дальше. — Что ж, спасибо, — слово сочится ядом. Усталость. Джон больше ничего не понимает. И все еще не может отвести взгляд от существа перед ним. Его раздражает, что он не может на него повлиять. Не может сделать ничего, хотя оно так и напрашивается, — хотя я не понимаю, почему ты вообще решил вмешаться. Майкл встает с места, проходит вдоль стола и останавливается рядом с Джоном, опирается бедром об его стол, опасно близко. Джон думает о том, что мог бы укусить его. Хотел бы. Но не решается. — Обычно я так не делаю, это да. Но потерять это место, — он обводит руками пространство вокруг, очевидно, говоря об архивах, — было бы потерей, которая сместила бы баланс сил. — Это звучит так, словно ты говоришь о войне, — хмуро говорит Джон, глядя грозно на Майкла снизу вверх. На его улыбающееся лицо. Улыбка словно и нежная и насмешливая одновременно. Он смеется. Воздух дрожит вместе с ним, Джон уверен. А он тонет в нем. — Тогда я больше ничего и не скажу, — и снова смешок. Майкл ускользает. Стремительно и плавно, что Джону только и остается, что наблюдать за ним, — не стану пятнать твое незнание, — улыбка, такая, словно обещание увидеться снова, когда он проворачивает ручку двери. Альфа больше не хочет его видеть. Никогда в своей жизни. Но и словно его сердце не выдержит, если Майкл сейчас покинет комнату. — До свидания, Архивист. Сладко. Хлопок двери. — Подожди! Джон бросается вперёд и вскрикивает болезненно снова, когда стреляет пах и бедро. Он рычит, ударяет кулаком об стол. — Майкл?! Тишина. Майкл! Джон не дождется ответа. Он словно выныривает с глубины и слышит шум диктофона. Ругается про себя и спешит сказать — Конец записи. Он чуть не разбивает несчастный аппарат. Издает совершенно недостойное хныканье и ударяется лбом об стол. Запах персиков словно въелся в него. Он повсюду.***
Мартин и Тим смотрят на Джона как на умалишенного, когда он сообщает, что сам пырнул себя в ногу, что с ним определенно никого не было и он понятия не имеет, откуда этот странный запах, почему этот запах весь на нем. Джон думает съехать со своей квартиры, потому что даже три стирки его не спасли.