Мой доктор

Нежный мой Ангел, Пряча крылья за спиной, Молча и нежданно Встретились мы с тобой… С неба спустилась Ты для меня На время забывшись Влюбился я в тебя…       На меня смотрели змеиные глаза. Ярко-желтые, с вертикальными зрачками. Но это была не змея. У змей не бывает рук. А на мой рот легла человеческая рука в мягкой коже. На мне сидел человек. Придавил меня намертво. Ноги беспомощно дрыгались, пытаясь ударить его. Второй рукой он держал обе мои руки мертвой хваткой над моей головой. Его лицо нависало над моим и он шипел. Лицо, кроме глаз и тонкого рта полностью скрывал шлем или маска? Разглядеть было трудно. Тонкий лунный лучик, пробивающийся сквозь шторы, не давал достаточно света.       —Ты нам мешаааешь, —шипел человек. Ты лееезешь не в своёёё дело. Меня послааали тебя наказать.—       Если в глазах Фанга я тонула от наслаждения, то в этих глазах я тоже тонула, от пронизывающего от макушки до пальцев ног ужаса. Они пугали, парализовывали разум и заставляли сердце дрожать от страха. В них не было ничего человеческого.       Он отпустил мои руки, содрал топик и засунул мне его в рот. Я начала молотить по нему, пытаясь достать до змеиных глаз. Он завел свою руку назад, сорвал шорты, его противные пальцы в перчатке полезли между ног.       Это были не ласковые пальцы Фанга, это были ледяные скользкие змеи, бесцеремонно ощупывающие, делающие больно. Он был весь в обтягивающей коже. Мои руки, барабанящие по нему, его совсем не заботили. Гладкий, ногти беспомощно скользили по его груди. Его даже за руку невозможно было ухватить, кожа была скользкой, как будто ее намазали маслом.        Вторая рука вытащила шортики изо рта, я не успела даже вдохнуть, как его противные, тонкие губы впились в мои. Язык был змеиным. Он противно обшаривал мой рот, вибрируя раздвоенными концами. Мои зубы клацнули, пытаясь откусить его. Но язык был быстрее.       —Сопротивляяяешься? Мне нрааавится.—возбужденно прошипел человек-змея.       Он снова заткнул мне рот. Я начала мычать, извиваться все телом, пытаясь сбросить с себя то, что было не совсем человеком. Рука схватила меня за волосы, вывернула голову, рискуя сломать мне шею. Он провел своим противным языком по шее, впился в нее губами. Укусил, слегка, нежно. Если в этой ситуации что-то можно назвать нежным.       Я толкнула его обеими руками. Он даже не качнулся. Пальцы потеряли интерес к моей промежности, начали изучать грудь. Они больно ущипнули ее, сжали так, что слезы брызнули из глаз. Ноги сжались, стараясь успокоить мочевой пузырь. Мне было жутко страшно. Я оглядывалась по сторонам в поисках помощи, выхода. Но до утра никто не придет… Да кто он, черт возьми?!       Рука отпустила грудь, язык оставил шею. Слизнул слезу с моей щеки. Глаза посмотрели на меня, он прямо влип мне в лицо. Его дыхание было неприятным, от него пахло чем-то терпким, кислым, похожим на смесь уксуса и муската. Тошнота подкатила к горлу. Рука схватила за подбородок, не давая отвернуться.       —Не вздумай отворачиваться, в глаза смотриии, —предугадал он мое желание. И начал расстегивать свои штаны. Язык дрожал от возбуждения, кончики вибрировали.       Меня передернуло. Я уставилась на страшные столбики в глазах и начала звать. Игры в гляделки с Фангом не прошли даром. Я звала его, как звала глаза Фанга. Превозмогая отвращение. Мне нужно было буквально пять секунд. Или получится, или меня изнасилует змея.       —Иди ко мне, хочу тебя, люби меня, возьми меня, сейчас…—звали мои глаза.       Руки гладили его спину, плечи, шею, затылок. Его язык застыл, на секунду он растерялся. Мои руки вцепились ему в скользкую голову, и я вдавила большие пальцы в этот ужас.       Он зашипел, спрыгнул с меня, схватился за глаза, начал мотать головой. Я понеслась к кухне, там точно на столе лежал нож. Схватив его, я обернулась. Никого.       Я включила свет. Комната была пуста. Если бы не топик во рту и горящая грудь, можно было бы подумать, что это сон. Я вытащила топик, сделала глоток воды. Опомнилась, закрыла дверь на ключ.       Кто это был? И куда я лезу? Кому я мешаю и чем? И надо ли это рассказывать Фангу? Голова шла кругом от вопросов и страха. Тело трясло, я так еще никогда не боялась. Натянула новое белье, села на кровать.       Ручка двери дернулась, кто-то пытался войти. Я подпрыгнула, завизжала. Он вернулся? Страх парализовал меня. Дверь выбили, я закрыла глаза.       —Ты в порядке? —Фанг. Его руки осматривали меня. Ощупывали прикосновениями доктора. Я смотрела на него и не могла слова сказать.       —Я тебя напугал? —глаза Фанга внимательно смотрели на меня, извинялись.       —Ты как…—я не договорила.       —Мне приснилось, что тебя змея ужалила, я так испугался, сон был таким реальным. Я не мог не проверить. И нет, я не уйду. Я посижу здесь, а ты поспи.—он обнял меня, я спряталась на груди. Качая меня, как маленькую, он сказал.       —Не плачь, Солнышко, это был лишь сон. Дурной сон у нас обоих.—я закрыла глаза, вспомнила страшные зрачки, вздрогнула. Фанг сильнее прижал меня к себе. Потом расскажу ему, послезавтра… или никогда…       На рассвете Фанг разбудил меня. Было пять утра. К шести уже надо к Пабло.       —Мы нарушили традиции, это плохо? —спросил он на пороге.       —Нет, и вообще дурацкая традиция, нужно было плюнуть на нее вчера.—       —Согласен, —Фанг пошел к коню, оседлал, обернулся.       —Не опаздывай—улыбнулись глаза. Я смотрела ему вслед и ночное происшествие уже действительно казалось сном…       Пока я спала, Фанг приготовил завтрак, для всех. Все нервничали. Но старались не показывать вида. Мама с Нией хвалили блинчики, а мне кусок не лез в горло. Скорей бы вечер, когда все кончится.       —Ну что, к Пабло? —мама взяла меня под руку.       —К Пабло, —выдохнула я.       Пабло отрывался на нас троих по полной. Усадил нас в ряд и носился между нами как вихрь. Намазал нас всех чем-то зеленым. Почему все маски для лица вечно какого-то противного цвета? Нет чтобы розовенькое что-нибудь, или желтенькое. Наши ноги и руки отмокали в ванночках. Пабло осмотрел мои руки.       —Могла бы отрастить к свадьбе ногти хоть на пару миллиметров. Лала, у тебя было две недели! Чем ты думала? И почему мешки под глазами? Я же сказал, никакого секса на ночь и лечь спать не позже десяти! Вечно меня никто не слушает! Как вы будете выглядеть на фото! — я подпрыгнула.       —Нет нет нет, никаких фото! —все удивленно посмотрели на меня. Пабло замер на полдороге к Ние.       —Как это никаких фото? Это же свадьба! Это же один раз в жизни! —       —Нет, —категорично сказала я.—Ния, щелкнешь нас пару раз у алтаря и потом сфоткаемся все вместе. И отдашь мне фотоаппарат. Я распечатаю фотки и вам пошлю.—       —Но…—запротестовали мама с Нией.       —Никаких но, считайте это моим капризом. Так нужно мне и Фангу.—       Я не могла позволить, чтобы фотка Фанга красовалась на полосах сандрокской газеты. А если еще куда-нибудь попадет? Мало ли, может его уже ищут? Мама с Нией сдались.       Слушая их вопли во время депиляции, я решила пропустить это пункт. Хватит мне и станка. Фанга все устраивало, нафига мне мучаться? Пабло попротестовал, провел по моим ногам, под мышками, сдался.       —Терпимо, —он навис надо мной с пинцетом.       —Пабло, вот скажи. У вас, визажистов, что, специальный предмет изучается? Называется «как сделать женщине больнее»? —       —Ты не понимаешь, Лала. Без боли не бывает красоты. Правда к вам троим это не относится, вы и без меня все трое просто конфетки.—       —Так может сделаем прическу, а все остальное пропустим? —с надеждой предложила я и скосила глаза на пинцет.       —Нет, я не прощу себе, если вот это, —Пабло дернул невидимый волосок на веке, —И вот это останется. Это надо убрать.—я закрыла глаза, пусть убирает что хочет.       Он сделал нам всем педикюр, маникюр и теперь колдовал над моим лицом.       —Пабло, косметики минимум, прошу. Я к ней не привыкла, точно потру глаз в самый неподходящий момент.—       —Я вообще не буду тебя красить, только ресницы и чуточку теней, самую капельку. И глаза можешь тереть, сколько хочешь. Макияж будет держаться неделю, потом сам исчезнет.—       —И водой не смыть? —       —Ничем, мой секретный рецепт, —Пабло подкрасил ресницы. Они и так длинные, а теперь они становились еще пушистыми, как у Фанга.       —Мы не опоздаем? —мама смотрела на часы.       —Нет, я еще успею причесать жениха.—успокоил Пабло. Он за полчаса накрасил маму и Нию, уложил им волосы. Замысловатых причесок не делал. Как он сказал, такую естественную красоту незачем портить.       Меня он отвернул от зеркала и начал колдовать. Под рукой у него стояла коробка, полная разной длинны шпилек, булавочек, зажимчиков. Я закрыла глаза, придремала. Проснулась от того, что он развернул меня к зеркалу. Я ахнула.       Пабло смотрел на меня и вытирал слезы. Мама с Нией пищали от восторга. Я провела по локону у щеки, Пабло легонько шлепнул меня по руке.       —Не трогай, не чеши голову, и вообще, нам пора.—       Я заметила в волосах ее, первым желанием было выдрать ее из волос и растоптать. Но пустынная роза так красиво смотрелась над ухом, прикрепленная к серебряной заколке, выполненной в виде красивого замысловатого узора.       Пабло заметил мой взгляд. Довольно кивнул. Прикрывая прическу воздушным платком, чтобы ветер и песок не испортили ее, сказал.       —Фанг сам рисовал, он знал, тебе понравится. Тебе же понравилось? Не плакать! Глаза опухнут! Пошли пошли, пока тут не начался водопад.—Пабло покидал в сумку фен, расчески и всякие ему только известные нужности и вытолкал нас за дверь.       Церковь начиналась с длинного коридора. С каждой стороны было по три комнаты. Левая сторона была для невесты и ее родственников. Правая для жениха.       Пабло указал на дверь, за которой висело мое платье. Сам пошел к Фангу. Мама не выдержала, побежала за ним. Через пять минут она вернулась на полусогнутых. Я вопросительно смотрела на нее.       —Лала, начинай готовиться не упасть в обморок прямо сейчас. Я дольше пяти минут не выдержала. Фанг это, это! —она покрутила в воздухе рукой, не нашла слов, села, выпила воды.       —Может платье начнем одевать? Полчаса осталось.—у меня затряслись ноги.—Папа и Логан с ним? А он как? —       —Они с ним, а он точно не с нами. Моргает глазками и молчит. И по моему, он Пабло испугался. Стой! Сами разберутся, —чуть остановила меня мама. Я уже бежала спасать Фанга.       Одевайте, —выдохнула я и начала стягивать рубашку.       Мама достала из коробки чулки. Поморщилась.       —Нет, это совсем не то. Я хотела тебе к вечеру отдать, но лучше сейчас.— она пошла к шкафу, достала коробку. Внутри лежали чулки, пояс, стринги.       —Пояс? Зачем? Думаешь надо? Чем тебе просто чулки не нравятся? И я не люблю стринги! —       —Тем, что пояс это красиво, сексуально. Фангу понравится.—краснела мама, надевая на меня стринги, чулки и прицепляя их к воздушному поясу. Стала еще что-то натягивать.       —Что это? —       —Лала, это подвязка! Ты и вправду не знаешь? —       —Я что, на тысяче свадеб была? Для чего она? —я разглядывала на своей ноге красивенький вырезанный из кружев ободок с бантиком.       —Фанг бросит в толпу, парни будут ловить. Кто поймает, тому она принесет удачу.—объяснила Ния.       Виви сотворила чудо. Моя грудь выглядывала из декольте не хуже, чем у Нии. Как она это сделала?       —А если сползет? —я ткнула в грудь, —оно же не держится ни за что! —плечи были полностью открыты.       —Все держится, разве ты не чувствуешь? —мама поправила лиф.       Точно, он держался на груди, как будто его приклеили невидимым клеем. Кружева обтягивали мне талию и бедра. От коленей расширялись и спадали до пола красивыми складками, удлиненными сзади. Кружева были плотными, но не настолько, чтобы полностью спрятать ноги. Легкие симпатичные очертания ног под кружевом мне понравились.        На руки мне натянули шелковые перчатки до подмышек, они облегали руки, как вторая кожа. Вверху к перчаткам были пришиты красивые кружевные петельки. В них вставили такие же красивые маленькие белые пряжки, несущие невесомый, прикрывающий плечи, длиннющий белый плащ.       —Ты такая красивая, —Ния промокнула слезы.       —Да, только как я буду ходить?! Оно же дает только маленькими шажочками передвигаться! — я все больше нервничала.       —Нормальными шажочками. А не твоими семимильными, вечно чешешь куда-то, как будто опаздываешь, —Элси держала платок у уголка глаз.       Она получила по полной от Нии, что не пришла к Пабло. Но выглядела просто замечательно. Мэйбл ей сделала шикарный хвост, украсила жемчужинками. Платье на Элси было очень красивым. Розовый шелк облеплял ее фигурку, подчеркивая талию, удлинняя и без того длинные ноги. Ничего лишнего, красивая цепочка с розовым камнем. Из того же комплекта сережки. Сзади глубокий вырез открывал загорелую спину.       —Хару тебя съест, —сказала я, с умилением глядя на нее.       Вместо озорной, ведущей себя как подросток, Элси, передо мной стояла шикарная девушка. Смущенная, но довольная своим видом.       —Ой, чуть не забыла! —воскликнула мама.—Фанг заставил забыть обо всем. Он же передал тебе вот это. Но у тебя такое красивое ожерелье на шее, так что тебе решать.— мама достала что-то, протянула и разжала руку.       На тоненьком шнурочке висел лебедь. Маленький изящный синенький лебедь. Создавалось впечатление, что это не весь кулон, половинки не хватало.       —У него такой же? —спросила я. Мама кивнула.       —Снимайте, — я приподняла волосы. Мама сняла ожерелье, оно было красивым, не более. Лебедь был родным, теплым.       Мама протянула мне букет. Необычайно нежные меленькие цветочки были собраны в шар, спрятанный в беленькое шелковое блюдце и вниз свисали прозрачные ленточки.       —А откуда такие? У нас не растут.—       —Ларри с Зеной лазили куда-то высоко в горы и принесли вчера вечером.—объяснила Элси.       —Ленточки! —воскликнула я.       Виви уже в зале, магазин закрыт. Бантиков не будет. Я вздохнула. Придется нам дарить себя другу другу без обертки. Не думаю, что Фанг сильно расстроится. А ленточки купим завтра и подарим себя друг другу снова.       Вбежал Пабло, поправил волосы. Прическу он сделал невероятную.       Впереди по щекам лежали нежные, вытянутые, почти прямые локоны. Часть волос он собрал в воздушную корону. Остальные лились из короны шикарным хвостом, который с одной стороны спадал мне по плечу красивыми крупными спиралями. Роза красиво переливалась в заколке над ухом, роняя искорки вокруг себя.       Пабло обошел меня, поправил что-то невидимое, скрестил руки, отошел.       —Я много невест одевал и причесывал, но ты—лучшее мое творение. Можно тебя сфотографировать? Ну хоть разок? —сложил ладошки лодочкой.       —Меня можешь фотографировать, пока память у фотика не кончится.—сжалилась я. Все тут же побежали за фотиками. Я с мамой, я с Нией, я с Элси, я с Пабло, мы все вместе. Я одна.        Забежала Труди, ахнула, глубоко вздохнула, чтобы не заплакать.       —Пора, он ждет.—       Вошел папа. Застыл. Глаза и так заплаканные, снова набрались слезами.       —Ты там у Фанга что ли наплакался? —спросила мама, сама еле сдерживаясь.       —Фанг, это лучшее, что у нас есть, после Лалы, — сказал папа, вытирая слезы.       Мама с Нией пошли занимать места. Элси побежала к алтарю, ждать меня там.       —Готова? —спросил папа. Я хотела ответить, глаза закатились, и я повисла у него на руках. Услышав знакомый резкий запах, очнулась. Папа тоже понюхал бутылочку и спрятал в карман…       Вернувшись из мастерской, Фанг не мог заставить себя сосредоточиться на чем-нибудь. Пошел приводить кровать в порядок.       Все валилось из рук. Балдахин не хотел держаться, наволочки не хотели одеваться. Простыня не хотела ложиться ровно. Когда с грехом пополам он все-таки закончил, он даже не увидел красоты, которую сделал. Опустился на кровать, уронил голову на руки, закрыл глаза и думал о ней.       Она уже у Пабло. Он делает ее красивой. Хотя разве можно быть еще красивее? Фангу было все равно, или она в комбинезоне, перепачканная мазутом. Или она в его рубашке, которая на ней смотрелась как платье с рукавами до колена. Для него она была и будет всегда самой прекрасной…       Да, ему понравились красивые вещи, которые она одела вчера. Но это просто вещи. Они не делали ее красивее. Это она делала красивее их. Ничто не могло испортить или улучшить ее красоту. Она была идеальной для него, верхом совершенства.       В дверь постучали. Фанг поднял голову, провел рукой по шелку простыни. Без нее это была обычная кровать, обычная простыня. Ничего особенного. Только ее присутствие делает все особенным, всегда и везде.       Фанг открыл дверь ее отцу. Кивнул, предложил сока. Немного стесняясь, попросил снять рубашку и повернуться к нему спиной.       Когда руки Фанга обследовали спину, смущение прошло. Доктор-Фанг всегда уверен в себе, знает и любит свою работу. Отец Лалы не говорил много. Не утомлял его вовсе. Отвечал на вопросы, не более. От него шел свет, как и от неё. Фанг сделал обезболивающий массаж. Заодно послушал сердце. Проверил суставы. Ее отец был здоров. Спина пройдет, со временем.       Фанг изготавливал мазь. Её отец с нескрываемым интересом и восхищением смотрел за его работой.       —Какой она была в детстве? Такая же светлая? Желающая помочь сразу всему миру? —неожиданно для себя спросил Фанг.       Отец посмотрел на него. Он сразу полюбил этого мальчика. Лала ничего не объяснила им. Но отец чувствовал, что за этой печалью прячется ранимая, хрупкая душа. Ему хотелось отдать ей все тепло, всю заботу, всю доброту.       —Ты сам ответил на свой вопрос. Лучше я и не смогу. Именно такой она и была, всегда. И ты достоин ее, я вижу это. Вы оба свернете горы, если захотите. Фанг, мы всегда хотели сына. Как ты смотришь на то, чтобы стать ей мужем, а нам сыном? Что скажешь, сынок? —       Последнее слово её отец сказал, уже подойдя к Фангу, и ласково заправил ему за ухо непослушную прядь. Его слова, прозвучавшие так искренне, с таким теплом, с такой добротой, без тени сомнения, заставили руки, смешивающие мазь, задрожать. Заставили душу замереть, встрепенуться в надежде, заставили глаза наполниться слезами.       Фанг поднял глаза, глаза маленького мальчика, которые не верили, не могли поверить, плакали и спрашивали.       —Правда? А я могу? —отец обнял его за плечи, и прошептал, уже сам не справляясь со слезами.       —Конечно правда, мальчик мой.—       Фанг выронил инструменты, повернулся к её отцу, уткнулся ему в грудь и заревел в голос. Он надрывно рыдал, всхлипывал. В Фанге плакал маленький мальчик, которому вернули надежду, подарили то, о чем он не смел мечтать. Со слезами уходила вся тоска, вся обида, накопленная за всю его жизнь.        Он чувствовал невероятное облегчение. Как будто из сердца вытащили острый шип, который пронзал его долгие годы. Его сердце впервые узнало, что такое любящий отец. Отец, руки которого гладили его, обнимали. Отец, слезы которого лились вместе с его слезами. Отец, сердце которого рвалось вместе с его сердцем. Отец, которого он наконец-то обрел.       Они смотрели в зеркало. Улыбаясь друг другу.       —Пабло меня убьет, —смотрел Фанг на свои припухшие от слез глаза.       —Пусть только попробует, —хохотнул её… и его отец.       Они сидели на кушетке с салфетками на глазах, пропитанными жидкостью, на скорую руку сваренную Фангом. Фанг рассказывал отцу, как он любит Солнышко. Какая она смелая, веселая, невероятная. Как он восхищается тем, что она все умеет. Рука Фанга лежала в руке отца. Тот ласково похлопывал ее. И Фангу не хотелось ее убрать. Скорее наоборот.       Зашел Логан. От увиденной картины в горле предательски запершило. Они подняли головы, убрали салфетки. Оба были счастливы.       —Пора в церковь, я вас на улице подожду.—Логан вышел, смахнул слезу и засмеялся, подставляя лицо солнцу.                         Они смотрели на Фанга, Фанг смотрел на них.       —Пплохо? Ей не ппонравится? —с волнением спрашивает он.       На ноги одеты высокие шнурованные белые сапожки. В них заправлены белые кожаные штаны, красиво обтягивающие бедра. Ремень цвета ее волос обнимает талию. Рубашка из белого шелка. Ее рукава заканчиваются кружевными манжетами, которые на пару сантиметров выглядывают из рукавов то ли плаща, то ли френча.       Френч чуть ниже колен, слегка притален, белая матовая кожа. Рукава перетянуты тремя ремнями того же цвета, что и ремень на штанах. Такие же рыжие вставки на плечах, как маленькие крылышки, и из-под них на рукава спадает недлинная пелеринка. Плащ-френч застегивался спереди на два красивых ремня с узорчатыми пряжками. Не до конца. Ремни лишь держали полы, не давая им слишком распахиваться. Лацканы все того же медно-огненного цвета красиво расходились к плечам. Воротник стойка терялся сзади под волосами. По груди плыл лебедь на шнурочке. Чуть больше, чем у Лалы.       От плеч почти до пола сзади ниспадал белоснежный плащ из тончайшей кожи. На голову был надет белый бархатный беретик. Одна сторона его была опущена и доходила почти до плеча. Другую его сторону приподнимала точно такая же заколка как у Лалы, и в ней сияла пустынная роза. Только У Фанга в заколку было вставлено еще перышко, рыжее пушистое перышко. И роза обсыпала его искорками. Волосы Пабло ему чуть подкрутил, совсем слегка, и распустил их по плечам шикарными локонами. Непослушную прядь спрятал под обод берета.       —Не понравится? Ты лучше положи в карман что-нибудь, чтобы она в обморок не упала! И мне дай понюхать, прямо сейчас.—сказал Логан, держась изо всех сил.       —И мне, —закивал отец.       Пабло смахивал слезы, всплескивал руками, и не мог говорить. Заглянула Труди, качнулась, оперлась спиной о стену.       —Через пять минут жду вас. Фанг, ты великолепен! —       Отец пошел к Лале. Логан подошел к Фангу.       —Готов? Готов ввести в состояние шока весь зал? Фа…Фа... Фанг! —        Логан подхватил Фанга, стараясь не нарушить красоту. У того закатились глаза. Логан выхватил у него из кармана бутылочку, зубами открыл ее, поднес к носу. Фанг заморгал, пришел в себя. Встал, одернул френч, закрыл глаза. На него смотрело Солнышко. Улыбалось и шептало.       —Я жду…—Фанг тряхнул беретом, перышко заколыхалось. Глубоко вздохнул, позвал Икса на плечо и вышел за дверь.       Ему было неуютно, когда он зашел в зал. Все обернулись, ахнули, некоторые с мест повскакивали. Его качнуло. Логан крепко держал Фанга за локоть.       —Фанг, смотри на Труди. Не смотри по сторонам. Думай о Лале. Ты должен справиться. Иди, начинай шагать, раз-два, раз-два, вот, молодец.— Логан облегченно выдохнул. Фанг шел к алтарю.       Прошло всего несколько минут, Фангу же казалось, что прошла вечность. Он не смотрел на толпу, он смотрел на ручку двери. Он не знал, куда деть руки и теребил кружева дрожащими пальцами. Ему нужна была она. Где она, почему так долго? У него кончались силы.       Наконец ручка повернулась, двери стали открываться. Её под локоть вел отец. Она держала в руках какой-то воздушный букетик и была абсолютно растеряна. Зал ахнул и вскочил второй раз.       У Фанга подкосились ноги, она увидела его и тоже начала падать. Логан держал Фанга, Лалу держал отец. Логан сунул бутылочку Фангу под нос, отец сделал тоже самое для Лалы.        Они пришли в себя, их глаза встретились… И мир пропал. Пропала толпа, пропала церковь. Пропало всё, кроме них. Исчезли голоса. Логан держал Фанга, собирающегося бежать ей навстречу. Отец еле удерживал Лалу, вырывающую локоть.       В полной тишине их глаза наконец приблизились друг к другу. Лала и Фанг стояли друг напротив друга и смотрели. Труди что-то говорила им, говорила залу. Они не слышали. Кто-то взял их руки, положил в них кольца. Они не глядя одели их друг другу. Взялись за руки и застыли. Букетик упал на пол.       —Фанг, согласен ли ты взять Лалу в жены, быть с ней в горе и в радости, в болезни и здравии? —       —Он сейчас занят, но он точно согласен, —сказал Логан. Труди улыбнулась, кивнула.       —Лала, согласна ли ты взять в мужья Фанга, быть с ним в горе и в радости, в болезни и здравии? —       —Она согласна, —закивала Элси, рыдая, как белуга.        —Властью, данной мне Альянсом Свободных городов и жителями Сандрока. Фанг, Лала, объявляю вас мужем и женой! —       Труди выдохнула и расплакалась.       Зал взревел, Лалу и Фанга бежали поздравлять. Логан и Элси развернули их к гостям. Глаза продолжали смотреть. Лала кивала головой, Фанг вытянул руку, которую жали мужчины. Элси с Логаном принимали за них поздравления, за них говорили всем спасибо. Все, кто поздравил, шли в Голубую Лагуну.       Вскоре зал опустел. Мама, папа, Логан, Ния и Элси смотрели на них и никто не решался сказать им, что пора идти на банкет. Мама махнула рукой-на выход. Шепотом сказала.       —Пусть стоят, сколько хотят. Это их день. Пойдемте развлекать гостей.—       Они остались одни. Снова взялись за руки. Глаза плакали, не верили в происходящее. Не могли поверить, что тот, кто стоит перед ним настоящий. Реальный. Их ошеломила красота друг друга. Никто не решался заговорить. А вдруг слова разрушат такой чудесный мираж?       Их глаза спрашивали.       —Это правда? Это не сон? —       Руки крепче сжимали руки. Губы приоткрылись, глаза позвали. Они сделали шаг, руки прижались к груди. Губы робко приближались… Остановились в миллиметре друг от друга. Обожгли друг друга дыханием и встретились. Их нежность заставила глаза закрыться, пусть отдохнут. Теперь губы будут любить, руки будут ласкать. Сердца будут биться как одно на двоих.       Прошла вечность. Фанг оглянулся по сторонам,       —А что свадьбы не было? Где все? —       Я оглянулась, а и вправду, где? Посмотрела на руку, на кольцо. Посмотрела на руку Фанга. Тоже кольцо.       —По моему, мы пропустили собственную свадьбу. Ты помнишь что-нибудь? —Фанг подумал, кивнул.       —Расскажи, а то я помню только тебя.—       —Я это и хотел сказать. Кроме тебя, я ничего не помню… Ты теперь моя жена?! Прямо прямо настоящая?! И я твой ммуж?! И ты моя? Навсегда?! А я ттвой?! —Фанг заглядывал в мои глаза.       Я улыбалась ему, его белому беретику, который так подчеркивал его раскосые любимые глазки.       —Нууу, раз кольца кто-то на нас одел, думаю да. Мы настоящие муж и жена! —я взвизгнула, закружилась и прыгнула ему на руки…               пн