Мой доктор

427дв Я отдам тебе все, что ты захочешь. Душу? На, забирай. Тело? Да забирай же! Ты только верни мне… Верни мне ее. Я прошу тебя. Я умоляю тебя. Я встану на колени…       Фанг ехал к Морту, мысли его были заняты Солнышком, и они были не радостные и счастливые, как обычно, а беспокойные и тревожные.       Первый раз в жизни у них не получилось любить друг друга. Точнее получилось, но удовлетворения не принесло, скорее наоборот, прибавило кучу вопросов и не дало ни одного ответа…       Сначала все было хорошо. Он любил ее, она отвечала ему тем же. Но в какой-то момент вдруг стала необычно робкой, вела себя так, как будто просила прощения, старалась доставить удовольствие ему, совсем не думая про себя.       Он пытался убедить её, что все хорошо, и она ни в чем не виновата, ему не за что обижаться на нее. Был максимально нежным. Не помогало. Наоборот, ее глазки делались всё несчастнее, Фанг растерянно смотрел в них и лихорадочно изобретал на ходу что-нибудь этакое, чтоб отвлечь ее, заставить думать о приятном и увидеть уже наконец-то долгожданные искорки в глазах. Бесполезно.       —Это я во всем виновата, —неожиданно сказала она. Фанг лег рядом, приподнявшись на локте, внимательно слушал ее, ему совсем не нравилось настроение Солнышка.       —Я не проверила канаты, из-за меня рухнул вагончик, я сама чуть не угробила собственного сына! Из-за меня мы постоянно влипаем в какие-то неприятности. И этот голос в голове! —воскликнула она и осеклась, прикусив губу, покосилась на Фанга.       Он задумчиво накручивал на палец ее локон, стараясь скрыть беспокойство. Она что-то все-таки помнила, захочет ли только рассказать, вот в чем вопрос.       —Какой голос, Солнышко? —спросил как можно мягче, а сердце, казалось, перестало биться.       —Если я расскажу тебе, ты подумаешь, что я сошла с ума.—огорченно прошептала она и отвернулась. Его рука нежно повернула ее к себе, он поцеловал ее, чуть прикоснувшись к губам.       —Я никогда такого не скажу, потому что это не так. Никакая ты не сумасшедшая. В таких ужасных ситуациях люди ведут себя по-разному, разум играет с нами, но все это временно и проходит. Эйвери цел, мы победили гиглеров. Ты же сейчас не слышишь голос? —он с замиранием ждал ответа, а вдруг слышит? От сердца отлегло, когда она помотала головой.       —Но, Фанг, он был таким реальным! Эта женщина у меня в голове, она сразу мне сказала, что Эйвери жив, и что она поможет мне его найти. Просто мне надо сосредоточиться на ее голосе и все получится. Я сосредоточилась, и после этого помню только кусочки из того, что происходило. А ты не хочешь рассказывать мне, я это поняла еще внизу, утром. Я делала что-то ужасное? —теперь уже она замерла, боясь услышать ответ.       Фанг не стал скрывать, лучше уж пусть знает правду, чем будет думать, что она сошла с ума. Рассказал все про силу, про вертушку, про ее, неизвестно откуда взявшиеся знания о депо, о мобах. Про нечто, управляющее ей и совершенно не жалеющее ее тело. Она смотрела на свои ободранные и заклеенные лейкопластырем ладошки, на обломанные ногти.       —Я этого не помню, так вот почему у меня болят руки, от молота? Но кто эта женщина и разве такое возможно? Она что, вселилась в меня? Значит, она не живая? А разве призраки существуют? —ни на один вопрос у Фанга не было ответа, он не верил в призраков до сегодняшней ночи. И если бы не видел собственными глазами как изменилась в логове Солнышко, не поверил бы никогда.       —Я вспомнила ее имя.—вдруг добавила она, —Мона, и Эйвери, кажется, ее сын.—она поежилась, прижалась сильнее к нему.       Его объятия спрятали ее от всего мира, руки утешающе поглаживали, приносили покой, чего не скажешь о состоянии самого Фанга.       Фанг представил, из какого времени должна быть эта Мона, чтобы быть матерью Эйвери. Он встряхнул головой, бред какой-то, но он верил Солнышку, только совсем не хотел разбираться во всем этом. Точнее хотел, но не сейчас. Лала была еще слаба после всего, и расспрашивать ее о подробностях ему совсем расхотелось. Ей, похоже, тоже расхотелось вспоминать, в его объятиях она успокоилась, притянула его к себе, подарила страстный поцелуй, и они забыли на время о призраках, голосах в голове, и странной женщине по имени Мона. Наконец-то Фанг увидел долгожданный искорки.       Увидеть-то увидел, только полного удовольствия от них не получил. Её свет как будто погасили. Из Солнышка ушла тяга к приключениям, тяга к неизвестному, ушла ее неуёмная энергия, внутренний всегда бушующий огонь.       Фанг думал, что эти качества могут принести ей вред, всячески пытался не поощрять их, но когда они пропали, понял-он их безумно любил, именно они делали её особенной и ему их жутко не хватает. Он готов был сам уговорить ее сходить в ближайшее время куда-нибудь, в какой-нибудь пролом, чтобы вернуть ее горящие в предвкушении приключения глаза. Спокойная Лала пугала его больше, чем Солнышко, рвущееся в очередную авантюру.       Она оделась и убежала вниз тискать Эйвери. Они толком еще и не общались после его спасения. А Фанг разделился на двух Фангов… Один хотел покоя, сидящую дома жену, никаких встрясок, никаких волнений, дом, клиника, работа, дом. Другой хотел Солнышко, его маленькое непредсказуемое Солнышко. Нетрудно угадать, кто победил.       У Фанга разболелась голова, он понятия не имел, как совместить её безопасность с непредсказуемостью. Последнюю еще надо было как-то вернуть. Как её защищать? Как оставить ее свободной и одновременно присматривать за ней? Вопросов становилось так много, что стало невозможно сосредоточиться на чем-то одном. Он спустился вниз. Эйвери уже не было, она куда-то собиралась, прошла мимо спящего Логана. Глаза потеплели, рука бережно пригладила пепельные, мокрые от пота волосы.       —Эйвери пошел проведать Стиви. Я поеду на мост, если Вэй не напортачил, завтра и послезавтра меня ждет гора работы. Потом скатаюсь к каньону, оценю повреждения, может быть заеду к Ци. И я хочу побыть одна, вернусь к вечеру, ты разрешаешь, не будешь против? —она поцеловала его, а глаза не блестят, усталые и задумчивые.        Он не стал спорить, хотя по его мнению, ей бы еще полежать до следующего утра. И с каких пор она не рада его компании? Хочет побыть одна? А то, что она спросила у него разрешения, заставило Фанга растеряться…        Ему не нужна ее покорность, наоборот. Он-не главный, никогда им не был и не хотел. Главная она-во всем, это он должен спрашивать разрешения, исполнять ее желания, а не она его. Неужели она осталась бы, если бы он сказал, что против-скорее всего, да…       Фанга это ой как не устраивало. Он не перестал любить ее, нет, конечно нет. Но ему хотелось взять уже эту Лалу, встряхнуть хорошенько и вернуть Солнышко. Даже свет ее стал тусклым, не обжигал, как еще день назад. Он был, но не тот…       Фанг вздохнул, помог ей сесть на лошадь, проводил до калитки. Долго задумчиво смотрел вслед, оседлал своего коня и поехал к Морту.       Морт, как обычно, прибирал могилки, и очень удивился, когда Фанг сказал, что хочет поговорить. Раньше он всегда отказывался, ссылаясь на занятость. Фанг постоял у могилы матери, поменял букетик на свежий, и они пошли в дом.       —Морт, вы с Мартл, когда только приехали сюда… Тут же не пустое место было, люди же жили? Ты не помнишь никаких интересных или необычных рассказов, легенд из Эпохи Тьмы от старожилов? —Морт задумался.       —Ты знаешь, была история, воспоминание одной пары, они застали Эпоху Тьмы, после нее долго скитались и осели здесь. Народа из ближайших бункеров выжило немало. Здесь чудом образовался небольшой оазис с источником, и город потихоньку разрастался. Мы с Мартл тогда были молоды, полны энтузиазма. Она назвала город Сандроком и была одержима мечтой озеленить его. Я изучал углубленно фермерство, создал концепцию соломенной сетки, успешно применил и сделал ее широко используемой техникой в ​​​​Сандроке и его окрестностях. Проблема голода постепенно была решена, а когда починили генератор на влагодобывающей ферме, мы смогли организовать бартер с деревнями, которые росли вокруг Сандрока, как грибы.—       —Ох, что-то я отвлекся, ты прекрасно знаешь историю города и мою собственную.—улыбнулся Морт, глядя, как Фанг нетерпеливо посматривает на часы.       —Так вот, эта пожилая пара, оба они были учеными, работали долгое время в одном крупном Научном Центре. Как-то у костра, где собирался по вечерам весь город, как сейчас мы собираемся на площади Мартл, они рассказали историю…       Историю о предательстве, о том, как один безумный поступок может привести к печальным последствиям. Поступок, в котором к их стыду принимал участие весь Научный Центр. Все так или иначе приложили руку и никто не осмелился помешать тому, что случилось.       А случилось ужасное, с помощью НЦ* создали монстра, который впоследствии вернулся и устроил кровавую бойню, ведомый то ли местью, то ли чьим-то приказом.—Фанг уже не смотрел на часы, он впитывал каждое слово. Он догадывался, кто был этим монстром…       —Когда-то гениальная, но безумная ученая, Лорна, кажется, решила создать бессмертного человека. Она похитила у одной, живущей неподалеку от Центра, пары сына и отправила его в лабораторию, где из него сделали то ли змею, то ли змеечеловека, пара точно не знала. А родителей, чтобы они не стояли у нее на пути, она отравила на глазах у бедного мальчика.—Морт вздохнул.       Фанг пытался переварить услышанное, голова разболелась еще сильнее, мало того, начал складываться узор, каких он до этого еще не видел. Тысячи вариантов крутились в бешеном вихре в голове, отсеивались, пропадали, и их место занимали новые, в еще больших количествах. Он встряхнул головой, стараясь сосредоточиться на истории Морта.       —Так вот, этот мутант вернулся в Центр спустя много лет, убивал всех на своем пути, но пришел он не за обычным персоналом, целью его была безумная ученая и её муж. Змей знал, где их искать, он же провёл все свое детство в НЦ. Разъяренный монстр поволок ее в кабинет директора, ее мужа и закрылся с ними. Отряд охраны, где и служила наша пара, как раз подбежал к дверям и слышал все.        Из кабинета доносились страшные крики, но еще страшнее было шипение и дикий хохот Лорны. Эйден, директор, умолял, —Мона, Лучик, простите! Прошу, не трогайте моего сына! Он не имеет к этому никакого отношения. Он другой! Пощадите! Отпустите Лорну! Она совсем безумна, разве вы не видите? Разве можно ее судить? Она не отдает отчет своим поступкам! —отряд не верил своим ушам.        От имени Мона им стало не по себе, это была мать мальчика и она давно мертва, похоронена с мужем на кладбище за Центром. С кем разговаривает Эйден? А мутант это Лучик? Мальчик, которого все любили, но вопреки этому по приказу Лорны отправили в лабораторию? Как такое возможно? Как из чудесного невинного мальчика она сотворила такой ужас? Сделала змеей? Им всем она обещала, что лишь будет брать у него кровь для антител… И вернет, как только получит сыворотку. Смерть его родителей вообще была для всех неожиданностью…       Уже никто не хотел выбивать дверь и спасать ее. Отряд молча слушал дальше.       Звуки, доносящиеся из кабинета заставили волосы встать дыбом и вызвали у всех приступ тошноты. Ужасные вопли мужчины и женщины перемежались с жутким треском костей, со странным хлюпаньем и шипением, от которого кровь стыла в жилах. Резко крики прекратились…        Люди переглянулись. Всем было понятно, что произошло. Правосудие настигло Лорну и Эйдена. По иронии судьбы настигло в лице Лучика, самого доброго мальчика, которого когда-либо видел мир… Мальчика, от которого нужно было теперь этот мир спасать…       Охрана поспешила в коридоры, собирая спрятавшихся и тех, до кого еще не дошли страшные новости. В НЦ уже было довольно много детей. Лорна не смогла добиться бессмертия, но смогла добиться, чтобы дети рождались здоровыми. К слову, змея не тронула ни одного ребенка. Напугала до смерти, но не тронула…       А наша пара бегом спустилась на этаж ниже, чтобы предупредить людей об опасности и отыскать сына Лорны, который обычно работал в мастерской в это время.       Он странно отреагировал на весть о гибели родителей, как будто был готов к подобному, опечаленно сказал.       —Отец говорил, он придет за нами. Значит, Мона сдержала обещание, данное сорок лет назад.—он взял складное копье, которое было подарено ему на пятый год рождения. Что оно принадлежало Моне, он не знал, родители не сочли нужным об этом сказать..       Но не побежал мстить за родителей. Хоть он был и их сыном, но взгляды на методы исследований, особенно матери, не одобрял. Он видел ее безумие, сколько раз говорил об этом отцу. Но тот как будто бы и не слышал его и уж точно ничего не хотел замечать…       Отношения между ними были более, чем прохладными. Он не стал биологом, как она хотела, а стал обычным мастером. Ковырялся в найденных приборах, любил что-нибудь создавать или чинить. Временные порталы, открывающиеся в любом месте, были его изобретением.       Он взял какой-то прибор, открыл портал и пригласил пару за ним. Но перед самым выходом перед ними возникла светящаяся фигура, пара в страхе прижалась к стене. Сын Лорны закрыл их спиной, тряхнул рыжими огненными волосами, глазами зеленее зеленого спокойно посмотрел на неё и сказал.       —Я знаю, что сделали мои мать и отец с твоей семьей, с твоим сыном. Ты вправе уничтожить нас всех. Эйден говорил, что ты придешь, и я готов. Делай, что должна, моей семье нет прощения, они совершили ужасное, ни одно открытие не оправдывает таких жертв.—она смотрела ему в глаза, он не отвел взгляда.       От родителей он унаследовал ум, жажду знаний, свет, но помимо этого у него были качества не присущие ни Лорне, ни Эйдену. Открытость, доброта, огромное желание защищать весь мир, спасать слабых, дарить людям любовь и радость. Эти качества родились, когда он случайно подслушал историю одной семьи, переставшей существовать благодаря его родителям. С большим трудом разузнал, где жили эти несчастные. С тех пор он не раз бывал в их бункере, часами сидел на кровати, задумчиво бродил по коридорам, трогал вырезанные фигурки, самодельные костюмы, смотрел на записи в лаборатории, на смешные рисунки, прилепленные повсюду, и плакал, не в силах повернуть время вспять.       Мона, казалось, вечность смотрела на него.—Уходите, я не контролирую его, он пока на верхнем этаже в кабинете, о чем-то задумался, вероятно скоро будет здесь.—произнесла в его голове и исчезла.       Природа протестующе посмотрела на Судьбу. Та отвела глаза…        Портал привел их в бункер Моны. Там они отсиживались неделю и вернулись в НЦ. Погибших оказалось не так и много, как казалось в тот день. Конечно, всех было жалко, но всё могло кончиться намного хуже.       Однажды тьма начала рассеиваться, и через неделю от нее не осталось и следа. В мир вернулись Небо и Солнышко. Наша пара не хотела оставаться в Центре. После происшествия что-то изменилось в них, они не хотели оставаться там, где всё напоминало о трагедии, случившейся много лет назад и страшном возмездии, последовавшем за ней совсем недавно. Частично, в этом была и их вина. Они выбрались на поверхность, отправились искать выживших, начали жизнь с нуля. Сын Лорны пошел с ними.        Так пара ученых и осела у нас. Сын безумной ученой, я к сожалению, не помню его имя, через короткое время ушел с караваном в Буревей, еще один молодой город. И я только сейчас сообразил, когда они рассказывали об Лорне, они описывали ее как женщину с огненными волосами, окруженную светом. И сын ее был таким же. Как наша Лала! Что бы это могло значить? Как думаешь? —воскликнул Морт и посмотрел на Фанга.       Фанг вздрогнул, придется к неотправленному письму в Буревей добавить еще пару строк, попросить генеалогию семьи. Неужели это был прадедушка Солнышка? Тогда понятно, почему Моне было наплевать на ее безопасность. Она ненавидела ее, как потомка Лорны. Хоть она и пощадила ее сына, но рисковать его потомками ей ничто не мешало. Хорошо хоть, что все обошлось. На вопрос Морта он лишь пожал плечами.       —Но как же избавиться от Моны навсегда? Где гарантия, что она снова не использует тело Солнышка, не причинит ей вред? —думал Фанг. Кто-то у него за плечом сказал.       —Ей ничего не грозит, я не трону ее.—он оглянулся, за ним лишь стена.       Во рту резко пересохло. Фанг нахмурился, выпил залпом нелюбимый им чай. Морт ничего не заметил, его поглотили воспоминания, судя по скупым слезам, о Мартл, о погибших детях. Фанг встал и тихонько вышел. Огляделся, и ни на что не надеясь, спросил.       —Ты тут, Мона? —постоял, прислушиваясь, потряс головой, усмехнулся сам с себя и оседлал коня. И тут же чуть не свалился с него…       У одной из могил появилось голубое свечение и силуэт женщины стал проявляться. Фанг спешился, медленно пошел к ней. Женщина была одета в балахон с капюшоном и смотрела на него. Фанг даже не знал, зачем он позвал ее. Он настолько опешил, что голову покинули все вопросы, мучившие его. И не придумал ничего умнее, как спросить.       —Ты, Мона, мать Эйвери? —она усмехнулась и кивнула.—А почему Эйвери ничего про тебя не помнит? Он же уже был мутантом, он должен был видеть тебя. Он вообще про тебя знает? —она печально покачала головой.       —Ты не можешь говорить с ним вот так, как со мной? —снова печальное отрицание.       —Я могу передать ему от тебя что-нибудь, правда не знаю, поверит ли он.—губы не двигались, слова зазвучали у него в голове.       —Мой Эйвери давно мертв, и ему я сказала все, что хотела. Правда видеться мы могли лишь, когда он спал, в его снах… Второй Эйвери-он тоже мой, но меня уже не узнал и не хотел слушать, а, просыпаясь, ничего не помнил. А третьего Эйвери создала твоя жена, и он точно не мой, он ее, и я даже рада этому. Он снова обрел семью, настоящую, любящую его. Я, даже если бы и могла, не стану вносить сумятицу в его новую жизнь. —Мона замолчала, нахмурилась, собралась с силами и продолжила.       —Но, Фанг, почему именно она его нашла? Почему?! Лорна…—тон Моны изменился, он звучал с такой ненавистью, что у Фанга в голове зазвенело.—Почему ее потомок? Неужели во всем мире не нашлось другого человека? Я пощадила ее сына когда-то, спасла от второго Эйвери, неужели это была судьба? — она задумалась…       Судьба многозначительно смотрела на Природу. Природа недоумевала.       —Как ты вообще уговорила его пойти на такое? Истребить такое количество народа! Он же твой сын! И каким бы он не стал, как ты могла заставить его убивать?! Мона! Это же неправильно! Убивать-неправильно! Ты не вернула мужа, не вернула себя! Это стоило того? Тебе стало легче? —Фанг смотрел на нее с возмущением, до чего довела месть эту женщину? Мона покачала головой.       —Все было не так, совсем не так. Когда Лорна поняла, что Эйвери бесполезен.—последнее слово она произнесла с такой болью, что Фангу стало нехорошо, сердце сжалось, —Ученые в лаборатории уговаривали не отказываться ее от него, у него же были способности, она могла забрать его с собой.       Да, он не помнил ничего, но он не был еще абсолютным злом, она могла вернуть ему часть чувств, как вернула их Лала. Лорна прекрасно владела очарованием и управляла им, в отличие от Лалы. Она могла помочь с помощью своего мужа, который любил Эйвери, научить его отличать хотя бы зло от добра. Могла, но не захотела. Она его видеть не хотела! А могла забрать и дать хоть какое-то ощущение нужности, дать уверенность, что он не один. Но она знаешь, что сделала?! —Мона в отчаянии заломила руки, вспоминая.       —Она пришла к нему в комнату, в ярости оттого, что ничего не получилось. Нашла там растерянного, ничего не помнящего мальчика, борющегося со своими новыми ощущениями. Обуреваемого жаждой крови, обезумевшего от боли, и физической и душевной. А она, думаешь, утешить его пришла? Она ему рассказала в сердцах все, каким он был, как она убила нас, что от него хотела и что не получила. Назвала его биологическим мусором и просила поблагодарить за то, что не отправила его в сжигатель отходов. И ушла, оставив его сходить с ума от сказанного. —Мона очень страдала, снова переживая все это. Поступок Лорны был ей непонятен и отвратителен. Но даже в ее новом мире не всегда все можно было понять и объяснить.       —У нее только-только родился свой сын, как она могла так поступить с чужим? По-моему, она именно тогда окончательно сошла с ума.—Мона не могла плакать, за нее слезы выступили у Фанга. Он как никто понимал, что пережил Эйвери. Один против всей жестокости мира, без капли надежды. Бедный мальчик, сколько раз в жизни он проходил через кошмар? Мона собралась и продолжала       —Он пролежал неделю, думал о всяком, я пыталась утешить его, но не могла. Он не узнавал меня и не слушал. Тело окончательно мутировало и, слава богу, он забыл рассказ Лорны, но твердо был уверен, что у него задание зачистить лабораторию и Центр, уничтожить всех руководителей. Наверное его сознание таким образом уберегло его от безумия.—       —Когда я сказала Эйдену, что за ними придут, это было сказано скорее от отчаяния, от бессилия что-либо изменить. Муж мертв, сын похищен. Конечно, я хотела мести, тогда… Но потом пришло смирение и все стало неважным. Для меня стал важен только Эйвери. Я и подумать не могла, как все закончится…       И второй Эйвери пугал меня не меньше, чем остальных. Поначалу он был спокойным, более чем. У него даже был друг… Мак… Еще один несчастный подопытный. Замечательный милый мальчик. Мак погиб, глупо, по недосмотру врачей. Эйвери стал все чаще пропадать в пустошах, возвращался весь в крови и отсыпался потом неделями.       —Однажды, много лет спустя, из комнаты вышел не Эйвери, выползла змея, которая неслась по коридорам, кусала, давила, душила всех, без разбора, и ученых и подопытных. Лишь не тронула двух детей, двух братьев, спящих в одной из комнат. Их только только привезли для опытов. И не тронула Ука, хотя он и не прятался, он как знал, что его не тронут. А потом Эйвери добрался до главного, заставил открыть портал в Центр, убил его, остальное ты знаешь.—Мона собралась уходить.       —Но люди слышали, как Эйден обращался к тебе! Неужели ты ничего не могла сделать? —воскликнул Фанг.       —Обращался, потому что когда Эйвери начал убивать еще в лаборатории, я пыталась его остановить. И у Лорны в кабинете тоже, я материализовалась в надежде, что он увидит, вспомнит и остановится. Эйден меня видел, думал, я могу как-то помочь. Но Эйвери…он не увидел, не остановился, их смерть была ужасной. Больше он никого там не убил. Нашел столовую, наелся и спал три дня. Его никто не тронул. А потом спокойно уполз из Центра, он потерял к нему интерес, как будто выполнил задачу.—       —Если бы ты не пощадила сына Лорны, Лала никогда не родилась бы и никто не помог бы Эйвери? Мона, если Лала ее потомок, то она точно не унаследовала от нее ничего плохого. Солнышко настолько светлая, ни капли тьмы в ней нет и не было никогда! Кроме нее никто и не спас бы твоего сына от кошмара, ты же это понимаешь? Может, ты оставишь ее в покое? Всех нас в покое? Твои враги давно мертвы, с Эйвери все в порядке. Зачем ты еще здесь? Что тебя тут держит? —с надеждой Фанг смотрел на нее. Голос в его голове расхохотался.       —Ты говоришь, будто я призрак, застрявший между мирами. Но я не призрак, я просто в другой форме, в другом измерении. В измерении проломов и порталов. Я не знаю, что муж Лорны сделал, но именно он сделал меня такой. Тут совсем не так как у вас, все не материально, я не встречаюсь в другими, хотя знаю, что они есть.—       —Я могу оставить всех вас в покое, но я не могу оставить Эйвери. Я не хожу за ним по пятам и за вами тоже, не волнуйся. Я появлюсь только тогда, если он попадет в беду, я почувствую это сразу. И раз уж он вас так любит, я дам тебе некоторую привилегию. Если когда-нибудь попадешь совсем в безвыходную ситуацию, позови меня, просто подумай. Я многое умею в человеческом теле. Эйвери не должен больше терять родителей. Мой мальчик и так натерпелся за долгую жизнь. Я оставлю твою жену в покое, она заслужила это. И я прощаю ваших потомков, —с неохотой ответила она на его немой вопрос.—Обещаю. Хоть и ненавижу ее, но благодарна ей одновременно. За Эйвери. Прощай, Фанг.—Мона стала исчезать.       —Ты с кем разговаривал? —Морт шел к Фангу—Мне показалось, я видел странную женщину.—старик оглядывался, кругом лишь молчаливые надгробия.       —Тебе показалось, я ничего не видел. Отдохни, Морт, время позднее, ты явно устал.— сказал Фанг и поехал домой.       Он сам устал, если остальные поспали, хоть как-то отдохнули, то он даже не присел ни разу. Энергетик помогал, но сейчас его действие заканчивалось. Фанг ехал, пытаясь переварить все сказанное Моной. Варианты узора заполонили голову. Мысли путались.       —Нужно прилечь хотя бы на пару часов, пока не вернулось Солнышко, — решил Фанг.       Побывав на разрушенном мосту и обсудив детали ремонта с Хайди, которую я встретила там, я не поехала сразу на стройку. Мне не так туда было и нужно, Вэй вполне справится. Хотелось побыть одной. Обдумать, что произошло. Я направила лошадь в пустыню, к обрыву, где мы с Фангом смотрели на радугу. Казалось, прошла целая вечность с того момента. Столько всего случилось. Свадьба, война, Эйвери…       Я спешилась, села на краю обрыва и бесцельно просидела почти до вечера. Ни на один вопрос не нашла ответа, на меня это было совсем не похоже. Со мной что-то произошло после того, как Мона побывала в моем теле. Я была не я. А кто, черт побери? И как вернуть себя? Рассказ Фанга немного утешил, я все-таки не сошла с ума, это все было, или призрак или игры разума, но это было реально. Иначе откуда у меня силы? Умение владеть молотом?       Эта Мона, у меня в голове, она боготворила Эйвери, но меня она ненавидела, за что? Я же люблю ее сына, за что меня ненавидеть? Я пару раз попыталась позвать ее, но ничего не происходило. Покидая мое тело, она как будто забрала часть меня с собой. Ту часть, которую я не контролировала, но без которой я стала…       Я задумалась, а какой я стала? Нужное слово никак не приходило в голову. Потухшей, вот оно! Я не испытывала той радости, того рвения к жизни, как раньше. Все казалось тусклым и скучным, как я сама теперь… Я вздохнула, ответы так и не нашлись, посмотрела на начинавшее садиться солнце, пора возвращаться…       Не спеша я ехала на стройку, все-таки проверю, как там мост. Домой почему-то совсем не хотелось. Что я изменилась заметила не только я, Фанг страдал не меньше моего. Смотреть на его беспомощные взгляды, полные тоски по его исчезнувшему Солнышку было невыносимо…       Пока я тщетно пыталась найти выход из всего этого безумия, лошадь вдруг встала на дыбы, я чуть не свалилась от неожиданности. Посмотрела, что её так напугало, и еще крепче вцепилась в поводья, чтобы не свалиться уже от увиденного. Голубой свет, прозрачная фигура и голос в голове, говорящий с неприязнью и неохотой.       —Здравствуй, Лала, не знаю, зачем я здесь. Мне совсем не хочется говорить с тобой. Но я чувствую, что должна это сделать. Раз уж я здесь, не бойся, я больше не вселюсь в твое тело. Я обещала и обещание сдержу.—она странно наклонила голову набок и смотрела на меня. Холодные глаза заставляли чувствовать меня виноватой, нужно узнать, почему?       —Ммона? —она кивнула.—Мона, как хорошо, что я тебя увидела, я должна тебе сказать, спасибо! Спасибо, что помогла спасти Эйвери! Я бы умерла без него! И спасибо тебе за такого чудесного сына! Он невероятен, он самое лучшее после Фанга, что у меня было! И если надо, вселяйся в меня, сколько хочешь! Я ради его безопасности готова и не на это! —я благодарила ее, а на ее лице появилось удивление и недоумение. Она ожидала чего-то другого?       —Фанг был прав, ты совсем на нее не похожа.—с трудом, но признала Мона. Из глаз уходил холод, из голоса исчезла неприязнь.       —Кто она? На кого я непохожа? —я ничего не понимала. Мона виделась с Фангом?       —Уже не важно, это было так давно, что даже в моем мире кажется сном.—сказала Мона. Вдруг странно осмотрела меня с ног до головы, будто сомневаясь, говорить или нет.       —Девочка и мальчик. Они еще сами не знают, что живут, но из моего мира я их уже вижу. Береги себя ради них, и спасибо за Эйвери, Лала, наконец-то мой мальчик после стольких лет обрел семью, которую он заслуживает. Замечательную семью… Наконец-то он снова счастлив…—Мона стала исчезать и как я не пыталась задержать ее, умоляла побыть еще со мной, рассказать, каким был Эйвери маленьким, как он жил, каким был его отец, она лишь печально улыбнулась, голос в голове шепнул.       —Это не твоя история, —и Мона исчезла. Навсегда? Кто знает…       Я потрогала свой живот-близнецы? или двойняшки? а какая разница? Фанг будет на седьмом небе, как и я сейчас. Все тревоги ушли. Все угрызения совести, сомнения, отошли куда-то на задний план. Голова снова стала ясной. Сердце щемило от разливающегося по всему телу тепла. Я просто чувствовала, как меня переполняет любовь и радость, не только к жизни, которая родилась во мне. Любовь ко всем, желание дарить ее любому, кто нуждается.       Природа смотрела на Судьбу. Судьба молчала...       И первыми мою любовь ощутила бригада вместе с Веем на мосту. Я спрыгнула с лошади, подошла к ним, и их как будто обволокло светом, моим светом, который я сама увидела первый раз. Взгляд у всех стал умиротворенным, спокойным и уверенным. Я прогнала все их печали и тревоги, если они и были. Вэй восхищенно посмотрел на меня, открыл рот…       —Вэй, если ты сейчас собираешься довести меня до головной боли своей болтовней, то даже не думай, только по делу и только о работе.—осекла его я строгим тоном. А самой хотелось плакать от осознания…       Я вернулась, полностью. Я снова стала собой. И это несказанно радовало. Мне показалось, что я услышала довольный "хмык" у себя в голове. Я улыбнулась.