Гребень Глицинии

      Рука ныла невообразимо, потому что бинты соскочили. Ещё бы, так запуталась в своих мыслях, что не сразу поняла, когда ветка уцепилась сквозь ткань, чётко за бинт. Заметила, только когда она со свистом слетела, жёстко оцарапав ноющую рану. И заодно сместив все слои в хаотичные белые шмоткú.       Наверное, концентрируясь на тупой боли, я и не заметила, как ноги притащили к порогу дома.       Сверкали последние лучи заходящего солнца, маячили, как светляки пятнами. Обернулась, смотря на ворота. На деревьях глицинии они тоже играли, подкрашивая фиолетовые цветы в алые.       Хорошо, что успела до заката. Плохо, что не успела попросить Сато поменять сползшие бинты. Она всегда уходила до заката, добираясь до своего домика. У неё, конечно, был опыт в сражениях с демонами, но рисковать не хотелось. Мало ли кого принесло бы в отсутствие Рёмена.       Мысли перебил гнилостный, до жути слащавый запах.       — Мой любимец даром времени не терял, — послышалось с крыши. Солнце зашло. Схватилась за меч неосознанно, обнажая лезвие. — Какая ты малышка, — уже за спиной.       — Я так понимаю, можно даже не дёргаться, — смирение пришло быстро. Неудивительно. Устала, с дороги, от рутины, от холодов. От всего. — Но на всякий случай, я не буду убирать катану.       — Ве-ерно, — коготь демона прошёлся по виску, заправляя прядь за ухо. Интересно, Сугуру с чёлкой так же всегда делали или мне свезло? Посмотрела через плечо, усмехнувшись.       — Третья Молодая Луна, — прочитала в жёлтом глазу демона выцарапанные филигранно иероглифы. — Тоже влюблён в Рёмена?       — Обижаешь.       Он стоял очень близко, практически касаясь своим носом моего. Улыбался, не стесняясь обнажать клыков.       — Как тебя зовут, цветочек?       — Шибата Цуки.       — Девочка-Луна, — он шумно втянул воздух носом, приблизившись к шее. — Ох, ходячий котёл ядов. Ты отличаешься от неё. Его предыдущая невеста была, скажем так, более терпкой. Ты же пахнешь безмятежной лунной поляной. Я бы тебя отведал.       — Извращённые вкусы у тебя, — отстранилась и уперлась в грудь ему рукой. Чтобы больше не подходил ближе. Как-то спокойнее стало. — Но я ученица.       — Было бы чему противиться, — лицо его изменилось. — Хотел просто убить тебя на его глазах, но хозяин не дома. Тем более, от тебя очень вкусно пахнет. Как думаешь, ты бы смогла стать Молодой Луной?       Пробрало на истерический хохот. Так, что даже слёзы из глаз потекли, искажая картинку.       — Я же умру сразу! Попробуй ты только меня обратить, — смешно было с его глупости. Аккуратно вытянула гребень из причёски, повертела перед ним. — Во мне столько яда глицинии, что я моментально обращусь прахом. Нет уж, спасибо. Предпочту умереть человеком. Даже если сейчас.       Его недовольство моментально исказило лицо. Вместо трепещущего предвкушения теперь явно читалась брезгливость.       — Думаю, ещё не скоро ты сможешь исполнить свой план. Сенсей редко бывает дома, как и я. Придётся караулить ночами. Или даже днём в доме, если не побоишься, — спровоцировала. Глупо, но так хотелось. Смерть мне сегодня не грозила. С первого взгляда стало ясно: Третья Молодая Луна хочет представления, а не обычного убийства. — Как твоё имя?       — Акадза, — машинально выдал он, прежде чем понял. Он слишком сильно увлёкся, язык заработал быстрее ума.       — Так вот, Акадза. Мне с тобой не тягаться. Дождись моего учителя, а потом устраивай, всё, что твоему извращённому уму приглянётся. А я устала. И хочу спать. Так что, если не умеешь менять повязки, я ухожу.       Фантастически отключился страх и инстинкт выживания, когда я резко вернула меч в ножны и пошла в дом. Свалившись на футон, практически сразу отключилась.       А утром чёрт стоял над моей душой, предварительно завесив моими одежками все окошки. Нахозяйничал. Стоп!       Третья Молодая Луна в доме. А на улице явно уже рассвело.       — Боги, не только у меня отсутствует инстинкт самосохранения, — привычно собрала волосы в косу. Распахнула дверь в коридор, попытавшись выйти на пробежку. Демон не дал, вцепившись когтями в горло, но не впиваясь. — Одна капля моей крови на тебе, и ты вспыхнешь, как мотылёк на костре. Отпусти.       Рука разжалась, демон за спиной цокнул. Чё-ёрт. Это же надо так было попасть!       На главном крыльце переобулась, выходя на яркое солнце. Сердце бешено застучало, когда ветёр донёс лёгкий, едва уловимый в демонической вони, но такой родной запах. На крыше засел Сукуна, щуря глаза в гневном порыве. Ещё и Удзуй с Ренгоку с ним.       Улыбнулась, махнув рукой.       — Она что, блестяще тупая?       — Нет, просто с Годжо много общалась, — рыкнул Рёмен, довольно быстро спрыгнув и нависая надо мной. Ох, его глаза полыхали. — Я задам один вопрос: тебе жить надоело?! — он прошипел мне это в лицо, неудачно сжав за больную руку. Я втянула воздух через зубы, вцепившись ногтями в его запястье, надавливая на нужную точку. Рука разжалась, а Сукуна получил пощёчину.       — А что мне оставалось делать?! Сражаться, чтобы получить ещё больше ран?.. Только силы бы потратила.       Сукуна вдохнул, выдохнул, цокнул, шикнул. Развернулся, засунув руку в карман, выуживая со дна спичечный коробок. Чиркнул сразу кучей, закидывая на крышу. Удзуй с Тенгеном сделали то же самое, спрыгивая на землю.       Дом вспыхнул огромным фейерверком, сжираясь всеобъятным огнём.       — А, то есть я очень вовремя вышла, — резюмировала, заслышав крики демона. Видимо, даже он такого не ожидал. — Здесь всё провоняло им настолько, что я даже не почувствовала горючее. Боги, ты меня убьёшь, — истерически захохотала на фоне складывающегося дома. Нервишки зашалили больше, чем когда-либо.       Дёрнула за рукав Сукуну, но тот лишь снова одарил этим яростным взглядом, резко одёрнув.       В ярком утреннем солнце полыхало поместье столпа, поедая всё его прошлое. Его дом, воспоминания, отобрав навсегда шанс прикоснуться к чему-нибудь и предаться грёзам о былом. И вместе с тем он счастливо улыбался, когда я встала наравне. Демон, который умудрился опорочить его любимую, горел заживо, зная, что из-под пепла его достанет жар солнца, стирая из этого мира раз и навсегда. Там же горели мои гребни и заколки, оставленные на столике.       Символично, что прошлое сгорало вместе с сожалениями и болезненными воспоминаниями. И его причиной.       — Кажется, теперь можно начинать рассказ о самом идиотском поступке и самом лёгком убийстве Молодой Луны, — философски изрёк Удзуй, махнул рукой и развернулся к воротам, когда крики замолкли, а демон рассыпáлся на солнце, смешиваясь с угольками бывшего дома. — Сукуна, мы передадим всё Главе, но тебе стоит ему всё равно показаться.       — Спасибо, Тенген, Кьёджиро.       Рёмен склонил голову.       — Думаю, это слишком лёгкая победа, — без привычной громкости и восторженности сказал Ренгоку. — Если Третья Молодая Луна так глупо попался.       — Он словно искал смерти, — как только ушёл столп пламени, поделилась с Сукуной мыслями. — Похоже, жизнь в облике демона уже перестала быть похожей на жизнь.       — Мне плевать, — выплюнул Рёмен, сжимая кулаки. — Я бы не выдержал, если бы он убил тебя.       — Ну, если бы он попытался, то меня бы только ранил, а сам бы сгорел следом, — упала на землю, растянувшись и блаженно зажмурив глаза. Пробежка отменялась. — И демоном обратить не смог бы, я бы тоже мгновенно умерла из-за убойной концентрации яда. Он хотел с тобой поиграть, но зашёл в тупик. Нашёл же ты себе ученицу.       — Вставай, хочу кое-что сказать.       Сердце ёкнуло. Даже посмотрела с подозрением. Сощурилась, приглядываясь и пытаясь выискать хоть один дрогнувший мускул. Улыбнулась своей находке, хлопнув по земле рядом.       — Такое хорошее утро, Рёмен. Отдохни со мной.       Помявшись секунду, он посмотрел в небо и очень устало выдохнул. Грузное тело повалилось на прохладную землю, голова тяжко опустилась мне на бёдра. Расслабилась, запустив пальцы в его мягкие волосы. Поглаживая по голове, перебирая пряди, просто наслаждалась моментом на солнышке, так вовремя разогнавшем утреннюю прохладу. Хотя, кострище тоже подогревало.       — Ты знаешь, что осталась единственной выжившей Камо: Эйто убил не только жену, но и ближайших претендентов на наследство. В его последних словах он всё завещал тебе, — степенно рассказывал Сукуна, явно разморившись от солнца и поглаживаний по голове. — Если верить его «благородным речам», он предлагал твоей матери брак, но та отказалась от золотой клетки. Его якобы мучило чувство вины, от того и официально сделал тебя своей дочерью.       — Я не знала, что он… так поступил. Меня это удивляет.       — Меня нисколько.       — Теперь мне можно представляться фамилией Камо?       — Я достал документы, можно. У меня вопрос другой.       — Да? И какой же? — я улыбалась. Такой удачливый день. Наши графики в кои-то веки сложились вместе.       — Не хочешь снова поменять фамилию?       Я аж села, вглядываясь в лицо Рёмена. Тот блаженно прикрыл глаза, спокойный и умиротворённый.