Гребень Глицинии

      Последствия инцидента в поместье Камо аукались ещё долго.       Основная ветвь Камо шла по старшим детям, преимущественно сыновьям, если разница между детьми была небольшой. Только выходило так, что я, как единственный выживший ребёнок, должна была стать наследником Камо. Глава Клинков, как сухо обмолвился Сукуна, обещал не встревать в дальнейшие разборки. Фактически, сам инцидент удалось замять перед государством. А вот то, как сложились бы дальнейшие события — за это мы несли ответственность.       Хотя в жизни мало что изменилось. Только задания стали Рёмену давать куда более выматывающие. Его отправляли в дальние регионы, куда пешком не за день добираться. Меня посылали вообще в другой конец. И произошло это фантастически быстро: буквально через день после налёта на поместье Камо.       С ночи завалившись домой, Рёмен только растопил ванную, так и не дождавшись, когда я смою с себя всю грязь. Хотя крови, пыли и гари на теле было не так много, я больше оттирала то, что творилось в голове. Ужасов в поместье Камо не было. Таких, как голодовка или тяжёлая физическая работа. Нет.       Скорее, все эти взгляды.       Мимолётные и пристальные. Дети Эйто, мои, по логике, младшие брат и сёстры, не питали особой радости от моего появления в поместье. Чертовка Юрие, что пыталась отравить меня почти через день. Жалость слуг. Презрение двоюродной ветви Эйто. Эти особенно невзлюбили: как это, бастард, сидела за одним столом, ела, как госпожа и полноправная хозяйка.       Пытались подпортить и без того «прекрасную» жизнь в поместье, перешёптывались за спиной, но так, чтобы я знала об этом. Видно, что именно они и вызнали что-то про невесту Сукуны. Или про нашу с ним… кхм, связь. Чёрт.       Даже поговорить с Рёменом не успели, потому как он уснул в коридоре. Сердце полыхнуло от воспоминаний, когда увидела его в таком беспомощном состоянии. Аккуратно потрепала за плечо, наблюдая, присматриваясь к тому, каков он. Проводил до комнаты, сам ушёл в ванную. Потом тяжёлая поступь до его комнаты и тишина.       Так и не уснула сразу, прислушиваясь к звукам в доме. Ближе к утру, когда пришла Сато, привычно погромыхав на кухне кастрюлями, волнение отступило. А к обеду, когда я уже проснулась, Рёмена в доме не было. Вечером ворон уз передал мне миссию.       Выходило так, что он уходил по утрам, а я по вечерам. Точечно выбираемое время меня выбешивало. Тот, кто распределял эти миссии, точил на нас зуб. Мы пересекались в лучшем случае когда прислушивались к возвращению друг друга. Так мне хотелось думать. На деле я пару раз лишь слышала, как Сукуна валился с ног, иногда даже не побывав в блаженстве тёплой ванны.       Это выматывало. Даже не поговорить: сил оставалось по нулям. А когда появился буквально час, мы молча сидели на крыльце, просто не в состоянии что-либо обсуждать. Я так точно не могла из себя что-то выдавить, уснула, просто положив голову на его плечо и расслабившись в блаженстве.       Месяц, два…       На улице заметно холодало. День становился всё короче, ночи всё длиннее. Счастливое время для демонов, тяжкое для Клинков. Объективно, было тихо в мире, а всплеск активности у тварей обычный.       Даже Эйто Камо молчал, Юрие, даже потеряв всех своих детей, тоже не действовала. Иссушающее напряжение, отсутствие стабильного сна и, мелочно, холода заставляли раздражаться. По каким-то глупостям рассеивалось внимание. Даже угодила в Дом Бабочки.       Иери истерично рассмеялась, когда увидела меня у ворот.       — Пока что живая, — с сожалением отметила она у койки, когда сменила чёртовы повязки. Кровь впиталась, а отдирать старые бинты всегда мучительно больно. Извечная сигарета в зубах, всплеск огонька: Иери закурила в палате. — Ты не думай, мало с кем могу покурить так.       — Я чем-то тебе приглянулась, — сидя в постели, протянула руку. Изумленно качнув головой, Иери выдала сигарету. Чиркнув спичкой, подпалила конец сигареты. Я затянулась слегка, поняв, что шло тяжело, вдохом захватила побольше воздуха. Горло и без того болело, так что сигаретный дым не сильно ухудшил состояние. На выдохе слегка помутнилось сознание, принеся спокойствие. — Какая мерзкая вещь.       — Поговаривают, что за вас взялись плотно, — отстранённо сказала она, внимательно следя за мной. — Сукуна иногда захаживает сюда. Ничего серьёзного, но за последние пару месяцев уже семь раз был. Это серьёзно.       — Я его видела один раз, — стряхнула пепел в протянутую банку. — Глава явно не хочет, чтобы мы вообще могли видеться и что-то обсуждать. Такое ощущение, что мы мир захватить хотим, а не меня пытались вытащить из поместья Камо. Наверное, что-то нашли в библиотеке моей «семьи».       — Зря ты так на Главу. Убуяшики Кагая достаточно сдержанный человек, к тому же, мыслит довольно широко. Возможно, он что-то задумал.       — Главное, чтобы это не аукнулось за семью Камо.       — Тебе не рассказали ещё?       Стало маловато воздуха, голова закружилась. Сигарета расслабляла и опьяняла, но не до такой же степени? Иери затянулась, прикрыв глаза и выпустив клубы дыма в приоткрытое окошко.       — Эйто Камо убил свою жену, задушил. И ещё кого-то. Был суд.       — Он… что? Иери, не тяни!       — Его обезглавили на днях, — как нечто очевидное. — Он не отрицал своей вины, полностью признал. Думаю, тебе стоит спросить Годжо. Сатору… ну, он сходил и на суд, и на казнь.       Час от часу не легче. Эйто… сошёл с ума вслед за женой?       — Слушай, Шибата, — она было потянулась положить руку на плечо, но почему-то остановилась. — Тебя это явно беспокоит.       — У меня всё на лице написано, да? Иери, зови меня Цуки.       — Хорошо, Цуки, — рука легла на плечо, сжав слегка в поддерживающем жесте. — Тогда меня — Сёко.       — Спасибо. Хотя, я думаю, мне надо побыть одной именно сейчас.       Сёко поняла с первого раза, затушила сигарету и оставила одну на тумбочке вместе с коробком спичек.       В тишине госпиталя было так безмятежно, даже никто не выл, как иногда бывало. Схватившись за волосы, дёрнула посильнее. За что он убил Юрие? Как поднялась рука на жену?       Отец… нет. Вряд ли бы он когда-нибудь стал хорошим отцом для меня. Для законных не смог, отдав предпочтение первому ребёнку. Бастарду.       Чёрт.       Пять жизней. Человеческих. Сестру убила самовольно. Из мести. Из какой, к чёрту, мести?!       Что я этим пыталась доказать? Кому?       Клинкам было всё равно, пока я расту и развиваюсь, кладя штабелями демонов. Сукуна и так видел во мне что-то большее, чем неумёху, взял в ученицы. Эйто Камо даже не был в моей жизни, внезапно появившись, не мог же он так прочно занять место в сердце?       За мать мстить точно не было смысла. Её сгубила обычная простуда, и она жила так, как хотела. Даже в нашей глубинке.       Разум штормило. В тот момент казалось, что отравить пятнадцатилетнюю девочку — самое правильное, что можно было сделать. Вот тебе и старшая сестрёнка.       Хорошо, что сон от переизбытка эмоций пришёл быстро.       Необходимая перезарядка.       Лениво понаблюдав за суетой Сёко вокруг повязки, не могла отмести вариант, что она специально решила мне это рассказать. Может, Сатору ей рассказал для этого? Или они вместе решили, что так узнать было лучше, чем вообще никак?       Отсутствие мести клана Камо теперь прояснилось. Как выяснилось из добытых позже газет, суд проходил долго и давно, а казни отец ожидал больше двух недель. Да и… Нет! Ничего не понятно.       Действительно, стоило поговорить с Сатору. Что-то беспокоило меня это.       — Ну, вот, — Сёко закончила с бинтами. — Можешь идти домой. Азуми передай эту записку, — сложенный листик выпорхнул из её рук в пакет. — Она поможет тебе пару дней, а целебные мази я тебе сложила как раз. И рецепт заодно написала, с собой, может, будешь брать.       — Спасибо, Сёко, — протянутый пакетик был лёгким, а Иери так радостно улыбалась. — Правда, спасибо.       — Бывай, подруга! Заходи в гости, если будешь рядом.       Она хлопнула в ладоши, покинула комнату и оставила в тишине. Переодевшись в форму, тоскливо посмотрела на широкий порез на рукаве. Да. Теперь только зашивать и прятать под хаори. Вообще не о том думала!       Стоило поспешить домой. От Дома Бабочки недалеко, к вечеру должна была оказаться дома.       Так хотелось отдохнуть.       Уличная прохлада заставляла поёжиться. Интересно, на зимний фестиваль нашей деревни я попасть успею? С таким бешеным ритмом я сомневалась. Надежда умирает последней.