Однажды тёмной зимней ночью

Валера закашлялся, с трудом разлепляя веки. Перекатившись на бок, он поморщился, тут же чувствуя, как засохшая корка крови стягивает лицо. Суки. Чёрт его дёрнул выходить на улицу. Хотел же залечь на дно по совету Зимы у него же на квартире, пока буря не уляжется, да только шило в жопе не дало ровно сидеть, да и неловко было, что Вахит сам по магазинам вынужден ходить. Смотался в продуктовый, блять. Встать получилось, но с трудом. Вокруг высились здоровенные сосны, лежал снег, блестящий в лунном свете. Картина романтичная, только любоваться было некогда - Турбо уже чувствовал, как начинают коченеть руки. На нём был только свитер, куртка, разорванная на две части, валялась по разные стороны поляны, где его бросили. Бросив на неё взгляд искоса, Валера хромающей походкой прошёл мимо. В принципе, деревни поблизости Казани он знал - они часто туда ездили с Вахитом и пацанами, чтобы искупаться или к кому-нибудь в гости наведаться на шашлычки. Так что, может быть, если удастся найти какой-нибудь отличительный знак или даже выйти к трассе... Валера в изумлении остановился. Перед ним вдруг предстал маленький домик, скрытый высоченными деревьями от посторонних глаз, к которому вела подъездная дорога из леса. Само строение было небольшим, но крепким, а что самое главное - из трубы валил дым. Это было верным признаком печки - большой, тёплой, и... - Была не была, - сказал Турбо и устремился к домику, спотыкаясь о след от машины на дорожке к дому, на которую, впрочем, он не обратил никакого внимания. Взобравшись на крыльцо, Валера очень аккуратно постучал в дверь. Кулаком. Несколько раз. Холод вообще заставляет оставить какие-либо приличия. Валера зябко поёжился, пряча ладони в подмышках. Он переступил с ноги на ногу, будто пёс, поджимающий на морозе лапы, но никто не открыл, да и шаги в этой давящей лесной тишине не были слышны. Оглядевшись, он так и не смог найти никакой машины. Кто-то точно в доме жил, и как бы ни хотелось схлопотать заряд из ружья от какого-нибудь лесника, замёрзнуть насмерть хотелось ещё меньше. Обойдя дом, Валера нашёл окно с открытой форточкой. Оно находилось высоко над землёй, не было никакой подпорки, но, честно говоря, это не было первым разом, как ему приходилось входить куда-то не через дверь. Так что Турбо подпрыгнул, цепляясь самыми кончиками пальцев омерзвлевших рук за раму, и с трудом подтянулся. - Да давай же, - говорил он сквозь зубы, пытаясь нечувствительными пальцами поддеть задвижку. - Давай, моя хорошая... Да! Пока отодвигал задвижку, чуть не навернулся, но ему удалось сначала открыть форточку, а затем и окно. Кубарем ввалившись в дом, он первым делом захлопнул за собой ставни, не оставив даже щёлочки, и тут же согнулся пополам - внутренние органы отозвались болью. Комната, в которой он оказался, была освещена только тусклым ночным светом - оказалось, что весь домик прятал в себе одну большую комнату, хотя и очень просторную. В отдалении стоял стол, на дальней стене висели кухонные шкафчики, а справа стояла кровать, застелённая пуховым одеялом. Крадучись пробравшись дальше, Турбо никого не нашёл, зато заметил печку. Оказавшись рядом в ней в мгновение ока, он сунулся руками к заслонке, чтобы тут же отдёрнуть руки, обжёгшись. Шипя, он потряс ими в воздухе, потом намотал на ладони подол свитера и всё-таки отодвинул её. На замёрзшее лицо хлынул жар. Шмыгая носом, Турбо схватил сразу несколько поленьев из кучи, лежавшей рядом, и все запихнул в печь. Пламя тут же занялось сильнее, разгорелось, и Валера долго смотрел на него, чувствуя, как отогреваются конечности. Тут же начало клонить в сон, и как бы он ему не сопротивлялся, и сам не заметил, как уснул, свернувшись клубочком прямо посреди комнаты. Кащей всегда любовался тем, как Вова водит машину. Его руки лежали на руле спокойно и уверенно, взгляд был обращён на дорогу. Дальний свет фар освещал заснеженную дорогу и высоченные сосны вокруг. Вова, почувствовав на себе взгляд, стрельнул на него глазами. - Что? - спросил он. - Ничего. Красивый ты. Вова улыбнулся, качая головой, и протянул руку, чтобы положить её на бедро Кащея. У них был замечательный месяц - целый месяц, проведённый только друг с другом. Им казалось, что такого отпуска, проведённого в Абхазии, где сейчас было почти как летом, должно было хватить, чтобы перезарядиться и вернуться в родную Казань, но в последний момент оба почти без обсуждений решили остаться на самый-самый последний день в домике, купленном Кащеем ещё в стародавние времена. Правда, "последний день" длился уже неделю, но это ничего. Они всё равно вернутся к своим пацанам, - не бросишь же родной Универсам на произвол судьбы. Вот только присвоит Никита Вову в последний раз, и, может быть, ещё один после этого, и сразу же поедут. - Харе пялиться, - прервал его размышления Вова. - Вов, - начал Кащей. - А может, ну его? - Не начинай. - Нет, я серьёзно. Живём же здесь, и прекрасно всё. Остались бы тут навсегда. Был бы ты моей сказочной зимней принцессой. - Никит, я тебя люблю, но ещё месяц наедине, и я тебя убью. Кащей рассмеялся. Тем временем машина остановилась перед домиком. Кащей запахнул куртку, открыл дверь и вышел на морозный воздух, с наслаждением потягиваясь. Пока Вова открывал заднюю, чтобы достать продукты, за которыми они ездили в ближайшее село, он подкрался к нему сзади, прижимая к машине. - Кащей, ну не здесь же. - Вова старательно воротил от него морду, не даваясь в поцелуй. - Холодно. Губы примёрзнут, чё делать будем? - Не переживай, дома кипяток есть. Кащей всё-таки поймал его в поцелуй, развернув к себе, а пока Вова отвлекался, зацепил пакеты, стоявшие на сиденье, и вытащил их из машины. - Ну Никита, - запричитал Вова. - Для тебя - кто угодно, сладость моя. - Дай хоть что-нибудь! Кащей перебросил пакеты в одну руку и протянул ему свободную ладонь. Адидас смотрел на неё не мигая несколько секунд, потом прыснул в сторону. - Дурак, - сказал он, беря его за руку. Вова открыл дверь, достав ключ из кармана, но, только переступив порог, тут же резко шагнул влево, загораживая собой Кащея. - Что? - спросил Никита, тоже остановившись. Вова сделал ему условный знак - точно что-то из военного, который Кащей каким-то хуем должен был знать, - и прошёл вперёд, тихо переступая на дощатом полу. Никита прошёл за ним, наконец видя, что так встревожило Вову. - Ну нихуя себе, - сказал он, лицезрея свернувшегося перед открытой печкой незнакомого пацана, что мирно посапывал, не обращая никакого внимания на прибывших. - Гости!