Уроки женственности

*** Яркое и уже высокое для раннего утра солнце беспардонно протиснулось сквозь пыльные шторы. Слепящий свет мгновенно озолотил и без того светлую комнату, и дразнясь острыми лучиками, прыгал по подушке. Заслонившись рукой от яркого света, я сладко потянулась и, легко перепрыгнув через спящего с краю парня, на цыпочках подошла к окну. Скорее задернув шторы я вновь погрузила дом в полумрак, тем самым спасая Марата от раннего подъема. Легко набросив тонкую мужскую рубашку на обнаженное тело, я скользнула сквозь скрипучую входную дверь и вышла из дома. Высокие заросли сорной травы, там, где некогда у тети Вали были грядки, почти полностью заслоняли меня от глаз случайных прохожих. Лишь узкая тропинка, протоптанная нами за три месяца жизни в Абхазии, призывно тянулась к солнцу. Я с наслаждением ступала босыми ногами по прохладной земле предвкушая излюбленный вид, который уже поджидал меня в конце того, что раньше было огородом. На мгновение я обернулась назад. Низкого, покосившегося деревянного домика тетки Марата уже практически не было видно. Неухоженный участок за несколько лет отсутствия хозяев успел превратиться практически в джунгли, а сам дом буквально сравняться с землей. Солнце светило так сильно, что, стоило мне вынырнуть из тени бурьяна, я тут же вынуждена была заслоняться от него рукой, прикрывая слезящиеся заспанные глаза. Счастье поистине окрыляло меня. Все вокруг: и эта узкая, поросшая клевером тропинка, и высокое южное солнце, и даже надоедливая мошкара, кружащая над утренней росой - все это за каких-то пару месяцев стало для меня роднее дома. Я медленно шла вперед и вдыхала сладкий сырой запах зелени, растягивая томительное ожидание, вслушиваясь в еле уловимый морской бриз. Я шла и думала о том прошлом для меня доме. О Казани, о школе, о Машке с Леной… о маме… В ту страшную ночь мы сбежали сразу же. Не раздумывая. Марат решительно бросил мою дорожную сумку под окно и бережно помог спуститься по пожарной лестнице. Понимая, что нас хватятся слишком рано, я не оставила записку маме. Возможно оно было к лучшему. Мы с любимым убегали так скоро, что я не смогла по-настоящему проститься с домом и не успела разорвать свое сердце на тысячи кусочков сомнений. Все решилось мгновенно. Уже в шесть утра мы были на вокзале и первыми заняли места в поезде. Отец Марата без лишних вопросов купил нам билеты и собственноручно вручил ключи от нашего нового дома. Ничего не понимая от шока, я поочередно глотала то слезы радости то подступающий ком отчаяния и сомнений. Вова - брат Марата, еще долго размахивал руками и корчил рожи с перрона, сквозь толстое стекло поезда, стараясь хоть как-то отвлечь нас обоих от пугающих мыслей. Когда мы тронулись, он улыбаясь бежал рядом так долго, как только мог, но слезы, готовые вырваться наружу, как только мы скроемся из виду, уже блестели в его глазах. Марат молчал. Мы тихо сидели держась за руки, глядя друг другу в глаза и боялись прервать натянутую тишину, будто любое слово могло обножить ошибку. За то время, что мы здесь, ни дня не прошло так, чтобы я не вспоминала те два часа, решившие мою судьбу. И, как не странно, ни секунды с того мига, ушедшего вместе с ненавистным вокзалом из виду, я не пожалела ни об одном из наспех принятых тогда решений. Будто удаляющийся вдаль поезд я с каждым днем становилась все дальше от того страха будущего, боли унижения и предательства, которые казались концом в том… прошлом доме… Через отца Марата я переслала трогательное письмо для мамы, в котором писала о своей любви и благодарности к ней и обещала, что мы скоро встретимся. Спустя неделю пришел ответ. Дядя Кирилл писал, что лично пережал послание маме, а Вова долго объяснял ей ситуацию. Спустя тяжелые пять часов, она согласилась, что нам с Маратом и правда стоило переждать какое-то время вдали от криминальной Казани. На словах она потребовала меня восстановиться на учебу при первой возможности и быть благоразумной. А примерно в середине письма, наспех написанного корявым мужским почерком, ее дрожащей рукой была выведена всего одна строчка: «Милая, я люблю тебя и принимаю. Берегите себя. Оба.» Больше мы не переписывались. Раз в месяц Кирилл ездил в районный центр, чтобы созвониться с отцом и узнавал новости и о моей семье. С ними все было хорошо. По словам любимого мой отец завязал с алкоголем и его даже повысили на службе. А на прошлой неделе, дядя Карилл тихим заговорческим шепотом сказал Марату, что ему кажется, моя мама ждёт ребенка, а Вова наконец нашел работу. В тот вечер мы долго лежали обнявшись и как дети плакали от счастья, не зная как еще выразить такие эмоции. Когда-нибудь я вернусь в Казань. Мы вернемся в Казань. И я увижу родителей, познакомлюсь с маленьким братиком или сестренкой… Когда-нибудь я, наверное, действительно ЗАХОЧУ вернуться… Но сегодня мне достаточно было знать, что у родных всё хорошо. Знать и не общаться. Знать и не вспоминать ту боль, через которую мне пришлось пройти. Знать и исцелять себя любовью. Погрузившись в мысли я не заметила, как долгая тропинка закончилась, а высокий бурьян сменился на сухой песок с выжженной солнцем травой, кое где пробивающейся растрепанными пучками. Моему взгляду предстала любимая картина. Я стояла на высоком холме, с трех сторон круто обрывающемся неровным оврагом. А впереди меня бесконечным живым зеркалом простиралось Чёрное море. Дом тетки Марата стоял как бы на отшибе, последним в поселке, и участок заканчивался обрывом, что позволяло иметь в своем распоряжении личный уголок Рая. Это место сразу полюбилось нам и долгими вечерами, когда в дышащем на ладан доме становилось совсем мрачно, мы часами стояли глядя на волны, или присев на самый край высматривали в дали чаек. И сегодня, в особенно жаркое утро поздней весны, тут было непередаваемо хорошо. Миллионы солнечных зайчиков ярко отражались от глади воды, требовательно заигрывая с ранними пташками. Мир так прекрасен. Мир… Впервые за несколько лет взросления я чувствовала себя в безопасности. Впервые за всю жизнь я оказалась на своем месте. Не успев до конца оформить мысль о том, что надо разбудить Марата, чтобы вместе с ним насладиться этим счастьем, я почувствовала теплые крепкие руки на талии и жаркое дыхание, мягко обволакивающее предплечье. - Доброе утро, малыш. - шепотом произнес парень, целуя мою оголенную спину. - Привет - выдохнула я и запрокинула голову. И как ему удается каждый раз доводить меня до мурашек буквально одним прикосновением? - Давно не спишь? - Марат легко подтолкнул жесткий ворот рубашки и она полностью сползла с моих плеч. - Да, сегодня солнце такое яркое, не хотела будить тебя в такую рань - стараясь говорить как можно беззаботнее и не выдать нахлынувшей похоти, прощебетала я. - Ммм, а мне одному так одиноко было в кровати - трехдневная щитина парня пощекотала мою шею. Марат притянул меня ближе и легко расстегнул оставшиеся пуговицы защищавшие мое тело от полной наготы. - Ну что ты делаешь? - испуганно спросила я, предательски закусив нижнюю губу - А если увидят? - Кто? - низко рассмеялся парень мне в волосы - тут на километр никто не живет. Или ты чаек боишься? Любимый приподнял ткань рубашки сзади и ущипнул мою ягодицу. Я хихикнула, неловко стараясь запахнуть ее на груди. - Боишься, что чайка вот так укусит? - Марат со смехом повторил щипок - или вот так? - ловкие пальцы сжали мой сосок. Я застонала. По внутренней поверхности бедер уже во всю текла смазка, а колотящееся сердце выдавало животное желание. Я чувствовала напряжение во всем теле и трепетала от каждого прикосновения. Марат был на взводе. Его обнаженный торс нетерпеливо прижимался к моей спине так крепко, что каждая клеточка моего тела ощущала его мускулы. За три месяца жизни в деревне Марат заматерел. Широкие плечи приобрели сексуальный рельеф, а накаченная спина, свежие царапины на которой еще ни разу не успели зажить полностью, приобрела смуглый оттенок. - Нет уж! -Парень рывком развернул меня к себе- хер вам, чайки! Она моя! Вся только моя! Голос его срывался на грудной хрип. Возбужденный член колом стоял под джинсами, бесцеремонно вонзаясь мне в живот. - Скажи, что ты моя! - прорычал Марат и так быстро сорвал с меня рубашку, что я не успела опомниться - скажи сейчас же. Нарочно медленно, дразня любимого и наслаждаясь минутой власти, я приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо. - Твоя… - Да - зрачки его расширились, а Вены на руках набухли - только моя! Никто не смеет прикасаться к этой девушке! Ясно вам, чайки! Никто! - он перешел на крик - Ни одна сволочь больше ее не обидит! Он кричал в пустоту. Кричал не чайкам, и даже не людям… Он кричал прошлому. До боли прижимая меня к себе, Марат, стиснул дрожащие кулаки и кричал на свои собственные ошибки. Ненавидя себя, пацанов, да весь мир… Всех, кроме меня… Я с любовью перехватила его руку и поднесла к своим губам. Лицо Марата перекосилось, как от сильной боли и было видно, что он еле сдерживает слезы. Я мягко посмотрела в его глаза и поцеловала все еще сжатый кулак. - Я в безопасности, любимый. Мы в безопасности. Все позади… - Я так виноват перед тобой, Айгуль… - опустил голову любимый - мне жизни не хватит, чтобы искупить вину… Я улыбнулась, странно, но эта улыбка далась мне без грусти, и еле ощутимо приподняла его подбородок. - Да, любимый. Да, ты виноват. И было бы глупо отрицать это. Ты ошибся. Но, знаешь что, я счастлива. - я прижалась набухшими сосками к его груди и тяжело задышала покрывая влажными поцелуями шею - я счастлива впервые в жизни… здесь… с тобой… - поцелуи становились все глубже и я с наслаждением оставляла на чуть схваченной солнцем коже крупные засосы - это большее, что ты мог для меня сделать. - Ты когда-нибудь простишь меня? - серьезно спросил Марат, запуская пальцы в мои волосы. - Прощу - коротко и просто ответила я - я обязательно тебя прощу. Я требовательно обвила запястьями его шею и сама поцеловала уголок губ. Напряжение в паху парня нарастало. Казалось, что молния на джинсах вот-вот лопнет и я наконец увижу немалый по своим габаритам член. - Иди ко мне - усмехнулся Марат, заметив с каким нетерпением я кошусь вниз. - Может в дом зайдем? - предприняла робкую попытку я - или хотя бы в огород… - Нет- Марат легко оторвал меня от земли и мягко усадил на упавшую рубашку. Я ахнула и в предвкушении потянула к нему руки. - Не торопись, малыш, настала моя очередь радовать тебя… - не спуская штанов, Марат опустился рядом со мной на колени. Он мягко уложил меня на спину и, оперевшись на сильные руки, навис над моим покрытым мурашками телом. - Что ты делаешь? - часто от неожиданности заморгала я. - То, что мог бы не откладывать из-за каких-то идиотских принципов. - Но - начала я - ты же сам говорил… - Тсс - Марат не дал мне договорить, приложив указательный палец к моим губам - просто помолчи… Парень низко склонился над моей шеей и стал покрывать ее поцелуями. Он лениво, вальяжно, с упоением издеваясь над моим извивающимся от наслаждения телом, спускался все ниже. - Какая ты нетерпеливая… - усмехнулся он, прервав инстинктивное давление моей руки - придержи свою похоть, папочка только начал… Я тихо выдохнула и кивнула. Немного шершавый язык коснулся моего соска и новая волна дрожи прокатилась по телу. Я изнывала от желания. Рубашка подо мной давно намокла, а грудь болезненно просила ласки. Марат припал губами к набухшему соску и несдержанно покусывал его, нагло исследуя руками мое тело. - Хочешь еще ниже? - с сексуальной издевкой спросил он. - Боже… да… прошу… - не выдержала я и сорвалась на визг. Парень обжег горячим дыханием мой живот и спустился ниже. Он крепко целовал бедра и лобок, руками настойчиво разводя мои ноги в стороны, все больше разогревая мое предвкушение. Марат не торопился и, специально раздразнивая меня, играл с моим телом. Как натянутая струна я послушно ждала когда он возьмет тот самый аккорд. - Да!! боже, Да! Да! - вырвалось из моей груди, когда он еле ощутимо коснулся языком клитора. - Хочешь так? - услышала я низкий голос. - Хочу! Прошу тебя, целуй! - Мне поцеловать тебя здесь? - наигранно невинно произнес парень чмокнув меня в живот. - Нет… Не мучай меня - вскрикнула я и забывшись впилась пальцами в его волосы. - Или здесь? - перехватив мою руку Марат ощутимо провел языком по половым губам. Не выдержав ожидания я взвизгнула и сладко закусила губу. Парень на секунду отстранился и, окинула меня беглым взглядом, удовлетворенно хмыкнул. - Вот теперь ты готова. Марат рывком развел мои колени шире и впился губами промеж бедер. Он ласкал, целовал. То еле щекоча кончиком языка или губами, то глубоко проникая в меня. Он описывал во мне круги, покусывал и посасывал. Очень скоро мои скромные стоны практически превратились в крик наслаждения. Совершенно забыв об осторожности и о том, что нас кто-то может услышать, я на дождалась каждым его движением, перенимая животную похоть любимого. Очень скоро мое тело напряглось настолько, что начало дрожать и я почувствовала приближение оргазма. - Я скоро.. на вдохе сказала я, не останавливайся… Марат остановился. Он привстал и быстро расстегнув ширинку достал налитый кровью член. Не снимая штанов он вновь склонился надо мной и вошел в меня беспрепятственно легко и быстро. - Да, как по маслу - прошептал он запуская язык мне в рот. Я почувствовала на губах любимого свою смазку и животный, до неприличия сильный, мощный оргазм поразил мое тело. Испугавшись, что на мои крики сбегутся соседи, Марат задал мне рот рукой и, продолжая неистово трахать меня, припал губами к моему соску. В экстазе я провела, кажется, почти минуту, ощущения были на только острыми и неприкрытыми, что мне даже показалось я отключилась на мгновение. Парень рывком вышел из меня и со стоном кончил. - Это было превосходно… прошептала я без сил роняя голову на землю. Марат молча сел рядом и, обхватив мои щеки ладонями, поцеловал в нос. В этом невинном поцелуе было столько нежности, что вновь подступили слезы. - Я не подведу тебя, любимая, больше не подведу. И вновь его руки. И губы… и кроме ничего во всей вселенной…