***
Гостиная была погружена в полумрак. Несколько парящих в воздухе огней давали холодный, неуютный свет. Мебель отбрасывала длинные, резкие тени, и шум Чёрного озера мешал сосредоточиться. Драко в который раз зачеркнул написанное, скомкал пергамент и бросил за спину; тот в ту же секунду воспламенился и не оставил после себя никаких следов слизеринского раздражения. «Нахуй мне это надо, отец?» — думал парень, сжимая перо с такой силой, что оно грозилось переломиться пополам. Взяв новый лист, Малфой откинулся в мягком, обитом зелёным бархатом кресле и, уперев руки в столешницу, задумался. «Я надеюсь на разъяснения, отец», — каждая буква была настолько выверенной, что родитель, несомненно, поймёт, в каком волнении находился его наследник. — Надейся, что не получишь Круциатус по возвращению, — шёпотом сам себе ответил Драко. В этот раз пергамент загорелся прямо на столе. Невербальная магия давалась ему всё лучше, но были некоторые проблемы с контролем эмоций. В очередной раз раздражённо развернув новый свиток, Малфой-младший вывел нейтральное: «Понял вас, отец». Единственная короткая фраза казалась кощунством на светлом пергаменте, на который некоторым пришлось бы потратить четверть жалования. К счастью, финансовых проблем в роду Малфоев не имелось, но находилось множество других. Например, опасное и явно незаконное задание, которое Люциус поручил своему сыну. Вернее, «пожелание», он так и написал: «Сын, я выражаю надежду, что ты выполнишь пожелание, которое я сообщил во время нашей прошлой встречи. Не забудь навестить мистера Герарда, мы обещали ему визит ещё в прошлом месяце. Нарцисса интересуется, как твои дела в школе?» Конечно же, мать не интересовалась скучными школьными буднями. Ведь только вчера Драко отправил ей письмо с подробным рассказом о своём самочувствии и обстановке в Хогвартсе. Более того, парень был уверен, что она даже не в курсе о письме, пришедшем сегодня утром, так как со всем бесстрашием отстаивала своё мнение о том, что ребенок не должен быть втянут в «тёмные дела». «Ох уж старина Герард, давно не виделись, целых два месяца, если не ошибаюсь», — Драко устало спрятал лицо в ладонях. На летних каникулах они с отцом посещали Горбина, он же «Герард» для упоминания в приличном обществе. Тогда Люциус интересовался наличием у торговца некоторых артефактов, от чьих свойств, даже у привыкшего к семейным странностям парня, бежали мурашки. Люциус одарил сына советом «присмотреться» к витринам, ведь что-то из этого скоро ему понадобится. Вечером того же дня Мэнор заполнили Пожиратели, а Драко «осчастливили» новостью о том, что теперь он может занять своё место рядом с Тёмным Лордом, если докажет свою преданность, конечно. Так юноша узнал, что ему предстоит: всего лишь убить самого сильного волшебника из ныне живущих. За одну мысль о том, что Дамблдор сильнее Волдеморта, последний с особой жестокостью казнил бы всех Малфоев одного за другим. Оставив самого младшего напоследок, чтобы тот убедился — за предательство платят самым дорогим. Выбора не было, оставалось только смириться со своей ролью в происходящем. Драко медленно поднялся и направился к выходу из гостиной. Мысли в его голове были наполнены страхом, обречённостью и, как ни странно, гневом. Малфой злился на отца за тот факт, что тот втянул всю семью в дерьмо, из которого не выбраться, на себя — что оказался слишком слабым, чтобы защитить себя и мать. Та, в свою очередь, не хотела служить Тёмному Лорду ни сейчас, ни во время первой войны. Но больше всего вызывали ярость ученики Хогвартса. Особенно однокурсники, которые стелились перед ним настолько откровенно, что Драко порой гадал, не уходят ли они в свою ванную проблеваться после всего потока лести, выливающегося из их ртов. Безмерно раздражали Когтевранцы своей отстранённостью от мира — закопавшись в библиотеках, они предпочитали рассуждать о магических войнах, умело игнорируя тот факт, что вот-вот начнётся очередная. Пуффендуйцы стабильно вызывали гримасу отвращения на его лице, насколько ущербными нужно быть, чтобы для доступа в вашу гостиную нужно было просто постучать, и даже тогда они не могли справиться с этим заданием. И, конечно, Гриффиндорцы, кичась храбростью и подвигами выпускников, не делали ровным счётом ничего для того, чтобы этой войны не случилось. Каждый учебный год все молились на Поттера, который в очередной раз всех спас, и его прихвостней: Рыжего нищеброда и Выскочку-грязнокровку. «Такая себе команда по спасению мира», — угрюмо размышлял Драко, минуя тёмные коридоры спящего замка. Дойдя, наконец, до совятни, он поёжился от ледяного ветра и скривил губы, почувствовав запах нечищенных птичьих клеток. Потом двинулся к месту, где обычно ждёт указаний семейный филин. Небо было чистым, и лунного света оказалось достаточно, чтобы отыскать птицу без использования «Люмоса». Уже привязывая запечатанное письмо к когтистой лапке, парень вдруг услышал едва уловимый шум позади себя — то ли птица встрепенулась во сне, то ли кто-то оступился на неровном полу совятни. Драко резко обернулся, но, убедившись, что никому из дежурных преподавателей не пришло в голову проверить башню в три часа ночи, успокоился. Погладив филина двумя пальцами по голове, отправил его в Малфой-мэнор. Возвращаться в подземелья не хотелось. Лунная ночь располагала к размышлениям, а холодный воздух прочищал мысли лучше любого зелья. Драко вдохнул полной грудью и задумчиво посмотрел вдаль. Над Запретным лесом сгущались тучи, но до замка они дойдут только к утру, так что пока оставалась возможность насладиться хорошей погодой или, по крайней мере, отсутствием дождя. Внизу виднелась хижина лесничего, в ней, что примечательно, горел свет. «Наверное, кормит очередную новорождённую тварь», — отстранённо подумал Малфой. Рука его машинально потянулась к карману мантии, где лежали маггловские сигареты. Парень на секунду задумался, но, решив, что никто его здесь не увидит голубой ночью, всё же достал немного измятую пачку, бросив быстрый взгляд на нарисованный витиеватый золотистый герб компании на чёрном картоне, достал сигарету и блаженно закурил. В этот раз удалось даже не обжечься, когда кончик зажатого во рту тонкого цилиндра воспламенился. Да, определённо, ежедневные занятия невербальным поджиганием дают свои плоды. Драко втянул в себя табачный дым, предвкушая минуты спокойствия. Он придумал это правило ещё в начале лета, когда и начал, собственно, курить, — пока тлеет сигарета, проблемы и весь окружающий мир отходят на второй план. Этого недолгого времени, посвящённого только самому себе, достаточно для того, чтобы прислушаться к ветру, к собственному дыханию, почувствовать момент, в котором находишься и, наконец, осознать себя живым. Малфой выкуривал по несколько сигарет каждый день, но у него, как ни странно, не было зависимости от никотина, но присутствовала зависимость от спокойствия. Сигарета сгорела до фильтра. Стремясь увидеть последний всполох тлеющей бумаги, Драко поднял сигарету повыше, на уровень глаз. Огонёк на мгновение вспыхнул ярче и тут же погас. В это мгновение внизу раздался шум, и, опустив взгляд, парень увидел, как из хижины лесничего быстрой походкой выходит Дамблдор. Не останавливаясь, тот направился в замок, а на него с новой силой нахлынула тревога и чувство обречённости.***
— Вот! — Гермиона грохнула огромный фолиант прямо на Астрономические чертежи, которые Рон с Гарри только успели закончить. Поттер тотчас принялся спасать работы, на которые парни потратили не один час. Увидев, что часть линий смазались, он раздражённо втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Ай, Гермиона, ну нельзя аккуратнее? Что это? — теперь, когда домашнее задание надёжно хранилось на диване рядом с самим Гарри, он с любопытством рассматривал древнюю книгу. — «Водный Арканум: Знания и Ритуалы Водной Магии», — пояснила Грейнджер. — Нашла в библиотеке. Посмотрите на это заклинание, — и пальцем указала нужное место на странице. — Аквамемориа, — внимательно прочитал Рон, наклонившись поближе, чтобы разобрать выцветший от времени текст. — Именно! Если получится провести ритуал правильно, то я смогу выпить воду, найденную в, — она понизила голос, осторожно осмотревшись, — доме магглов, и увижу, что произошло рядом с ней. — Я, конечно, всё понимаю, но в этой воде несколько дней гнил какой-то сорняк, — начал Уизли, поморщившись, — к тому же, ты не знаешь, откуда эта вода взялась в принципе. Точно хочешь её пить? — Я уже взяла у мадам Помфри зелье от отравления, — заверила его Гермиона, обходя стол и присаживаясь в кресло напротив. — Если верить Лунному календарю, то сегодня самое подходящее время. — И что ты собираешься делать? — подал вновь голос Гарри, с опаской осматривая подругу. — Нужно будет подняться на Астрономическую башню, чтобы лунный свет падал точно на… Что вы так на меня смотрите? — недовольно спросила Грейнджер, видя, что друзья сидели с видом родителей, наблюдающих, как их чадо в очередной раз лезет на тумбочку, с которой падало уже трижды. Молчание прервал Гарри. — Тебе не кажется, что после прошлого раза нам надо быть поосторожнее? — Гермиона содрогнулась из-за воспоминаний о той ночи, в которую они вернулись в Хогвартс после вылазки в маггловский Лондон три дня назад.***
Утром всех четверых вызвали в кабинет директора, где помимо Дамблдора присутствовала также Макгонагалл. Говорила в основном она, директор лишь, как обычно, таинственно смотрел из-под своих очков-половинок, чем безмерно раздражал. — Мистер Поттер, мистер Уизли, потрудитесь объяснить, где вы были этой ночью? — грозно спросила декан, складывая руки на груди. — Какую именно часть ночи вы имеете в виду, мадам? — красный, словно помидор, Рон старался выглядеть расслабленно, как человек, которому нечего скрывать. Получалось, откровенно говоря, плохо. — Ту, в которую вас не было в своих кроватях, — ещё больше нахмурилась женщина. — Оу, ну, мы… Отходили в туалет, когда вы проверяли спальни, наверное, потому что в остальное время мы были в кроватях, — продолжил Поттер и даже ни разу не запнулся, чем вызвал гордость у друзей. — Не нужно мне врать! — Минерва повысила голос, это было плохим знаком, и все трое чувствовали, что так просто им не отделаться. Повисла тяжёлая тишина, прерываемая лишь биением причудливых напольных часов, стоявших в дальнем конце кабинета. — Гарри был со мной этой ночью, профессор, — подала голос Джинни. Она выглядела так правдоподобно смущённой, что актерской игре поразились все, включая Дамблдора. — И чем же вы занимались, мисс Уизли? — выражение лица Макгонагалл будто бы говорило: «я тебе не верю, но у меня нет доказательств». В ответ девушка покраснела ещё больше и, скромно потупив взгляд, вздохнула. — На этот вопрос можете не отвечать, но потрудитесь объяснить, что с вами делал ваш брат? Если я правильно поняла ваши намёки, вряд ли он решил составить вам компанию. — Я… Хотел проследить, чтобы не случилось ничего… Ну, вы понимаете, — Рон либо быстро учился, либо способность ко лжи наследовалась подобно рыжему цвету волос. Профессор закатила глаза и отошла к небольшому низкому диванчику, стоявшему рядом с пустой позолоченной клеткой. Присев и расправив подол мантии, она посмотрела на Дамблдора, ожидая его реакции на слова студентов. Тот с хрустом разжевал леденец и заговорил медленно: — Сейчас сложное время, и мы беспокоимся за ваши жизни. Ночью нам пришло сообщение о том, что дома мисс Грейнджер и её соседей подверглись нападению. Естественно, мы должны были проверить, в порядке ли вы. Мисс Грейнджер, можете не переживать, с миссис и мистером Грейнджер всё в порядке. Но представьте наше удивление, когда мы не нашли вас троих в своих кроватях. Право слово, если бы вы, мисс Грейнджер, не оказались в своей комнате, я бы подумал, что это вы так опрометчиво навестили магглов, — Дамблдор хитро прищурился, и взгляд его, казалось, был направлен прямо в душу каждому, на кого был обращен. Выдержав долгую паузу, он продолжил, кардинально сменив интонацию на излишне радостную. — Но раз это были не вы, то я назначаю вам наказание на усмотрение декана. Можете быть свободны, — четверо друзей всё ещё боялись лишний раз вздохнуть, поэтому неестественно медленно развернулись и неровной колонной направились к выходу, вздрогнув при резких словах Макгонагалл. — Минус 10 баллов мистеру и мисс Уизли, а также мистеру Поттеру. Я узнаю, какая помощь требуется профессорам, и о дополнительном наказании сообщу вам в письме сегодня вечером, — со скрываемым гневом произнесла женщина. — Хорошо, профессор, до свидания, — нестройным хором пролепетали они и вышли, наконец, из душного кабинета.***
— До сих пор руки зудят после того, как отмывал котлы, — пожаловался Рон, возвращая Гермиону к настоящему времени. — Тебе ещё повезло, я перебирал сушёных лягушек, — добавил Гарри, скривившись. — Это Джинни повезло, она помогала Мадам Трюк на поле, ей даже разрешили полетать. Уверен, это потому, что она девчонка, — произнёс Уизли с завистью, а Гарри лишь понимающе похлопал его по плечу. Несмотря на то, что обоим была дорога Джинни, произошедшая несправедливость заставляла злиться на девушку, будто что-то зависело от неё. — Сегодня пятница, на Астрономической башне точно будет хотя бы одно свидание, — подумав, сказал Гарри. — Иди в совятню, туда точно никто не сунется. Так Гермиона оказалась в круглом помещении, наполненном совами, мышиными скелетами и непередаваемым запахом. К счастью, спустя двадцать минут девушка перестала его ощущать, вероятно, потому что рецепторы проиграли этот неравный бой и теперь не смогут почувствовать вообще ничего ближайшую неделю. Обряд, который она собиралась провести, в общем-то, был несложным. Требовалась только вода, горный хрусталь и правильно произнесённое заклинание. Сложность заключалась в том, чтобы поймать кристаллом лунный луч и достаточно долго удержать его на сосуде с водой. Но ночь выдалась безоблачной, и света было предостаточно. Теоретическое обоснование было до невозможного простым: лунный свет — как символ очищения, вода — как хранилище информации, а хрусталь направляет магию так, чтобы в жидкости остались только нужные сведения. Конечно, было много нюансов, вроде того, что вода должна быть обязательно в стеклянном сосуде, полной луны или «ведьминого» часа. Последнего ждала Гермиона, сидя на очищенном от сена участке пола перед стаканом с жидкостью, росток из которого давно вытащили, и в нетерпении смотрела на часы, стрелки которых показывали без пяти минут три часа ночи. Совершенно не вовремя на Грейнджер нахлынула ужасная усталость. Видит Мерлин, она бы не ввязывалась во всё это, если бы дело не касалось её семьи. Наручные часы слегка нагрелись, оповещая о том, что время пришло. Гермиона поставила стакан с водой так, чтобы луч света с плавающими в нём пылинками падал точно на него. Кварцевый кристалл неудобно лежал в руке, и девушке приходилось проявлять осторожность, чтобы не порезаться. Наконец, удалось расположить минерал так, чтобы свет проходил сквозь него и не отражался в стороны. — Aqua memoriæ, fluxus temporis, revela mihi secretum tuum, — Гермиона произносила заклинание едва слышным шёпотом, но точно знала, что магии этого будет достаточно. Суть заключалась в том, чтобы звуками и интонацией направлять магические потоки, пронизывающие волшебников насквозь. Самые сильные и опытные из них могли делать это без слов, но Грейнджер пока не удавалось. Она чувствовала, как хрусталь дрожит в её ладонях, и не понимала, это руки трясутся или камень. Заклинание неожиданно отняло очень много сил, голова потяжелела, и нестерпимо захотелось спать. Но девушка сосредоточилась на воде, медленно, но заметно закручивающейся в спираль. — Memorabilia undas, revela tempus. Едва последние слова были произнесены, как всё тот час же прекратилось — хрусталь больше не дрожал от проходящей сквозь него магии, а вода в стакане была совершенно обычной — спокойной, немного мутноватой. Всё-таки не первой свежести. — Фу, гадость какая, — прошептала Гермиона, приглядываясь к воде. Ни на вид, ни на запах та не представляла собой ничего пригодного в пищу, но девушка, зажав нос пальцами, залпом выпила весь стакан. Благо, большая часть разлилась при побеге из дома магглов, так что жидкости там было на один глоток. Вкуса, к счастью, не было совершенно никакого. Грейнджер опёрлась спиной о каменную колонну и приготовилась ждать. «Запах птичьего помёта и тухлая вода, такой себе у меня поздний ужин», — весело подумала она и внезапно услышала шаги на лестнице, ведущей на вершину башни. Судорожным движением она схватила стакан, стоявший на видном месте, и затаилась. «Какого чёрта ты здесь делаешь, Малфой?» — едва в слух не спросила Гермиона, наблюдая за тем, как светловолосый парень быстро идёт вдоль рядов спящих сов. Подойдя к противоположному краю комнаты, он пропал из её поля зрения. Девушка, ведомая любопытством, вышла из своего укрытия, перебравшись за другую колонну так, чтобы видеть Слизеринца. Он отправлял письмо. В нём явно скрыто что-то противозаконное, иначе зачем ему делать это промозглой осенней ночью? Внезапно перед глазами у Гермионы потемнело, она отшатнулась назад и ударилась спиной о какой-то выступающий камень, даже забыв испугаться, что наделала шума. «Заклинание сработало», — последнее, что подумала Грейнджер, и провалилась в видение.