Любовь — она бывает разной.
Бывает отблеском на льду.
Бывает болью неотвязной,
Бывает яблоней в цвету.
Бывает вихрем и полетом.
Бывает цепью и тюрьмой…
Мы ей покоем, и работой,
И жизнью жертвуем самой!
Но есть еще любовь такая,
Что незаметно подойдет
И, поднимая, помогая,
Тебя сквозь годы поведет
И будет до последних дней
Душой и совестью твоей.
«Любовь — она бывает разной. Высотская Ольга»
***
Зима — это время, когда весь мир становится белым и тихим. На улицах Казани лежит пушистый снег, который приятно скрипит под ногами. Деревья одеты в белые наряды, а крыши домов украшены сосульками. Всё вокруг выглядит как очередная картина, нарисованная художником — сказочно и необычно. Когда наступает зима, жизнь вокруг меняется. Всё становится тише и спокойнее, словно природа медленно проваливается в сон. В этот период она преображается. Местное озеро замерзает, покрываясь ледяной коркой, а Волга замедляет свой бег под воздействием морозного ветра. Но, несмотря на всё это, в морозную погоду природа остаётся волшебной и загадочной, словно она хранит в себе множество тайн и секретов. Яркое солнце, отбрасывающее блеск на снежную поверхность, создаёт неповторимую атмосферу. На улицах дети катаются на санках, строят снежные крепости и играют в снежки. Универсамовская скорлупа открывает сезон хоккея на старой ледяной коробке возле дома, только и слышна группа поддержки с задорными воплями да искренним смехом. Царевна тихо вздыхает у приоткрытого окна, наблюдает за малышнёй, попутно вырисовывая пальчиком узоры на окне. Настроение её тревожным было, ведь это первый раз, когда Азель Викторовна не знает, что делать. Новый год совсем на носу, а подарков никаких нет. За этот восемьдесят восьмой Ахмерова изменилась и очень сильно, она стала более открыта внешнему миру. Тихий голос превратился в звонкий, слёзы сменились смехом, а вместо одиночества — толпа. Облик остался прежним. В её внешности не было ничего примечательного. При этом она была хрупка и правильно сложена. Здоровый стан составлял основу её привлекательности; приятно было видеть свежее лицо, в котором гармонично сочетались белизна и румянец. Глаза у неё были голубыми, стеклянными прямо, как у куклы фарфоровой. Черты лица резкими, но в то же время нежными, острые скулы, виднеющиеся на фоне широкого лба и ярко выраженной челюсти, нос некрупного размера с приподнятым кончиком, спинка слегка впалая, а плоскость ноздрей образует небольшой угол кверху. Припухлые губы с плавной аркой купидона нежно пудрового цвета. Чёткие брови с широким и густым началом, редеющие к самому концу, украшают вытянутое лицо. Две русые пряди, высвободившиеся из высокой причёски, свободно струились вдоль нежной шеи, едва касаясь жемчужной матовости обнажённых плеч. Она любила ходить с безобразным пучком на голове, изредка заплетая кудрявые волосы цвета спелой пшеницы в тугую косу, украшенную белой лентой. Отличалась она от других как манерой речи, так и повадками своими. Была плавной и грациозной как лебедь. Пальцы её рук были обрамлены кольцами: дорогие украшения, доставшиеся ей от близкого человека. Жемчуг на выпирающих ключицах был подарком на совершеннолетие от отца. Серьги в виде капель, сделанные из того же материала, что и колье, приятно отдавали холодом на ушах. Она не была заядлой модницей, нет, наоборот: одевалась совсем не по моде. Вместо популярного спортивного костюма предпочитала платья до щиколотки. Не было у неё привычных олимпиек, которые мелькают на каждой второй девочке во дворе, было потрёпанное пальтишко нежно кремового цвета и белый пуховый платочек.Кликали «Царевной»
Была она из обеспеченной семьи, от чего и воспитание было подобающим. Не умела хамить и выражаться дерзко, была уступчивой и сдержанной, даже когда говорили гадости в личную сторону. Драться не умела, считала, что это дворовые замашки, к которым не смеет себя приписывать. Не сможет выжить в суровых условиях Казани, уж больно сказочной была. Не для этого мира и места. Сгодится только для примерной супруги в кругу лицемерных мужчин и женщин, где главный интерес — статус. Азель или Ася, как более привычно называют её друзья и близкие, любила мечтать да вздыхать у окна, прямо как Царевна. Литературу она любила. Дешёвые романы, одолженные у Марины Воробьёвой, по совместительству лучшей подруги, читала взахлёб, поглощая каждую буковку и впечатывая в свою голову жаркие сцены на берегу моря. Воображала, мечтала и тяготела мыслью о том, что бы стать такой же счастливой, как очередная героиня в объятиях любимого. Любви та хотела, чистой и искренней, прям как в книгах пишут. От которой кровь стынет и желудок закручивается в вальсе бабочек. Но и подумать не могла, что к двадцати трём в бездонном скитании на белом свете сможет наконец получить желаемое.***
Ахмерова Азель Викторовна — хирург в местной больнице. Совсем недавно окончила медицинский университет, МГУ имени Ломоносова. Как говорится, где родился там и пригодился. На родных улицах Казани участились убийства и нападения с тяжёлым характером травм. Ахмерова не хотела возвращаться на унылые улочки родного города, ведь она была на полпути к новой жизни, жизни с чистого листа, но после болезни младшей поняла, что не сможет оставить своих домашних. Возвратилась, давая себе обещание, что обязательно вернётся в Москву, как сестру на ноги поставит. Но как оказалось, это была уловка младшей: скучала та за весёлыми вечерами в кругу старшей, вот и решила симулировать болезнь, от которой не могла встать на ноги без помощи Аси. А та повелась на жалостливые всхлипы и просьбы быть рядом. Пришлось устроиться в полуразвалившуюся больницу, где стены были обшарпанные и плохо перекрытые тонким слоем зелёной краски, потолки старые и потрескавшиеся были тусклыми и серыми, чего не скажешь о Москве, где всё блестело и светилось от чистоты и новизны. Отвыкла от этого уж слишком. В первый рабочий день даже разревелась от бессилия, смотрела на кровавые простыни, где совсем недавно лежал захлёбывающийся в собственной крови человек. Это был мальчишка такого же возраста, как и её Айгуль. Передёрнуло, да так, что в глазах помутнело, стало боязно за младшую и в то же время интересно, что в конечном итоге то произошло с городом детства за семь лет её отсутствия. Не была готова к такому, крови не боялась, всё же знала, на кого поступала, но человеческий страх брал вверх от осознания, что это был невинный подросток лет семнадцати, совсем не ведающий жизнь. Он ещё наверняка не закончил школу, его жизнь не успела начаться, как всё уже оборвалось.Страшно.
Это маленькое тельце ещё долго снилось девушке, с того дня она начала понимать, почему все врачи выглядят столь уставшими. Им попросту не хватает здорового сна, двойные смены без минуты на перерыв делают своё дело. Мешки залегают на дно, перекрыть их косметикой уже не удаётся. Кожа становится тусклой, почти прозрачной. Волосы не блестят как раньше, а огонь в глазах тухнет с каждой новой смертью. Запах табачного дыма уже не кажется таким противным, каким казался в детстве. Азель всегда ругалась на отца, который курил на плохо закрывающемся балконе, когда едкий запах попадал в квартиру. Теперь это стало спасительной дозой. Такой едкой и противной, прямо как работа самой девушки. Затягивается, да так сильно, что глухой кашель рвётся наружу. Лёгкие жжёт, а во рту неприятная слюна, от которой хочется поскорее избавиться, но голубоглазая не может себе это позволить, ведь харкаться – первый признак улицы. Сглатывает и переводит взгляд на мелькающую площадку дома, открывшуюся прямо перед задним двором больницы. Красный платок с еле заметным узором, который златовласка выбирала лично в комиссионке на подарок, мелькал в толпе. Айгуль — первое, что пронеслось в голове у медработницы. Девчонка была сводной сестрой Азель, второй дочерью Виктора Ахмерова. После смерти родной матери отец быстро и без зазрения совести перешёл к молодой любовнице, с которой у него уже была связь. Анна Игоревна — молоденькая студентка, которая устроилась в фирму Виктора Ахмерова на должность бухгалтера. Престижно, ничего не скажешь. Охмурила та его своими подтянутыми формами и юношеским нравом. Молодой была, оттого и глупой. Увела мужчину, кормильца и отца из семьи. Когда родная мать Азель самоказнь над собой совершила, у Виктора на то время была уже новая семья. Отправить пятилетнюю дочь в детдом рука не дрогнула, потому и забрал к себе под крыло, где уже Анна официальной мачехой стала. Она хорошая и понимающая, но когда родилась Айгуль, с ней несчастье случилось. Матерью себя не ощущала, всё твердила, что не её этот ребенок. На руки не брала малышку, кормить отказывалась и пыталась пару раз даже оставить коляску на какой-нибудь улочке безлюдной. Тратила деньги попусту, разоряя семейный бюджет, а о ребёнке заботилась шестилетняя Азель, которой самой нужна была забота да помощь. Девчонка только в школу пошла, где должна была букварь изучать да письму учиться, а по итогу что? После школы, вместо того, чтоб гулять с друзьями со двора, сидела с крохотной сестрой, играла и пыталась всячески успокоить её, когда та заливалась громкими слезами. Сама же Анна уходила из дома или звала к себе своих подружек, на то время ей было двадцать три, молода и красива, куда ей до хранилицы семейного очага, когда в голове сквозной ветер. Но сейчас всё как-то иначе. Айгуль уже не такая крохотная, капризная девочка, засыпающая под песни старшей. Ахмерова уже не та непоседа, с вечно разодранными коленками и с запутанными волосами. Она уже не провинившийся ребёнок за испорченную косметику старшей сестры. Она не обижается на внимание парней, которые так неумело пытаются познакомиться. Её больше не приходится прикрывать перед родителями, когда та остаётся после ссоры у своей лучшей подруги. Она взрослая девочка, которой совсем скоро исполнится восемнадцать. За ней уже не нужен такой тотальный контроль, теперь она вправе решать, где, с кем и как общаться. Её кроха выросла. Кинув взгляд на ручные часы, подмечает, что стрелки отбивают полвосьмого, а это может говорить только об одном: она опять сбежала. Отец пытается выглядеть строгим и суровым, держать в узде младшую дочь, но все его ворчания, как горох об стену. Бесполезны. Айгуль делает то, что хочет. Боится и уважает Виктора, только когда домой её приводит под руку отец Дильназ. Ильдар суровый мужчина, как никак работа у него такая, а дочурка его тот ещё фрукт. Зубы сломаешь пока раскусишь её в чём-то. Одна только управа осталась — Азель. Не зря же вернулась в Казань? Включать строгую старшую сестру нет смысла, да и сил после операции не осталось, уж больно она вымотала её. Златовласка откинула наполовину стлевшую сигарету в сугроб. Поёжившись в своем белом халате, направилась в сторону красного платка. Хоть на улице и был холод, златовласка его почти не ощущала, где-то мысленно она была в Москве со своими друзьями в каком-нибудь местном баре с ужасной музыкой. Подходя ближе, она заметила несколько человек. Первое, на кого она обратила внимание — это низкий паренёк в примечательной синей куртке, на голове его была кепка с надписью «USA», такую Ахмерова видела в комиссионке за двадцать пять рублей, не малые деньги. Он держал за руку её красную шапочку, которая в свою очередь сдержанно хихикала и пыталась совладать со своими эмоциями. Рядом с так называемым ухажёром младшей стояла свита из трёх человек и каждый на подбор, но больше всего выделялся мужчина в кожаном пальто и меховой шапкой. Он высок, а вид его, в какой-то степени, находился смешным: сигарета в зубах и буханка хлеба под правой подмышкой. Совсем не в стиле бандита, он больше походил на семьянина, поймавшего сына без шапки. Голос его с басом и довольно низкий, возможно из-за сигарет, а может от рождения такой. Ругался, хотя это сложно назвать отчитыванием, больше походило на издевательство. Пытался что ли пристыдить мальчишку перед девчонкой, которая смущённо хихикала, отводя глаза в сторону. Азель в подробности не вдавалась, это не сильно её интересовало, но самодовольная ухмылка на лице младшей и раздосадованный вид парнишки делал своё дело. Хотелось приструнить Айгуль, показав, что её тоже могут нагнать старшие и ввести в неудобное положение. Складывая руки на груди, тем самым предавая строгий вид, златовласка окликнула девчонку: — Красная шапочка, — подходя, начала девушка, — дорогу до дома забыла? — буравила взглядом голубоглазая. Ахмерова обомлела, не ожидала встретить старшую сестру здесь. Отделение Азель находится с другой стороны здания, окна её выходят на проезжую часть и главный вход. Потому и спокойно гуляла с Маратом, не боясь, что кто-то может застукать и по ушам поездить. Старшая возвращалась поздно, когда на дворе зажигались фонари, а в домах с каждой секундой затухало новое окно, говоря о том, что стрелки часов близятся к десяти. Айгуль успела бы к её приходу, но что-то пошло не по плану. — Дамочка, не видите, что в разговор влезаете? — выдыхая дым в противоположную сторону от детей, прохрипел мужчина. — Извините, что помешала, мне показалось, что вы закончили отчитывать мальчишку, — намекала на сконфуженного парня Айгуль. Обращалась к младшей сестре, которая теперь была бледна как полотно. — Ты время видела? Мужчина издал смешок над разворачивающейся ситуацией. Он нагнал Марата, чтобы перекинуть грязную работу на скорлупу, хоть он младший Адидас и, вроде как, должны быть свои привилегии в лице Вовчика, но в этот вечер под руку, как назло, никто не попадался, а машину помыть нужно. Вот и решил заодно ввести в неудобное положение перед его девчонкой, тот-то весь на понтах, хорохорится перед красным платочком. Хотя на деле говно на палке. А тут ещё и у так называемой Айгуль тоже своя управа есть. Весело, ничего не скажешь. — Чего замолчала, стыдно? — вошла в роль старшей сестры. — Видела, — теперь вместо мальчишки злилась девчонка. Парни, стоявшие рядом с мужчиной в кожаном плаще, сдерживали смех от того, как детишкам не дают покоя: одному — машину мыть нужно, а второй — домой бежать. Комично. — Вы, — переводя взгляд на старшего, поинтересовалась златовласка, — отпустите своего провинившегося, чтобы тот довел в целости и сохранности мою до дома? Растирая руки от холода, Азель переводила взгляд с Айгуль на её кавалера, не вызывал он доверия: рассечённая губа и костяшки сбитые, группировщик значит. Плохо это, плохо, с кем же Айгуль связалась? — Конечно, на такое благое дело можно и отпустить, — рассматривая впереди стоящую девушку, протянул мужчина. — Благодарю, — отвернувшись, вернула своё внимание к младшей. — А с тобой дома поговорим!***
Свист чайника вывел Азель из воспоминаний, это была их первая встреча с Костей, тогда она и подумать не могла, что они будут жить вместе. Квартира Константина была маленькой, но довольно уютной: здесь не было новомодного ремонта с дорогой мебелью, но все доступные и необходимые условия для комфортной жизни присутствовали. Кухня была маленькой. С появлением Азель в жизни Кости изменилось многое, например, теперь на маленькой, но вместительной кухне нельзя было встретить бутылку водки с шпротами вместо нормальной закуски; квартира больше не была захламлена ненужным мусором и склянками, теперь здесь было чисто; нет былого запаха перегара, который не успевал выветриваться из пристанища, наоборот, теперь здесь пахло вкусной едой и свежестью белья. В этой части квартиры Азель проводила больше всего свободного времени. Хоть в стране был дефицит, это никак не ощущалось в жизни молодой пары: холодильник полон, а шкафчики заставлены крупами и специями, которые были на вес с золотом. Костя с самого первого дня обозначил, что Азель не будет считать его финансы и если что-то понадобится, она попросит об этом. Пару раз девушка отчитывала его и причитала, что это стоит больших денег — принести в дом два вида колбас. На что мужчина смеялся и трепал девушку по голове. Для него это была мелочь — купить продукты в дом. Раньше, до появления его Царевны, он не заморачивался по этому поводу, ведь когда глушишь водку, закуска не играет особой роли. Встав с нагретого места, девушка залила кипяток в заварник с чёрным чаем. Азель никогда не любила чёрный, всегда больше отдавала предпочтение зелёному. Но на первом месяце ухаживания Кости, когда тот сам заварил этот дымящий напиток, златовласка открыла для себя что-то новое. Чай, заваренный кудрявым, был другим, не таким, каким его делала Айгуль или Марина. У него он был особенным, вкуснее что ли, больше не было горечи и неприятного послевкусия, наоборот, он раскрылся с иной стороны, которую Азель никогда не пробовала. Тогда, под тихую музыку из мафона, она задала интересующий вопрос, попыталась узнать секрет приготовления, на что Костя усмехнулся и пообещал рассказать в другой раз. Ахмерова так и не подняла эту тему. «Царевна» — это прозвище, которое ей дал молодой человек в шуточной форме из-за её мечтательности. Азель в тот вечер попыталась подшутить над мужчиной, в ответ называя его Кащеем. На мгновение пробегает дрожь по телу от воспоминаний. От первых взглядов и личных шуток.***
Прошла неделя с того, как Азель поймала младшую на улице. Айгуль ещё долго обижалась и пыхтела на эту шалость. Всё твердила: «Мне почти восемнадцать, Ась! А ты всё бегаешь за мной, как мамочка, с опекой своей наседаешь. Уж лучше ты так о своей личной жизни пеклась, чем о моих кавалерах». Задели эти слова златовласку, очень задели, она старается, хочет как лучше, а в ответ получает подобное. Такие слова были сравнимы с плевком в душу. Неужто, на самом-то деле, её красная шапочка такая взрослая? Сегодня был первый выходной за неделю, родители уехали к родственникам в Москву, оставив младшую на Азель. Девочки теперь были сами по себе. Мало разговаривали и старались не пересекаться в стенах квартиры. Айгуль ушла к своей подруге, Дильназ, под предлогом того, что у девочки случилось горе и ей нужна помощь, обещала вернуться позже обычного. Ася на это только тихо вздохнула, не хотела отпускать, но что сделаешь теперь. Не отпусти — испортит и так шаткие взаимоотношения со сводной сестрой. Не хочет этого. Потому и остаётся только молча закрывать глаза на подобные выходки. На часах пол девятого, девушка начала понимать, что младшая останется у Еналеевых. Отец Дили не отпустит в такую темень подругу дочери, уж опасно очень. Много развелось отморозков, которые готовы отлавливать и так беззащитных девчонок разных возрастов, сажать в машину и устраивать субботники. Мерзко, но сейчас время такое. Либо ходишь под кем-то и автоматически становишься неприкосновенной, либо будешь общей достопримечательностью. Одно из двух. Там и там есть как свои минусы, так и плюсы. Этот вечер девушка планировала провести в кругу новой знакомой, Наташи Рудаковой. Работают вместе уже больше месяца, сдружились как-то и общие темы даже нашли. Наташа живёт в семейном общежитии. Ей выдали небольшую комнатку на пару с ещё одной девчонкой, та была немногословной, Наташа только и знает, что Настей зовут. Обещала Рудакова забежать к новой подружке, чтобы поделиться книгами своими да кассетой с новеньким альбомом Наутилуса Помпилиуса. Да вот как-то не сложилось. Познакомилась та с каким-то Вовой. Как оказалось, это было в смену Аси, она на обед законный ушла, а Наташа подменила и первую помощь оказала. Парню голову расквасили, дело простое, но заморочиться пришлось. Какие-то группировщики украли, в прямом смысле этого слова, калеку с процедурного кабинета, из-за чего Наташе пришлось доделывать свою работу уже в лифте. Парень странный конечно, говорит, что голову потерял, когда увидел кудрявые волосы Рудаковой. Поселилась в мыслях его, вся такая ангельская. Чудак этот даже адрес нашёл, припёрся с колготками, импортными причём, а Наташка, дура, отказалась. Дефицит же, сама за день до этого инцидента жаловалась, что колготок нет под платье новое. После звонка знакомой и тихонького смеха соседки поняла, что Вова этот всё же добился своего и теперь ведёт в кино. Досадно конечно, что получилось так, но что уж поделаешь. Пусть хоть у Рудаковой будет вечер интересным. Пока кипит чайник на старенькой плите, девушка решает скурить первую сигарету за этот день. Переживает внутренне за младшую свою и слова её осадок оставили. Задумалась даже о том, что пора уже что-то менять в жизни. В люди выходить как-то и новые знакомства заводить. Семью уже в этом возрасте пора строить, детей рожать и очаг домашний обустраивать, а Азель только тихонечко вздыхает у окна, прямо как Царевна, ждущая суженного своего. Окно поддаётся с противным скрипом, ветер пробирается под кожу, а тоненькая домашняя футболка никак не греет тело. Вокруг ни души, отличное время и место почувствовать себя свободной, скинуть невидимый груз с плеч своих. Побыть наедине с мыслями. Плечи опускаются, больше нет той гордости и прямой осанки. Сейчас, под покровом сумерек, Ахмерова могла вздохнуть полной грудью и оглянуться украдкой назад, переосмыслить поступки свои. Взглянуть на жизнь под другим углом. Первая затяжка даётся с трудом, нет сил даже на это. Глупая привычка появилась: выкуривать дешёвую сигарету после трудового дня. Не так она должна расслабляться, не так. Докурить так и не получилось. Девушку напугал оклик под окнами. Подумав, что это Айгуль, не задумываясь, как ошпаренная выкинула сигарету. Не хотела, чтобы младшая знала об этом, ведь всегда причитала как отцу, так и ей самой, что курить вредно. — Ай-яй! — саркастично сказал голос. — Царевна такой дуростью не должна заниматься. Азель окинула взглядом плохо освещённую улочку. Никого там не было, как ей показалось на первый взгляд, но присмотревшись, увидела меховую шапку, которая ей была смутно знакома. — Вы? Это был тот самый мужчина, который отчитывал Марата. Ася в тот же вечер узнала имя кавалера от Айгуль. — Я, — выходя из своего скромного убежища, заговорил незнакомец. На нем всё тот же кожаный плащ тёмно-шоколадного цвета, но под покровом плохой освещённости был похож на цвет смоли. Та же шапка и те же грубые ботинки. Единственное отличие было — это буханка хлеба, в этот раз в арсенале была только сигарета. — Раз я Царевна, то вы, должно быть, Кащей? — издала смешок голубоглазая. — И чего же вы добиваетесь? Улица озарилась смехом, таким громким и искренним. — Почему Кащей сразу-то? Может, Иван Царевич я, пришёл спасать даму от удручающей рутины. — На Царевича вы точно не похожи, роль Кащея вам больше подходит, — улыбнулась блондинка в последний раз, возвращаясь в квартиру, где уже во всю свистел чайник. Оповещая свою хозяйку о том, что дымящаяся кружка чая сама себя не сделает. Интересный этот мужчина, с юмором.***
Приятные воспоминания задают нужное настроение. Ахмерова хихикает, поджимая ноги под себя, на столе лежит раскрытая книга, девушка остановилась на двадцатой странице дешёвого романа, который нужно вернуть в это воскресенье Марине. Подружка её собирается переезжать в Смоленск, досматривать бабушку свою, потому и попросила вернуть любимую книгу. Рыжеволосой нравилось читать в транспорте, забьётся в какой-нибудь угол около окна и начнёт перечитывать свои драгоценные истории с запретными отношениями. Оглядываясь по сторонам, голубоглазая заметила, что в доме нет праздничного настроения. На стареньком календаре оставалось два листика до праздника, который был помечен красным цветом. Продукты куплены, меню составлено, а гости приглашены. Это будет первый год за последние лет семь, когда квартира Кайсарова встретит этот сказочный праздник, наполненный семейной атмосферой. Константин Александрович старается не находиться в собственном доме в такой день, до появления его Царевны он уходил к друзьям или обосновывался у очередной фаворитки. Каждый Новый год заканчивался одинаково. Начинается всё с веселья и первой стопки, смеха и фривольности, а заканчивается шуточной дракой и раскалывающейся головой в собственный день рождения. С двадцати Костя совмещает праздники, потому, на протяжении семи лет свой день рождения он отмечает в новогоднюю ночь. Он не любит подарки, они ему ни к чему, он взрослый мужчина, который может ни в чём себе не отказывать. А вот дарить подарки он умеет, любит и практикует. С появлением медсестрички в кроваво-чёрной жизни главы «Универсама» начали пробегать белые полосы, впервые, когда мужчина увидел слёзы на фарфоровых щеках любимой от счастья, он дал себе слово, что будет радовать её чаще. Цветы, кино и ресторан были неотъемлемой частью отношений Кайсарова и Ахмеровой. За восемьдесят восьмой они пережили многое. Ссоры, интриги и скандалы. Рушили, ломали, срывали розовые очки и стереотип «идеальные отношения». Их пара была своеобразной. Весь «Универсам» наблюдал за изменениями главного, как его мнение и взгляд на жизнь меняется, как появляются новые правила и законы на улице. Теперь «УКК» не рыпается без надобности, первые на рожон не лезут. После смерти Ералаша, младшего из скорлупы, многие парни, под которыми ходят девушки, переосмыслили свои понятия и отношение к вторым половинкам. Кащей пытался договориться мирно, но не вышло, только зря по хребту получил. Пацаны зашевелились и решили пойти всем кагалом мстить. Кто-то отделался простыми ушибами и ссадинами, а кто-то, как, например, Рысь, получил пулю в плечо. Что до самого Кайсарова, его пырнули ножом в бок, едва задели, но крови было много. От того, когда он пришёл домой и заляпал весь пол кровью, чем напугал свою девушку, задумался о своей жизни. Она же в свою очередь вела себя отважно, без лишних слов обработала рану и перебинтовала бок, чтобы никакая инфекция не попала. За тот вечер они и словом не обмолвились, а глубокой ночью Костя проснулся от приглушённых всхлипов под боком. Знал, от чего ревела, ведь когда согласие на отношения давала, просила только об одном — безопасность. Но даже здесь он подвёл. Прижимал к себе, тихо нашёптывал успокаивающие слова и просил не лить слёзы попусту. А она не могла, всё твердила: «Ты обещал». Тогда Кайсаров понял, что Ахмерова не тот человек, которому можно кинуть слова на ветер и, в случае чего, сослаться на пацанскую натуру. Нет, здесь по-другому. Если дал слово, будь добр выполнить. В отношениях нужно чем-то жертвовать и для Кащея встал выбор между улицей и строящейся семьёй. Ахмерова решила нарядить ёлку, хоть Костя и был против этого. Он не захотел рассказывать, почему против «зелёной красавицы» с гирляндами и стеклянными игрушками. Почему против снежинок на окнах и дождика на стене. Против подарков да и в целом этого праздника. Для неё это было абсурдом. Даже когда Азель жила в Московском общежитии, она и девочки с комнаты откладывали деньги и покупали новогодние украшения, чтобы поднять себе настрой перед зимней сессией. Снежинки на окнах — это маленькая традиция, которая связана с Айгуль. Они придумали её ещё в детстве: чтобы поскорее наступил любимый праздник, нужно обклеить окна снежинками, тогда красавица-зима поймёт, что семья Ахмеровых очень ждёт её. Им казалось, что и дни становятся короче, от этого и подарки лучше, потому что Азель и Айгуль ждут это новогоднее чудо. Ёлка — незаменимый атрибут в ночь с тридцать первого декабря на первое января. Есть ёлка, значит будут подарки, а если будут подарки, значит будет новогоднее настроение и так до бесконечности. Всё взаимосвязано. В конечном итоге, ёлка равно хорошее настроение. Квартира была двухкомнатной, по правую сторону коридора располагалась спальня, она была маленькой, отчего там вмещалась только кровать и шкаф у стены, по левую сторону был зал, где Азель и хотела сотворить красоту. В этой комнате они планировали отмечать Новый год с друзьями. Ахмеровой очень не хватало праздничной суеты, когда по телевизору показывают «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», по радио передают прогноз погоды и поздравления, на плите варится картошка для салата «Оливье», а в свободную минутку сначала уборка, чтобы начать год с чистого листа, а затем украшение главной красавицы. Но вот в чем проблема: не было в доме у Кости и намёка даже на мишуру, куда уж там до ёлки. Дверь открылась с протяжным скрипом, принося за собой морозный воздух. В стране дефицит и экономия на всём, если с продуктами можно было хоть как-то решить проблему, то с отоплением нельзя. Его отключали в начале декабря, чтобы провести какие-то ежегодные работы и включали только в конце месяца. Это было с роду новогоднего чуда или подарка от ЖКХ. Сейчас было холодно, потому все старались дома ходить в свитерах, штанах и тёплых носках. Ахмерова сама по себе не мерзлявая, закалялась по детству, но когда на горизонте появлялся Костя, то ей резко становилось холодно и жизненно необходима его кофта или водолазка, которая была ей на размера три больше, отчего и выглядела как платье. В отношениях Ахмерова не стеснялась уже этого и не проводила подобные махинации, брала в наглую у Кащея вещи и таскала по дому. Из прихожей послышалось шуршание и мужской голос: — Царевна, подойди на минутку! — громко проговорил мужчина. Ася ойкнула и поспешила встретить молодого человека, попутно завязывая волосы в небрежный пучок. — Иду, Царевич, иду — шутливо пролепетала та. Выйдя навстречу к кудрявому мужчине, она улыбнулась, завидев в руках его букет цветов. Костя часто дарил их без повода, говорил, что она его вкусно кормит и дом в чистоте содержит тоже без повода. Она любила алые розы и Кайсаров это знал. Дорогое удовольствие, но ради блестящих глаз и чувственного поцелуя в благодарность можно было и поработать. К тому же у них сейчас всё гладко с этим, автомастерская, давняя мечта Вовы и Кости, приносит свои плоды. Парни могут себе позволить радовать своих девиц в период дефицита подобной роскошью. — За какие заслуги? — шуточно поинтересовалась, девушка принимая букет. — Спасибо, мне очень приятно! Быстро поцеловав своего кавалера в щёку, отправляется на кухню за вазой для цветов. Кайсаров в это время неспеша разувается и снимает верхнюю одежду, знает, что Царевну лучше сейчас не трогать. Когда Кащей дарит цветы своей женщине, это всегда было особенным процессом. Девушка выбирала вазу, затем настраивала воду и, в конечном итоге, перемещала бутоны с шипами из упаковки в красивую хрустальную вазу. Ахмерова почувствовала со спины мужские руки, это был её Царевич. Объятия его всегда были медвежьими, если обнимал, то как мужчина сгребал в охапку и не отпускал. Обернулась на такой прилив нежности и встретилась с взглядом шоколадных глаз, выглядел он уставшим но, как ни странно, счастливым. Обнимая в ответ, Ася решила задать вопрос, который не даёт ей спокойной жизни: — Костя, — шепнула девушка, обдавая шею горячим дыханием. Мужчина, выше юной особы на целую голову, шумно вздохнул, утыкаясь носом в макушку своей женщины. — Да? — также тихо ответил тот. Не хотели рушить момент спокойствия, всё было так правильно и тихо. Им впервые за неделю удалось спокойно, без лишней возни и спешки побыть наедине другом с другом. — Что подарить тебе на Новый год? — глупый вопрос, но для Азель он был очень волнующим. Мужчина засмеялся также тихо, от чего девушка почувствовала под собой вибрацию, исходящую от груди смеющегося. Она смотрела на него, глупо улыбаясь. Знала, что такие вопросы бессмысленно задавать, что её Кащей скажет: «Для меня главный подарок – это ты». Знает, потому что так уже было пару раз. Но Новый год – это особенный праздник, здесь не отделаешься вкусным ужином и приятным времяпровождением как настоящая семья. Не отделаешься, потому что первого января у Кости день рождения. И здесь нужно что-то помасштабнее. Они первый год вместе, впервые Азель в серьёзных отношениях, где она по-настоящему счастлива. Златовласка хочет от чистого сердца сделать что-то приятное своему мужчине, который радует её дорогими подарками и хорошим отношением к ней. Рядом с ним она чувствует себя любимой и столь желанной. Она чувствует себя настоящей девушкой. — Кащей, — так называла его девушка, когда нервничала или злилась, — я вообще-то серьёзно! Кладёт свои хрупкие ладошки на грудь смеющегося парня. Она пытается высвободиться из его объятий, но все попытки безуспешны. Костя только прижимает желанное тело ближе, почти вдавливает в себя. Опустив взгляд на раскрасневшееся лицо, улыбается только краешком губ. Его Царевна была той самой, недосягаемой женщиной, о которой можно только мечтать. Хоть Кащей и был опытным мужчиной во всей этой бурде под названием «отношения», в этот раз он был новичком. Азель была другой, столь правильной и идеальной для него, что портить её жизнь своими наклонностями он не хотел. Кареглазый вновь учится ухаживать, восхищать и любить женщин. Он не торопит события, не стремится заполучить её тело, наоборот, оттягивает этот момент. Отдёргивает себя от этих мыслей, потому что знает, что обретёт что-то серьезнее чем просто секс. С ней он хочет построить семью. Стать отцом и примером для подражания, но торопиться он не хочет. Его Царевна ещё скованна перед ним. Эти платонические отношения устраивают его. Но порой видя, как та посреди ночи прижимается к нему в беспокойных снах, как ночнушка непозволительно сползает и предоставляет воспалённым фантазиям пищу для размышления, как переворачиваясь на другой бок, упирается своими ягодицами к паху, устраиваясь поудобней, в нём просыпается дикое желание разбудить её и взять силой, грубо и без прелюдий. Когда сидит у него на коленях в сомнительной каморке штаба, мило улыбаясь и рассказывая, как прошёл рабочий день. Когда надевает эти облипающие тело джинсы, которые так выделяют её бедра и ягодицы, эту чёртову кофту, которая нарочито открывает вид на грудь. Ревнует, хочет спрятать её от чужих глаз. А лучше разорвать к чертям эту одежду и наконец зайти дальше положенного. Но не может, когда она будет готова выйти на новый уровень отношений, то только тогда они обязательно опробуют всевозможные позы и темпы. — Царевна, я так понимаю, ответ, что мой главный подарок – это ты, не подходит? — кивает. — Подари мне поцелуй. Девушка усмехается — Поцелуй? Но разве я тебе не дарю их каждый день, — тянется к мужчине, — даже сейчас? — оставляет на его губах невесомое касание. Кащей ухмыляется и притягивает свою женщину за шею, возвращая желанные губы на законное место. Порой он не может насытиться ими, от чего Ася ходит с раскрасневшимися и истерзанными губами. Заигрывается и одаривает не только её стан, но и длинную шею влажными поцелуями, старается не оставлять отметин, чтобы той на работе не задавали лишних вопросов. Этот поцелуй был ленивым и домашним. Костя с их первой так называемой близости понял, что у его Царевны мало было партнёров, а скорее всего вовсе не было. Целовалась она неумело. Отвечала на нежности боязливо и всегда смущалась после них, отворачивая голову в сторону, а это только забавляло кудрявого. Давно он не встречал таких невинных. Обычно бабы сами лезли на него со своей умелой лаской. Здесь ему приходилось медленно учить её, как правильно и как нравится именно ему. Оторвался от желанных губ, не превращая это невинное на первый взгляд взаимодействие в искру, которая может разбудить голодного зверя, отчаянно желающего женское тело. С того момента, как они съехались, под Костей никто не ходит. Все его фаворитки были отвергнуты, ведь у него есть своя личная, столь желанная и необходимая. С ней секс будет чем-то особенным. Потому что Кащей ощущает себя вновь восемнадцатилетним парнем, которого забрали в армию. И его тело никто не ублажает как раньше. Теперь его верным помощником в жарких ночах была рука. Прямо как в армии, когда ночной стояк от картины маслом. Его Азель тихо постанывает во сне и ворочается как юла, то и дело задевая парня. Он может позволить себе две вещи: сигарету или одинокие половые удовлетворения. Чаще всего выбирает первый вариант. Не против он самоудовлетворения, но для него это крайняя мера, ведь баб навалом, которые готовы осыпать его оральными ласками по одному только зову. — Одариваешь, — смазано целует в уголок губ, — но я хочу, чтобы ты поцеловала меня как самого желанного мужчину. Азель краснеет и прячется от ответа в шее парня. Такие темы для неё слишком интимные, о них она только читала в романах и слышала от Марины и Наташи, которые любили посплетничать о своих парнях, рассказать, как им нравится и поделиться каким-то опытом. Костя зарывается в волосах девушки, перебирая пряди, ему нравится так делать, когда его женщина смущалась. — А что моя Царевна хочет получить в новогоднюю ночь? — шепчет в самое ухо. Дразнит и сам же делает обстановку интимнее. Они были одни в квартире и могли бы спокойно говорить в полный голос, но оба не хотели что-либо менять, такие моменты хотелось сохранить чем-то личным и памятным. Эти дыхания и тихие вздохи всегда дополняли подобные ситуации. — Я хочу, чтобы эту ночь ты провёл со мной, — звучит двусмысленно, краснеет пуще прежнего. — Отмени свою гулянку с друзьями, давай побудем только вдвоём. Оба понимают, что эту новогоднюю ночь они отметят как важное событие в календаре. Кащей, услышав эту тихую просьбу, однозначно поговорит с Вовчиком и его Наташей, что этот праздник они проведут раздельно.***
Эти два дня прошли незаметно, ночные смены в больнице помогли скоротать время, от чего у Азель не было возможности хорошенько подумать над словами молодого человека и его намёком. Наташа щебетала о своей проблеме, что платье ей теперь некуда выгулять, но когда услышала, что попросил Костя, резко поменялась в лице. Они обсудили это за чашкой чая и пришли к умозаключению, что уже пора двинуться с мёртвой точки и наконец попробовать что-то большее чем поцелуи до истомы. Наташа поддержала подругу и дала совет, что бы та выпила перед этим, первый раз всегда происходит сумбурно и неловко, чтобы обоим было хорошо, нужно делать это без смущения и бокал шампанского поможет в этом. Ася так и не уговорила Костю купить ёлку, он наотрез отказался, даже пригрозил, что если она продолжит эту тему, то они поругаются и очень сильно. Портить настроение не хотелось, поэтому сошлись на компромиссе в виде яркой мишуры. Молодая пара останется один на один, волнительно в какой-то мере, хотя уже и не чужие друг другу. Кащей был настроен решительно, больше терпеть сил нет, он не волновался, был опытным, и лишать девчонок девственности умел. А вот Ахмеровой не было так легко, весь день она не подавала виду, что не спала сутки перед этим. Выбирала, что надеть и как начать. Нужно ли что-нибудь говорить в процессе? Как реагировать, если будет грубым? А если больно, то терпеть ради него? Возьмёт сразу или потянет время? Множество вопросов в голове и ни одного достойного ответа. Костя отходил ненадолго в гости к Суворовым, что-то обсудить нужно было, правда что Ася так и не поняла. Когда Костя вернулся домой, настроение его было приподнятое. За время его отсутствия Ахмерова сменила нижнее белье, которое Кайсаров дарил ей, импортное и очень качественное. Бюстгальтер был из чёрного кружева на тонких шлейках, он был предназначен для глубокого декольте в платьях, потому выгодно подчёркивал форму груди. Зарубежные производители нижнего белья предпочитали вместо привычных советских трусов аккуратные танго, которые делали любой вечер на градус выше. В этом белье Ахмерова чувствовала себя самой красивой на всём белом свете. Оставшееся время молодая пара проводила вместе за разговорами на кухне, попутно дорезая салат на вечер. Азель предложила альтернативу Косте: шумно погулять уже первого числа с Вовой и Наташей. На эту идею Кащей одобрительно кивнул, предложив тогда взять и младшую сестру, раз пойдут к Суворовым, всё равно припрётся, не сразу, так позже, и ещё пару старших, в общей сложности получается шумная компания, в которую входили: Зима с Летом, Турбо и, с недавнего времени, Дильназ, Марат и Айгуль, Рысь, Шайба, Наташа и Адидас, Кащей и его Царевна. На часах без пяти двенадцать. В квартире играет радио с группой «Мираж» — «Новый герой». Азель стоит с бокалом шампанского в руках и слегка пританцовывает возле Кости, который в свою очередь смеялся с того, как его Царевна рассказывала о переживаниях перед первым свиданием. Они смеялись и были похожи больше на лучших друзей, чем на парня и девушку. Допивая второй бокал советского шампанского, который придавал игривости в движениях, страхи и стеснения златовласка отодвинула на второй план, всё же идея Наташи, выпить, была очень хорошей. Ей хорошо и комфортно. Щёки горят, а глаза начинают блестеть. Кащей убрал из её рук бокал с наполовину выпитым алкоголем, девушка сначала хотела возмутиться, но услышав песню, игравшую из мафона, улыбнулась. Это была группа «Наутилус Помпилиус» — «Я хочу быть с тобой». Песня, под которую этот кудрявый мужчина заполучил первый поцелуй девушки, такой невинный и скованный. Комната наполнилась музыкой. — Станцуем? — прошептал кареглазый. Задержав взгляд на долю секунды, вложила свою горячую руку в ледяную мужскую. Они играли на контрасте. Прижавшись к груди любимого, девушка проговорила также тихо, как и её избранник: — Станцуем. Они двигались молча, наслаждаясь значимой песней в их отношениях. Златовласка положила голову на широкую грудь молодого человека, наслаждаясь ритмом его сердца, которое так красочно и волшебно дополняло композицию. Костя гладил позвоночник и слегка сжимал тонкое запястье. Хотелось раствориться в его объятиях. Он был суровым лидером группировки со своими моральными принципами, но в то же время он был влюблённым дураком, который старался вернуться домой с цветами. Во всём этом был он, Кащей.«Я хочу быть с тобой, Я так хочу быть с тобой»
Она тянулась к нему, а он нагло ухмылялся. На смену её словам он отпрянул, будто готов был отпустить, однако следом переместил ладонь на щёку, лаская горячую кожу своими холодными пальцами и коснулся губ между исследованием её тела. Этот невесомый жест был настолько интимным, что у обоих перехватило дыхание.«Но я хочу быть с тобой, Я хочу быть с тобой»
За окном послышались звуки салютов и петард, озаривших улицу, это говорило об одном: наступил тысяча девятьсот восемьдесят девятый, ещё один год, который Ахмерова проведёт с своим возлюбленным. Костя стоял прямо перед окном, его профиль подсвечивали огни фейерверка, делая этот момент незабываемым. Его холодные пальцы всё ещё изучают лицо златовласки, он смотрит в её ангельские глаза и теряется на мгновение, от столь светлого и чистого голубого цвета. Наклонившись чуть ниже, у самого основания губ он хрипло заявил: — Я хочу свой подарок, — их дыхание слилось воедино. Запах мяты, смешанный со сладким цветочным запахом, одурманивал голову с каждым новым вдохом.«Я хочу быть с тобой, И я буду с тобой»
Ася встала первой, слегка прикоснувшись к губам высокого мужчины. Сперва неспешное касание его верхней губы — лёгкое баловство, перерастающее в нечто серьёзное. Не спешила целовать пылко, в наслаждении сминая его губы своим напором. Её губы переминали сначала верхнюю потом нижнюю, тем самым создавая ритм. Девушка слегка оттянула губу парня на себя и из его глотки вырвался рык, который стал началом необратимых последствий. Она отстранилась от него и приоткрыла рот чуть шире в надежде, что этого было достаточно. — Я удовлетворила твоё желание? — шептала в самые губы. — Нет, — прохрипел тот. Алкоголь улетучился из организма и, кажется, совсем выветрился, как не вовремя. Ахмерова не понимала, почему так робеет перед парнем, которого любит всем сердцем, для которого готовит по утрам, которому раны обрабатывает и нежные поцелуи дарит, когда тот с работы забирает. Костя смотрит на свою возлюбленную, в её глазах идет борьба с самой собой, она решается. Неуверенность струилась из её глаз, она боялась, что находится сейчас в слишком уязвимом положении, из-за чего ей всё кажется наигранным и нереальным. Её длинные пальчики прошлись по затылку, вызывая мурашки по телу. Она была робкой, было такое чувство, будто не целовались никогда, но её боязливость делала каждый жест слишком интимным, вплоть до невесомых прикосновений. Медленно выдыхая остатки воздуха и не прерывая зрительный контакт, прикоснулась к губам возлюбленного. Ахмерова всегда хотела лишиться своей невинности по любви и не важно, что это произойдет в двадцать три, главное, что талию сжимают руки человека, с которым она готова построить семью. Она ухватила нижнюю губу, слегка прикусив, её оттянула, это было искрой в их очаге. Углубилась, проникая языком в самое жерло, провела кончиком языка по нёбу, отчего издала глухой стон. Кащей ответил быстро и резко. Языки сплелись в клубок безудержной страсти. Они были в диком танце. Азель целовала его так, как хотела уже очень давно, так, как это описывали в её любимых романах, чувственно и пылко. Костя перемещает свою руку на затылок девушки и оттягивает её голову назад, создавая видимость, будто он лично контролирует процесс, хотя, на самом деле, всё было в женских руках. Этот манёвр он сделал, чтобы Царевна почувствовала себя желанной. Руки её лихорадочно блуждают по шее мужчины, слегка царапая своими ногтями. Это было последнее робкое действие со стороны Кости, после чего он позволил себе удержать желанную плоть за бедро, в этот раз вовлекая её в более страстную борьбу, где проигравших нет. Руки его взбираются под платье тёмно-синего оттенка. Удерживает её одной только рукой, вторая же всё также путается в волосах на затылке, она постанывает под ним, как делала это всегда. В штанах становится тесно от симфонии из уст Аси. Её стоны были схожи с мурлыканьем, были также приятны слуху. Оторвались друг от друга только тогда, когда кислорода в лёгких не осталось вовсе. Дышали судорожно и возбуждённо. Азель будоражила его мощность тела, то, как он её держал и как терзал губы, порождало в ней знакомые чувства внизу живота. Подобные ощущения не покидают её с самого первого поцелуя с ним. Она цеплялась за его плечи, с каждым разом всё теряясь и утопая в страсти. Кащей подхватил удобнее бедро девушки и начал медленно двигать к ягодицам, он был похож на хищника, окружающего свою жертву. Под платьем были капроновые колготки, рельеф которых мужчина ощущал пальцами. Желание прикоснуться к оголённой коже, где раньше он не позволял распускать руки, брало вверх. Не раздумывая, Кащей разрывает импортную вещь, они трещат по швам и идут стрелкой до самого колена. Всё это время они продолжали терзать губы друг друга. Осознав то, что дорогие колготки были безжалостно порваны, Ахмерова укусила за губу парня, попутно отстраняясь: — Что такое дефицит, мы не знаем, — успевала шутить девушка. С начала отношений с главой «Универсама» блондинка всё чаще замечает за собой, что начала перенимать его повадки и чувство юмора. Она могла спокойно пошутить над любимым, когда тот во время поцелуя мог что-то задеть или испортить. — Я куплю тебе эти колготки, — смеётся парень, возвращаясь к прерванному. Косте не нужно было одобрение на свои шалости и задумки, если он хотел, то брал и делал. Блондинка уже не обращает внимание на такие мелочи, но подколоть она не могла. Колготки уже не спасти, потому Кащей разрывает их на части, отбрасывая ненужный элемент гардероба на пол, теперь он ощущал жар, исходящий от стройных ног. Двигается выше, к самым ягодицам, и не ощущает привычного рельефа советского белья, на долю секунды затормаживается, но в голове всплывает образ чёрного комплекта, который он подарил девушке совсем недавно, после влажной ночи, где во сне Азель была в похожем. Простонал от собственных мыслей, давно мечтал увидеть её в подобном, он был более чем уверен, что в нём она будет самая изящная и самая сексуальная девушка, которую он мог когда-либо встретить. Рыкнув, он подхватил девушку за ягодицы и понёс её в спальню, желая ознакомить её с мягкостью пристанища и твёрдостью своего тела. Она обхватила стройными ногами его торс, слегка поёрзала, чтобы не упасть и пожалела уже тысячу раз, что решила надеть именно это платье. Дошли до спальни они в два шага, парень бережно усадил разгорячённое тело на край кровати. Отрываясь от желанных губ, он прошептал: — Ты хотела сделать мне подарок на день рождения? Понимает, что манипулирует возбуждённой и такой податливой девушкой, но ничего не может с собой поделать, уж очень долго он грезил об этом. Эти мысли медленно сжирали его, сколько раз он хотел взять её силой на столе, в ванной, в штабе, на кухне. И каждый раз он отдёргивал себя, целый год выдержки и ни одного грязного прикосновения. Он истосковался по женскому телу, потому был готов пойти на любые уловки, лишь бы то, о чём он думал уже очень давно, воплотилось в реальность. — Да, хотела, — заторможенно ответила та. Кащей хищно улыбнулся, а Царевна впервые видела его таким. И этот взгляд, который в буквальном смысле пожирал грудь, будоражил тело, отдавая пульсацией между ног. — Я хочу, чтобы ты сняла это платье очень медленно, — облизав губы, прохрипел мужчина. Ахмерова опешила, но приняла правила игры, было неловко от таких просьб, ведь раньше ничем подобным не занималась. Встав на негнущихся ногах, двинулась в сторону кудрявого, ухватив того за запястье, потянула на себя, у самого основания уха прошептала: — Только если поможешь с застёжкой.Интимно. Горячо. Чувственно.
Косте говорить дважды не нужно, ему нравилось такое рвение его женщины. Он был уверен, что та будет вести себя скованно и робко, но, видно, алкоголь подействовал. Он развернул одним движением руки девушку спиной, прижимая её ягодицы к возбуждённому члену, который так отчетливо выделялся на штанах. Холодные пальцы прошлись по шее голубоглазой, от чего кожа покрылась мурашками. Молния поддалась легко, ехала она плавно и медленно, остановившись у начала копчика, откуда виднелось то самое белье. Кащей судорожно вздохнул и сел на кровать. Азель, проведя руками по своей талии, начала по маленькому участку оголять себя. Сначала это были плечи, затем руки и, в конечном итоге, когда с рукавами было покончено и платье держалось на добром слове, блондинка повернула голову в сторону. — Повернись, — скомандовал Кащей. Повиновалась. Медленно повернулась в его сторону, удерживая рукой платье. — Убери руки, Царевна, — прошептал кудрявый. Щёки залились багровым румянцем от осознания того, что ещё секунда и он впервые увидит её почти нагой. Послушалась, и платье с характерным звуком упало вниз, мужчина следил взглядом, пока оно скатывалось по телу девушки, открывая всё больше и больше частей тела. Подняв глаза, он прошёлся оценивающим взглядом по изгибам тела. Стройные ноги, округлые бедра, ярко выраженная талия, плоский живот со слегка выпирающими ребрами, маленькая грудь, тонкая шея и изящные руки. Всё это было открыто взору. Он пожирал её глазами, хотел накинуться в дикой страсти на манящую плоть, но ещё было рано. — Какая ты у меня послушная, — поманив рукой к себе продолжил. — Подойди поближе. Сдерживал себя из последних сил, был чутким по отношению к ней. Поймал взгляд её голубых глаз и мысленно удивился тому, как она смущается, но пытается быть открытой для него, как веки опускаются при встрече взглядов, тому, как вздохи становятся прерывистыми, как лицо заливается краской, а руки сконфуженно тянутся прикрыть своё тело. Всё это восхищало его. Пытается угодить. Это льстило. Двигается медленно в сторону его широко раздвинутых ног. Кайсаров оскал кидает, нравится представленная картина, радуется, что с размером угадал. Эти неловкости забавляли его и разносили по телу сладкую истому от осознания, что всё это было его. От одного только взгляда на её плоть штаны безжалостно натягивались пуще прежнего. И слава богу, что Ася ничего не видела из-за своего положения, иначе бы сгорела от стыда. Усаживает её себе на колени. Азель впилась пальцами в его плечи, волнуется очень. Кащей прижал её к своему телу теснее. Её тело горело под его прикосновениями, губы жгло от поцелуев. Её волосы упали на его лицо, но они не стали преградой для того, чтобы изучить языком её ключицы, подбородок и вздымающуюся грудь. Он уделил особое внимание бюсту. Сжимал мягкую плоть, под его ладонью девушка плавилась. — Идеальна, — шепчет тот. Расстёгивает одними пальцами французскую застежку бюстгальтера, отстраняется для того, чтобы полюбоваться, отбрасывает в сторону часть нижнего белья. Вечно можно смотреть на огонь, воду и женскую грудь. Азель тянется к пуговицам на рубашке, руки слега дрожат от предвкушения, это замечает мужчина и без лишних слов помогает ей. Она прогибается в спине, сильнее ощущая напряжённость в штанах возлюбленного, робеет и тихо стонет его имя, чем вызывает мурашки по телу кудрявого. Этот стон Кащей будет ещё не раз вспоминать, то, как тихо и интимно она простонала его имя, было не сравнимо ни с чем. От одного «Костя» он был готов кончить. Он не прогадал, годовая выдержка стоила того. Это будет лучший секс в его жизни. Азель нервно снимает рубашку парня, прижимаясь сосками к оголённому торсу. Молодой человек хватает её за талию и отстраняет горячую плоть на пару сантиметров. Давно мечтал опробовать эту нежную кожу на вкус. Коснулся языком сосков, делая их более твёрдыми и придавая им чёткую форму. Две розовые горошины приятно тёрлись о тело мужчины. Он кусал бледную кожу. Она была настолько тонкой, что где-то виднелись мелкие голубые и фиолетовые венки. Кусал и оставлял на нежной коже страстные поцелуи, которые явно ещё долго не будут сходить с её тела. Всасывал их и вырисовывал языком различные символы. Всё это заставляло блондинку открыто стонать, уже более развязно. У неё не осталось сил на стеснение. Азель и подумать не могла, что прикосновения к груди могут вызывать такую эйфорию, ёрзает, хочет большего. Задевает и так напряжённый член своей промежностью, мужчина шипит и в отместку прикусывает кожу сильнее, чем стоило бы. — Костя, — прошептала впервые за несколько минут страсти блондинка, — поцелуй меня. Он не в силах отказать своей любимой, не в силах. Целовал глубоко, жадно, а Азель отвечала со знанием дела, уже научилась страстным поцелуям, сама вела за собой, если хотела. Она застонала в его рот, схватила за плечи, впившись ноготками в кожу, а бёдрами придвинулась к нему теснее. Не прерывая ласку, запустил руку между тел. Дотрагиваясь мокрого белья, мужчина глухо стонет, это сводит его с ума. Готовая, жаждущая, невероятная. Азель шумно вздохнула и задрожала от прикосновений его рук на внутренней поверхности бедра. Не в силах больше ждать, одним рывком опрокидывает её на мягкую кровать. Азель испускает смешок и слабо улыбается, понимает, что сейчас будет происходить. — Хочешь большего, Царевна? — с затуманенным разумом спросил кудрявый. Всё же принуждать он не хотел, лучше бы ей согласиться по доброй воле. Костя держится из последних сил, здравый рассудок начинает его покидать при виде полуобнажённого тела, хочет сорвать бельё и войти без подготовки, но не может. Она не какая-то очередная вафлёрша. Нет, она его. Сейчас должен состояться момент истины: если она не тронута, то он может напрямую заявить права на её тело. Сделать только своей. — Только белье сними, а не разорви, — пошутила блондинка. Кареглазый хмыкнул, но послушался. Всё-таки этот комплект ему тоже нравится. Аккуратно снял элемент одежды, который был преградой для грязных фантазий. Она лежит на кровати, а он стоит над ней, хищно ухмыляясь. Ася сжала левой рукой свою грудь, а правой начала себя гладить вдоль ребер и живота. Притронувшись к коленке девушки, он слегка отодвинул в сторону. Та без стеснения раздвинула ноги шире, чтобы мужчина двигался свободно и мог прикоснуться там, где никто не касался её раньше. Бросил взгляд на неё сверху, а потом к лону. Приблизился. Азель затаила дыхание. Его прикосновения отозвались по всему телу. Выводил узоры, невесомо, только кончиками холодных пальцев, проводил дорожку касаний от низа живота до основания пупка. Он чувствовал, как под его напором живот дёргался в сладостных судорогах, как колени её подкосились от того, что он оставил влажный поцелуй на её тазовой кости. В попытке подготовить её он всё сильнее изводил себя и своё тело. Терпения не хватило. Он направил весь фокус на истекающее соком лоно. Придавал особое внимание клитору, в лёгком нажиме лениво двигался по часовой, затем резко менял темп, угол и уже двигался в однотипном движении вверх вниз, от чего блондинка стонала слишком громко. Глаза её закатывались в экстазе, а ноги сжимались, пытаясь вывернуться от настойчивых ласк, но молодой человек был непоколебим и настойчив, каждый раз насильно раздвигал ноги шире. В один из моментов он надавил слегка на живот и вошёл сразу двумя пальцами, от чего Ахмерова закричала. Она напряглась и Кащей прочувствовал, как её стенки обволокли пальцы. — Я у тебя первый? — улыбнулся молодой человек, опьянённый от возбуждения. — Да, мне больно Кость, — со слезами на глазах предупредила девушка. — Понял, — убирая один палец из влагалища, согласился кудрявый. Надавив на стенки, он начал медленно двигаться, чтобы не доставить боли. Делал это плавно, чтобы растянуть её безболезненно. Когда девушка сама начала насаживаться на его руку, он ввёл второй палец, задерживаясь на мгновение, давая ей привыкнуть к чувству растяжения. Она чиста. Эта мысль не давала покоя. Почему он был так уверен, что его девочку кто-то трогал до него, почему не спросил. Догадывался же, ещё по поцелуям было понятно, но всё равно решил, что она использованная кем-то. На столь сентиментальных мыслях ему захотелось вовлечь её в самый страстный поцелуй, на который он вообще способен. Бабочки порхали в животе, а сердце пропускало удар; оба возбуждались с каждым новым вздохом. Несмотря на её большую раскрепощённость, глава «Универсама» после того, как узнал, что та теперь официально под ним ходит, стал прикасаться к девичьему телу с ещё большей ноткой трепета и нежности, боясь как-то задеть и причинить боль. Он делал так впервые. Прикасался к женщинам именно так, с чувствами. Обычно он брал то, что хотел, и забывал своих пассий сразу же, когда пульсация после кульминации проходила. Он мог прогнать её, даже если та ещё не отошла. Когда Ахмерова начала сильнее насаживаться на руку и двигать бёдрами для ускорения, Костя понял, что она готова его принять. Наклонившись для смазанного поцелуя, стянул штаны вместе с боксерами. Член был настолько возбуждённым, что каждое движение отдавало болью. Она пыталась хоть как-то получить разрядку, влажность смазки ощущалось очень чётко, она спокойно двигалась, затрагивая головку клитором, от чего развязно стонала. — Вошла во вкус, — подстебал кудрявый. — А тебе что, плохо? — съязвила под ним девушка. — Нет, очень даже хорошо, сейчас ещё лучше станет, — хрипло рассмеялся молодой человек. Как только он огладил головкой её готовое и истекающее лоно, оба застонали от предвкушения. Он дразнил на входе в неё, просто двигал вверх и вниз, ожидая, когда она попросит сама. — Кащей, не издевайся! — сквозь стоны возмущалась Царевна. — Ладно-ладно, уговорила! И вот, долгожданный толчок. Ася чувствовала, как сильно расширяются её стенки. Когда головка вошла полностью, она жалобно запищала от боли. Костя остановился, давая привыкнуть к ощущениям. Поглаживал внутреннюю часть бедра и тихо нашёптывал успокаивающие слова. Блондинка потянулась за поцелуем и он ей дал то, чего она так жаждала. Через какое-то время он смог зайти на половину. Он мучил её, доходил до половины и возвращался обратно, он сделал так пару десятков раз, пока не вошёл полностью. Её щёки пылали алым цветом, а на лбу выступила испарина. Тело блестело от влажности, а волосы были мокрыми на затылке. Хоть она и ощущала дискомфорт, сожалея, что тело не имело возможности сразу привыкнуть, но остатками трезвого разума она понимала, что нужно время. Она движется ему навстречу, и ритм их совпадает. Ей так хорошо, невозможно хорошо. Знала, что может быть больно, но больно было лишь немного, а сейчас сплошное удовольствие мягкими импульсами плещется по телу. Она слышала, с какими влажными звуками он ударялся ей между ног. Это возбуждало. Он задвигался в ней резче. Входил рывками, размашисто и сильно. Растягивал её, давил своей ненасытностью. Грубо. Быстро. Горячо. Прямо как он и хотел. Костя играл на контрасте: три медленных и четыре резких и глубоких. От таких толчков у девушки охрип голос. Мужчина ускорялся, но когда слышал болезненные стоны, замедлялся или вовсе останавливался. В постели он любил контрасты, но для его Ахмеровой старался и терпел, чтобы первый раз у неё был как в этих сопливых романах, которые она так любила. Кащей знал, что она сделает именно такой подарок, об этом разболтала Наташе Вове, а Вова ему, потому и вернулся довольный как слон. Ждал же этого момента хуеву тучу дней, и не зря. Кащею потребовалось несколько резких толчков, чтобы достигнуть пика вместе с Царевной. Услышав особенно протяжный стон с его именем, он резко вышел и излился на плоский живот возлюбленной. Этот оргазм был самым первым, оттого сильным и незабываемым для Азель Ахмеровой. Понадобилось несколько минут, чтобы восстановить дыхание. Кащей трепетно вытер плоский живот, а Ася устроилась под боком, закинув ногу на его бедро. Подняла взгляд и встретилась с пронзительным взором, который излучал удовольствие. Потянулась за долей нежности в виде поцелуя, получился он ленивым и очень слабым. В голове у Кащей пробежала мысль, которую он никогда не скажет вслух, но обязательно покажет поступками: «С тобой так хорошо. Мне стоит говорить тебе об этом чаще». Кудрявый выглядел задумчиво и даже в какой-то мере расстроенно. — Что-то не так? — Будь моей, — выдыхая в губы, прошептал мужчина, обмякая на влажном от пота теле. — Прошу тебя. — Не надо просить. Мое сердце было отдано Кащею, когда тот назвал меня впервые Царевной, — перебирая кудри возлюбленного, шептала та. — Обожаю тебя, — переплетает пальцы в замок с его женщиной. — Я не хочу из тебя выходить. Из твоего тела. Из сердца. Из головы. Царевна, люби меня. — Не нужно просить, — повторяет та, устало улыбаясь. — Я люблю тебя. Всего. Такого, какой ты есть. Оба сплели пальцы, в надежде продлить момент подольше. Так они и лежали в объятиях друг друга, рассматривали, улыбались и целовались до потери воздуха. Растворялись друг в друге. Они были одним целым. Они нашли друг друга в жестокой Казани. Может новый год наедине куда лучше, чем в компании шумных друзей? Кащей для себя решил, что так отмечать праздники он готов хоть каждый день. Оба засыпали с мыслью о том, что теперь их отношения приобретут яркие краски интимной жизни.