Erregung

Громкая музыка била по барабанным перепонкам и заглушала голоса вокруг. У Белы слегка кружилась голова от количества выпитого алкоголя и горячих стриптизерш на пилонах. Глаза застелались пеленой и он едва мог сфокусироваться на одной точке, но продолжал заливать в себя коктейли один за другим. — Ты не перебарщиваешь? — послышался крик рядом с ним, который в обычный момент оглушил бы Белу, но сейчас друг друга можно было слышать только если говорить на повышенных тонах. Бела обернулся на сидящего рядом с ним Фарина, его рука была закинута за белину спину и привычно приобнимала за талию. — Ты много на себя берешь — так же громко ответил Бела и подозвал рукой симпатичную официантку с черными волосами и пышной грудью, что заказать еще несколько коктейлей. Отходя от столика она положила на стол салфетку с номером телефона и улыбнулась Беле через плечо. Он подмигнул ей и стянул салфетку со стола, пряча в карман. Фарин нагнулся к уху Белы и сказал так, чтоб его слышал только собеседник. — Трахнешь ее сегодня? —вопрос звучал безобидно, но по стальным ноткам в голосе Фарина он понял, что сегодня трахнут его. Фарин оставил мимолетный поцелуй чуть ниже уха Белы и отстранился. — Думаю, что да. — Брось, я отлично знаю, что актив из тебя так себе, в легенду о твоей гетеросексуальности могут верить только фанатки, которые лезут к тебе на улице, прося автограф. — Фарин чуть крепче сжал его талию рукой. В этот момент вернулась официантка, ставя на стол четыре коктейля и изображая звонок по телефону, смотря на Белы в упор. Он быстро кивнул и официантка, виляя бедрами, ушла к другому столику. — Думаю, нам пора, — Фарин огляделся вокруг в поисках кошелька, чтоб оплатить счет. — Я остаюсь. — Бела протянул руку за очередным коктейлем с красной пеной. Фарин застыл, поднял голову и посмотрел на него. Бела уже был пьяным в хлам, это было заметно даже тогда, когда он не стоял на ногах, а почти лежал на кожаном бордовом диване. — Хорошо. — Фарин развернулся и зашагал прочь из клуба. В конце концов, кто он такой, чтоб запрещать? Пусть ебет кого хочет. *** В маленькой квартирке в центре Берлина горел свет. Фарин сидел на кухне и пил чай. Он не любил алкоголь, не любил напиваться до умопомрачения, накуриваться, и, тем более, снюхивать дорожки где-то в туалете с малознакомыми людьми после концертов. Он тысячу раз вытаскивал Белу из клубов, когда он травился алкоголем или ловил передозировку. Владельцы не хотели проблем и вместо скорой помощи звонили по номеру экстренного вызова. Вот и сейчас он просто ждал, пока ему позвонят и скажут, что его друг в отключке. Фарин мог бы остаться там, но это всегда несло за собой гораздо больше проблем. Ему не нравился образ жизни Белы, но ничего не мог с этим сделать. Телефон на столе завибрировал, высветился номер Белы и Фарин взял трубку, уже готовый услышать ужасные новости о том, что произошло на этот раз, но в трубке послышалось шуршание, а затем пьяный уставший голос. — Забери меня… — У тебя все нормально? — Фарин приложил телефон к уху и быстрым шагом направился в коридор, чтоб обуться. Это был первый раз, когда Бела позвонил сам. — Тут пиздецки шумно — звонок сбросился и Фарин за минуту вызвал такси, которое почти сразу подъехало к дому. Он запрыгнул в него и назвал адрес. Бела не отвечал на звонки, это начинало нервировать. Не хотелось найти его обнимающим толчок или валяющимся под наркотиками. Такси ехало мучительно долго и Фарин начал закипать, пробки в Берлине могли любого вывести из себя. Наконец перед ним появились двери клуба. Фарин бросил таксисту деньги и попросил подождать его, чтоб отвезти обратно за отдельную плату. В клубе играла музыка, из-за которой ничего кроме нее не было слышно, Бела лежал на том же диване, где Фарин его оставил, но уже с расстегнутой рубашкой и следами красной помады на груди. На столе уже ничего не было. Очевидно, счет был оплачен. Фарин подошел к нему и слегка ударил руками по щеке, Бела приоткрыл глаза. — Ты как? — У меня не встал на нее — Бела снова закрыл глаза и выглядел так, будто уже умер, этому способствовала даже белая кожа. —Идти можешь? — Фарин потянул его на себя и Бела, шатаясь встал, опираясь на сильную руку. Видя состояние брюнета, Фарин перекинул его руку себе за шею и придерживая за талию, быстро повел его через зал к выходу. Только на улице он понял, что Бела почти раздетый. А, собственно, какая разница? Его таким видел весь Берлин. Открыв дверцу машины он посадил его и залез сам. — Сколько ты, блять, в себя залил? — Фарин потянулся за ремнем безопасности, но Бела перехватил его руку и положил голову на плечо. — Только не блевани тут, умоляю. Бела молчал всю дорогу, но через стекло водителя Фарин видел, что он не спит. Около дома он сел ровно и начал застегивать грязную, измазанную помадой и пылью рубашку. Оплатив проезд, Фарин вышел из салона, Бела, пошатываясь, вылез следом. Они поднялись на лифте на шестой этаж. Фарин отпер дверь и пропустил Белу первым, чтоб закрыть за ним дверь. Бела разулся и встал около стены, наблюдая за тем, как он раздевается. — Прости. — тишину разрезал нервный пьяный голос. — Брось, не в первый раз. — Фарин прошел мимо него в сторону кухни, чтоб поставить на огонь чайник. — У меня с ней ничего не было. Я проебался. Кажется, я хочу только тебя — последнее предложение было произнесено очень тихо и оно явно не предназначалось для ушей Фарина. — Я тоже. Бела, все еще стоящий на входе в кухню, поднял голову и посмотрел на Фарина. — Я тоже хочу только тебя. — Произнес Фарин еще четче, смотря Беле прямо в глаза и несколькими шагами сокращая расстояние между ними. Фарин его хватает за подбородок и целует мокро и влажно, облизывая тонкие губы и линию челюсти от порыва, вдруг накрывшего его с головой. Бела отвечает сосредоточенно, старается подхватить быстрый ритм, вовремя двигать языком и сплетаться с чужим, более мягким и мокрым, но Фарин невероятно сложный и сексуальный. Фарину плевать. Ему не нужна ответная реакция, не нужны лишние движения губами— он сделает все сам. Так, как этого хочет он. — Просто высунь свой ебучий язык — бормочет он. — Не пытайся подстроиться под меня, ты пьяный в хлам. Бела едва заметно кивает и слегка раскрывает рот. Фарин наваливается на него всем весом и, довольно хмыкая, плавно лезет языком как можно глубже, чтобы сплестись им с белиным. Они сталкиваются зубами, целуются размашисто и громко, излишне влажно, так, что Бела хочет скривиться, однако не возражает — все это слишком приторно и приятно, а тело на нем вьется ядовитой змеей, наконец выбравшей себе новую жертву. Бела заводится мгновенно. От жара, разгоревшегося между ними буквально за пару минут, от бицепсов парня — все это вводит его в пугающий транс. Он хочет эти огромные руки на своем теле. Хочет грубых касаний на бедрах и боках, хочет шлепков и ярких пятен, а потому тянет потные ладони Фарина себе на задницу и тихо скулит, когда парень сжимает его ягодицы резко и жадно, до красных отметин, вмиг выступающих на молочной коже. — Фарин… — на грани слышимости раздаётся хрип, и Бела отрывается от его губ, перемещаясь на шею, чтобы заставить её цвести кровавыми цветами. Фарин перехватывает лицо, уткнувшееся в его шею, и тянется к губам, вновь завлекая в поцелуй. Зарывается в его волосы, наслаждаясь мягкостью волнистых прядей Белы, мычит что-то невнятное в губы и спускается ладонями вновь по груди, параллельно расстегивая рубашку и подбираясь к пряжке ремня на брюках. Расправляется быстро, не отвлекаясь от процесса, полностью поглощённый процессом, исследует всю полость его рта, и накрывает рукой член, массируя сквозь одежду. Бела кусает за нижнюю губу, оттягивая её зубами, и позволяет делать с собой всё, что вздумается. Бела, понимая, что ему не сопротивляются, выбирается из-под тела, заслонившего собой, берёт Фарина ща руку и отводит его за руку в спальню, опрокидывает на кровать и принимается снимать ненавистные брюки, чтобы наконец-то получить то, что желает. Фарин самодовольно ухмыляется, положив обе руки под голову, смотрит сверху вниз и не может взгляда отвести. Бела забирается кровать и стягивает с Фарина джинсы, а затем и боксеры, обнажая уже приподнявшийся член. Бела губами обхватывает головку, посасывает, языком обводит, дразнит уретру, выбивая из сдержанного Фарина тихие стоны, толкает за щёку умело, одной рукой придерживает за основание, пока второй тянется к груди. Бела себя не стесняется, сам стонет, насаживаясь ртом, покуда может, пока Фарин его черные пряди в кулаке сжимает, помогая. Из уголков глаз стекают прозрачные капли слёз по щекам, по подбородку течет слюна, смешанная с естественной смазкой, губы саднит и горло слегка ноет, но Бела продолжает, потому что Фарин уже толкается сам, запрокинув голову. Только когда оргазм уже близок, он сам Белу останавливает. За черные волосы оттягивает голову, заставляя выпустить член с пошлым чмоком изо рта, валит на кровать, нависая сверху, слизывает с подбородка смесь из слюны и смазки, целует размашисто, не забывая укусить за нижнюю губу, потому что так нравится слышать стоны, похожие больше на тихий скулёж, и снова ласкает руками стройное тело. Его. Только его. Фарин отстраняется на пару секунд, чтобы из тумбы возле большой кровати достать смазку, возвращается обратно, пальцами нагревает и растягивает Белу. Сначала одним пальцем, затем двумя, касаясь мягких стенок изнутри, тремя уже попадает по простате, заставляя стонать громко и часто, по постели ворочаться в разные стороны и шептать сбивчиво: — Блять… fick mich bitte — на глазах Белы выступают слезы. Фарин медленно проникает внутрь, а Бела задерживает дыхание, чтобы не задохнуться. Хоть какой-то кислород в лёгких быть должен, иначе попросту умрёт в чужих руках, что бережно держат за талию, большими пальцами проводя по рёбрам. Никакие врачи не помогут. Бела стонет громко, срывается на крики, стоит только начать Фарину входить полностью и двигаться то резко и грубо, то плавно и нежно, блуждая руками по груди, цепляя пальцами соски, целуя в губы с особой страстью, смешанной с трепетом. Доводит до безумства и себя, и его, пока лунный свет укрывает обнажённые тела, слитые воедино. За огромными окнами мерцают звёзды на ночном небе, что совсем скоро сменятся на утреннее зарево, и Берлин зальётся тёплыми солнечными лучами; в голове уже попросту пусто, лишь напряжение во всём теле нарастает, а потом яркими вспышками распускается по всему организму, даря удовлетворение обоим. Толчки выходят резкими и грубыми, почти животными, и Бела не может сказать, что ему не нравится это. Он подмахивает бедрами, чтобы сделать проникновение как можно глубже. Он чувствует, что от такого возбуждение нарастает с новой силой, из-за чего он хрипло стонет, понимая: завтра голос будет сорван окончательно. Фарину нравится наблюдать за мучениями Белы, но он осознаёт, что невозможность кончить сродни смертной казни. Поэтому он всё же на особо глубоком и сильном толчке берет член Белы в руку и начинает ему надрачивать, позволяя кончить. Бела изливается, пачкая живот и руку Фарина спермой, и громко стонет. Фарин делает еще несколько толчков и тоже кончает. Это самый бурный оргазм за всю его жизнь, что аж перед глазами яркие вспышки. Он заваливается набок и никак не может отдышаться. Видя, как тяжело вздымается грудь Белы, блондин даже немного завидует ему, поскольку уже давно не испытывал чего-то подобного, чтобы колени потом тряслись и ничего не хотелось. Он кусает губы и рассматривает Белу, как будто видит впервые.