Изъян, который трудно искоренить

- Бывший верховный клерик был человек строгий, принципиальный, - медленно проговорила Ухура, зачем-то выдергивая из циновки соломинку и сминая в пальцах. - Ему нравилось, чтобы порядок был всеобъемлющим. Но люди при этом не воспринимались как винтики, функциональные элементы. Они что-то значили, даже если все вокруг угрожало рассыпаться. Всегда - значили... Карантин после Четвертой мировой длился семь лет. Общество за это время стабилизировалось - все сидели на препаратах, подавляющих эмоции, и мир воцарился благодаря этому жесткому, но необходимому решению. Предшественники... не сомневались в эффективности выбранных методов. Она выделила последние слова как бы в кавычках, словно цитируя всем известную видеопрограмму о прошлом человечества. - Итак, время шло, и верховный клерик решил, что Тетраграмматон надо ликвидировать, а эмоции сделать доступным всем благом. Никаких подавляющих препаратов, все живут как умеют, и последствия, соответственно, надо разбирать в строго индивидуальном порядке. Разумеется, Совет эту инициативу не оценил, и голосование трижды переносили - тянули как могли. Тогда он внес предложение отменить смертную казнь для преступников, не повинных в актах агрессии. Были и другие поправки - невмешательство в личные отношения, обучение нестабильных людей медитативным практикам... многое, очень многое. Спок вздрогнул, и чувствительность левой руки на мгновение вернулась вспышкой острой боли. Теперь он понимал, о ком шла речь. Понимал слишком ясно, неумолимо. И в тот же момент стало понятно, что было не так со снисходительно-сухим взглядом Маркуса. Это был взгляд осознанного лжеца. Нийота сочувственно вздохнула. Ее рассказ продолжился спустя мгновение тишины. - То, что общество перестраивалось с его подачи, показалось некоторым... более консервативным персонам нежелательным. Одну подававшую надежды сироту взяли в богатый дом, обучили, натаскали и приготовили к цели - убрать верховного клерика. Пусть отблагодарит за данные ей блага, заодно послужит сохранению общественного порядка. Должна считать за честь. И... нет, ничего не вышло. Она помогла ему выжить. Не смогла отнять жизнь окончательно, потому что не захотела. И во второй раз тоже помогла - и пусть, что того человека забвение уничтожило. Самое главное - сила, упорство, поиск истины - сохранилось в его сути. И принципиальность... Принципиальность - осталась. Хочешь знать, что теперь? Клерик молча кивнул, и его сердце ускорилось против воли. Мир разломился и сросся заново, умер и воскрес, разрушился - и воссоздался вновь. Ухура наклонилась и накрыла его губы своими - запах цитруса и привкус металла, все слишком бессмысленно, стремительно, правильно, безумно, и потому сопротивление не кажется уместным. - Т'Принг бы за тобой приглядывала, держала на расстоянии от правды, а Маркус не хотел лишаться приятеля. Даже несмотря на то, что приятель случайно выжил при одобренном им покушении и... многое забыл. Но, сколько бы они не обещали, как бы ни лгали, я всегда понимала, что такое - быть внизу. Даже если ты поднимаешься, ты помнишь, какого ты сорта. Со всеми ними - неизбежно, жестоко помнишь. - А со мной? - у Спока в последний раз возникло ощущение дежавю, ошибки, сбоя системы, а затем мир перестал искрить своей вопиющей неправильностью. - А с тобой я смогу изменить все. Ты хочешь, чтобы наш бой продолжился? Тебе нужен такой соратник как я? Уязвимость в ее глазах сменилась пламенем радости, когда Спок молча кивнул и сжал ее руку в своей. - Тогда мы будем бороться. Не изнутри, так извне. Человечность - это изъян, который трудно искоренить. Иногда это внушает ужас, иногда - восхищает. "Абсолютно верно. И о тебе можно сказать нечто подобное". - Можно один вопрос, Нийота Марсела? - ее бровь неприязненно дернулась, потому что второе имя, очевидно, было нелюбимым. Но раздражение ее даже украшало. - Я тебе снился? - Каждую ночь, черт возьми. - Тогда мы в расчете. Многократно. *** Судьба возвращает нас на те места, где нам следует быть. И это хороший, хотя и неоднозначный подарок с ее стороны. Нужно лишь уметь им воспользоваться. Пока ты способен на это, мир не безнадежен. Мир продолжает верить, а ты веришь в ответ. И в этом - твоя и его суть.