Роза среди шипов

— Кто пытался отравить меня? — Евнух из Сада, — ответил Эрик, убирая руки за спину, — по имени Амир. Нет. Я, наверное, не расслышала правильно. — Амир? — Да. — Что… — я почувствовала, что у меня вот-вот перехватит горло. В ушах зазвенело, перекрывая все звуки и мысли. — Как он выглядел? Эрик вопросительно посмотрел на меня. — Это один из евнухов, которые провожали тебя до моей двери. Почему ты спрашиваешь? Я отвела взгляд, опустив его на свои бесполезные руки. Я почувствовала головокружение и озноб. Тошноту. Как будто меня снова отравили. — Я не понимаю, — прошептала я. — Кристина, ты знала его? — Спросил Эрик после короткой паузы. Я медленно кивнула. — Откуда? — Я услышала, как его шаги приближаются. — Он был моим тренером в гареме. — Я прислонилась головой к спинке кровати, переводя взгляд на потолок. — Вы уверены, что это был он? — Да. Он даже признался в этом. — Я почувствовала вес на краю кровати. — Мне жаль. — Я не понимаю. Зачем ему травить меня? Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Он вел себя так, словно заботился обо мне. — Единственный настоящий друг, который у меня здесь был, единственный человек, с которым я чувствовала себя по-настоящему комфортно, пытался убить меня. На моих глазах выступили слёзы. — Зачем ему… Я не успела договорить, как из моего горла вырвалось рыдание. И что по-настоящему жалко? Я даже не могла вытереть влагу со своего лица. Так что я просто сидела с искаженным от боли лицом и закрытыми глазами, убеждая своё тело успокоиться. Но рыдания продолжали раздаваться. — Я одна, — прошептала я дрожащим голосом. — Я на самом деле одна. И произнесение этих слов вслух только усугубило одиночество. Я не надеялась, что когда-нибудь снова увижу Амира, но, по крайней мере, я знала, что если когда-нибудь увижу, то смогу довериться ему. Я не чувствовала себя так ни с кем другим здесь. А теперь у меня отняли даже это маленькое утешение. — Кристина, — раздался голос Эрика, тихий и надломленный. Я открыла глаза, моё дыхание всё ещё прерывалось от плача, и обнаружила, что его глаза наблюдают за мной, наполненные отчаянием, достаточным, чтобы превзойти моё собственное. — Скажи мне, что делать, — умолял он. — Скажи мне, как заставить тебя почувствовать, что ты не одинока. Я опустила взгляд, моё дыхание наконец замедлилось, хотя я почувствовала, как ещё одна слеза скатилась по моей щеке. — Мне просто нужен кто-то, с кем можно поговорить. — Я слегка икнула. — По-настоящему поговорить. — И, хотя он был милым, Реза не считался. Он не был тем, кто мне нужен. — Ты можешь поговорить со мной, — прошептал Эрик. — О чём тебе нужно поговорить? — Я имею в виду в целом, — сказала я. — Я хочу чувствовать себя так… как будто у меня есть друг. Он вздохнул и кивнул. — И, я полагаю, ты не уцепишься за шанс назвать меня своим другом. — Я… — Я посмотрела ему в глаза. — Эрик, вы вообще хотите быть моим другом? — Если это то, что тебе нужно, тогда да. — Снова, никакого сарказма. Он звучал искренне. — Почему вас волнует, что мне нужно? — Почему меня это волнует? — Он выглядел озадаченным. — Вы меня даже не знаете, — прошептала я. — И? — И… — Я искала причину. — Я всего лишь Садовый Цветок. Я… собственность. По общему мнению, вас вообще не должно волновать, что я думаю или чувствую. — А я Ангел Смерти. — Его глаза вспыхнули. — Но это не та роль, которая мне нравится, Кристина, и, если я не ошибаюсь, я думаю, что ты тоже не в восторге от своего цветочного титула. А теперь, можем ли мы перестать играть в игру, которую нам навязали другие, и вместо этого просто быть собой прямо сейчас? Я не ответила. — Если тебе не нужна моя дружба, — медленно произнёс он, — я не дам её тебе. Но если то, что тебе нужно, — это друг, и ты готова назначить меня на эту роль, тогда я готов её сыграть. Я опустила глаза и кивнула. — Хорошо. — Хорошо? — Хорошо. — Я встретилась с ним взглядом. — Да, мне нужен друг. И… было бы здорово, если бы это был ты. — Тогда всё улажено. — На его губах заиграла улыбка. Я посмотрела в окно — туда, где виднелся остальной Тегеран. Раньше я думала — действительно думала, — что Эрик пытался внушить мне ложное чувство комфорта. Что он ухватится за шанс убить меня при первой же возможности. И я думала, что Амир правда заботится о моих интересах. Здесь, казалось, всё продолжало переворачиваться с ног на голову, и я как будто постоянно оказывалась в новой и незнакомой комнате. — Почему Амир хотел отравить меня? — Тихо спросила я. — Он член повстанческой группировки, выступающей против шаха, — ответил Эрик. — Они называют себя «Фиолетовый рассвет». В данный момент они пытаются нацелиться на меня, поскольку видят во мне продолжение смертоносной руки Шаха. Его оружие, если хочешь. — Его тон был горьким. — И потому что ты моя так называемая жена… — Я тоже стала мишенью, — выдохнула я. — Да. — Он посмотрел на меня с сожалением. — Надир хочет, чтобы ты знала: пока ты остаёшься в его доме, с ним и его слугами, ты в безопасности. Я кивнула. — Но, — добавил он, — я хотел дать тебе знать, что… — Его глаза смотрели серьезно и спокойно. — Что со мной ты тоже в безопасности. — Я знаю. — Ты знаешь. — Он замер. — Да. — Я почувствовала легкий румянец. Я все равно не сказала бы ему, что слышала, как он разговаривал с моим неподвижным телом, но мне казалось несправедливым продолжать позволять ему думать, что я его боюсь. Его взгляд смягчился, и он опустил глаза. — Я правда думаю, что тебе следует спать здесь и принимать пищу здесь, но… но если ты захочешь… ну, навестить меня, тогда… — Он ухватился за край кровати. — Мы можем воспользоваться Эхо-Холлом, чтобы добраться до моих покоев, в любое время, когда захочешь. Он улыбнулся мне. — В конце концов, я гораздо лучшая компания, чем старый Надир, тебе не кажется? Я улыбнулась в ответ. — Зато Надир не будит меня посреди ночи, чтобы подоставать. — Это потому, что ему нечего сказать интересного. Я же настолько интересен, что могу рассказать историю из пустой книги. — Значит, ты будешь носить меня всю дорогу туда и обратно, снова и снова? — Я покачала головой, всё ещё улыбаясь. — Конечно, есть надежда, что в конце концов ты снова сможешь пользоваться своими ногами. — Он ухмыльнулся. — Но, да, я не против носить прекрасную деву Крестину в своё логово и обратно. — Через «Е»? Его ухмылка превратилась в широкую улыбку. — Через «Е». Мне стало тепло — целая волна тепла окутала меня. Как на том ужасном, кровавом, наводящем ужас ужине, он пытался — и преуспел — поднять мне настроение. Изменил моё настроение взмахом руки, как волшебник, которым он и был. И всё же, он не смог заставить исчезнуть то предательство, которое я почувствовала от рук моего фальшивого друга. — Что будет с Амиром? Улыбка Эрика погасла. Медленно он поднялся с кровати и подошёл к комоду в другом конце комнаты. Там стояла ваза с цветами — он мягко коснулся одного из лепестков. — Он будет казнён. Казнен. И, без сомнения, любимым палачом шаха. — Эрик? — Да, Кристина. — Он всё ещё стоял спиной ко мне. — Надир рассказал мне. — О чём? — Его голова повернулась ко мне, и я могла видеть даже сквозь маску, что его брови вскинуты. — О том, что он думает про шаха. При этих словах Эрик повернулся всем телом. Его взгляд был абсолютно пристальным, полным недоверия. — Что он тебе сказал? — Что он хочет его смерти. — Я выдержала его взгляд. — И что вы с Ибрагимом согласны. — Он рассказал тебе это? — Эрик разинул рот. — Это правда? — Тихо спросила я. Он закрыл рот, мгновение рассматривал меня, а затем пожал плечами — как будто решил по наитию раскрыть мне этот секрет. — Да. — Тогда… — Я смотрела в пол, размышляя. — Тогда попытка нацелиться на тебя, убить меня это… — Иронично. Да. Хотя, я полагаю, не совсем. — Он подошёл к креслу и сел, закинув лодыжку одной ноги на колено другой. Я впервые заметила, что под его мантией надеты лёгкие, шёлковые, мешковатые брюки. — В конце концов, я убиваю от имени шаха. Тот факт, что я не хочу… что я предпочел бы убить его… — Он снова пожал плечами, поднимая руки, чтобы на этот раз подчеркнуть жест. — Почему ты этого не сделаешь? — Почему я не сделаю что, Кристина? — Его глаза заблестели. — Не убью шаха? — Да. — Я бы так и сделал. — Он просто улыбнулся. — Хоть завтра, если бы это зависело от меня. — Но ты бы тоже умер, не так ли? — О, да. Безусловно. И какой трагедией это было бы. — Он снова улыбнулся, но в этот раз улыбка не коснулась его глаз. И то, каким тоном он это сказал, вызвало у меня печальное чувство глубоко внутри. Я хотела сказать ему, что его сарказму здесь не место, что это правда было бы трагедией, но снова это пламя внутри него отпугнуло меня. Я не знала, что произойдет, если я подойду достаточно близко, чтобы дотронуться до него. Я не хотела выяснять. — Видишь ли, — продолжил он, — Надир хочет отомстить, и, я полагаю, ты знаешь, что случилось с его женой. — Он рассказал мне, — прошептала я, испытывая тошноту при воспоминании. — Но как шах мог поверить, что Надир останется верен ему после того, что с ней случилось? — Я не думаю, что шах доверяет ему, — объяснил он. — Я не думаю, что он доверяет хоть кому-либо. Вот почему он постоянно угрожает окружающим. Помнишь, как он отравил дегустатора? Это было посланием для нас. Что, если его предадут, мы можем ожидать сурового наказания. — Я понимаю. — И я правда понимала. Шах не был неразумным — и это, я думаю, делало его опасным. Ум и подлость это неприятное сочетание черт. — Честно говоря, я не виню Надира за его кровожадность, — продолжил Эрик. — Мои действия, Кристина — моя магия — очень проста. Она продолжается некоторое время, но сами смерти происходят за секунды. Казнь, которую ты видела… Отравление? Это было, хочешь верь, хочешь нет, одно из самых долгих моих убийств. Я не наслаждаюсь смертью; я стараюсь сделать её быстрой и как можно менее болезненной. Но я обманываю свою аудиторию, заставляя её думать, что это была долгая, жестокая казнь, потому что они связывают магию с убийством. Я посмотрела на него. Я не подумала об этом — на самом деле, меня одурачили, заставив вспоминать всю историю с чайником как ужасную. На самом деле отравление продолжалось, возможно, самое большее двадцать секунд. Само по себе волшебство было безвредным. Исключая смерть в конце, это был простой, если не феноменальный, трюк для вечеринки. — Видишь ли, Надир, — сказал Эрик, опуская лодыжку и наклоняясь вперёд, — хочет мучительной смерти для шаха. Но я не палач. Мысль о том, чтобы собственноручно причинять кому-то боль до тех пор, пока он не умрёт, вызывает у меня отвращение. Да, даже шаху. — Он склонил голову набок. — Я мог бы сделать это, я полагаю, если бы мог уйти от самого момента пытки; если бы я мог привести эту пытку в действие и сделать так, чтобы с момента начала она не требовала моего присутствия… Но даже тогда, я бы всё равно хотел наказать себя за это. — Он отвёл взгляд и сделал паузу. — Ты знаешь, до того, как приехать сюда, я убил только одного человека. Мои глаза расширились — хотя был ли мой шок вызван тем фактом, что он убил всего одного человека до всего этого, или что убил вообще, я не была уверена. — Почему ты убил его? — Потому что, если бы я этого не сделал, он бы изнасиловал меня. — Его глаза ничего не выражали, в то время как мои наполнились ужасом, во рту пересохло, а желудок сжался. Из всех ответов, которые я ожидала... — Мне было… давай-ка посмотрим. Двенадцать лет? Да. Двенадцать. — Он посмотрел на меня и усмехнулся. — О, не выгляди такой обеспокоенной, Кристина. Это не единственное травмирующее событие, которое со мной случилось. Я даже не дошёл до хороших моментов. — Это… — попыталась я, но пришлось начинать сначала. У меня перехватило горло от тревоги. — Так вот почему ты был против того, чтобы затащить меня в постель? Потому что тебя чуть не… — Изнасиловали? Ты можешь сказать это. — Затем он встал и подошёл к прикроватному столику, взяв ноты, которые оставил там ранее. — Я полагаю, что это, возможно, сыграло свою роль, но у меня нет привычки навязываться испуганным женщинам, несмотря ни на что. Кроме того, как я уже говорил, я не хочу тебя. Но на этот раз, когда он сказал это, в его словах не было прежней убеждённости. — А теперь… — Он поднял ноты. — Как насчёт урока пения?