***
— Я слышал, вы кого-то привели, — сразу заговорил Минхо, как только Феликс переступил через порог. Феликс остановился на месте. — Джисон доложил, — Минхо сел за стол в переговорной и поднял взгляд на Феликса. — Ну, я слушаю, — он кивнул на место рядом. — Мы не могли оставить их, хён, — заговорил Феликс, подойдя ближе. — Мы как раз заканчивали обход и должны были возвращаться, но услышали какие-то звуки. Ты знаешь, нельзя просто так развернуться и уйти. Вдруг это были бы… — Феликс, не заговаривай меня. — Это омега с ребёнком, — вздохнул он, сев напротив Минхо. — Не думаю, что это его ребёнок. Возможно, брат, не знаю. Они оба были без сознания, когда мы их нашли. Сынмин предположил, что тебе будет интересно узнать, как они оказались на наших землях. Тем более, трупы продолжаются… Минхо вздохнул, откинувшись на спинку стула. Он долго смотрел на Феликса, прежде чем заговорить. — И он был прав. Мне действительно это интересно. — Так они остаются? — Мне не нравится мысль чужаков в моей стае, поэтому передай — ты и Сынмин будете возле них, пока они здесь, — принял решение Минхо, поднимаясь со своего места. — Должны ли они пережить с нами зиму? Скоро начнутся снега. — Не тешь себя надеждами, Феликс. И до первых снегов почти два месяца. Пока пусть живут, а что делать с ними дальше, подумаем. — Нам хватит продовольствия. Я могу натренировать ещё охотников… — Дело не в этом, — взгляд Минхо помрачнел. — Ты сам сказал: количество трупов увеличивается. Я не могу доверять каждому бессознательному, которого вы находите в лесу. Иди смотри за ними, Феликс. Я надеюсь, этот омега не сделает хуже, — Минхо вышел из комнаты, направившись на тренировочные площадки, где его уже ждали начинающие охотники. Первое, что почувствовал Чан, — тепло. Не было того пробирающего до костей холода, когда он лежал на земле, пытаясь заставить себя подняться. Не было шороха листьев и завывающего ветра. На секунду ему показалось, что всё было сном, и сейчас он лежал в своей постели. Прокручивая прошедшие события, он помнил, что свалился на землю, помнил крики и слёзы Чонина, но совсем не мог собраться с силами, о чём ему говорила нынешняя слабость в теле и разрывающая головная боль. Чонин просил его не оставлять. Чонин… «Где Чонин?» Вопрос светился в голове, и Чан за секунду успел прокрутить все варианты развития событий. Он резко поднялся с кровати, о чём следом пожалел — его головная боль усилилась, и он поморщился от волны приступа. Обстановка в комнате не казалась знакомой. Чан должен был уйти отсюда и найти Чонина. Должен был защитить его. Чан дал маме обещание, что обязательно сохранит их жизни, но вот он что с ним случилось: он сидел, пытаясь подняться с кровати, борясь с усталостью, и не знал, где его брат. Чан услышал, как открылась дверь и зарычал в её сторону. — Спокойно, — Хёнджин остановился в дверном проёме. — Я не причиню тебе вреда, — пообещал он, ожидая ответных действий от омеги. — Где Чонин? — голос Чана был хриплым. — Твой брат в доме у другого целителя. С ним всё хорошо. О нём позаботились, — Хёнджин терпеливо объяснял, стоя под гнетущим взглядом омеги. Если он знал, что они братья, то, вероятно, Чонин ему рассказал. Но откуда он мог знать, что ему можно доверять? — С ним правда всё хорошо. Хочешь я попрошу привести его? — Хёнджин улыбнулся, когда Чан кивнул через секунду. — Позволь мне осмотреть тебя, и я пошлю за ним. Я целитель, — он сделал шаг в комнату. — Как тебя зовут? — спросил Чан, сжимая в ладонях одеяло. — Хёнджин. А ты Чан, — хмыкнул бета. — Чонин рассказал. Ещё он сказал, что его любимый Чанни-хён всегда о нём заботится и любит чай с мёдом. Чан выдохнул. Должно быть, он спал достаточно долго, раз Чонин пришёл в себя, чтобы разбалтывать о нём. — Хорошо, — он лёг обратно на кровать, позволяя Хёнджину подойти к себе. — Надеюсь, ты что-нибудь сделаешь с этой болью, — он поморщился от новой волны пульсации в голове. — Да, голова будет болеть пару дней, — Хёнджин подошёл к Чану и приложил руку к его лбу. — Я постараюсь уменьшить боль. Он расхаживал вокруг, уточняя о его самочувствии, и осматривал на наличие каких-либо отклонений. — Сколько меня не было? — спросил Чан, когда Хёнджин вернулся с настойкой из шиповника от головной боли. — Тебя принесли позавчера утром, — ответил бета, помогая ему сесть на кровати, облокотившись на изголовье, и подавая кружку. — Сейчас полдень, поэтому два дня. Но я не знаю, сколько до этого ты был без сознания. Хёнджин присел на кровать рядом. — Чонин… — Он проснулся в тот день, когда вас принесли. Вечером. И я, кстати, отправил за ним Сынмина. Сонхва с Чонином скоро будут здесь. Чан напрягся при упоминании новых имён, но Хёнджин поспешил его успокоить: — Сынмин — один из тех, кто принёс вас, а Сонхва — второй целитель, который заботился о Чонине. — Как он? — тихо спросил Чан, отдавая кружку бете. — Лучше, чем ты. Он чувствует себя отлично. Ты хорошо позаботился о нём, — Хёнджин тепло улыбнулся, не рискуя прикоснуться и утешить омегу. Он не знал, какие границы мог нарушать, но судя по настороженному взгляду Чана, было слишком рано это выяснять. Чан тревожился о своём брате, и Хёнджин понимал, что он не будет воспринимать никакую информацию, пока не увидит Чонина. — Недостаточно, — прошептал Чан. — Альфа твоей стаи в курсе, что мы здесь? — спросил он громче. — Да, — кивнул Хёнджин. — Он разрешил пока вам жить здесь. — Пока? — усмехнулся Чан. — Должно быть, он переживает за безопасность своей территории. — О, да, он такой, — прошептал Хёнджин. — Минхо действительно заботится о нас. Думаю, он захочет поговорить с тобой. — О том как мы вообще здесь оказались? — Чан горько улыбнулся. Воспоминания обрушились на него. Он задумался о том, что случилось с его родителями и стаей, что с Сынчолем и его друзьями. Увидит ли он их когда-нибудь снова? Чан не хотел думать об их смерти, но в глубине души понимал, что никто бы не придумал план с его побегом, если бы была надежда на спасение. — Чан! Чан, всё хорошо, — Хёнджин потянулся к нему, увидев слёзы омеги. Чан не заметил, как начал плакать. Образ его мамы встал перед глазами, и единственное, что ему хотелось, — обнять её и снова почувствовать сладкий запах вишни. — Всё в порядке, ты здесь, — Хёнджин укачивал его в объятиях, пока Чан тихо плакал в его плечо. — Тебе не нужно ничего рассказывать, если это больно. Мы подождём, пока ты оправишься. Всё хорошо, ты со мной, — шептал он омеге на ухо, стараясь его успокоить. Хёнджин не знал, сколько прошло времени, но они оторвались друг от друга, только когда дверь распахнулись и в комнату забежал Чонин, запрыгнув на кровать, а следом за ним зашёл Сонхва. — Хён! — Чонин набросился на Чана, крепко обняв его за шею и прижавшись к нему. — Ты так долго спал, хён. Я скучал, — бормотал он. — Теперь я здесь, снова с тобой, — Чан нежно улыбнулся, обнимая Чонина и вдыхая его слабый запах кассии. — Как ты, Чонин-а? Ещё никого не утомил здесь? — рассмеялся Чан, увидев обиженное выражение лица своего брата. — Вообще-то я здесь всем нравлюсь, правда, Сонхва-хён? — он развернулся к упомянутому парню в поисках подтверждения. — Конечно, — кивнул Сонхва, подойдя на пару шагов ближе. Хёнджин поднялся со своего места и встал возле него, приобнимая за талию. — Я приходил к тебе, а ты спал и спал, — пожаловался Чонин, сев рядом с Чаном. — Ты устал, хён? Когда ты упал в лесу, я очень испугался, — зашептал Чонин, перебирая в руках подол кофты, в которую был одет. — Да, прости, Чонин-а, — Чан обнял, его прижимая к себе. — Прости, что напугал тебя. Хён больше никогда не напугает тебя, хорошо? Обещаю. — Хорошо, — кивнул Чонин, поднимая взгляд на Чана. — Когда мы вернёмся домой? — тихо спросил маленький альфа, и сердце Чана замерло. Чан мог бы пожертвовать миром ради него, но он не мог ответить на единственный вопрос. Когда они вернутся? Вернутся ли они? Хёнджин увидел, как Чан напрягся. Его взгляд застекленел, и он приоткрыл рот, чтобы что-то ответить, но сразу же его закрыл не находя слов. — Чонин-а, — он заговорил, — хёну надо отдохнуть. Ты же не хочешь, чтобы он переутомился? — мягко спросил Хёнджин, сев на кровать. — Я обещаю, ты сможешь прийти в любое время, чтобы его навестить, но сейчас ему нужно отдохнуть, хорошо? Чонин прикусил губу, раздумывая. — Хён снова заснёт? — Нет, родной, — Сонхва сел на кровать со стороны Чонина, — так долго спать он больше не будет. — Точно? — Чонин поднял взгляд на Чана, ища подтверждение. — Обещаю, — тихо пробормотал Чан. — Вообще-то я… — Чан взглянул на Сонхва. — Он жил у тебя, да? — неуверенно спросил он и, дождавшись кивка, заговорил снова. — Сонхва-щи, я… — О, нет, можешь обращаться ко мне просто по имени, — покачал головой Сонхва. — Эм, ладно… В общем, я хотел бы, чтобы Чонин жил со мной. Просто… если я буду здесь некоторое время, мне было бы спокойнее, если бы он был рядом. — Да, я понимаю, — Сонхва кивнул, улыбаясь. — Нормально, если он переедет сюда завтра? Ты только проснулся. Думаю, Хёнджин сгрызёт меня, если я позволю тебе перенапрячься сегодня. Хёнджин фыркнул на это заявление. — Хорошо, — Чан отпустил Чонина, который сразу спрыгнул с кровати. — Со мной он не был таким вежливым, — надулся Хван. — Я просто обаятельный, — усмехнулся Сонхва. — Веди себя хорошо, Чонин, — приказал Чан, целуя ребёнка в лоб. — Конечно! — возмущённо воскликнул Чонин. — Я ещё приду к тебе, хён, — пообещал он, подойдя к двери вместе с Сонхва. — Буду ждать, — улыбнулся Чан, махая на прощание. Чонин вышел из комнаты, о чём-то бурно болтая с Сонхва. Чан перевёл взгляд с двери на Хёнджина. — Спасибо, — благодарно прошептал он. — Не за что, Чан. Я не знаю, с чем ты борешься, но я верю, что ты со всем справишься, — ободряюще произнёс Хёнджин. — Сонхва. Он твоя пара? При звуки его имени лицо Хёнджина просветлело, и он тепло улыбнулся, смотря на Чана самым счастливым взглядом. — Да. Он моя пара, — повторил Хёнджин, словно не веря своим словам. — Вы милые вместе. Чан вспомнил Сынчоля. Да, может быть, альфа не любил его так сильно, как любил его Чан, но он был уверен, что они смотрелись бы так же мило и ласково, как смотрелись Сонхва и Хёнджин. Чан должен был уговорить Сынчоля бежать вместе с ним. Он должен был вмешаться, но разум в его голове подсказывал, что Сынчоль никогда не согласился бы на что-то подобное. Сынчоль разбил ему сердце, и Чан не понимал, почему оно даже разбитым тянулось к нему. — Спасибо. Ты бы знал, как долго я… Ой, нет, тебе надо отдохнуть, — остановился Хёнджин. — Я не хочу тебя утомлять. — Я бы хотел послушать. — Правда? — голос Хёнджина был полон надежды, будто он копил всё в себе, ожидая человека, который наконец выслушает его историю. — Правда, — кивнул Чан. Он бы сошёл с ума, если бы остался один на один со своими мыслями. Через пару минут Хёнджин принёс ему обед и уселся на кровати рядом, начиная болтать. Сонхва был старше их на два года, и Хёнджин ухаживал за ним с одиннадцати лет. — Я тогда пошёл учиться в наш госпиталь, хотел быть целителем. Он небольшой, на пару коек, но нам хватает. Если что у нас у каждого есть свободные комнаты для экстренных случаев, — Чан кивнул, понимая, что являлся экстренным случаем. — И он там уже помогал, что-то понимал, и я так быстро влюбился в него. Как щенок ходил за ним, а он то и делал, что отправлял меня подальше. — А ты был настойчивым, — издал смешок Чан, откладывая тарелку с супом на полку рядом. — Он как-то послал меня собирать ромашки в лес в ноябре. А я как-то сразу не сообразил, что ромашки в ноябре не растут, — глупо рассмеялся Хёнджин. — Меня нашёл Минхо. Сонхва тогда тоже влетело. — Минхо? — Сейчас он альфа нашей стаи, — объяснил Хёнджин. — Уже около двух лет. — Что случилось с предыдущим альфой? — Он не выдержал… то есть это история Минхо, я не думаю, что должен рассказывать, — грустно вздохнул Хёнджин. — Когда я смогу с ним поговорить? — спросил Чан, принимая слова Хёнджина и переводя тему. — Сынмин, должно быть, уже сообщил, что ты проснулся. Думаю, сегодня на закате он появится. Чан кивнул, натягивая на себя одеяло. — Не волнуйся, Чан, он не собирается выгонять вас. Я могу попросить не допрашивать тебя. — Нет, я… он же альфа стаи. Он должен знать, кого держит на своей территории, — выдохнул Чан, отворачиваясь от Хёнджина и заканчивая разговор. — Я поговорю с ним, — тихо пообещал бета, поднимаясь со своей кровати. — Отдыхай, Чан, — он вышел, закрыв за собой дверь. Чан укутался в одеяло и уставился в окно. Лучи солнца едва пробивались через шторы, но он всё ещё мог определить приблизительное время дня. Он надеялся, что сегодня ему не придётся делиться своей историей и что он сможет уговорить их позаботиться о Чонине. Возможно, взрослый омега не внушал доверия, но пятилетний ребёнок должен был разжалобить. Он мог бы уйти, если бы это означало, что Чонин останется в безопасности. Чан не знал, что из себя представляет Минхо. Он слышал, что в одной из стай новый альфа, но он никогда не вникал в политические дела разных земель, что было зря, предпочитая разбираться в целительстве и охоте. Возможно, если бы он предложил свои умения, то смог бы остаться в стае надолго? Он мог бы помогать в госпитале, выполнять даже самые незначительные задачи, мог бы охотиться или хотя бы разделывать шкуры. Он многому научился бы. Он был бы полезен. Чан должен был обеспечить будущее для Чонина. Он не хотел подводить свою маму. Она всегда говорила, что Чан сильный и со многим сможет справиться. Она верила в него и твердила, что однажды настанет его рассвет. Чан отдал бы всё, чтобы ещё раз увидеть её. Она вдохновляла его, но, похоже, ошибалась, потому что Чан совсем не чувствовал себя сильным, лёжа на кровати и ожидая решения чужого альфы. Возможно, всё самое ужасное только впереди. Чан не заметил, как провалился в сон. Он проснулся вечером, когда солнце уже село. На его полке стояла кружка с настоем шиповника, и Чан мысленно поблагодарил Хёнджина. Дверь открылась, когда Чан собирался снова заснуть. Первое, что он ощутил, — запах костра. Он резко поднял голову, встречаясь взглядом с молодым альфой. Минхо. Чан сразу понял, кем он являлся. Он быстро сел на кровати, пытаясь принять здоровый вид перед человеком, в чьих руках сейчас находилась его судьба. — Здравствуй, Чан, — заговорил Минхо, остановившись у изножья и засунув руки в карманы штанов. — Как себя чувствуешь? — Нормально, — ответил Чан спустя несколько секунд молчания. — Полагаю, ты знаешь, кто я? Чан кивнул. Минхо усмехнулся, повернув голову набок и рассматривая Чана. Он видел его впервые с тех пор, как он оказался в его стае. Возможно, ему стоило навестить его хоть раз, но, честно говоря, пока он был без сознания, ему было плевать, как он выглядит. Пару раз он видел нового ребёнка, с которым выходил Сонхва, но он ни разу не подошёл к нему познакомиться. — Хорошо, это упростит мне задачу. Чан смотрел на него так же пристально, улавливая каждую эмоцию на его лице, и, видимо, Минхо это повеселило, раз он слегка сощурил глаза и улыбнулся. Чан не ожидал, что альфа стаи окажется таким молодым. По его расчётам, он был старше Чана всего на пару лет. — Хёнджин сказал, что ты ещё полностью не пришёл в себя, — начал Минхо, прерывая зрительный бой. — Я задам тебе всего два вопроса. Кто ты и как ты оказался на нашей территории? — его голос был ровным и твёрдым. И Чан медленно осознавал, почему его все уважают. Он входил в комнату и атмосфера сразу меняла характер. От него несло силой, и все это чувствовали. Чан глубоко вдохнул и заговорил: — Меня зовут Бан Чан, — он надеялся, что краткого рассказа будет достаточно, и ему не придётся вдаваться в подробности и снова думать обо всех возможных смертях. — Я из стаи южных земель. И мне пришлось бежать оттуда с братом в ночь, когда на нас напали. — Кто напал? — Я не уверен. Отец говорил, это западные, но… — Сколько ты бежал? — Одну ночь, — хмыкнул Чан. — Я потерял счёт времени, но я уверен, что запомнил бы смену дня. — Ты знаешь, где ты находишься? — На восточных землях. — И ты знаешь, какое огромное расстояние между нами? — Да, я… — Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты пробежал такое расстояние в одиночку? — перебил его Минхо с подозрением в голосе. — Ну, я бы посмотрел, как бы бежал ты, если бы тебе надо было спасти пятилетнего брата, — огрызнулся Чан, не выдержав, и сразу же зажал себе рот рукой, испуганно глядя на Минхо. Глаза Минхо расширились, и он застыл на несколько секунд, смотря на Чана. — Прости-прости, — очнулся Чан, — пожалуйста, я могу уйти, только не выгоняй Чонина, — он забормотал. — Чонин светлый ребёнок, он не сделает ничего плохого. Просто разреши ему остаться в стае, а я уйду… — он продолжал лепетать, чувствуя, как слёзы собираются в уголках его глаз. — Стой, — Минхо попытался его остановить, и что-то внутри него оборвалось, когда омега поднял влажный взгляд на него. — Чан, всё нормально. Я не собираюсь никого выгонять, — он попытался успокоить Чана. Его плечи опустились после этих слов, и Минхо облегчённо выдохнул, внутреннее радуясь, что ему не придётся иметь дело с плачущим омегой. — Спасибо, — прошептал Чан. — Я буду полезен, клянусь. Я многое умею. Я могу помогать Хёнджину, — он снова забормотал, охваченный эмоциями. — Я же говорил тебе, хён, — Хёнджин вошёл в комнату, бросив злой взгляд на Минхо. Он стоял за дверью и подслушивал разговор, надеясь, что Минхо не скажет ничего лишнего. — Поговорил бы с ним позже, но нет, надо было сегодня. Он только очнулся! — он отчитывал альфу, остановившись возле Чана и подав ему травяной чай. — Нет, со мной всё нормально, — взгляд Чана бегал от одного к другому. — Нет, Чан, ты пробежал целый лес между нами. Я не представляю, как ты сделал это за одну ночь. Ещё и с Чонином… — голос Хёнджина был полон сожаления, и Чану хотелось обнять его и уверить, что с ним всё хорошо. Бета был слишком восприимчивым, и Чан считал, что в этом заключалось его очарование. — Со мной всё хорошо, правда, — Чан смотрел на Хёнджина оленьими глазами, и он сдался, отступив назад. — Я могу разговаривать. Я просто не хочу… я не хочу, чтобы вы думали, что я причиню вред вам и вашей стае, — он перевёл взгляд на Минхо. — Мы так не думаем, — Хёнджин предупреждающе посмотрел на Минхо, который собирался что-то сказать. — Просто ты сейчас не в том состоянии, чтобы заново проживать те воспоминания, что делают тебе больно. — Я приду в другой день, — заговорил Минхо, кивая Чану и Хёнджину. — Выздоравливай, Чан, — бросил он перед уходом. Чан обратно лёг в постель, уставившись на бету у его кровати. — Я всё испортил, да? — спросил он Хёнджина, что сразу же сел рядом с ним. — Нет! С чего ты взял? Просто Минхо может быть слишком подозревающим, — Хёнджин взял его за руку, ведя большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Имеет право, — выдохнул Чан. — Я бы тоже не доверял незнакомцам. Вдруг я безжалостный убийца. — Эх, Чан, если бы ты был безжалостным убийцей, тебя бы не привели в этот дом и точно не разрешили бы остаться на неопределенный промежуток времени. — Почему? — Могу я быть откровенным? — Чан кивнул. — От тебя пахнет утратой и печалью. Я не так сильно чувствителен к запахам, но твой запах я ощущаю отчётливо. Чан отвёл взгляд от Хёнджина. — Прости… — За что ты извиняешься? — Мне кажется, как бы сильно я не старался убедить вас, что я не принесу никаких проблем, рано или поздно я всё-таки это сделаю, — признался Чан. — Я бы хотел, чтобы этого не произошло, но мне так тревожно. — И это нормальное состояние, Чан-а, — мягко произнёс Хёнджин. — Ты прошёл через травмирующий опыт. Более того, твоё тело устало. Я всё ещё в шоке с твоего поступка. Чонину действительно повезло с хёном. — Спасибо, — Чан прикрыл глаза. — Я оставлю тебя, — Хёнджин отпустил его руку и поднялся с кровати. — Спокойно ночи, Чан-а, — он вышел из комнаты к ожидающему Минхо. — Как он? — спросил альфа, взглянув на Хёнджина. — Нормально. Ты разрешишь им остаться? — он подошёл к Минхо. — На первое время — да. — Но Минхо… — Я всё ещё не могу быть уверенным в нём, Хёнджин, — перебил его Минхо. — Феликс и Сынмин будут наблюдать за ним и уведомлять, если он сделает что-то подозрительное, — Минхо ощущал возмущённый взгляд Хёнджина на себе. — Хёнджин, мне нужно заботиться о своей стае. Я предпочту её омеге. Если он несёт опасность, я должен узнать об этом первым. Хёнджин фыркнул, закатив глаза. — Ты слишком сильно к нему привязался. Всего день, как он очнулся, а ты уже его защищаешь. — Я просто знаю, что такое сострадание. — Хёнджин. — Ладно, прости, — бета быстро сдался. — Я всё понимаю, просто он такой… несчастный. Ты же чувствовал? Я никогда не ощущал такой печальный запах полевых цветов. — Да, я почувствовал, — кивнул Минхо. Минхо ощущал печаль в воздухе, но решил не комментировать. Его волк внутри заскулил. Он чувствовал не только горе омеги, но и остатки разорванной связи. Возможно, Чан потерял что-то большее, чем стаю. — Я зайду в другой день, — Минхо кивнул, покидая дом Хёнджина.***
У Чана не было желания ни с кем разговаривать, но, когда Хёнджин заставил выйти его на улицу подышать свежим воздухом, ему пришлось завести несколько знакомств. Люди этой стаи были довольно дружелюбными, хотя некоторые бросали на него косые взгляды и обходили стороной. Он узнал Сынмина и Феликса, они рассказали ему подробности их спасения, и Чан поблагодарил за то, что не оставили умирать. — Ты выглядишь намного лучше, — улыбнулся Феликс, сидя рядом с Чаном на скамейке и наблюдая, как омега плёл венок из собранных для него Чонином стеблей травы. Цветы практически выцвели, но Чан отчаянно хотел занять себя, хотя бы плетением венков из травы. Омега находился здесь уже неделю, но его всё ещё не подпускали к делам стаи, поэтому всё, что ему оставалось, — развлекать себя самостоятельно. Чан не видел Минхо с первой встречи. Он слышал от Хёнджина, что в это время Минхо часто занят тренировками охотников и подготовкой к зиме, но Чану всё равно было боязно, что альфа в любой момент решил оставить их на произвол судьбы, не позволив перенести зиму в их стае. — Я бы ни за что не простил себе, если бы оставил там. — Я бы тоже не простил тебе, — пошутил Чан, поворачиваясь к нему и примеряя венок на его голову. — Ты плетёшь для меня? — Феликс озадаченно посмотрел на Чана. — Да, если тебя привлекает идея травы в волосах. Феликс тепло улыбнулся. Солнце красиво оттеняло черты лица Чана, и он впервые подумал, что он красив. Его кудри казались очень мягкими, они мило торчали в разные стороны, а когда Чан улыбался, его глаза превращались в яркие полумесяцы. — Меня привлекает, — хмыкнул Феликс. — Я уже сделал такой Хёнджину, и он сразу пошёл хвастаться Сонхва-хёну, что был первым, кто мне понравился, поэтому я сделал и ему такой. Благо у меня есть поставщик полусухой травы в виде Чонина, — улыбнулся Чан, поднимая взгляд на Чонина, играющегося недалеко на лужайке с одним из щенков стаи. — Ах, значит я не первый, кто тебе понравился? — Феликс драматично приложил руку к области сердца, поморщившись. — Какое предательство. Они оба рассмеялись. Чан повернулся к Феликсу и надел на него уже готовый венок, гордо улыбаясь. — Мне идёт? — Моя работа всем идёт. Чан отвернулся от него и увидел топающего к ним Джисона. Он выглядел слегка раздражённым, но Чан всё равно улыбнулся ему и помахал. Они не были хорошо знакомы, но Джисон часто приходил, чтобы забрать Феликса или просто поболтать с Хёнджином на кухне. — Привет, Чан, — поздоровался он, встав перед ними. — Я могу забрать Феликса? — спросил он с натянутой улыбкой, но Чан чувствовал исходящую обиду от беты. — Да, конечно, почему ты спрашиваешь? — удивился Чан. — Ну, вы так мило болтаете, не хочу вам мешать, — пожал плечами Джисон, и его улыбка быстро погасла. Чан знал, что Феликс ухаживает за Джисоном, и он ни в коем случае не хотел, подрывать его доверие и быть угрозой в его глазах. — Джисон! — Феликс поднялся со своего место, пристально глядя на парня. — Что? — Будь вежлив, Джисон, — процедил Феликс. — Что? Я должен просто сидеть и смотреть на то, как чуть ли не в зубы друг другу заглядываете, — фыркнул Джисон, сложив руки на груди. — Это уже слишком. — Если Минхо сказал, что омега твоя ответственность, — не значит, что ты должен уделять ему всё время, Феликс. Я вообще-то твоя пара, ты забыл этот маленький пунктик? Чан тихо следил за их перепалкой. Его взгляд остановился на обозлённых глазах Джисона, и он хотел бы провалиться под землю, раствориться в воздухе. Феликс правда уделял много внимания Чану, он разговаривал с ним и приносил продукты или одежду на первое время. Чан не думал, что это расценивалось Джисоном, как измена, и спокойно принимал. Чан никогда не хотел быть причиной ссоры пары, но успешно провалил эту задачу. — Я, наверное… — заговорил он, и две пары глаз уставились на него в замешательстве. — Я пойду в дом, — он поднялся со своего места, и не взглянув на них, вошёл в дом, забрав с собой венок, который Феликс положил на скамейку. Чонин забежал вслед за Чаном, радостно вертясь вокруг. — Хён, можно я ещё поиграю на улице? — спросил он, подняв жалобный взгляд на Чана. — Пожалуйста-пожалуйста! — Только не уходи далеко, хорошо? Я буду смотреть за тобой через окно. Чонин кивнул и побежал обратно к ожидающему его Чонхо. Чан прошёл в глубь комнаты и сел в кресло у окна. Он видел, как Джисон с Феликсом о чём-то переговаривались и перевёл от них взгляд на Хёнджина, возвращающегося домой с корзиной продуктов. Сейчас Чан подумал, что ему действительно нет места в этой стае. Джисон считал его угрозой, Хёнджин проводил меньше времени с Сонхва, заботясь о них с Чонином. Ещё он нагрубил Минхо, и поэтому он вряд ли примет положительно для Чана решение. — Как дела, Чан? — спросил Хёнджин, оставляя корзину на столе и снимая с себя жилетку, оставшись в рубашке. — Феликс с Джисоном там спорят о чём-то, я отправил их подальше. Не хватало, чтобы испортили тебе настроение. Как ты себя чувствуешь? — Со мной давно всё хорошо, Хёнджин. Я могу функционировать, как нормальный человек. — Ага, у тебя всё ещё головные боли, — бета прошёл на кухню и принялся расставлять продукты по местам. Он рассказывал о том, как сходил на рынок и провёл время с Сонхва. Рассказал, что этой ночью охотники вернулись с большим количеством дичи, чем обычно, и Минхо был на высоте, завалив двух оленей. Если так пойдут дела и дальше, то они будут обеспечены шубой и мясом на всю зиму. — Как ты думаешь, Хёнджин, — заговорил Чан, отвлекая бету от своих мыслей, — плохо, если я останусь здесь на зиму? — спросил он тихо, крутя в руках брошенное ему яблоко. — Почему? — Хёнджин посмотрел на него широко раскрытыми глазами. — Ты думаешь, я здесь лишний? — Нет! Я был бы очень рад, если бы ты остался. Я знаю, мы не так близки, но ты мне кажешься очень добрым человеком, — Хёнджин сел напротив него. — Я уверен, что Минхо не выставит вас. Он может выглядеть холодным, но у него огромное сердце. — Джисон с Феликсом поругались из-за меня, — признался Чан, поднимая взгляд. — Да и я живу в твоём доме, явно мешая. — Вообще-то… я хотел сообщить, что в ноябре перееду к Сонхва, и вы с Чонином сможете остаться здесь, — произнёс он с тёплой улыбкой. — Но… — Да, это мой дом и всё такое, но я был бы рад, если бы ты принял предложение. Мы всё равно собирались съезжаться с ним и до твоего появления. Ты не повлиял на это решение. Хёнджин был слишком добрым и делал слишком много для него. Он напоминал Чану маму. Она всегда искала лучшие решения проблем и помогала всем, кто в её помощи нуждался. В её сердце было много тепла и любви, и Чан не думал, что когда-нибудь встретит человека светлее её. Глаза начало покалывать, и он чувствовал слёзы, скапливающиеся в уголках. — Чан? — Хёнджин запаниковал. — Я сказал что-то не так? — Нет-нет, всё нормально, — Чан поднял руку, чтобы протереть глаза, и как только он приблизил её к своему лицу, слёзы неконтролируемо полились, и он зарыдал, спрятав лицо в ладонях. Хёнджин сел рядом с ним и притянул его в объятия, нежно гладя по волосам и спине. — Они умерли, Хёнджин, — всхлипнул Чан, отрываясь от его тела и поднимая голову, чтобы встретиться с бетой взглядом. Хёнджин хотел уже задать вопрос, но Чан продолжил: — Мои родители… Они… Вчера я почувствовал, как моя связь с ними разорвалась, — он уткнулся лбом в грудь Хёнджина. — Чонин вчера целый день провёл в постели, не понимая, почему ему так больно, а я чувствовал то же самое, и не мог объяснить ему. — Ох, Чан… Мне так жаль, — сердце Хёнджина защемило, и он прижал Чана ближе. — Я надеялся, что они выживут… Я так хотел снова их увидеть, — тихо бормотал Чан, цепляясь за Хёнджина, как за единственное своё спасение. Хёнджин держал его в руках, ожидая, пока Чан выплеснет своё горе и печаль. Он готов был сидеть так часами, лишь бы Чану стало лучше. Он питал к нему особые чувства, понимал его на подсознательном уровне, даже несмотря на недолгое знакомство. Чана хотелось утешить, хотелось успокоить. Хёнджин подумал, что, возможно, он нашёл свою платоническую пару. — Чан-а, — прошептал Хёнджин, когда Чан успокоился, медленно вдыхая и выдыхая, — ты расскажешь мне, что произошло с твоей стаей? — мягко спросил он, продолжая водить по спине Чана ладонью. — Да-да, — он оторвался от Хёнджина, вытирая заплаканные глаза. — Я хочу… — они пересели с кухонных стульев на диван. Чан прикрыл колени подушкой, собираясь с силами. — Я сын альфы стаи южных земель, — начал он. — У нас всё было хорошo. Стая была небольшой, но очень сплочённой, — он слегка улыбнулся, вспоминая своих товарищей. — Несколько месяцев назад охотники начали находить чужие трупы у наших границ, а некоторые вовсе не возвращались. Были мелкие нападения, но мы могли давать отпор, но мой отец… я не знаю всех подробностей, — Чан выдохнул, сжимая в руках углы подушки, — отец начал придумывать план. Он сказал, что эти волки с западных земель и что совсем скоро будет нападение помасштабней. Хёнджин внимательно слушал его, не перебивая. Запах Чана испортился, бета чувствовал чужую растерянность. — В ночь нападения я должен был бежать вместе с Чонином. Мы понимали, что не сможем противостоять западным. Мама с отцом продумали мой план отступления. Один из волков должен был провести меня до границы наших земель, а затем я бы добежал до северных земель, где меня встретили бы. Отец отправлял к ним гонца, сообщая о моём прибытии. Но я не смог, — он прерывисто вдохнул, чувствуя новую порцию слёз. Хёнджин мигом приблизился к нему, положив руку на чужую талию и мягко сжимая в знак поддержки. — Я не мог, и свалился без сил в лесу, — тихо добавил Чан. — Я думал, что смогу, но это оказалось выше моих возможностей. Когда я проснулся, я всё ещё чувствовал родственную связь со своими родителями и надеялся, что увижу их ещё раз, — он замолчал на секунду. — Мне казалось, раз они живы, то либо их держат в плену, либо они бежали в северные земли. Я собирался… я думал, что смогу добраться до северных и проверить не там ли они, попросив тебя позаботиться о Чонине, — он поднял взгляд на Хёнджина, и он был полон бесконечной печали. Хёнджин чувствовал, как она проникает в её душу. — Я бы позаботился… — отозвался он. — Я знаю. Я чувствовал это, — признался Чан. — С первой встречи мне казалось, что нас что-то связывало, мне хотелось тебе доверять. Хёнджин кивнул, подтверждая его слова. — Вчера утром я проснулся от боли. Я почувствовал, как одна нить оборвалась, а затем и вторая. Это было ужасно, я бы никогда не хотел проходить через подобное снова. Чонин пришёл ко мне весь в слезах, и я не знал, что сказать, как объяснить ему, что происходит. Он ещё не до конца осознавал родственные связи, но мог чувствовать их повреждение в полной мере. — Мне так жаль, Чан… Я… — Я знаю-знаю… я просто… мне нужно было с кем-то поделиться, и я рад, что рассказал тебе, — Чан прижался всем телом к Хёнджину, продолжая сжимать подушку. — Почему твои родители не сбежали вместе с тобой? — Отец ни за что не оставил бы стаю, а мама — отца. — Должно быть, тяжело нести столько всего в одиночку. — На самом деле, я был очень избалованным ребёнком. Я никогда не видел ничего тяжёлого. Это почти единственный травмирующий опыт, — он улыбнулся, вспоминая своё детство. — Мама позволяла мне слишком многое. — Спасибо ей, что я она вырастила тебя таким замечательным, — Хёнджин поцеловал Чана в макушку. — Я никогда не знал своих родителей, — признался он. — Родители Сынмина забрали меня к себе ещё щенком, но я всё ещё чувствую связь со своими родными. Они сказали, что папа и отец сбежали из стаи, но я никогда не знал, почему. — Мне жаль. — Я рос в любви, Чан-а. Родные или нет, они подарили мне прекрасное детство и не самого прекрасного брата, — усмехнулся Хёнджин. Они сидели в тишине, пока в дом не забежал Чонин с громкими возгласами. — Чонхо забрал его папа! — пожаловался он, запрыгивая на колени Чана. — Теперь мне не с кем играть, поэтому я вернулся. — Завтра снова с ним встретишься, — улыбнулся Чан. — Уже действительно поздно, а мы обещали Сонхва-хёну сходить к нему в гости вечером, помнишь? — Чан поворошил копну волос на голове Чонина. — Точно! Он обещал приготовить рагу из кролика, — Чонин спрыгнул с колен, убегая в их с Чаном спальню, что раньше была медицинским кабинетом. — Я надену рубашку, которую он мне подарил, — Чонин крикнул с комнаты. — Ты уверен, что ты хочешь к нему? Там будут Чанбин, Джисон и другие… — Да, всё нормально. Я сейчас умоюсь и приду в себя. Всё будет хорошо, — Чан поднялся с дивана. — Ты придёшь? — спросил он, смотря на Хёнджина сверху. — Да, только закончу одно дело, — кивнул бета. — Иди, Чонин ждёт, — улыбнулся он.***
Хёнджин шёл по знакомой тропинке к дому Минхо. Он не часто бывал там, поскольку Минхо не был любителем гостей. Закат близился к концу. Он проводил Чана с Чонином до дома Сонхва и ушёл в противоположную сторону, пообещав скоро вернуться. Он остановился у двери Минхо. Собравшись с силами, он постучал и, не получив ответа, открыл дверь, входя внутрь. — Минхо! — крикнул, проходя в гостиную. — Что случилось с хёном? — лениво спросил Минхо, листая книгу за столом. — Нам нужно поговорить, — Хёнджин сел напротив него и вырвал книгу из его рук, закрывая и откладывала на край стола. — Есть дело. — Я не могу представить, насколько важным должно быть дело, раз ты ворвался в мой дом и вырвал книгу из моих рук, испортив мне вечер, — фыркнул Минхо, откидываясь на спинку стула и бросая недовольный взгляд на бету. — На стаю Чана напали с западных земель, — сразу начал Хёнджин. Минхо напрягся, забыв о своём недовольстве его поведением. — Они так же находили трупы, потом начались небольшие нападения, которые в конечном итоге привели к разгрому их стаи, — пересказывал Хёнджин. — Если это правда… — Это правда, — перебил Хёнджин. — Я чувствовал. Минхо озадаченно посмотрел на него, изогнув бровь. — Он моя платоническая пара, но, честно говоря, по горькости его запаха было понятно, что он не врёт. — Не может быть, — Минхо выпрямился на своём месте. — Платонические пары встречаются ещё реже, чем истинные. А я видел только одну пару истинных, и это было мои родители. — Минхо… я ощутил что-то, когда он проснулся, — Хёнджин ссутулился, избегая чужого взгляда. — Я почувствовал, что сформировалась ещё одна нить сегодня вечером, — он уронил голову в ладони. — Ты сейчас чувствуешь его? — Да. Я отчётливо чувствую своих родителей, Сонхва и его. — Сонхва знает? — Нет, я не говорил… — Хёнджин поднял голову. — Ты думаешь, он разозлится? Чан так переживает, что мешает здесь всем. Если ещё и Сонхва обозлится на него из-за нашей связи, он точно потонет в своих чувствах и вообще не будет выходить из дома. — Сонхва всё поймёт. Он любит тебя и, думаю, будет только рад, что ты нашёл платоническую пару, — Минхо поднялся со своего места. — Где Чан сейчас? Я хочу с ним поговорить. — Он у Сонхва, и, нет, ты не будешь с ним сегодня разговаривать, — Хёнджин поднялся вслед за ним, устремив взгляд прямо в глаза альфы. — Его связь с родителями только вчера оборвалась, и он ещё не до конца оправился, а зная тебя, ты опять что-то сделаешь, заставив его нервничать. — Я просто в шоке, как открыто ты не доверяешь альфе своей стаи. Хёнджин присоединился к компании в доме Сонхва. Чан давно не чувствовал себя так расслабленно в окружении людей. Последние несколько недель в его родной стае были полны тревогами и опасениями, поэтому мало кто собирался компаниями приятно провести вечер. Чан, наконец, познакомился с родителями Чонхо. Юнхо с Минги казались милой парой, и они предложили Чану отпускать Чонина вместе с Чонхо на образовательные уроки до обеда. Чонин и Чонхо сразу загорелись идеей учиться вместе, и стали уговаривать Чана разрешить им. Чанбин не пробыл с ними и часа и, извинившись, ушёл, переживая, что Сынмин один не справился бы с их ребёнком. Маленькой Черён было всего несколько месяцев, и Чан очень хотел с ней познакомиться. К концу вечера остались он с Чонином, Сонхва с Хёнджином и Феликс с Джисоном. Чан всё ещё боялся смотреть в сторону Джисону, уделяя больше внимания Сонхва, который казался довольно доброжелательным. Чонин задремал на диване, и вечер сразу погас. — Думаю, нам нужно идти, — тихо произнёс Чан, пытаясь не разбудить Чонина. — Я помогу отнести его, — вызвался Хёнджин, поднимаясь со своего места. Сонхва кивнул ему, улыбнувшись. — Нет-нет, — залепетал Чан, — спасибо. Я могу справиться сам, — румянец покрыл его щёки. Он встал со своего места, приблизившись к брату. — Нет, Чан-а, — заговорил Сонхва. — Хёнджин поможет. Всё нормально. — Вы явно хотели провести вечер вместе, так что я просто… — не успел он договорить, как послышался голос Джисона. — Я помогу, — он поднялся, скинув со своего плеча руку Феликса. Феликс ободряюще улыбнулся. — Не стоит. Но Джисон его не слушал. Он уже осторожно взял на руки Чонина, направившись к выходу. — Он упрямый, да? — бессильно вздохнул Чан. — Самый упрямый из всех нас, — согласился Сонхва. — Приятно было провести вечер, ребята. До завтра, — он быстро попрощался, поспешив за Джисоном. Бета ждал его на крыльце. Он кивнул, когда Чан подошёл, и, не дождавшись от него слов, направился вперёд. Они шли молча, и Чан думал, что тишина никогда не была настолько неловкой. Ему было стыдно перед Джисоном, и всё его существо хотело извиниться. Он шёл на пару шагов позади, сверля взглядом его спину. Чан редко видел его за время пребывания. Обычно рядом с ним были Хёнджин, Феликс и Сонхва. И Джисон, по их рассказам, казался хорошим человеком. Чан видел, как заливисто он смеялся рядом с Феликсом, как его глаза блестели, глядя на альфу. Он действительно любил его. Сердце Чана забилось ещё быстрее, купаясь в вине. — Прости меня, — внезапно заговорил бета, от чего Чан вздрогнул. — Что? — его глаза широко раскрылись. — Я попросил прощения, — повторил Джисон, останавливаясь и поворачиваясь к шокированному Чану. Они стояли на крыльце их дома, и, честно говоря, Чан думал, что лучше сначала оставить Чонина, а потом узнать, за что его нужно простить. — Я был не прав. — Хочешь зайти? — предложил Чан, обходя бету и отпирая входную дверь. Он вошёл внутрь, приглашая Джисона и ведя его в комнату Чонина. — Подожди меня на кухне, хорошо? — бета кивнул, покидая помещение. Чан укрыл Чонина одеялом и оставил лёгкий поцелуй на лбу, отправившись вслед за Джисоном. Он уже сидел за столом, нервно перебирая пальцами. — Прости меня, — ещё раз извинился он, увидев входящего Чана. Чан сел напротив него. — За что ты просишь прощения? — тихо спросил Чан, не отрывая взгляда от лица Джисона. — Я повёл себя грубо, и я не хотел, чтобы ты подумал, что забираешь у меня Феликса или что-то такое. Я просто… — Заревновал? Джисон кивнул, поднимая взгляд. — Да… — Это нормально, — Чан мягко улыбнулся, кладя свою ладонь поверх переплетённых пальцев Джисона. — Я не в обиде, всё хорошо. — Правда? — лицо Джисона засветилось и он лучезарно улыбнулся. — Чан, я правда не хотел… Я просто увидел, как вы разговариваете, и что-то во мне загорелось, я не знаю… — Ты просто очень любишь Феликса, — добродушно рассмеялся Чан. — Да… — И он тоже тебя любит, — добавил Чан. — Я знаю. Мы отвратительны, когда вместе, да? Конечно, за исключением тех моментов, когда ругаемся, но это происходит довольно редко, — голос Джисона стал мягким, и сердце Чана защемило. Он хотел бы говорить о ком-то с такой же всепоглощающей нежностью. — Не переживай, сегодня вечером все были такие. Я словно был ложкой дёгтя в бочке мёда, — издал смешок Чан. — Ты лавандовый мёд, Чан! — возмутился Джисон, виновато улыбнувшись, когда Чан указал на комнату с Чонином. — Почему лавандовый? — Ну, ты пахнешь полевыми цветами, ты же знаешь? Самым отчётливым ароматом является лаванда, — объяснил Джисон. — В любом случае, ты не ложка дёгтя. У тебя есть пара, Чан? — Джисон становился слишком болтливым, когда обстановка была комфортной для него. Улыбка Чана помрачнела, но он постарался сохранить её, что, конечно же, не осталось незамеченным. — Ой, прости, это что-то личное, да? Я не хотел. — Всё хорошо, — кивнул Чан. — Просто, думаю, это разговор для другого вечера. Его сердце заныло. Внутренний омега затосковал, и Чану захотелось выть. Образ Сынчоля всплыл в его голове, и он в сотый раз пожалел, что у него не было с ним связи, чтобы знать, жив он или нет. Их история была слишком длинной и слишком драматичной. Чану хотелось забыть её, но он не мог, снова и снова раздражая рану. Все слова любви, когда-либо им сказанные, плавали в его разуме, и ему было жаль, что они не оценились по достоинству. Возможно, во всём была именно вина Чана. Возможно, его не хватало для любви. Чан надеялся, что когда-нибудь его будет достаточно. Джисон ушёл через пару минут, оставив Чана одного разбираться со своими мыслями. Чан заснул с влажными щеками.***
— Ты готов? — крикнул Чан из кухни Чонину. — Да! — мальчик выбежал с небольшой сумкой, купленной ему Феликсом. В ней лежало пару карандашей и блокнот, который он нашёл в доме Хёнджина. — Я всё собрал! Пойдём? — он радостно уселся за стол. — Сначала тебе нужно съесть свой завтрак, Чонин-щи, — Чан положил перед ним два кусочка хлеба с малиновым джемом и стакан с травяным чаем. — Надеюсь, тебе не надоел джем. Когда я начну подрабатывать, у нас будет еда разнообразнее. — Всё хорошо, хён. Мне нравится джем, — в подтверждение своих слов Чонин откусил кусочек, запив чаем. Пару дней назад Чан с помощью Юнхо поговорил с Рюджин, которая обучала детей, и она сразу согласилась принять Чонина в группу, пообещав Чану, что он будет в безопасности. — Веди себя хорошо там, ладно? — Чан следил, как младший брат тщательно пережёвывал хлеб. — Я заберу тебя ближе к обеду, и мы погуляем, хочешь? Чонин энергично закивал. — Сходим на рынок? — спросил он, допив чай. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Чонхо говорил, что там красиво. Я не буду ничего просить, честно! — Чонин подпрыгивал на месте от нетерпения. Чан улыбнулся, вздыхая. — Хорошо, просто посмотрим, да? Чонин запищал, спрыгнув со стула и побежав к Чану, обняв его за ноги. — Спасибо! Чан подумал, что готов отдать всё на свете, лишь бы всегда видеть Чонина таким счастливым. — Ладно-ладно, — рассмеялся Чан. — Пора идти. Чонхо будет ждать тебя. — Точно! — Чонин схватил свою сумку и выбежал на улицу, остановившись на крыльце и ожидая Чана. — Хён, почему ты так долго? — заныл он, наблюдая, как Чан закрывает дверь. — О, так теперь я задерживаю нас, молодой человек? — Чан подал ему руку. — Да! — Чонин крикнул. — Чонхо говорил, что у них весело, — начал рассказывать он, пока они шли к зданию школы. — Он умеет писать, я тоже умею, но не так хорошо, как он. Надеюсь, мы будем вместе. — Не уходи от группы, хорошо? Я буду переживать, если с тобой что-то случится. — Я буду слушаться Рюджин-сонсэнним, — пообещал Чонин, крепко вцепившись в ручку сумки. — Чонхо говорил, она хорошая. — Тебе очень нравится Чонхо? — спросил Чан с улыбкой. — Да… — тихо признался Чонин. — Он красивый. И добрый. И мне нравится, когда он улыбается. — О, ясно, — рассмеялся Чан, — ты влюбился. — Что? Нет, хён! — запищал Чонин, закрывая лицо рукой. — А чего краснеешь тогда? — Жарко просто! — Ну-ну. Чонин заныл, пытаясь убедить Чана, что они с Чонхо только друзья, и Чан искренне умилялся его наивности и самой чистой детской влюблённости. Чонину было всего пять, но Чан видел, как заботливо Чонин брал Чонхо за руку, когда они бегали и как он искал самые красивые цветы в домашнем саду Сонхва, чтобы сорвать и подарить их маленькому омеге. Может быть, Чан не так далёк от истины. — Инни! — они услышали детский крик, когда приблизились к школе. Чонхо яростно махал им, улыбаясь. — Инни? — усмехнулся Чан, глядя на брата. — Вот смотри, ты снова покраснел. — Хён! — раздражённо воскликнул Чонин, отпуская руку. — Ладно-ладно, — сдался Чан, посмеиваясь. Чонин побежал на встречу к Чонхо, и они сразу начали что-то обсуждать. Чонхо громко рассказывал, как весело им будет вместе учиться, и Чонин кивал на все его слова. — Привет, Чан, — поздоровался Минги. — Я рад, что Чонин теперь будет учиться. Кажется, они с Чонхо поладили. — Это точно, хён, — согласился Чан, смотря на детей. — Чонину очень нравится Чонхо, — он издал смешок. — Чонхо тоже не замолкает. Он все выходные спрашивал, когда он наконец пойдёт в школу, чтобы посидеть с Чонином, — Минги помахал Чонхо, когда Рюджин вышла за ними. Они с Чонином за руки вошли внутрь. — Думаю, нам будет весело с ними. — Однозначно. — Ну что, ты готов познакомиться с нашим госпиталем? — Минги повернул в противоположную сторону, пригласив Чана идти за ним. — Да, но… страшно. — Почему? Чан сжал ручку на собственной сумке, шагая рядом со старшим омегой. — Не уверен, что хорошо справлюсь. — Мы научим тебя, — Минги ободряюще похлопал его по спине. — Тем более, ты почти всех там знаешь. Сонхва, Хёнджин, я. Осталось познакомиться только с Хонджуном и Йеджи. Тебе понравится. — Всё равно не верится, что я буду работать. Это будет моя первая настоящая работа, — признался Чан, кивая проходящим людям. — В моей стае я изучал целительство и помогал иногда, но я никогда не был на постоянной основе в госпитале. Чан хотел отказаться, когда Хёнджин предложил ему присоединиться к ним, но он понимал, что он не сможет жить без работы. Он мог бы охотиться, но сомневался, что ему позволят. В стае он занимался всем понемногу, но целительство было тем, что привлекало его больше всего. Чонину нужна была новая, более тёплая одежда. Холода приближались, и Чан хотел купить ему меховую жилетку. Нужны были бумага и карандаши, продукты и запасы на зиму. Хёнджин, конечно, пытался дать ему денег, но Чан не принимал, поэтому он носил ему продукты и некоторые вещи. Чан каждый раз краснел, но принимал. Минхо выделил Чану и Чонину денег с собственного кармана, поскольку он всё ещё являлся альфой стаи и должен был заботиться о каждом на своих землях, но Чан старался не тратить их, используя по минимуму. Он планировал всё вернуть, поэтому работа в госпитале показалась ему отличной идеей, несмотря на внутренний страх. — Привет! — поздоровался Хёнджин, когда они вошли внутрь. Он держал в руках поднос с разными банками, а сам был одет в специальный халат. — Я отнесу это в хранилище и приду, — уведомил он, проходя мимо и ярко улыбаясь. — Идём переоденешься, и Хёнджин тебя со всем здесь познакомит. Чан кивнул, последовав за Минги. Что-то ему подсказывало, что он принял правильное решение. Работа была тяжёлой. Хёнджин рассказывал, чем они обычно занимались, когда не было большого наплыва людей. — Скоро зима, поэтому все начнут болеть, так что пока мы просто запасаемся нужными травами и готовим лекарства, — он показывал хранилище. На полках стояли склянки разных настоев, и глаза Чана горели желанием всё изучить. — Часть трав растёт на нашей стороне леса, а другую часть мы покупаем на всеобщих ярмарках весной и в начале осени. — Я обычно занимаюсь приготовлением настоев и прочего, — продолжил бета. — Йеджи и Сонхва следят за нашими больными, которые лежат здесь, — Хёнджин указал на пару закрытых дверей. — Сейчас всего два человека, не так много работы. Хонджун занят тем, что ходит по тем больным, которые лечатся дома. Минги помогает мне. — А я что буду делать? — спросил Чан, топая рядом с Хёнджином, засунув руки в карманы выданного халата. — Поначалу всё понемногу, чтобы ты мог понять, что тебя больше всего устраивает. Мне бы, конечно, польстило, если бы банки и склянки понравились тебе больше всего, но ты сможешь сам решить, чего тебе хочется, — Хёнджин улыбнулся, открывая дверь в комнату отдыха и пропуская Чана вперёд. — Сонхва очень хотел, чтобы ты был в его команде, — надулся Хёнджин, устраиваясь на диване в углу комнаты. Чан рассматривал бумаги на столе. Кривым почерком были записаны имена, адреса, названия трав. Он нашёл своё имя среди них и потянулся за бумагой, рассматривая. — Что это? — Мы записываем всех. Чем болел, чем лечили и прочее. Знаешь, на будущее, — Хёнджин встал со своего места и подошёл к шкафу. — Вот, тут даже моя бумажка есть, — он открыл его, порывшись пару секунд, достал полностью исписанный листок и подал Чану. — О, ты простудился недавно? — Чан внимательно читал. — Ага, было неприятно, — съежился Хёнджин, заглядывая за плеча Чана и пробегаясь глазами по строчкам. — Я даже не мог сам себя вылечить, меня выходил Сонхва, — рассказал он, положив подбородок на плечо Чана. — Сонхва знает? — внезапно спросил Чан, поворачиваясь лицом к Хёнджину. — О чём? — бета смотрел на него сверху вниз. — О том, что… ну, мы… — щёки Чана покраснели, и он отвёл взгляд. — А… — Хёнджин замялся, сглатывая. — Вчера рассказал, — признался он, делая шаг назад. — Он, наверное, злится, — Чан закусил нижнюю губу. — Прости меня, пожалуйста. — За что ты извиняешься, Чан? — Я испортил отношения между тобой и Сонхва. — Я разве сказал такое? — удивился Хёнджин. Он положил руки Чан на щёки, приподнимая лицо. — Ты ничего не испортил, Чан-а, — улыбнулся Хёнджин. — Сонхва порадовался за меня. Не каждый же день находится платоническая пара, — он смахнул мелкую слезу с кожи Чана. — Всё хорошо. — Да? — голос Чана был тихим. Он смотрел в мягкие глаза Хёнджина и чувствовал, как его связь с ним крепчает. — Конечно, ты же чувствуешь. Чан кивнул, улыбнувшись. — Я рад, что встретился с тобой, — прошептал Хёнджин. — Я чувствую себя в тепле рядом с тобой. — Я тоже. — Но я всё равно люблю Сонхва больше, — засмеялся он, отпуская Чана. — Он же твоя пара! — возмутился Чан. — Я убью тебя, если ты его разлюбишь, — пригрозил он, шмыгая носом. — Я найду какую-нибудь ядовитую траву в лесу и заставлю тебя её съесть, понял меня? — Ты пугающий. — Ещё бы! Они одновременно рассмеялись. Чан облегчённо выдохнул, когда Хёнджин снова начал болтать. Вскоре к ним присоединился Сонхва и Йеджи, и Чан познакомился с девушкой. Она была милой, всего три месяца назад устроившейся в госпиталь. Сонхва забрал Чана. Они пришли в комнату к молодому на вид альфе. Сонхва учил его менять повязки, пока болтливый парень рассказывал Чану, как героически он поборол медведя, оставившего ему глубокие раны. Чан улыбался, внимательно следя за действиями Сонхва и не забывая отвечать альфе. Он искренне восхищался Сонхва, и, может быть, он хотел бы так же быстро и качественно обрабатывать раны и снимать швы. — Давай, Чан, попробуй, — он встал со стула рядом с кроватью и предложил место Чану. — Осталось две раны на руке. Ты же видел, как я делаю? — Чан кивнул. — Не бойся, я буду помогать. Чан сглотнул. Он сел на стул, взглянув на перебинтованное плечо парня. — Больнее, чем медведь точно не будет, — подбодрил его альфа, и Сонхва шикнул на него. — Смотри, Чан, — он указал на полку с подносом, на котором лежали приготовленные повязки с миской раствора. — Сначала ты смачиваешь их, а затем снимаешь старые повязки и накладываешь новые. Чан кивнул. Он потянулся к тканевым бинтам и аккуратно, начал разматывать их, пытаясь причинить, как можно меньше дискомфорта. Он закусил губу, сосредоточившись на деле. Чан увидел почти зажившие красные полосы. Он выкинул бинты в ведро рядом с кроватью и взял сухие повязки в руки. Полностью смочив их, он наложил их на раны. Сонхва протянул ему новый бинт. — Спасибо, — прошептал Чан, открывая его и обматывая руку. — Не затягивай слишком туго. Но и не так, чтобы он болтался. Закончив, Чан завязал маленький бантик и повернулся к Сонхва с довольной улыбкой. — Молодец, — Сонхва гордо улыбнулся. — Ты отлично справился, — снова заговорил альфа. — Я даже не почувствовал. — Спасибо, — Чан покраснел от похвалы, понимая, что задание не было тяжёлым, но он всё равно мурлыкал внутри, радостный, что оказался полезен. Оставшееся время он перебирал вместе с Хёнджином и Минги травы, интересуясь некоторыми рецептами. Ему всё терпеливо объясняли, и Чан был безмерно благодарен Хёнджину за то, что он предложил эту работу. Ближе к обеду он отправился за Чонином, довольный проведённым днём. Он надеялся, что ему позволят остаться в госпитале. Чан уже составил список того, что ему нужно будет купить. Меховая жилетка для Чонина, новые рубашка и штаны для Чонина, несколько блокнотов для Чонина, новые вкусы джема. Возможно, какая-нибудь игрушка для Чонина, но это позже, когда он сможет полноценно обеспечивать себя и его. Чану нужно было остаться здесь. Он знал, что не сможет один пережить зиму. — Хён! — Чонин стоял у входа в школу. Чонхо болтался рядом с ним, выглядывая своих родителей. — Привет, Чонин-а, привет Чонхо, — улыбнулся Чан, подойдя к ним. — Как прошёл день? — Хорошо! — заговорил Чонхо. — Нам разрешили сидеть вместе! Рюджин-сонсэнним сказала, что Чонин быстро учится! — Правда? — Да! Мы с Чонхо будем самыми умными в группе, — самодовольно произнёс Чонин. — Я верю в это, — рассмеялся Чан, беря Чонина за руку. Чонхо уже подбежал к подошедшему Юнхо. — Пойдём? — На рынок? — с надеждой спросил Чонин. — Да, я же тебе обещал. Чонин подпрыгнул на месте. Чонин рассказывал, как он провёл день, что ему понравилось и что не понравилось, пока они шли к рынку. Чем ближе они подходили, тем больше людей их встречало, и Чан почувствовал себя слегка некомфортно, когда взгляды устремлялись на них. Он надеялся, что сможет показать Чонину рынок без приключений. Они прошли мимо лавок с одеждой, и Чан не удержался и купил для себя одну рубашку, которая понравилась Чонину. Он долго сопротивлялся, но не смог устоять перед глазами маленького альфы. Он не брал много денег из дома, и надеялся, что не будет их тратить, но отдал все монеты на прекрасную голубую рубашку с вышитыми на рукавах ветками вишни. — Тебе идёт, хён, — восторженно пробормотал Чонин, пока они шли вдоль рядов. — Я выбрал хорошую для тебя рубашку, — усмехнулся он, поднимая взгляд на Чана. — Тебе же понравилось? — Да, — Чан кивнул. — Она очень красивая. Ты правда молодец. Они остановились у прилавка с украшениями. Чонин с любопытством рассматривал браслеты из различных камней и бисера. — Как красиво… — прошептал он, указывая на браслет в самом углу. Красные бусины чередовались с золотыми, и маленькие цветы крепились к нити между ними. — Он такой красивый, хён, — Чонин взглянул на Чана. — Как думаешь, Чонхо понравится? — Ох, Чонин, — Чан грустно вздохнул, — прости, я не взял столько денег… Я не могу… — он не договорил, почувствовав сначала запах, а затем услышав твёрдый голос. — Юный альфа собирается ухаживать за омегой? — Минхо подошёл к ним, с улыбкой глядя на Чонина. Он сел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с мальчиком. — Здравствуйте, — поздоровался Чонин, поклонившись. — Привет-привет, — Минхо кивнул в ответ. — Не слишком ли ты маленький, чтобы дарить омеге браслеты, хм? — по-доброму усмехнулся Минхо. — Нет! — воскликнул Чонин. — Я просто… ну, красивый браслет, правда… Я бы подарил его хёну, — Чонин кинул взгляд на Чана, всё ещё в шоке следящего за ними. — Но хочется подарить Чонхо? Юнхо сказал, вы друзья. Чонин кивнул, смущаясь. — Кто-то доказывал мне сегодня утром, что не влюблён, — вклинился Чан, приходя в себя. — Я не влюблён! Просто хороший браслет! — ныл Чонин, топая ногой. Чан сел рядом с Минхо, надеясь, что это не выглядело слишком странно, и потянулся к рукам Чонина, взяв их в свои ладони. — Давай я куплю его тебе завтра, хорошо? Я сейчас не могу, — выдохнул Чан, стараясь спокойно объяснить всё ребёнку. — Но его могут купить за это время, — пожаловался Чонин, шмыгая носом. — Хён, пожалуйста. — Чонин, ты же сказал, что не будешь… — вздохнул Чан, жалея, что купил ту рубашку, деньги за которые мог бы потратить на браслет. Вина разгорелась в его груди. — Я куплю его, — безапелляционно заявил Минхо, поднимаясь на ноги. — Не надо! — воскликнул Чан, вставая вслед за ним. — Не надо, правда, всё нормально. Я просто куплю его завтра, — затараторил он, бегая взглядом. — Я хочу его купить, — сказал Минхо, перебивая Чана. — Мне он тоже нравится. — Ты же даже не знаешь, какой. — Какой, Чонин? — обратился он к мальчику, следящим за ними двумя. Он быстро показал на нужный браслет. — Вот этот мне нравится, — Минхо повернулся к прилавку, окликнув продавца. — Не надо, правда, Минхо-щи, — Чану было неудобно. Ему хотелось сбежать. Он чувствовал, как его щёки горели от стыда, и он был в шаге от побега. — Хён, — Минхо достал пару монет из кармана, передав их продавцу. — Хён, — кивнул Чан, исправляясь. Он хотел снова начать убеждать Минхо, но браслет уже оказался в его руке. — Держи, — он передал его Чонину, который светился от счастья. Чонин держал его, рассматривая с благоговением. — Чонхо точно понравится, — пробормотал он, засовывая браслет в сумку на плече. — Спасибо, — прошептал Чан, наблюдая, как Чонин направился к следующей лавке, но уже с меньшим интересом. — Не за что, — Минхо шёл рядом с ним. — Он милый. — Да, — Чан улыбнулся. — Он — вся моя жизнь. Я всё для него сделаю. — Вы можете остаться на сколько хотите, — сказал Минхо, засунув руки в карманы. — Можете даже присоединиться к стае, если захотите. — Правда? — Чан резко обернулся на него, удивлённо моргая. — Мы можем остаться? — Ну, судя по тому, что ты отдал Чонина в школу, а сам пошёл в госпиталь, ты планировал остаться, — усмехнулся Минхо, и Чан снова отвернулся, пытаясь скрыть румянец на щеках. — Они просто предложили, и я согласился, — пытался оправдаться Чан. — Не то, чтобы я хотел подрывать твой авторитет и всё в таком духе. — Ты всегда так краснеешь? — перевёл тему Минхо, не отрывая взгляда от зардевших ушей Чана. — Что? — Чан снова кинул на него растерянный взгляд. — Серьёзно? Это… странный вопрос. — Да? Чонин побежал на детскую площадку недалеко от рынка, и они остановились, наблюдая за ним. — Это действительно интересно, — продолжил Минхо. — У меня просто светлая кожа, — смущённо начал объяснять Чан. — Поэтому кажется, что я часто краснею. — Это мило, — Минхо стоял в шаге от него. Он даже не смотрел на него, но Чан почувствовал, как его шея загорелась. Ему захотелось спрятаться. — Хм, спасибо, — промямлил он, закусив губу. Чан взглянул на Минхо. У него не было возможности рассмотреть альфу, потому он уцепился за неё. Минхо был красив. Чёткие черты лица, прямой нос, большие, словно кошачьи, глаза. Его осанка была прямой, а поза — расслабленной. Всё в нём кричало о наличии твёрдости характера и власти в руках. Что-то внутри Чана разбилось, когда Минхо резко повернулся к нему, словив взгляд. Чану было тяжело отвести глаза. — Я передал тебе денег через Сынмина, — начал Минхо. — Они закончились? Тебе нужно ещё? — спросил он, делая шаг вперёд. — Нет-нет, — замотал головой Чан. — Я просто не трачу много, — сказал он, вцепившись в ручку своей сумки. — Почему? — Они не мои, — ответил Чан спустя несколько секунд молчания. — И я отдам всё, что потратил, когда окончательно устроюсь в госпитале. — Я просил об этом? — Минхо слегка сощурил глаза и повернул голову набок. Чану стало тяжело от его взгляда. Он сглотнул прежде, чем ответить: — Нет? — неуверенно произнёс Чан, моргая пару раз. — Тогда зачем возвращать? Он чувствовал исходящий от Минхо запах. Костёр проникал в его лёгкие, и ему хотелось сгореть в этом запахе, что пугало. В его голове рождалось сотни мыслей, сразу превращающиеся в прах на его подкорке. Взгляд Минхо был слишком проницательным. Чан хотел отвести глаза, но что-то в нём протестовало. Сердце сильно билось о грудную клетку, и Чан, похоже, забыл, как дышать, когда слегка приподнял голову, обнажая шею. Минхо удивлённо посмотрел на него, его запах усилился, и Чан широко раскрыл глаза, осознавая, что сделал. — Я… — заикнулся он, сделав небольшой шаг назад. Он испугался собственного знака подчинения. — Хён, — к ним подбежал Чонин, и он никогда не был настолько вовремя, — я голодный. — А… да, обед, точно, — Чан взял за руку Чонина. — Мы пойдём. Попрощайся с Минхо-хёном, — он быстро пробормотал, поворачиваясь к застывшему альфе спиной. — Пока, Минхо-хён! — крикнул ему Чонин, топая рядом с Чаном. Минхо кивнул, продолжив стоять на месте, смотря вслед уходящему омеге. Ситуация не покидала голову Чана, пока он готовил лёгкий обед для Чонина. Младший писал что-то на бумагах, пока Чан порхал на кухне, забыв об окружающем мире. Он не знал, что побудило его подчиниться Минхо, показать, что он доверяет ему. Он даже не до конца осознавал, что волк внутри него принял альфу, поскольку думал, что он скептично относится к нему. Сердце учащённо билось, и он боялся этого ощущения. В последний раз, когда он доверился альфе, он остался с разбитым сердцем и пустыми обещаниями. Чан думал, что всё ещё любил Сынчоля. Он тянулся к нему, хоть и разорванная связь давала о себе знать глубокой болью. Каждый раз, когда он вспоминал о нём, волк выл, огорчённый отказом. Никто не знал, что именно произошло с ними, кроме его мамы. Чан хранил эти воспоминания глубоко в себе. Мелкая надежда копилась в его сердце, и Чан думал, что разрыдается от переполняющих его мыслей. Он подал ужин Чонину, а сам вышел на крыльцо, сев на скамейку возле дома. Чан подтянул к себе колени, обняв их. Солнце садилось, ветер трепал его кудри. Он не понял, когда слёзы начали катиться по его щекам. Вспоминать Сынчоля было больно. Чан искренне думал, что сможет разделить с ним всю свою жизнь. Он был бесконечно счастлив, когда их связь сформировалась, и глубоко опечален, когда она разорвалась. Обоюдный разрыв связи не так травматичен, как односторонний. Чан думал, его сердце разорвалось в клочья. Сынчоль сотни раз извинялся за это, и Чан кивал, улыбаясь и твердя, что всё хорошо, что он не винит его, но он продолжал чувствовать остатки той боли и по сей день, уже смирившись с ней. — Чан? — Хёнджин присел рядом с ним. — Всё хорошо? Чан не заметил, когда пришёл бета. Он взглянул на него заплаканными глазами. — Что случилось? — Хёнджин запаниковал, обнимая его за плечи. — Хёнджин, — всхлипнул Чан, — ты чувствуешь мои разорванные связи? — спросил он, вытирая щёки рукавами рубашки. — Я чувствую только их боль, — выдохнул Хёнджин, — я не знаю, сколько их. — Три, — тихо произнёс Чан. Хёнджин застыл. Он медленно осознавал, что это значит, пока Чан снова не заговорил. — Я так любил его, Хёнджин. Слишком сильно, чтобы это было правдой. Он разорвал связь ещё год назад, но я всё ещё чувствую её так, словно это было вчера. — Ох, Чан, мне так жаль, — бета нежно гладил его по спине. — Мне так больно, Хёнджин, — Чан повернулся к нему лицом, падая в его объятия. — Боль от трёх связей невозможная, — он тихо плакал в чужое плечо, пока Хёнджин сжимал его в объятиях, поглаживая по голове. Хёнджин мог чувствовать то, что переживал Чан. Хоть боль была отдалённая, эфемерная, не настолько сильная, чтобы свалить его, но ему было искренне жаль омегу. Он не знал, что делать, поэтому просто шептал утешительные слова ему на ухо. Чан оторвался от него, глядя красными, воспалёнными глазами. — Спасибо, — прошептал он, утыкаясь лбом в грудь беты. — Я так много плачу в последнее время. — Это нормально, — подбодрил Хёнджин. — Чонин, наверное, заждался меня со своими рисунками, — перевёл тему Чан, шмыгая. И Хёнджин уважал его желание не вдаваться в подробности. — Первый школьный день? — Ага. — Помочь? — Был бы очень благодарен, — улыбнулся омега. Чан в очередной раз поблагодарил Луну за то, что она дала ему Хёнджина.