***
Часа три Гарри ходил по пятам за Чарли, который рассказывал про драконов и цвет скорлупы яиц. — Чёрная скорлупа у Норвежского горбатого. Смотри, вот и ваша Норберта. Наконец-то Гарри увидел старую знакомую. Кажется, дракониха его узнала, потому что вела себя очень спокойно и даже дала погладить по морде. — Норберта действительно необычная, — с нежностью в голосе сказал Чарли. — Мы сейчас проводим исследования, как влияют условия разведения драконов на их нрав. Собственно, такие исследования ведутся неустанно, но есть небольшие нюансы после выходки Хагрида. В общем, стоит сделать новые выводы. Чарли был прекрасным рассказчиком, и Гарри подумал, что из него вышел бы чудесный преподаватель. Он любил свою работу и драконов. Наверное, даже больше людей. Благодушный настрой как рукой сняло, когда Чарли стал гонять по всему материалу, что до этого рассказывал. Через час Гарри взмолился о пощаде и обеде. — Ладно, — сжалился Чарли. — Ты всё-таки после болезни. Но не думаю, что в Аврорате вас меньше мучают. Я всего лишь умственно. — Лучше бы физически, — вздохнул Гарри. — Да, видел, в этом ты мастак, — ухмыльнулся Чарли, бросив короткий взгляд на подтянутую фигуру Гарри. Щёки того потеплели. — Иди, обедай. У меня ещё дела.***
Весь вечер, готовясь к свиданию с Тео, Гарри не находил себе места. Он слонялся по комнате, закрывал и открывал шкаф, разглядывал свои скудные пожитки и не находил ничего приличного, что можно было бы надеть на столь необычное свидание. Вытянув, наконец, меньше остальных затасканную толстовку, Гарри решил надеть её и свои обычные спортивные штаны. Проходя по коридору в сторону кухни, он услышал голоса в комнате Тео и Чарли — оживлённые, спорящие. Гарри не был бы Гарри, если не стал бы совать нос куда не следует. Он осторожно заглянул в приоткрытую дверь, пытаясь получше разглядеть обитателей комнаты в узкой щели проёма. Увиденное заставило Гарри сильно, — нет, очень сильно! — удивиться: Тео расположился между ног Чарли, спиной к нему, а тот проводил расчёской по его кудрям, разделяя спутанные пряди и укладывая их аккуратно набок; при этом в чём-то горячо убеждая. Закончив приводить волосы в порядок, Чарли поднялся. Тео тоже. Чарли поправил непокорный локон у виска Тео, убирая за ухо, разгладил складки на футболке и придирчиво осмотрел с ног до головы. — Ну, как я выгляжу? — спросил Тео. — Охуенно. У Гарри точно нет никаких особенных пожеланий? — Не знаю, — буркнул Тео. — Он не говорил, а я не интересовался. — Мне тоже ничего не сказал. — Ты его спрашивал, что ли? — Немного. Тео открыл было рот и снова закрыл. — Что? — заметил Чарли его невысказанный вопрос. — Проехали, — отмахнулся Тео. — Пожалуй, я пойду. — Да, а то опоздаешь, — кивнул Чарли и потянулся к нему, чтобы поцеловать. Гарри сжал кулаки и стиснул зубы, сдерживая в себе бурлящую ревность, глядя на их поцелуй. Тео обхватил руками лицо Чарли и вполне себе пылко отвечал. По крайней мере, так казалось Гарри. Перед глазами уже вставала пелена, и он быстро рванул от двери, чтобы не натворить ничего фатального. Не имеет на то никакого права. Чувства Гарри — только его. Тео о них даже не знает, кстати. Он сел за стол на кухне и нервно закурил, дожидаясь Тео. Тот появился спустя пять минут.***
Тихое вечернее кладбище явно не подходило для свидания; для чего именно оно подходило, Гарри не смог определить, но, по крайней мере, здесь не было посторонних глаз. — Синий цвет символизирует свободу и надежду, — сказал Тео, глядя на один из голубых крестов на могиле, украшенный аляповатыми рисунками. — Мне очень откликается. И вообще впечатляет то, что в этом месте, где-то на краешке земли, смерть — не что-то трагичное. Как перебороть страх смерти? Тот же принцип, как и с боггартом — превратить в нечто смешное, весёлое. Смех побеждает всё. Смерти не нравится, когда над ней смеются. Ты умер, но умер не побеждённым. Без страха. Ты уязвил смерть. Посмотри на причины смертей некоторых людей: некоторые неприглядны, такое обычно скрывают ото всех. Но только не здесь. И когда ты видишь, что это нормально, перестаёшь бояться, — Тео сделал небольшую паузу и взглянул на Гарри. — Я знаю, что этот разговор не про тебя. Ты не боишься смерти. Только не ты. Хотелось бы мне хотя бы вполовину быть таким же храбрым… Но я слишком слаб. — Да с чего ты вообще взял, что я храбрый? — воскликнул Гарри. — Если ты про Волдеморта, так я был ещё слишком юн, меня почти ничего не держало здесь. И к тому же я боялся. Я не был храбрым, Тео. — Зато ты выбрал правильную сторону, — горько ответил тот. — А я не смог пойти против отца. Я не хотел его расстраивать, ему и так было плохо после смерти матери. Если бы ещё и я предал его… В общем, я не мог ни остановить его, ни уйти. Я трус, и теперь расплачиваюсь за свою трусость. — Ты был ребёнком, Тео, — горячо возразил Гарри. — Не стоит наказывать себя за прошлое. Твоя горькая чаша уже испита, думаю. Надо жить дальше и дышать полной грудью. — Вы слишком добрые, — грустно улыбнулся Тео. — Ты, Чарли. Ваши друзья. Такие как я, недостойны быть с вами рядом. — Всё, хватит нести чушь, — разозлился Гарри. — Мне вообще плевать на твоё прошлое. И тебе стоит забыть. Заниматься тем, чем ты действительно хочешь. И быть рядом с тем, с кем хочешь. Понимаешь меня? — Понимаю, — мягко ответил Тео. — Тебе вообще нравится в этой деревне? — Я привык. И драконы очень даже милые создания. — Я видел, как Чарли относится к работе, — твёрдо сказал Гарри. — Он действительно любит драконов и эту деревню. Но ты — нет. Деревня не создана для тебя. Посмотри, ты даже с собственным телом обходишься пренебрежительно. Ожоги от драконьего пламени до шрамов, непонятные мужчины, которые имеют тебя на глазах твоего парня. Что происходит вообще, Тео? Почему Чарли собирает тебя на свидание с другим? Я не понимаю ваших отношений. Не хочу делать поспешных выводов, но твоё поведение… оно… — Гарри споткнулся на оборванной фразе, — слишком… лёгкое. — Ой, Гарри, говори, как есть, — спокойно ответил Тео. — Ты хотел сказать, что я шлюха, хастлер. Я не обижаюсь, всё так и есть. — Нет, нет, нет! — Гарри нервно заходил вокруг чьей-то могилы. — Я чувствую, что ты не такой. Поверь, я встречал достаточно хастлеров, и они совсем другие. Ты как будто пытаешься выглядеть плохим. — Ты слишком веришь в людей. И в чистые помыслы. Мне просто нравятся чужие члены в заднице, вот и всё. Гарри не верил ни единому слову. Он читал это в карих глазах — стремление быть хуже и наказать за прошлое. Тео не разрешал себе жить по-другому. А Гарри протянул бы руку. Ладонью вверх. Предлагая бросить всё к чертям. Пусть горит драконьим пламенем. Но знал, что Тео не ответит на жест, не переплетёт свои пальцы с его. Не сейчас. Но, может быть, позже? — Говори, что угодно. Убеждай, в чём угодно. Но хочу, чтобы ты знал, Тео: я вытащу тебя из этой деревни, — произнёс Гарри, касаясь прохладной кожи предплечья Тео. — Я могу договориться с Министром, чтобы пересмотрели дело твоего отца. Я могу пойти в любую Академию, в которой тебя не приняли, и попытаться заставить принять другое решение. Ты сможешь стать тем, кем действительно хочешь. — Ты забыл кое-что, — усмехнулся Тео. — Забыл спросить меня: а хочу ли я уезжать отсюда? Мне нравится здесь. Мне нравится Чарли, он всегда был рядом со мной. Даже в самые неприглядные моменты. А ты здесь проездом. На лето. Исправлять ошибки. Так вот, Гарри, не наделай новых, чтобы потом не жалеть. — Я… — Не хочу это обсуждать больше, — перебил Тео. — Ночь коротка. Давай проведём её более интересно, чем пустые разговоры. Досмотрим истории на крестах, прогуляемся по берегу реки, может, даже встретим рассвет. Ты наверняка никогда не видел, как восходит солнце в деревне. Я тебе покажу. Я столько хочу показать тебе, Гарри; ты никогда не увидишь такого солнца в Англии. Только здесь, в Сэпынце. — Оно такое особенное? — Оно станет таковым, — подчеркнул Тео. — Нужно лишь правильно смотреть, чтобы не ослепнуть от яркого света. Когда ты уедешь, с тобой останутся самые тёплые воспоминания о румынской деревне. Я хотел бы надеяться, что они смогут согреть тебя в дождливый лондонский день и разогнать смог, но это слишком самоуверенно. — Увидим, — улыбнулся Гарри. — Не теряй времени, показывай мне всё.