Записная книжка некроманта

— Ну? Снова в бар зовёшь? — Нет, я… Как сказать-то. Я по делу, что ли. — То есть? Не мни сиськи, говори как есть. — Скай был немного резок, но его можно было понять. Ему вчера пришлось поработать с мстительным духом самоубийцы, который третировал небольшую гостиницу в Паттайе. Хозяйка прогорающего гест-хауза едва наскребла на то, чтобы нанять Ская, но скидок он не делал никогда и никому. Даже в тот раз, когда пришлось помогать ловить неуловимого маньяка на его собственную воскрешённую жертву. Хорошо, что друг у него небедный. Да и вообще, было интересно. Морг Главного Управления просто битком был набит духами. Некоторые из них тогда почти сразу развеялись, едва Скай успел сообщить им, что их убийцы наказаны, некоторые таскались за ним какое-то время, пытаясь заставить завершить их незавершённые дела, но Скай принципиально брался работать лишь с живыми — только они платили деньги. Заслуги же в карму ему были уже не нужны, спасибо бабушке и отцу. В морге было ещё кое-что, привлекшее его внимание — судмедэксперт. Прапай. Сперва Скай счёл его сухарём и высокомерным подонком, но… Даже с духами разговаривать не пришлось, чтобы понять, что за маской заносчивого красавчика скрывается совсем другой человек. Увы, похоже, об этом было известно лишь умершим и некроманту. Скай ждал, что в последний день их совместной работы Прапай выскажется, обозначив свой интерес, который демонстрировал до этого различными невербальными способами, но когда они вернулись в морг, тот почему-то промолчал. Просто смотрел какими-то отчаявшимися глазами и прикусывал губу, а отведя взгляд, тут же превратился в замороженную глыбу красоты и профессионализма. Что ж, Скай промолчал тоже, не видя причин раскрывать свой интерес столь незаинтересованному человеку. Видимо, кому-то стоило дозреть. Прошло уже три недели с того их общего дела. Прапай спустя неделю принялся звать Ская на свидание. Недоумевая, он отказывал красавчику. Потому что ждал от него более конкретных слов и действий. Он просто хотел быть уверенным в том, что это не ошибка. Всю жизнь вокруг него царила пустота. В лучшем случае, ему не верили и принимали за ненормального. В худшем — до смерти пугались. Всё потому, что он с раннего детства гордился тем, чем занималась его семья. И никогда не скрывал того, что хочет стать ещё лучше отца в их деле. Прапай же смотрел на него такими глазами, когда в кабинете рядом с моргом Скай оживил мышонка, что у него тогда чуть сердце не остановилось. Потому и послал судмедэксперта за водкой. Потому и отказывался с ним встретиться вновь, как только тело тётушки Пхи упокоилось, а душа ушла на следующее перерождение. Потому что не мог вынести это восхищение в круглых медовых глазах. Потому что дыхание перехватывало даже когда просто вспоминал о Прапае. Потому что он должен стать лучшим некромантом и медиумом, а не влюблённым придурком. — Нам труп привезли. Нашли случайно. И опознать не получается. Мог бы помочь? Только… — Только? — Он несвежий. Очень. — Сейчас посмотрю… Благоприятный день — послезавтра. Жди меня в половине одиннадцатого у входа. Я приду. Он и сам не мог сказать, почему согласился. Мало ли неопознанных трупов в Бангкоке. Почему именно этот? К тому же сильно попорченный, а значит — ему снова будет очень плохо. Но что-то внутри давило и заставило согласиться. Пай с самого раннего детства интересовался мёртвыми больше, чем живыми. Раздавленные лягушки на обочине, мёртвые ящерки и пойманные любимым котом бабушки птички аккуратно собирались, пристально рассматривались, описывались в специальной тетради и препарировались сперва столовым ножом, а позже — купленным на карманные деньги скальпелем. Одноклассники, узнав о его увлечении, сторонились его, а когда в силу вступил неумолимый пубертат, очарованные его холодностью и отстранённостью, сами лезли к нему. Каждый из не одного десятка его любовников и любовниц думал, что именно он разбудит ледяное сердце Короля мёртвых, как прозвали его ещё в старшей школе. Увы, все они незамеченными проходили через жизнь парня, оставляя лишь биологические следы на его постельном белье. Которые ужасно бесили патологического чистюлю. Потому он очень скоро свёл все свои сексуальные контакты к абсолютному минимуму, заранее давая отказ на любое предложение близости. И прибыв работать в Главное управление, быстро подтвердил у своих коллег репутацию Ледяного Принца. Зато дела в подразделении под его началом пришли в полный порядок. Этот порядок был нарушен проникновением на его суверенную территорию нарушителей — некроманта и его рыжего дружка, а привёл их один из следователей. В первый момент Прапая такое нарушение ужасно выбесило, поколебав его обычное железобетонное спокойствие. Но как только некромант продемонстрировал своё умение, Пай пал. Уважая смерть во всех её проявлениях, он впервые столкнулся с тем, кто смел ею повелевать. Убить и воскресить тут же — это было за пределами того, что Прапай мог вообразить. Словно Будду увидел. Словно в небеса взлетел. Словно ангела узрел. И то, как обращался позже Скай с телом тётушки Пхи, Прапая в его восхищении лишь укрепило. И заставило искать общества Ская после того, как дело маньяка было закрыто. Но тот ни в какую не шёл на контакт, не соглашался встретиться в свободное время. Пришлось пригласить его в качестве специалиста. Это тело лежало в холодильнике неопознанным уже второй месяц, а до обнаружения валялось в заброшенном парке примерно недели две. Обезображенный труп молодой девушки без лица обнаружили рабочие, которых администрация района наняла, чтобы убрать свалку, портящую вид. Они-то и вытащили из-под мусора странный полиэтиленовый куль, в котором лежало тело. Ни отпечатки пальцев, ни особые приметы не фигурировали в списках группы розыска, и тело осталось после вскрытия в холодильнике. А теперь послужило предлогом для того, чтобы Ледяной принц мог повидаться со своим Небесным чудом. Впрочем, оно действительно мозолило глаза повелителю морга и мешало его чистой совести. А потому у предстоящей встречи двойной профит. Прапай издалека увидел, как с мопеда мототакси слезает человек в знакомой безразмерной толстовке с небольшим рюкзаком за спиной, и сердце его начало биться неровно. Такого с ним не случалось с тех пор, как на день рождения родители подарили ему его первый хирургический набор с именной гравировкой на рукоятках ланцетов. Скай же, когда подошёл ближе, лишь сухо поздоровался, едва высунув кончик носа из глухого капюшона. — Пошли, не будем тянуть время. Тело действительно в плохом состоянии? — Увы, — Прапай переключился на профессиональную волну, чтобы не быть разоблачённым раньше времени. — Пара недель в полиэтилене в нашем климате шансов на сохранность никому не оставляют. — Потрошил? — Обижаешь. Вскрыл очень аккуратно. И ушил. Она совсем молодая и с виду не бродяжка. Потому тебя и попросил помочь. — Посмотрим, — в голосе Ская напряжение натянулось как струна, можно задеть пальцами. Он отдавал себе отчёт, что работа не будет для него лёгкой, но это работа, в которой он хочет быть лучшим. И это Прапай, в глазах которого и в голосе едва ощутимо дрожит радость от его, Ская, присутствия. А значит, оплошать он не вправе. Когда Прапай выдвинул поддон с телом из камеры, Скай вздрогнул — она и впрямь не похожа на бродяжку. Лёгкое светлое платье с рюшами испятнано жидкостями из разлагавшегося на жаре тела, кое-где лопнувшая кожа на хрупких руках и ногах обнажает кости, а вместо лица — какая-то мешанина костей и плоти. — Ей размозжили лицо уже после смерти, — сказал Прапай, стоя по другую сторону поддона. — А умерла она от избиения. Скай оторвал взгляд от тела и посмотрел Паю за плечо, видя чёрную подсвеченную дымкой загробного мира макушку. Душа, стоящая за спиной судмедэксперта, была ему по плечо. — Можешь оставить меня здесь одного? — вздохнув, спросил некромант, надеясь на положительный ответ, и Прапай кивнул согласно. И вышел, плотно закрыв дверь. Скай догадывался, что он будет торчать, подпирая стену снаружи. Но это уже неважно. Девочке перед ним едва ли пятнадцать. У неё красивое лицо, чёлка до бровей и длинные чёрные прямые волосы. Она улыбается открыто и совсем по-детски. — Привет. Как тебя зовут? — спрашивает Скай. Через десять минут он вывалился в коридор и почти упал в руки Прапая. Его мутило от услышанного, он не в состоянии был в это поверить. Он всё ещё слышал голос девочки, чистый и словно хрустальный, а то, что она говорила, заставляет мир чернеть от ужаса. Скаю нужна помощь. Прапай обнял его и повёл в свой кабинет. В углу на полу стояли крохотные блюдца с водой и какими-то семечками… Пай сел на стул, продолжая прижимать к себе дрожащего крупной дрожью Ская. — Воды? Спирта? Ты в порядке? — Во… ды… — сквозь сжатые зубы выдавил Скай, боясь расслабить челюсти и удариться в истерику. Пай дотянулся одной рукой до соседней тумбы и прихватил бутылочку с водой, открутил пробку зубами и поднёс горлышко к побелевшим губам. Скай проливает больше, чем пьёт, но вода помогает успокоиться. Толстовка на груди промокла насквозь, зато дрожь прекратилась. — Она совсем маленькая. Лэй. Её звали Лэй. — Что значит — маленькая? Лет пятнадцать-семнадцать, наверное. — Нет. У неё что-то с развитием. Ей примерно лет пять. Совсем маленькая. — Скай снова вздрогнул, и Прапай обнял его крепче. — Что с нею случилось? — Её убил отец. — Что-о-о?! — Забил до смерти, а потом выкинул тело. Лэй сказала, что видела его здесь. Он, наверное, подавал заявление о пропаже. Не могу… Меня сейчас стошнит, помоги! Прапай затащил Ская в туалет и гладил по напряжённой спине, проклиная себя за то, что заставил его пережить такое. Вернувшись в кабинет, он включил рабочий комп и просмотрел раздел потеряшек, зная имя жертвы. И нашёл. Лэй Чалида Суттхисат, 16 лет, пропала два с половиной месяца назад, в розыск объявлена по заявлению отца Пхута Джирайю Суттхисата спустя две недели после пропажи. Девушка отставала в развитии и нуждалась в постоянном присмотре. Отец много работал, уезжал утром и приезжал поздно вечером, оставляя дочь одну дома. Денег нанять дочери няньку у мужчины не было. По его заявлению, сперва он искал дочь сам, лишь отчаявшись, пошёл в полицию. Но розыски результата не дали. И вот Лэй нашлась. В морге. Тем временем Скай совсем приходит в себя. И Прапай, закрыв файл с делом Лэй, тащит его за собой. Наружу, подальше от мёртвых тел. Они заходят в круглосуточный, купив пачку печенья и тёплый бабл-ти с персиковым вкусом, идут в парк по соседству. Молча пьют чай, сидя на удобной скамье, от печенья Скай категорически отказывается. Они молчат, слышно лишь, как скользкие тапиоковые шарики проскакивают в трубочки и исчезают во ртах. — Прости! — первым нарушить тишину решается Прапай. — За что? — Я хотел увидеть тебя. — Увидел? — Скай сбрасывает капюшон с головы и смотрит покрасневшими глазами на Пая в упор. Его брови нахмурены, но выражение лица скорее потрясённое, чем злое. — Прости. Но ты очень помог. — Чем? Вы посадите её отца? Только он будет всё отрицать. А то, что расскажу с её слов я, не имеет никакой силы. — Ты прав, — Прапай задумывается и отставляет полупустой стакан на скамью. — Но я придумаю, что можно сделать. — Придумай, — говорит Скай и высвобождает руку, которую всё это время крепко держал судмедэксперт. Ему, наконец, полегчало. — Я пойду. — Можно, я довезу тебя? — Нет! — отказ звучит слишком резко, и Скай смягчает. — Уже поздно, тебе тоже пора домой. Позвони мне, когда придумаешь что-то. Пай перезванивает через пару дней, когда некромант отсыпается дома после очередного изгнания духа из старого дома. Дух был слишком упрямым, и Скай чувствует себя разбитым. Но услышанный от Прапая план стоит того, чтобы попытаться воплотить его в жизнь. На подготовку у них уходит неделя. В деле вместе с ними снова тот следователь, что поймал маньяка-душителя. Парень Рейна, собственно, этот план и придумал. И пока Прапай скрупулёзно восстанавливает лицо Лэй, Пхаю поднимает дело о её пропаже из архива и опрашивает соседей семьи Суттхисат. Выясняется, что мать Лэй бросила её с отцом, когда поняла, что не сможет вылечить дочь. А отец почти не бывал дома. Если же бывал — часто из квартиры доносились крики и звуки ударов. После ухода матери, здоровьем и развитием девочки никто не занимался, из дома она не выходила почти. Но её часто видели сидящей на подоконнике и смотрящей на улицу. Скай появляется в морге в выходной ближе к полуночи. В Управлении только несколько дежурных офицеров, Прапай и Пхаю. Они встречают некроманта и провожают его в морг. На прозекторском столе камера на штативе. На выдвинутом поддоне — тело Лэй в белом халате, её лицо теперь больше похоже на человеческое. Скай вздыхает и снова дрожит, но его ладонь тут же сжимает Прапай. И это помогает. — Выйдите. Я останусь с нею один. Пхаю и Прапай в кабинете проводят томительные полчаса, прежде чем Пай срывается в морг, словно ужаленный. На полу рядом с камерой, всё ещё ведущей съёмку, лежит без сознания Скай. На поддоне, свесив хрупкую ручку, — Лэй. Пока Пхаю забирает камеру, Прапай выносит из морга некроманта. Через день дело Лэй Суттхисат закрыто. Через три дня — отец найден повешенным в камере. Об этом Прапаю рассказал у него дома Пхаю. Сразу после того, как их план был осуществлён, Прапай написал заявление на отпуск за свой счёт и увёз едва пришедшего в себя Ская к себе домой. Некромант с трудом пережил то, что ему выпало, и нуждался в тщательном уходе. Чего было больше в нём — вины перед Скаем или нежелания с ним расстаться, Прапай разбираться не стал и не отходил от постели ослабшего, как ребёнок, Ская даже по ночам, спал рядом с кроватью на полу, как верный пёс. Скай же был идеальным пациентом — послушно спал, пил, ел, принимал лекарства. И даже позволял себя водить в туалет и купать. Впрочем, Пай открывшимися перспективами не злоупотреблял, только любовался. Пока через неделю к нему не явился Пхаю рассказать, чем закончилось то, что они начали. — Он всё признал, едва я включил ему запись. Рассказал даже больше. Плакал. Твердил, что больше так не мог. Что устал, понимая, что дочь будет его постоянной обузой до самой смерти. Боялся, оставляя её одну дома, что она сожжёт квартиру или затопит соседей, что натворит что-нибудь. Он пытался сперва определить её в какую-нибудь клинику, но на дорогие не было денег, а в дешёвых — места. Знаешь, за что он избил её до смерти? Она порезала ножницами шнурки на всех его ботинках. И пару рубашек, хотела сделать кукол. Он вернулся с работы и просто сорвался. Бил её, пока она не перестала плакать. А потом испугался, разбил ей лицо кухонным молотком, чтобы её не опознали, завернул в плёнку и оттащил подальше, закопав в мусор. Через неделю соседка спросила его, где Лэй, потому что она больше не сидела на окне и не махала ей рукой. Он соврал, что дочка приболела. А ещё через неделю, чтобы отвести подозрения, пошёл и заявил о её пропаже. Он не выглядел злодеем. Скорее — отчаявшимся до предела человеком. А когда его заперли в камере до суда, вскоре повесился, порвав собственную рубашку на полосы. — Тебе его жалко? — спросил Скай, выйдя из спальни в гостиную, где Прапай и Пхаю разговаривали. — Ты смотрел видео? — Смотрел. Хотел убедиться в том, что ты не попал в кадр, а ещё в том, что он действительно убил свою дочь. — Тогда ты слышал, что она говорила о нём. — Она любила его. — И спрашивала — что она сделала не так, что рассердило папочку. Что. Рассердило. Папочку. — Скай с трудом справлялся со спазмом. — Успокойся, мой хороший. Он понёс своё наказание. — Прапай встал и обнял парня, закрывая его собой от Пхаю. — Пойдём, тебе ещё рано вставать, поспи, я позже зайду. — Твой? Хороший? — Пхаю смотрел на Прапая с улыбкой, когда тот вернулся из спальни. — Мой. — кивнул Прапай. — Хороший. И единственный.