Записная книжка некроманта

Нафону обычно не снились сны. И он обычно был этому рад. Потому что если они снились, то, как правило, это были сны-проекции неупокоенных духов. И случались они всегда, когда защита медиума хоть немного падала. Недостучавшиеся помощи духи не стеснялись лезть в его подсознание сквозь ослабевшие барьеры и выкрикивать свои требования прямо в лицо. Открыв глаза, он понял, что не видел ни одного сновидения. Защитник. Скай наморщил нос от того, насколько быстро он проваливался в зависимость от этого, совсем недавно чужого ему, человека. Интересно, что даже его друг словно не имел ничего против того, чтобы Прапай завоёвывал всё больше места в непростой жизни медиума. Некроманта. Человека, на всю жизнь связанного со смертью. Он хотел было лечь поудобнее, но понял, что не может. Прижатый спиной к груди спящего за его спиной человека, всё, что он мог — протянуть руку к тумбочке, на которой стояла бутылочка воды. Очень хотелось пить. И в туалет. Но похоже, что сил хватало только моргать на разливающийся за окном рассвет. Только спустя полминуты Скай понял, что смотрит в окно сквозь улыбающегося умильно Рози. — Ну до чего же вы милые, нонг! — пропищал призрак и прижал кулачки к груди. — Прекрати, — буркнул Скай, поразившись тому, как измученно и хрипло звучит. Впрочем, учитывая произошедшее, было удивительно, что он вообще в сознании. — Не могу, — повинился Рози, — меня от восторга щас пополам порвёт! Ты бы вас видел! — Тогда уйди пожалуйста, — Скаю было не по себе, словно это бабушка или родители застали его в постели с мужчиной… С другим человеком, которого он не представил семье, как положено, а просто… В общем, ему было неловко. Рози улыбнулся и склонился над ними: — Не буду мешать, нонг, посижу на кухне… И стоило Рози растаять в воздухе, как в туалет захотелось нестерпимо. — Пи. Пи Пай! Пи Пай, пожалуйста! — Скай старался не шевелиться слишком активно, считая их близость с Прапаем недостаточной для того, чтобы оконфузиться прямо к нему в постель, но… Если в ближайшую пару минут защитник не проснётся, то матрас придётся отдавать в химчистку. К счастью, Пай проснулся по-военному чётко — сперва сел в постели, затем открыл глаза, осмотрелся и тут же залип на покрасневшем лице Ская. — Доброе… С тобой всё в порядке?! — Н-нет. Пока да, но давай сперва мы посетим туалет, а потом… — Понял, — Пай вскочил на ноги и аккуратно подхватил из-под одеяла поморщившегося Ская, отнёс в ванную, помог стащить шорты и усадил, поспешив выйти, но встал у двери, опасаясь, что слишком слабый, медиум просто скатится с унитаза на пол. Скай был благодарен. И за проявленный такт, и — ещё больше — за скорость реагирования. Встать самостоятельно он даже и не пытался. Сил едва хватало не потерять сознание. И позвать Пая. Прагматичному по складу характера, ему почти не было стыдно, немного неловко и очень приятно от той заботы, которой он был сейчас окружён. Пай даже умыться ему помог, сказав, что ванну наберёт чуть позже. И отнёс в постель, осторожно уложив в самую середину, сев рядом. Не отдавая себе отчёта, он ласково перебирал пальцами разлохмаченную и слишком длинную чёлку, пытаясь уложить её максимально красиво, а Скай закрыл глаза, позволяя это делать и стараясь не сгореть от неловкости. Гладить себя? Он что, кот домашний? Но с кончиков пальцев Прапая по капле текла в него так необходимая сейчас жизненная сила. И отказываться от неё было бы глупо. — Ты хочешь? — М? — Хочешь есть? Или пить? Может, поспишь ещё? — Скай поморщился, слишком много вопросов, и теперь не получится просто кивнуть или промычать в ответ. А ему так хорошо, он почти утонул в этом неторопливом поглаживании, которое не останавливается ни на секунду. Иногда кончики пальцев касаются кожи на лбу или скуле, и хочется прижаться к ним, задержать тепло, которое они дарят. — Спать. — неужели он слаб настолько, что сил хватает на самые короткие слова? И когда уже Прапай собирается отстраниться, вслепую, но безошибочно вскидывает руку, прижимая ладонью к щеке эти заботливые пальцы. — Вместе. Проснулись они через несколько часов от ощущения, что в квартире кто-то есть. Не Рози, кто-то живой. Скай снова был окутан своим защитником со всех сторон, заключён в кольцо заботливых рук, замкнут в сферу опеки. Прислушиваясь к себе, он ощутил всё ещё слабость, удовлетворение, голод, пощипывающий изнутри, и… возбуждение? *** Рейна к Прапаю привёз Пхаю, конечно же. Помог занести пару пакетов и поспешил на работу, оставив немного нервничающему Дождику ключи от дома друга. Они обменялись ключами с Прапаем ещё года три назад «на всякий случай». И теперь этот случай с ними случился. Всю ночь Шторм баюкал и утешал, ой нет, скорее уж — отвлекал своего дорогого и любимого, который, выйдя из «нехорошей» квартиры, почти сразу вернул себе уверенность и бесстрашие, хотя Пхаю безумно понравилось «спасать» малыша от жутких призраков. Теперь, будучи знакомым со Скаем, Пхаю немного в них верил, конечно. Сложно продолжать быть полным атеистом, когда видел уже три воскрешённых трупа… Четыре, если считать мышку. Но, даже веря в призраков, бесплотных и недоступных органам чувств обычного человека, Пхаю не считал, что они могут нанести вред или угрожать. А потому к страхам Рейна отнёсся как к некоей кокетливой слабости, которой склонен был потакать, ведь именно к нему мальчишка прижимался, ища защиты. И привезя домой своего мальчика, Пхаю думал, что продолжит защищать и успокаивать, но вот незадача — за время в дороге Рейн успел прошерстить интернет на предмет умиротворяющих обрядов, а потому бояться перестал вовсе. И вместо вздрагивающего мальчика у Пхаю в постели оказался поисковый гибрид СмартРейн, который пришлось разбирать не без помощи ласк и поцелуев. После пробуждения Рейн устроил на кухне Пхаю сущий погром, но к великому удивлению обоих нашёл всё, что вчера ему рекомендовал Гугл всемогущий — от горшочка до аромапалочек. Уж теперь-то Рейн был уверен — ему не будет угрожать ничто на свете. Однако в квартиру к Прапаю всё равно вошёл с опаской. Но освещённая солнцем, она больше не казалась опасной или угрожающей. И, закрыв дверь за спешащим на работу Пхаю, он вернулся на кухню, прислушавшись на мгновение к царящей тишине. Скорее всего, оба обитателя апартаментов спали за дверями спальни. Пристроив пакеты с кашей под крышку и разобрав привезённые вещи, Рейн поставил на столешницу горшочек с рисовой крупой и воткнутыми в неё курящимися аромапалочками, подглядывая глазом в смартфон, пробормотал короткую молитву и выложил рядом с горшочком маленькую упаковку чипсов. Что делать дальше — он не знал. Впрочем, внезапно его осенило, и он насыпал на столешницу соль. На чёрном камне появилось большое белое пятно, а Рейн отошёл к окну, рассматривая суетливый Бангкок. Уловив какой-то шорох, он нервно вздрогнул и обернулся. А потом подошёл к столу. На соли кривовато было выведено ขอบ. Рейн подумал и решил, что всё же это «спасибо» и оставил палочки догорать, распространяя аромат сандала и кедра. На этом он счёл свои отношения с призраком квартиры Прапая достаточно дружественными, чтобы без опаски оставаться здесь. Расположившись на диване в гостиной со стаканом газировки, Рейн написал Пхаю, что у него всё в порядке, а остальные, похоже, спят, что с призраком он уже разобрался, а потом окунулся с головой в свой любимый сайт с визуальными новеллами и романтическими вебтунами. *** — Как ты? — горячий шёпот обжигает ухо, и Скай понимает, что Прапай тоже проснулся. Пока ещё не двигаясь, под одним одеялом, прижимаясь друг к другу, они даже дышат в унисон, и от этого словно в коконе. — М. — Выспался? — хочется закатить глаза, но он просто их прикрывает от слишком радостного дня за окном. Да, выспался, но всё ещё так неприятно слаб. И те крохи, которыми с ним сейчас делится Прапай, те капли жизненной энергии похожи на мокрую марлю, которой протирают губы послеоперационному больному. Не открывая глаз, он медленно поворачивает голову и чувствует, как ответным движением ему помогают лечь на спину. «Напои меня», — хочется сказать, но отчего-то неловко и стыдно просить о таком. Скай чувствует тёплое дыхание, скользящее от подбородка к губам и осторожное прикосновение, от которого стремительно теплеет и вспыхивает в груди. — Ещё, — еле слышно говорит он, надеясь, что его не услышат, но одеяло соскальзывает с едва согретых плеч, открывая его комнатной прохладе, заставляя вздрогнуть от очередного поцелуя. — Замёрз, мой хороший, — прямо в губы, а потом новая волна тепла от живота к ногам и рукам, потому что вместо одеяла он уже укрыт горячим и сильным телом, потому что это самое правильное, что может с ним быть. Он отвечает лишь на третий поцелуй, не открывая глаз, но улыбнувшись от вырвавшегося у Прапая вздоха радости. Им, кажется, некуда торопиться. Им, кажется, незачем спешить этим утром. Капли тепла превращаются в широкий ручей, жизнь возвращается к медиуму, а источник, из которого он пьёт, готов дать в тысячу раз больше. Нужно лишь попросить? Скаю хочется не только брать, но ему пока нечем ответить. И он вздыхает коротко, рвано, смешивая наслаждение со слабым разочарованием своего бессилия. — Хороший мой? — тут же следует вопрос. — Да, — на этот раз он отвечает. — Всё хорошо? — Да. Ласковые пальцы снова путаются в его волосах, касаются лба, виска, щеки, губ. И он ловит их, останавливая, обхватывая губами, смачивая слюной, касаясь кончиком языка. Он готов принять немного больше. Он хочет больше. Прапай оторваться не может — глазами, губами, руками он готов съедать своего некроманта, отдавать ему всего себя, но до сих пор не знает — как. Поцелуи становятся взаимными, и внутри словно во взболтанной бутылке газировки — волны и пузырьки, которыми хочется насытить каждую клеточку тела, что согревается под ним сейчас, он отстраняется, чтобы видеть этот чудесный розовый, почти коралловый на зацелованных губах, к которым прижаты его смуглые пальцы. Закрытые веки трепещут, скрывая до поры тёмный пронзительный взгляд, Прапаю хочется верить — горячий и обжигающий сейчас. А пальцам, прижатым к губам, становится влажно. И от этого так хочется кричать — мой, МОЙ! И тело под ним больше не чувствуется немощным и слабым, но нуждающимся и ищущим ласки. Ладонь осторожно ложится на грудь прямо над сердцем, и пульс обоих оказывается единым — стучащим в унисон из середины ладони прямо за грудину, из одного жара в другой. Они снова на боку, но теперь лицом к лицу, и Скай осторожно приоткрывает глаза, не опасаясь столкнуться со взглядом Защитника, ведь тот целует ключицу, зарываясь носом в основание шеи, скользя ладонью по спине и второй, лежащей под телом Ская, придерживая поясницу. Сквозь ресницы, упавшую на лицо чёлку всё словно покрыто тысячей радуг, И Скай не знает — это оптическая иллюзия или сила жизни, вливаемая в него Прапаем? Он обнимает в ответ, становясь ближе, но всё ещё где-то внутри сопротивляясь неизбежному. Это немыслимое тепло — просто энергия, которой он был лишён? Или это то, чего он боялся, притяжение, страсть, человеческое желание не быть в этом мире одиноким? Он всхлипывает, когда на влажную кожу Прапай провокационно дует, заставляя горячее мгновенно остыть. И спустя мгновение они замирают, глядя друг другу в глаза. Сомнения, вопросы, лишние мысли, предположения, всё осыпается прахом, серым пеплом, сгорая в честности чувств. Да. ДА. НИ ЗА ЧТО. — Ты будешь моим защитником? — Да. — Ты станешь моим? — ДА. — Ты не оставишь меня? — НИ ЗА ЧТО. На кухне Рейн с грохотом роняет металлическую крышку на керамогранит.