Записная книжка некроманта

Как же ему было страшно сидеть одному на полу чужой кухни! Любой шорох казался громовым раскатом, любое движение — попыткой напасть. Увы, у Прапая вся кухня в хромированных и стеклянных деталях, а в каждой отражается по маленькому перепуганному Рейну. Который сейчас, дрожащей рукой сжимая перечницу, сыплет второй из солонки вокруг себя заговоренный круг из соли. А потом прижимается к стене вспотевшей от страха спиной и с головой погружается в ужас. Соль — барьер от зла. Но помогает ли она от призраков? Он не может вспомнить, совсем не может. И вдруг именно тайские призраки соли не боятся? Или боятся, но, например, йодированной. Или гималайской. А вдруг у Прапая соль с пониженным содержанием натрия и вообще не годится для охраны от зла? Рейн то и дело посматривает в телефон, где по карте движется в его сторону машина с его личным спасителем. Да, он поставил жучка в машину Пхаю. Когда ужасно ревновал того к работе. Так далеко эта пульсирующая точка на карте! И перечница в руке внезапно не вызывает доверия. С чего он вообще решил, что перец поможет? Дух ведь не собака. На ум внезапно приходит недавно просмотренный корейский фильм про экзорциста-христианина. И теперь дрожащему от страха Рейну нужен крест. Или что-то, на него похожее. Он, стараясь не покидать соляной круг, пытается дотянуться до ящиков стола, но может подтащить к себе разве что сушилку для столовых приборов, в которой торчат две столовые ложки и одна овощечистка. Мда, выбор не ахти, но и это сойдёт, решает Рейн. И почему он не додумался включить свет везде, а не только на кухне? Тёмный провал дверного проёма пугает его ещё сильнее. А руки так сильно дрожат, что черенки ложек издают мерзкий лязг друг об друга. Пошарив по карманам, рыжик добывает пластырь от порезов с весёленькими цветочками и скрепляет им ложки крест-накрест. Теперь он чувствует себя более защищённым и пальчиком подравнивает соляной круг изнутри. Всё равно страшно. И Пхаю всего лишь на полпути. Рейн закрывает глаза. Почему он, как лучший друг медиума и экзорциста, так боится привидений? Точнее, почему он боится их без Ская? С того дня, когда Скай спас его щенка, Рейн видел в нём всемогущего героя. И ни мгновения не сомневался в том, что друг и его защитит от любого зла. А зла вокруг себя нежный и чрезмерно чувствительный малыш видел немало. Каждый раздавленный жучок и сорванный цветок заставляли его сердце разрываться от печали и рыдать. А рассказы суеверной малообразованной няньки, взятой на работу его родителями, и вовсе чуть не сделали из него невротика. Хорошо, что мама с папой вовремя заметили, что их милый ангел перестал нормально есть и спать. Няньку прогнали, но домики духов, обереги и листочки с заклинаниями теперь окружали его, напоминая о существовании потустороннего мира и страшных кровожадных и мстительных призраков. Если бы не Скай, который мог забороть их всех одной левой, Рейн бы и в школу не ходил, наверное. Со временем, повзрослев, Рейн даже стал смотреть всякие ужастики, но лишь для того, чтобы всласть поорать и пощипать себе нервы, зная при этом, что находится в полной безопасности. А начав встречаться с Пхаю, который особенно любил этот жанр, рыжик использовал свой страх, как часть флирта, заставляя любимого защищать его от телеэкранных чудовищ. Только вот сегодня всё было по-настоящему. И резко закрывшаяся дверь чуть не ударила его по лицу. А если бы он вошёл? Рейн поправил ложкораспятие в руках, положенных на коленки и тихонечко всхлипнул. Вместо мирных воспоминаний в голову полезли кадры из разных фильмов, снова стало страшно и захотелось в туалет. И, совершенно непоследовательно, поесть. — Ре-ейн? — слышит он, наконец, и сердце взрывается надеждой и радостью. Пхаю приехал спасти его от этого бесконечного кошмара! Как же хорошо вместо собственного частящего сердцебиения слушать его, медленное и такое спокойное. И жаловаться ему, как обидели маленького эти злые духи и один пошлый патологоанатом, как можно с ним дружить вообще?! Когда Прапай забирает бульон и уходит к Скаю, Рейн в подробностях пытается рассказать Пхаю всё, что с ними тут происходило. С ними — это с ним и со Скаем, но его, кажется, не слушают. Потому что трагический и подробный рассказ в самом его начале перебивает громкое урчание в животе. Пхаю смеётся и поднимается с пола, а потом поднимает рыжика и сажает его на столешницу. — Прапай прав, нужно всех накормить. Давай пока разогреем еду, а потом уберём твои колдовские барьеры. — Пхаю смеётся, кивая на соль на полу, а Рейн в ужасе вскрикивает, закрывая себе рот обеими руками. Круг они вместе разрушили, превратив в неравномерно распределённое белое пятно на чёрном керамограните. Только сейчас на этом пятне пальцем выведено โง่ . И это точно не почерк Пхаю. И это точно не палец Рейна. А значит… Движением ноги Пхаю разрушает написанное и прижимает к себе дрожащего Дождика. Целует его в макушку и тихо шепчет на ухо: — Не бойся. Вряд ли призрак собирается тебе навредить. К тому же он, вон, писать умеет. И наверняка — друг Ская. Успокойся. Водички хочешь? Рейн хочет. Водички хочет. На ручки хочет. Хочет, чтобы ничего этого никогда с ним не случалось. Домой ещё хочет, но страшно оставить друга на этого маньяка-засосиста. Вдруг Прапай не только целоваться будет? А Скай же не согласен! Скай же был против! Рыжик пьёт из ледяной бутылочки, которую Пхаю добыл ему из холодильника и думает, думает. Он обязан остаться здесь, но… Пхаю не может остаться с ним, это уж точно. А значит, нужно перестать бояться. В кухню возвращается Прапай, когда рис уже на столе, а в микроволновке доходит свинина. У него ужасно усталый вид, который на Рейна действует как успокоительное. С таким лицом вряд ли Пай станет домогаться. Он чуть не засыпает на ходу. — Пхаю, я наверное возьму пару отгулов за свой счёт. Боюсь, мне пока нельзя отлучаться от Ская больше, чем на пару часов. А эти сутки вообще лучше провести рядом. — Хорошо. — отзывается друг. — А что с ним? — Он чуть не умер, если по-простому. И, по его же словам, я сейчас единственный источник жизненной силы для него. — Скай не мог этого сказать! — запальчиво заявляет Рейн, но Пхаю многозначительно сжимает его плечо, прося помолчать. — Скай сказал это мне, пока мы были в камере. И сам показал, как именно я могу ему помочь. — Прапай роняет слова тяжело, но понимает, что уж у Рейна точно должен завоевать хотя бы каплю доверия. — Если ты волнуешься, то обещаю, что не причиню ему никакого вреда и не сделаю ничего без его согласия. Рейн краснеет, Рейну становится стыдно, но всё равно немного не по себе. Но можно, наконец, отвлечься и поесть, уж очень они все голодные, да и время позднее. Пай ест быстро, прихватывает пару бутылок воды и возвращается в спальню, попросив Пхаю убрать со стола. Рейн дуется и уже почти не боится — очень сложно бояться призраков, когда такая вкусная свинина и креветки отличные. — Пхаю, что мне делать? — смотрит жалобно он на своего парня. — Оставаться или уезжать? — Хочешь, поехали домой, поспишь, а утром я тебя сюда завезу перед работой. Если больше не боишься — оставайся, думаю, Прапаю и Скаю всё равно понадобится твоя помощь, — коварно пожимает плечами Пхаю, убирая остатки свинины в холодильник и складывая посуду в раковину. На словах «если больше не боишься» Рейн вздрагивает. И решает всё же переночевать за пределами нехорошей квартиры. — Поехали домой! — решительно говорит он и идёт к двери в спальню предупредить Прапая. Не открывая и даже не касаясь дверной ручки произносит, обращаясь к тем, кто за дверью: — Пи Прапай, Скай, я приеду завтра утром, спокойной ночи. Пока. — и чувствует, будто кто-то погладил его по голове, от чего подпрыгивает и в ужасе несётся, чтобы повиснуть на спине у Пхаю, который почти закончил мыть посуду. — Что случилось, маленький? — интересуется старший и выслушивает непродолжительный панический писк. — Снова призрак напал? — На… не… он меня погладил… — выдаёт рыжик, уже прижатый носом к груди. — Так, хорош, хватит с тебя потрясений, поехали домой. — Пхаю вытирает руки и ведёт Рейна, то и дело озирающегося по сторонам, к входной двери. Обувшись, они закрывают за собой дверь, и с каждым шагом Рейн чувствует себя всё смелее и увереннее. Завтра он точно будет более подготовленным. На этот раз Пай предусмотрительнее и сразу ложится, обнимая спящего Нафона и касаясь его лба кончиками пальцев. Прохладный, но, кажется, некритично. Он ужасно устал и хочет спать, но сперва прислушивается, надеясь вновь получить инструкции от неведомого и невидимого Рози. Молчание. Пай устраивается поудобнее, обнимая своего некроманта и закрывая глаза. Как бы он ни был раньше против любых сближений с другими людьми, то, что происходит сейчас, ни на что не похоже. Это не влюблённость, определённо. Пусть даже Скай ему сразу понравился. Это было совсем другое чувство. Словно он нашёл свою потерянную ногу. Руку. Словно всегда слепой, его глаз прозрел. Словно он в прошлой жизни был птицей, и ему выдали крылья в этом воплощении. Иногда люди называют это своей второй половинкой. Но он всегда чувствовал себя слишком целым. Настолько, что ему мешали те, кто его окружал. Самыми близкими он считал свою семью и, пожалуй, Пхаю. Только потому, что тот не лез в его жизнь и не приносил ему свою. Просто общие интересы и обоюдная тактичность. Скай, появившись в его окружении, не был семьёй, не стал другом, но постоянно вызывал какую-то странную внутреннюю потребность в себе. По идее, Пай должен был чувствовать себя сейчас самым счастливым на свете, ведь по словам некроманта, они накрепко связаны судьбой, Пай — Защитник, что бы это ни значило. Но как во всём самом хорошем, здесь крылась гнильца и подвох. Закрыв глаза, Прапай уснуть не мог. Внутренняя маета мешала. Всегда спокойный и уравновешенный, не сказать — ледяной и непоколебимый, он не мог утихомирить бурю эмоций внутри. И источник этих чувств — некромант — лежал в его руках. Пай одновременно сходил с ума от беспокойства за его жизнь и от ответственности, которую теперь нёс. Когда его впервые потянуло к холодному и строгому нежданному посетителю морга, он и не собирался погружаться с головой в эти чувства. Обычный роман, недолгий флирт и ни к чему не обязывающие встречи для снятия сексуального напряжения. Но почти сразу — шокирующая внутренняя близость, невероятное желание защищать и быть рядом. И теперь — неразрывная связь. «А ты молодец. Но не перестарайся, отдавай помедленнее.» — снова этот голос. Пай слишком устал, чтобы реагировать бурно. — Рози, уходи! — невнятно говорит Нафон и с трудом поворачивается на бок, лицом к Прапаю, обнимая его. Слышен тихий призрачный смешок, а потом становится слишком тихо, и Пай открывает глаза. — Спасибо, — на него в упор смотрит Скай. — Пожалуйста, — отвечает он и снова закрывает глаза, потому что, кажется ему, иначе они оба не будут сейчас спать. Укладывает некроманта головой на своём плече, обнимает мягко и бережно, согревая всё ещё слишком прохладную кожу, чуть покачивает, баюкая. Спи, мой волшебный мальчик, спи, мой предназначенный, спи. Невидимый и неслышимый, Рози зажимает себе рот, чтобы не заорать во весь голос, глядя на эту идиллию в кровати. Достался же ему такой упёртый баран в подопечные! Бабуля, если они ещё встретятся, должна будет ему великое воздаяние! Впрочем, Рози помнит и лелеет в своём сердечке то, что это его последнее перед возвращением в круг инкарнаций задание. И чтобы исполнить его наилучшим образом, он должен оставить сейчас этих двоих и отлучиться по делам.