продавший душу

Марат молча идёт на свою погибель. Большие выпуклые глаза из которых уже не струятся слёзы. Он больше не может. Не может плакать. Слёз нет, нет и чувств. Ничего нет. Зияющая пустота в районе сердца, глухие шаги, знакомая улица. Но родного ничего нет — этот дом, дом Кащея, дом парня, который был отшит и который лишит Марата последнего — рассудка. Сейчас Марату нельзя думать. Категорически нельзя размышлять, ему больно от одной лишь мысли, что ему придётся ходить в ту же школу, что ходила она, ему сложно представить себя сидящим за партой, пока Айгуль, его милая, любимая Айгуль будет мёрзнуть в могиле. Нельзя ему в школу. Ему страшно и от этого он ещё уверенней идёт к одному человеку, который знает — как избавиться от каких-либо волнений. Кащей выгибает бровь, когда слышит дверной звонок. Дорожка белого порошка услужливо лежит на кофейном столике, злобно скривившись, мужчина быстро занюхивает первую полоску. В такое время он никого не ждёт. Если этот «кто-то» пришёл к нему, чтоб ещё раз набить ему рожу, он за себя не ручается. Беря в руки деревянную биту, Кащей нехотя поднимается с продавленного кресла. Мужчина подходит к двери, осмотрительно заглядывая в глазок. — Маратка, ты чего припёрся? — Рыкнул мужчина из-за двери. В заплёванный дверной глазок было отчётливо видны выразительные черты лица Адидаса-младшего. Кащей невольно задумался — зачем Марат пришёл к нему? Почему не к Андрею, не к Вове? К нему. К Кащею, ебись оно конём?! — Я пришёл продавать душу, — послышалось из-за двери. Кащей и сам не заметил, как послышался громкий щелчёк и его дверь со скрипом открылась. — Че ты пришёл продавать? — Ехидно уточнил Кащей, складывая руки на груди. К этому разговору подошла бы водка, но, увы, у Кащея нет алкоголя — лишь чистые наркотики. — Душу, — Марат не поднимает на него глаза. Кащей невольно подмечает его серое измученное лицо, большие-большие глаза и впалые щёки. Глаза красные, но слёзы не льются, Марат только не дрожит — стоит ровно, но покорно. — Проходи, — Кащей с редкой для самого себя нежностью подтолкнул Марата в прихожую. Марат покорно вошёл, но раздеваться как будто не собирался. Пустые глаза-стекляшки, мальчик будто заснул с открытыми глазами, Кащей непроизвольно провёл перед его лицом рукой. Марат дёрнулся и недовольно уставился на Кащея. — Раздевайся, — сухо отозвался Кащей, проходя в гостиную. Квартира у Кащея была большая, но не прибранная. В углу стояли бутылки пива, везде валялся мусор, пахло табаком и сыростью. Окно было открыто, мороз бил по коже, но сам Кащей будто не ощущал этого — перед глазами были чуть ли не звёзды от недавно принятой дозы, а тут, вот не задача, Марат собственной персоной, душу пришёл продавать. Марат молча снял куртку и аккуратно повесил её на крючок. Оба застыли, Кащей задумчиво глядел на парня, изучая малейшие движения и невербальные знаки: это он умел. Кащей медленно подходит к Марату, опуская глаза на мальчишку. Что-то определённо случилось, что-то, о чём он не должен знать. Да и не хочет знать. Кащей закусывает губу, подаётся вперёд и стукается лбом о холодный лоб Марата. Тот подчиняется — ритуал ему известен, необходимо встать на колени, необходимо отдать себя Кащею за порошок. Необходимо. Но Кащей резко тянет Марата на себя, не позволяя тому опуститься ниже пупа. Изучающе вглядывается в глаза парня, а Марат бесстрашно смотрит в ответ. С вызовом, без страха и сожалений — будто и не понимает совсем, что ему предстоит. Кащей облизывает свои губы и, склоняясь над Маратом, запечатлевает на губах мальчишки поцелуй. Марат отвечает — он неопытен, слаб и не так активен, но опыт Кащея сглаживает углы — руки мужчины опускаются на рубашку, аккуратно расстёгивают одну пуговицу за другой. Шершавые руки задевают соски Адидаса-младшего, заставляя того изогнуться и невольно разорвать поцелуй. Как ни странно, но Кащея это не раздражает — напротив, от неопытности и наивности Марата в груди что-то съёживается. Пальцы мужчины аккуратно заживают выпирающие бусинки, заставляя Марата откровенно стонать. Это Кащею нравится. — Ляг, — приказал Кащей, подталкивая Марата к не заправленной кровати, а когда Суворов послушно лёг, Кащей непроизвольно коснулся его щёк. Будто это нормально — всё то, что они собираются делать. Кащей не отпустит Марата, но этим жестом показывает — он постарается не причинить боль. Марат послушно раздвигает ноги, когда Кащей просит его об этом. Всё это — ради того, чтоб забыть. Во всяком случае, ему будет так больно физически, что он забудет о душевной боли. Кащей же оглаживает выпирающие рёбра Марата, изредка наклоняется, оставляя на метки. Он оставляет их на выпирающих ключицах, на плечах и шее, он прикусывает мочку уха, а потом спешно ловит губами тихий стон Марата. Кащей чувствует своё возбуждение, но мальчишка пока не готов, а он, Кащей, пусть и последняя гадина, а причинить Суворову больше положенной боли не может. — Коснись меня, — говорит Кащей. Это просьба, уже не приказ, из-за чего Кащей себя ненавидит. Будто не Марат пришёл к нему за дозой, а он — к нему. Суворов поглаживает Кащея, из-за чего тот закусывает губу, рвано вздыхая. Марат аккуратно двигает рукой, оголяя пульсирующий орган, большой палец поглаживает головку, размазывая по ладони природную смазку. Адидас-младший следит за меняющимся лицом Кащея — тот сейчас под наркотой, из-за чего зрачки почти что закрывают радужку. Марат невольно подаётся вперёд, заставляя Кащея припасть к собственным губам, а Кащей и не против, мягко притянув паренька к себе, он медленно проводит пальцем по животу Марата, всё ближе и ближе к ширинке. Ладонь мягко очерчивает контур промежности, заставляя Марата изогнуться в спине. Старший медленно расстёгивает молнию, оголяя член Марата. Значительно меньше, чем у него — что совершенно нормально — возраст и рост Кащея говорят сами за себя. — А-агх, — хрипло воет Марат, когда Кащей проводит по стволу вниз и вверх, остатки гордости и самообладания покидают тело Марата, когда пальцы Кащея коснулись тугого колечка мышц. Мальчишка выгнулся, цепляясь руками за плечи Кащея, заставляя старшего невольно усмехнуться. В глазах Марата возбуждение, страх и прежнее отчаяние, скрывающееся за маской равнодушия. Кащей тянется к тумбочке, быстро находя нужную склянку. Выдавливает себе на пальцы немного прозрачной жидкости и мягко надавливает одним пальцем, входя во внутрь. Марат застонал, парень весь сжался, но смотреть на Кащея не перестал. Мужчина аккуратно надавил, заставляя Марата всхлипнуть, когда мальчишка привык к одному пальцу, Кащей вставил второй, после — третий. Марат хныкал, но не сопротивлялся, эта покорность льстила Кащею, мужчина потянулся к лицу Марата, заглушая очередной его стон в резком поцелуе. — Сейчас будет больно, — прохрипел Кащей на ухо Марату, вынимая из его задницы пальцы и приставляя головку ко входу. Кащей аккуратно вошёл, держа Суворова за бёдра, дабы тот не дёргался. Запрокинув его ноги себе на плечи, Кащей вошёл в парня полностью. Слёзы текли по лицу Марата, его губы были покусаны, были видны ранки и отпечатки зубов. Кащей толкнулся один раз, второй, как вдруг он увидел на лице Марата новую, не виданную им самим до этого эмоцию. Марат широко раскрыл глаза, чуть ли не задыхаясь от чувств. Кащей толкнулся ещё раз, Марат вздрогнул, его тело покрылось мурашками, казалось, настроение Суворова передалось Кащею, мужчина начал ускорять темп, так, что с каждой секундой время между шлепками сокращалось, Марат сам уже насаживался на член Кащея, позволяя себе выкрикивать его имя. Кащей подхватил Марата на руки, и, уперев парня к стенке, начал ускорять темп. Казалось, что голова у них обоих взорвётся от такого бешенного темпа, Кащей чувствовал, как Марат сжимает его, слышал как мальчишка просит его о большем, видел как вздымается и опускается кадык Марата, ощущал, как член юноши трётся об его торс, выделяя смазку. Толчки становились всё жёстче, Кащей вжимал Марата в простыни, заставляя кровать скрипеть. — Сейчас, — просипел Кащей на ухо Марату, резко останавливаясь. Они кончили почти одновременно, сперма Марата брызнула на торс Кащея, но тот не обратил на это никакого внимания. После ритуала Кащей отдаёт дозу и «человек без души» должен навсегда покинуть его дом. Кащей мягко приобнимает уснувшего Марата, накрывает его одеялом, а грязное бельё идёт замачивать. Он должен был прогнать Марата сразу после акта, но не сделал этого. Не дал он ему и дозы — Суворов будто забыл, для чего был проделан весь этот «ритуал», устало закрыв глаза, мальчишка почти сразу уснул, Кащей оперативно перенесёт его на диванчик в дальней комнате и накрыл одеялом. Всё же, у него здесь в квартире слишком холодно. Когда Адидас узнаёт, что Марат не ночевал дома, он приходит в замешательство. Когда же он понимает, что в качалке Марата тоже не было — он впадает в панику. Несколько дней он носится по всей Казани и лишь к вечеру третьего дня поисков до Вовы доходит слушок, что Марат мог пойти к Кащею. Продать душу. Когда же он стоит около двери в Кащеево логово он никак не ожидает увидеть на пороге дома Кащея, Марата. Да, выглядел он не очень — весь в засосах, с обкусанными губами, в мешковатой чёрной рубашке — но живой и здоровый. — Кащей?! — Орёт Адидас, бес спроса вваливаясь в квартиру. — О, какие люди, чем обязан… — не успел Кащей опомниться, как Вова замахнулся на него, благо, Кащей успел увернуться. Ожидал он такого поворота, ожидал и ждал. Странно, что Адидас не додумался раньше. — Адидас, не трогай его! — Вскрикнул Марат, из-за чего Вова окаменел. Голос Марата был ровным, не злым, но и не добродушным. Такая интонация всегда была у Кащея — ни туда, ни сюда — ни рыба, ни мясо. — С чего бы это, эта сволочь тебя наркотой накачала, а его жалеть должен?! — Взревел Адидас, но Марат равнодушно выгнул бровь. — Не принимал я нихрена, — выплюнул Марат, — уходи Адидас, тебе тут не рады, — продолжил Марат. Глаза его снова опустели — стали бездонными и стеклянными, так обычно куклы смотря, но Марат не кукла, далеко нет. С того дня Марат прилежно учился в школе, но домой заходил редко — всё чаще и чаще оставаясь у Кащея, а когда Марат закончил школу, они с Кащеем куда-то пропали. Суворов исправно посылал письма с поздравлениями к Новому Году и Дням Рождения, но где он и как он — юноша никогда не писал.