Анабиоз

Доподлинно неизвестно, чем Константин умудрился выбесить Диму больше: прилюдным высмеиванием проделанной работы, конфликтом из-за дурацкой просьбы о единице или тем, что эту самую единицу так и не поставил. Возможно, особо сильно его задело сделанное в проброс обвинение в переходе на личности, высказанное абсолютно безапелляционно во время слов Виктории. Ему даже не дали попросить у Гецати хоть каких-то объяснений. Но спускать всё так просто, он не собирался. Едва съёмка завершается, Дима в общей суматохе идёт за Константином, направляющимся, по всей видимости, в гримёрку. — Кость, — бросает он негромко, догоняя мужчину в коридоре. — Поговорим? — О чём? — незаинтересованно отзывается Гецати, продолжая путь. — Мне показалось, мы всё выяснили. — А мне так не показалось, — уверенно парирует чернокнижник, открывая дверь какого-то местного помещения. — Пять минут. Ухмыльнувшись, Константин проходит внутрь, за ним следует и Дмитрий. — В чём вопрос? — нетерпеливо спрашивает провидец, развернувшись к нему. — Ты сказал, что я перешёл на личности, — уверенно отвечает парень. — Объясни. — Дим, сто раз уже пройденный этап… — устало выдыхает Костя. — Я не знаю, чем конкретно я тебе не нравлюсь… Да ты охуел, Костя. Как ты вообще можешь это говорить?! — Блять, ты же знаешь, что это неправда, — взбешенно влезает Дима. — Ты видел, что я… чувствую, Кость. Парень уверен, в тот проклятый раз, когда Константин строил из себя великого предсказателя финалистов, в его глазах он наткнулся на куда более интимную вещь. Видимо, провидец настолько растерялся, что даже не смог более сосредоточиться на остальных, осознавая безумное неприглядное желание, таящееся внутри Димы. С тех пор чернокнижнику не раз чудились чужие взгляды на себе, долгие и пронзительные, следящие за самыми мимолетными движениями. Вопреки этому, в какой-либо контакт мужчина войти не пытался. Он и говорить с ним старался по минимуму, зависая в телефоне или общаясь с другими. — Тебе нужно оставить эти мысли, — сдержанно говорит Гецати, подтверждая сомнения. — Ты просто злишься, что не можешь позволить себе признаться… — Ты на что намекаешь? — резко прижимает Диму к стене Константин, шумно выдыхая и удостаивая яростного взгляда карих глаз. — «Хорошо хоть тень», — надменно говорит парень, вторя словам самого провидца, прозвучавшим в готическом зале. — Или ты имел в виду, что-то, кроме члена Саши? Дима вызывающе уставился на мужчину, несмотря на то, как тот угрожающе нависает над ним. Адреналин кипит, подменяя страх на накатившее возбуждение. Парень шумно сглатывает, чувствуя, как чужое дыхание опаляет его шею. Он следит за тем, как озлобленно раздуваются ноздри, позволяя шумно втягивать воздух. — А с фанатками целоваться тебе нормально? — Константин оттесняет его ближе к стене, вжимаясь собственным телом и удерживая парня за лацканы пиджака. — Ты же не хочешь, приходится импровизировать, — продолжает нагнетать парень, выводя на эмоции провидца. — Ну, что, ударишь или…? Кажется, чернокнижник заигрывает с самим огнём, распаляясь от приближения к которому он рискует сгореть, в первородном отчаянии сбросившись в самое пекло. Ощущение нехватки воздуха, произошедшей то ли от слишком близкого контакта с мужчиной, то ли от накатывающей паники, путает его сознание, заволоченное едким одурманивающим дымом от вспыхнувшего пожара внутри и его источника снаружи. Хотелось бы и источник внутри, конечно. Ему до дрожи хочется завладеть Гецати, раскрыть глаза на правду, заставляя столь же безудержно забыться в разделяемых ими чувствах. Если бы тот только разрешил себе снести многолетние барьеры… Нет, Диме бы хватило маленькой потайной двери, тоннеля… Он был готов перебираться через каменные стены внутренней гомофобии, лишь бы дотянуться до него, добраться до самого сердца, пробуждая то от бесконечного анабиоза. Дима нерешительно бросает нервные взгляды на губы мужчины, а затем осторожно подаётся вперёд, желая прикоснуться к ним своими. Тихое дыхание едва опаляет лицо Константина, когда тот в ужасе отклоняет корпус, не допуская контакта. Он мимолётно дотрагивается до парня, непреднамеренно проходясь пахом по чужой ширинке, даже сквозь одежду ощущая возбуждение, охватившее его. Эти эмоции нужно было видеть. Костя моментально покраснел весь, точно подросток, глаза его округлились, а рот в изумлении раскрылся. Казалось, он был настолько напуган, что прекратил дышать, исступленно уставившись на разгоряченного чернокнижника. — Ты такая шлюха, Матвеев, — придя в себя и отступив окончательно, неверяще машет головой из стороны в сторону мужчина и разворачивается, собираясь уйти. Даже, блять, не думай. Дима не позволит ему уйти сейчас. Он ждал так долго, пока Гецати сам решит раздуплиться не для того, чтобы разрешить опять зарыться в свой кокон мнимой гетеросексуальности. Нет уж. Несмотря на неприятный осадок от слов Константина, парень всё равно останавливает его, заставляя вновь развернуться к себе. — Кость, — спокойно говорит Дима, восстанавливая дыхание; второй рукой он медленно проводит по груди провидца, заискивающе глядя в глаза и прикусывая губу. — Отпусти себя… Парня тут же рывком разворачивают и припечатывают к стене, с ещё большим остервенением придавливая, наваливаясь всем телом. Щекой он чувствует безжизненный холод, в то время как спина его плавится под жаром чужой груди. Рука мужчины цепкой хваткой удерживает его запястья, вторая же властно покоиться на шее, готовая предотвратить малейшую попытку к бегству. Но Дима сбегать не собирался, он лишь хотел посмотреть в глаза Константина через плечо, но тот точно нарочно занял позицию, не позволяющую вновь вовлечься в зрительный контакт. Смирясь с положением, он шумно сглатывает, чувствуя, как давление усилилось, отдаваясь волнами извращенного удовольствия по телу. — Ты злишься, потому что не можешь позволить себе трахнуть меня, Кость, — на выдохе бросает парень, выгибаясь так, чтобы с малой амплитудой скользнуть задницей по ширинке бежевых брюк. Глубокое полное напряжения дыхание, опаляющее шею, заставляет продолжать. Он ещё несколько раз прокатывается по крупному члену, игнорируя мешающую ткань. Заигравшись, Дима отклоняет голову в бок, с удивлением осознавая, что мужчина отзывчиво припадает к подставляемому участку кожи губами, изредка прикусывая и потираясь кончиком носа. Из-за ощущения долгожданной отдачи парень не сдерживает тихий стон, наращивая темп. Внезапно давление исчезает, а собственные руки теперь бессмысленно болтаются вдоль тела. Дима тут же поворачивается, натыкаясь взглядом на разгоряченного мужчину, который теперь лишь морщился, ухмыляясь своим мыслям. — Что опять случилось? — не скрывая недовольства, спрашивает парень, приваливаясь спиной к стене. Когда Дима замечает, что Константин вновь напрягся, собственное возмущение приходится придержать, всецело сосредотачиваясь на мужчине. Он медленно подходит ближе, приподнимая уголки губ и заинтересованно вглядываясь в глаза, отражающие внутреннее сомнение. Не дождавшись ответа, парень перебрасывает руки через его плечи, нежно зарываясь пальцами в волосы. Осторожно восстановив телесный контакт, Дима пытается совместить их лбы, для чего ему — ебучий рост — приходится приподняться на носках, снова создавая выбивающее трение. Едва он начинает тянуться к чужим губам, Константин поворачивает голову. Поцелуй теряется в колючей бороде, оставляя неприятный осадок. — Блять, Кость, — не выдержав, выпаливает парень, хватая его за плечи. — Что не так? — Не здесь, — сдержанно отвечает он, сбрасывая руки. — У тебя? — натянуто улыбаясь, спрашивает Дима. — Поехали. Константин зависает на пару секунд, будто обдумывая предложение. Кажется, ещё чуть-чуть и тот вновь открестится от сжирающих его чувств, вежливо распрощавшись с человеком, который одним своим существованием умудрился разрушить его мир, перевернув представление о собственном понимании любви и сексуальности. Вторгся и разнёс на тысячи кусочков. — Когда я открою машину, выждешь немного и сядешь назад, — безэмоционально проговаривает Константин. — И не светись перед фанатами.