Маленький принц и колючий цветок

Помимо бытовых неудобств и будильников Хенджина в проживании в общежитии был один большой минус: невозможность остаться наедине с собой. А она нужна была Минхо если не как воздух, то хотя бы как зонт в сильный дождь. Вроде, не умрешь без него, но и терпеть холод и дискомфорт долгое время быстро надоест. Поэтому в теплые выходные дни, как сегодня, он брал с собой плед и книгу, обходил общежитие, шел по симпатичной зеленой аллее до небольшого пруда, огибал его и доходил до своего любимого места под деревом, где людей было всегда чуть меньше. Только вот на этот раз прямо под цветущей вишней, вишней Минхо, самым комфортабельным образом уже устроился человек и теперь сосредоточенно глядел в экран своего ноутбука. И по закону подлости это был никто иной, как Джисон. Минхо так и остановился чуть поодаль, не зная, то ли идти отвоевывать любимое место, то ли вернуться чуть назад и разместиться среди кучки затеявших пикники людей. Что лучше: немного неловкости с соседом или немного дискомфорта со всеми этими незнакомыми парнями и девчонками вокруг? Их отношения с Джисоном пребывали в том состоянии, которое смело можно было назвать неопределенным. В течение дня они разговаривали все так же мало и все так же переругивались из-за мелочей, только теперь каждый вечер, когда с учебой и домашним заданием было покончено, они кидали друг другу небрежное «смотреть будешь?» или простое «идешь?». Позже необходимость в этих вопросах и вовсе отпала, так как ответ был очевиден. Тогда Минхо молча брал ноутбук, кивал Хану, и тот тоже молча занимал место на кровати старшего. Иногда в этом ежедневном обряде случались и исключения. Например, когда младший посмел посмотреть одну серию без Минхо, и Минхо снова побил его подушкой за такую дерзость, после чего тот ругался в ответ, но больше такой ошибки не совершал. Или когда их обсуждения так затягивались, что Хенджин начинал возмущаться, и они оба шли на кухню, заваривали чай, делали сэндвичи, а потом до поздней ночи не могли оторваться от своего аниме. Или когда Джисон заснул на плече старшего, а тот поворчал, но потом не двигался с места несколько часов, пока младший сам не открыл сонные глаза. В такие вечера Минхо откидывал привычку контролировать себя и задумываться над тем, что говорит, и в приглушенном свете комнаты или в тишине кухни был самим собой. Порой он расслаблялся настолько, что обращался к своим любимым саркастичным шуткам и черному юмору, а потом вдруг приходил в себя и поглядывал боковым зрением в сторону Хана. А он лишь смеялся как ни в чем не бывало, искренне и заразительно, или вовсе выдавал в ответ еще более странную шутку, и тогда Минхо снова расслаблялся. А утром они опять становились обычными соседями по комнате, которые обсуждали чью-то разбросанную одежду или поиск утерянного учебника. Вот и сейчас, столкнувшись случайно, Ли не совсем понимал, как вести себя с этой, дневной, версией Джисона. Он дал себе время собраться, вдохнул полную грудь воздуха, будто через дыхание можно было впитать в себя уверенность, подошел неторопливо к сидящему под вишней парню и нарочито небрежно кинул: — Это мое место. Хан даже на секунду не оторвался от компьютера, чем немного обескуражил старшего. — Не вижу проблемы. Найди другое или садись рядом. Голос этот был непривычно спокойным и уравновешенным. А где споры? Где привычное желание младшего сказать хоть какое-то, пусть даже бессмысленное, слово поперек? — Но я хотел побыть наедине. Хан коротко взглянул исподлобья на Минхо и тут же снова ссутулился над тачпадом ноутбука. Ли от такого аж охватило ощущение, что среди них двоих именно он сам тут является младшим. — Ты хотел побыть наедине. Я тоже хотел побыть наедине. Давай просто побудем наедине вместе, окей? Может, Хенджин и говорил про «режим котика» Минхо несерьезно, но если уж развивать это сравнение, то сейчас кот был явно недоволен тем, что объект его интереса с ним не играет, и уже готов был чуть-чуть выпустить коготки, просто чтобы привлечь внимание. Поначалу он просто тихо сел рядом с Джисоном, оперевшись на вытянутые за спиной руки, и стал изучать происходящее на мониторе. На экране была открыта какая-то незнакомая программа с несколькими аудиодорожками, окошками настроек и множественными строками опций. Затем перевел пристальный, призванный смутить взгляд на профиль парня, на его сосредоточенное лицо, на нахмуренные брови, но тот будто не замечал ничего вокруг. Хан лишь поднял с пледа лежащий на нем наушник, засунул в одно ухо, щелкнул на пробел и стал что-то слушать, теперь став еще более собранным и серьезным. Тогда Минхо достал из холщовой сумки свою книгу, отложил пока чуть в сторону и потянулся за пачкой чипсов. Открыл ее громко, взял в рот особенно большой кусочек картофеля и, наклонившись совсем близко к свободному уху сидящего рядом, нарочито громко хрустнул. Джисон резко повернул к нему голову, будто только сейчас увидел, что он вообще здесь, посмотрел на него отсутствующим взглядом, опять отвернулся к компьютеру и как бы невзначай отодвинул прямо рукой лицо настырного старшего от себя. Нет, ну что такое! Одна из фишек Джисона по мнению Минхо состояла в том, что он так мило дулся, когда злился или смущался, а еще лучше было, когда он тоже начинал шутить свои абсурдные Ханджисоновские шутки в ответ на глупые шутки Минхо. А тут совершенно никакой реакции! — Что делаешь? — обманчиво незаинтересованно спросил все же Ли. — Работаю над музыкой к нашему фильму, — объяснял Джисон на автомате, пока глаза его водили по монитору, — за последние дни я уже почти закончил основной саундтрек, теперь пытаюсь написать тему самого Маленького принца. Хочу, чтобы музыка максимально отображала не просто героя, которого мы знаем из книги, но и тебя. Того Маленького принца, которого сыграешь именно ты, понимаешь? — Предположим. — Проблема в том, что я не так хорошо тебя знаю, и мелодия выходит не полной. Мне чего-то не хватает, но я так и не понимаю, чего. — Так ты сидишь здесь на берегу, под цветущей вишней, смотришь на водную гладь и думаешь обо мне? — предпринял попытку поддеть Минхо. Он уже успел понять, как Джисон реагирует на подобные заявления, поэтому попытку можно было назвать неплохой. Только вот младший продолжал все так же невозмутимо: — Да, да. Образ героя сам по себе кажется романтичным, это словно напоминание взрослым о том внутреннем ребенке, что есть в каждом, о чем-то прекрасном и хрупком в людях. Но есть еще что-то. Одиночество? Непонимание мира? Он повернулся к старшему и стал изучать его поверхностным сканирующим взглядом, осматривать с головы до ног, потирая подбородок рукой. Минхо почувствовал себя так, будто он был крохотной клеткой, которую исследуют под микроскопом в попытках детально описать то, что скрыто от человеческих глаз. Впервые Джисон заставил его ощутить себя настолько беззащитным. Это было непривычно и странно, и хотелось закрыться, накинуть на себя притащенный плед или просто отвернуться. Но слишком уж новой и интересной была эта сторона Хана — Хана-звукорежиссера, Хана, погруженного в свои мысли, увлеченного работой настолько, что он почти превращался в незнакомца. Он все размышлял вслух, не подозревая, как смущает другого человека это его поведение. — Но сюда, к привычному книжному герою, добавляется еще какая-то внутренняя искра, я бы даже сказал, огонек, иногда вспыхивающий слишком сильно и обжигающий. И, пожалуй, страсть к жизни, желание понять и познать ее, прочувствовать. Но все это, конечно, скрыто за тем образом, который являет нам герой… Джисон все изучал Минхо, пока Минхо изучал Джисона, такого вдумчивого, увлеченного своим делом, обретающего вдруг уверенность в своих рассуждениях о музыке. Желание надоедать и смеяться унесло ветром вместе с падающими с окружавших их деревьев лепестками вишни. — Дашь послушать? Младший протянул ему второй наушник и нажал на кнопку воспроизведения, и они оба погрузились в мелодию. И она потекла, неторопливая и плавная в начале, такая мягкая и светлая, напоминающая лучик солнца, что проникает в окно в первый летний день, как будто давным-давно знакомая, но забытая и вдруг вновь найденная. Словно и правда прибывшая из сказки, сошедшая со страниц детской книжки, она переливалась хрустальными колокольчиками и обволакивала сердце каким-то очень теплым и нежным чувством. Затем она становилась ярче, глубже, и в ней звучали все новые оттенки эмоций: от светлой печали до радостного удивления. Минхо не разбирался в написании музыки, но то, что он слышал сейчас, казалось чем-то драгоценным и трогательным, чем-то, что хотелось сжать в ладони, положить на специальную полочку в памяти, чтобы снова и снова проживать эту мелодию. — Это прекрасно, — не думая над своими словами, проговорил Минхо, ошеломленно глядя на Джисона. — Чего-то все еще не хватает, — все пребывая в задумчивости, молвил тот. Между ними установилась тишина, нарушаемая лишь шелестом молодых листьев да доносящимися голосами сидящих на траве и гуляющих людей неподалеку. Уставившись на рябь на воде, Хан стал постукивать пальцами по своему колену и тихонько напевать собственную мелодию, то останавливаясь, нахмурившись, то снова возобновляя ее немного в другой тональности. На неискушенный слух Ли все и так было идеально, но он закрыл глаза и попытался прочувствовать тот пробел, о котором говорил сам автор музыки. По памяти он промычал отрывок из услышанной мелодии, но так и не смог найти в ней изъян. — У тебя красивый голос, — услышал он негромкие слова Джисона. — Да ну, — открыв глаза, фыркнул он, — пары по вокальному мастерству для меня — еще то испытание. — Тогда могу сказать, что ты хорошо справляешься с испытаниями. Мог бы стать айдолом, — усмехнулся и Хан. — Ха, только если в другой вселенной! Младший лишь пожал плечами: — У тебя подходящая внешность для айдола. — Ты только что сказал, что я красивый? — расплылся в привычной самодовольной улыбочке старший. — Ты в курсе, как шатко твое положение в списке придурков и нормальных людей?! — закатил глаза Хан и снова обратил все свое внимание на ноутбук, готовый опять забыть про Минхо. Но стоило ему дотронуться до тачпада, как экран почернел, — блин, разрядился. Хорошо, хоть автосохранение стоит. И он откинулся спиной на мягкий плед, потянулся и прикрыл глаза, снова наполняя воздух своим приятным голосом и своей красивой мелодией. Минуты утекали, а Джисон все напевал ее, то меняя какие-то детали, то снова возвращаясь к предыдущей версии. А Минхо просто притих рядом. И просто наблюдал за своим странным соседом по комнате, в котором уживалось столько противоречивых сторон. Ему до ужаса хотелось понять его, узнать, где же он настоящий: тот не ладящий ни с кем закрытый парень, который общается со всеми исключительно «на отвали», или этот, с его таким нежным тоном голоса, с глазами, что загораются, стоит речи зайти о чем-то для него интересном, с искренним громким смехом и широкой улыбкой, с его неподдельным смущением и такой живой реакцией на поцелуи. Совершенно бессовестно Минхо пользовался тем, что глаза Джисона закрыты, и не отрывал от него взгляда, словно старательно пытался удостовериться, что именно эта его версия реальна. Подул легкий весенний ветерок, чуть развевая волосы Джисона, заставляя листья трепетать и роняя светло-розовые лепестки на плед. Один такой приземлился прямо на его лоб, и он забавно нахмурился. Словно под гипнозом Минхо коснулся лба младшего кончиками пальцев, смахивая с него лепесток вишни и невольно задерживаясь, чтобы убрать с лица темную прядь волос. В этот момент Джисон открыл глаза, и на долгую секунду они встретились взглядами. Мгновенно старший отдернул руку и занервничал, чувствуя себя так, будто его застали за преступлением. Из-за его резких движений почти полная пачка чипсов опрокинулась на плед Джисона, и Минхо тут же стал поспешно их собирать. Сам же Джисон тоже как-то засуетился и начал помогать убирать чипсы с ткани. Нечаянно их пальцы соприкоснулись, и от этого максимально невинного касания у Ли по всему телу пронесся жар, никак не связанный с погодой, кровь прилила к лицу и отдалась стуком в висках. «Что с тобой не так?» — отругал он собственное тело. «Успокойся, это даже не поцелуй!» Джисон и вовсе резко вскочил на ноги и огляделся вокруг. — Так, ладно! Ноутбук все равно разрядился. Чего мы здесь сидим? Тут одни парочки и мы! — Что, думаешь, мы выглядим чересчур романтично? — немного вымученно хмыкнул Минхо, собирая вещи обратно в сумку. — Если бы мы были в дораме, это однозначно была бы невыносимо романтичная сцена. Фу, какой ужас. Ли слабо улыбнулся. — Что ужасного? Младший сложил свой плед, упаковал вместе с ноутбуком в рюкзак и бок о бок с хеном двинулся вдоль озера к аллее. — Ну, знаешь, в дорамах нет таких пар! — Ты просто смотришь не те дорамы. Пары бывают разные, Хан-и. И, сказав это, схватил Джисона за руку. Это был секундный порыв, просто, чтобы увидеть его реакцию. Тот, конечно, сразу принялся брыкаться, но Минхо держал крепко. — Ты чего делаешь?! — Просто меняю твои взгляды на мир, — невозмутимо поясняя свое поведение, он и бровью не повел, — может, увидишь, что миру не придет конец, если кто-то подумает, что два парня состоят в паре. Но панические нотки в голосе младшего не собирались исчезать: — А что, если я встречу своих однокурсников? — И что? Почему тебе должно быть не пофиг? Вместо ответа Джисон предпринял новую попытку вырваться, но и она была неуспешной. Тогда его ладонь расслабилась в теплой ладони Минхо, и старший, сам не зная, что делает сейчас и что будет делать дальше, переплел их пальцы. Больше никто ничего не говорил, и они молча шли вдоль пруда, уставившись перед собой. — А ты, — заговорил все-таки младший, хотя и звучал немного нерешительно, — ни с кем не встречаешься? Минхо пытался не показывать, каким неожиданным ему показался этот вопрос. — Почему ты спрашиваешь? — Просто некрасиво выйдет по отношению к твоему… эм… партнеру, если у вас отношения, а ты ходишь тут за ручку с другим парнем и раздаешь поцелуи направо и налево. — Я не раздаю поцелуи направо и налево. Несмотря на то, что ты не самый приятный человек в моей жизни, а ты сам меня презираешь, мне стало тебя жаль, и я просто решил помочь. Я бы никогда не целовал тебя, если бы у меня кто-то был. — Ты похож на того, кто стал бы, — все так же рассматривая тропинку перед собой, будто бы безразлично произнес Хан. Не то чтобы Минхо удивило сказанное. Он знал, что многим казался ветреным, и знал отношение соседа к нему, но все равно эта фраза неприятно уколола. — Я не сплю со всеми подряд и не целуюсь просто забавы ради, если ты об этом. За всю жизнь у меня был только один, как ты выразился, партнер. И если у меня будет любимый человек, я никогда его не подведу, Хан-и. Интонация его была легкой и плавной, но при этом в словах звучала жесткость, что делало речь похожей на красивый цветок, об чьи лепестки, однако, можно порезаться. Они прошли некоторое расстояние и свернули на окруженную вишневыми деревьями аллею, когда Джисон сказал: — Сколько тебе повторять, что у меня есть имя? Я же тебя называю хеном, хотя раньше никого так не звал. Смена темы, даже такая, обрадовала Ли, и он чуть оживился. — У тебя никогда не было старших друзей? — В школе я общался только с одной девочкой, и то, сложно было назвать нас друзьями. Но ее я точно не мог называть хеном. — Это точно, — усмехнулся старший. — А что до твоего надоедливого имени, ты не даешь мне его забыть. Но «Хан-и» мне просто нравится больше. Хотел бы я сказать, что так издеваюсь над тобой, но нет. Ха-ни, — по слогам слово аккуратно слетело с его уст, — красиво. — Звучит как «honey» на английском, — фыркнул Джисон. Тогда Минхо повернул голову к нему, посмотрел на его медовую кожу, вслушался еще раз в теплые оттенки его голоса и понял, кажется, почему ему и правда нравилось называть так младшего. Обращенный к Хану взгляд все же был слишком пристальным и долгим, и тот опять занервничал и потряс в воздухе их сцепленные руки: — Ну, мы долго еще будем вот так идти?! — Пока ты не перестанешь смущаться из-за такой ерунды. — А тебе это зачем? Джисон все косился с опаской на идущих мимо людей, опуская тут же глаза и вновь пытаясь высвободиться, когда кто-то провожал их двоих чересчур пристальным взглядом. Минхо же казался невозмутимым, как прохладный ветер, и игнорировал эти взгляды, хотя, конечно, он не мог их не замечать. — Когда мне было шестнадцать, — вдруг начал он, — мама кое-что сказала. Она завела этот типичный родительский разговор о том, нравится ли мне кто или нет, ну, ты знаешь, а в конце вдруг добавила: «если тебе все же кто-то нравится, не стесняйся приглашать ее или его к нам в гости». Думаю, она догадывалась, что девочки мне не интересны, но не мучила меня расспросами или нравоучениями. Вот так просто. «Приводи ее или его». И все. Я несколько дней прокручивал это в голове и дико нервничал, а потом все же подошел к ней и спросил, нормально ли, если мне нравятся мальчики. А она говорит так спокойно: «А что такого? Любовь есть любовь». И продолжила готовить кимчхиччигэ. Я этот кимчхиччигэ никогда не забуду! — улыбнувшись воспоминаниям и покачав головой, Минхо повернулся к Джисону и неосознанно погладил большим пальцем тыльную сторону его ладони. — Я не буду делать вид, что знаю твою ориентацию лучше тебя, разбирайся сам, но если ты все-таки определишься, не хочу, чтобы ты считал это чем-то неправильным. Хан выслушал все внимательно и ответил не сразу, какое-то время обдумывая сказанное старшим. — Я одного не пойму: с каких это пор ты у нас альтруист? Или подожди, я понял! Все дело в том, что ты, оказывается, цундере! Классический такой, неприступный внешне и с мягким сердечком внутри, чего стоит одна твоя любовь к котикам! Ну точно! Хоть манхву про тебя пиши. Забавно. — Ой, тоже мне, психолог нашелся! — разозлился вдруг Минхо и отвернулся в другую сторону. — Сам-то похож на кексик с малиной, пропитанный ядом. Я делаю и говорю все это потому, что не хочу, чтобы ты влюбился в какого-то парня и играл его чувствами, скрываясь и обманывая всех вокруг, в том числе себя, прямо как… Он так и не закончил предложение, зато окрыленный своим открытием Джисон заметно взбодрился и теперь с любопытством глазел на него. — Как кто? — Как тот, с кем я встречался, — не сразу признался Ли тускло и безрадостно. Джисон молчал. Они были слишком плохо знакомы, чтобы углубляться сейчас в эту тему. — Ладно, я понял. Отпусти уже, — пробубнил он, когда они почти дошли до конца аллеи. — С чего это? — Все, я уже не смущаюсь, считай, ты достиг цели! — Да ну! — делано удивился Ли, — Серьезно? — Правда, хен! Не обратив никакого внимания на очередные дерганья младшего, Минхо перехватил непослушную руку покрепче, остановился вдруг посреди дорожки, прямо напротив Джисона, и притянул его к себе за талию. Глаза того распахнулись, превращаясь в две большие круглые монетки, а рот то открывался, то закрывался, пытаясь выдать хоть какие-то слова. — Что за фигня? Откровенно говоря, Минхо не знал, как ответить на этот вопрос. Да, ему хотелось, как и всегда, немного пощекотать нервы младшенького, да, еще немного ему хотелось побороть его дурацкие предрассудки, но это явно было не все. Где-то очень глубоко внутри таилось скрытое, почти постыдное для самого себя желание дотронуться до Хана, не размыкать рук, а оказаться еще хотя бы немного ближе к нему. — Считай это своей проверочной работой, — буквально выдавил из себя Ли, пытаясь игнорировать ту громкость и частоту, с которой вдруг забилось его сердце. Джисон же то ли делал вид, что смирился, то ли действительно смирился с теми испытаниями, через которые заставлял его пройти старший. Руки его уперлись в грудь Минхо, он смело вздернул подбородок и, откинув робость, взглянул тому в глаза. Лица их оказались слишком близко, и Минхо как-то непроизвольно сжал крепче пальцы на тонкой талии. Теперь к его учащенному сердцебиению прибавилось еще и сбившееся дыхание. Рука его двинулась чуть вверх по спине, мягко проводя по ткани футболки, но он вовремя себя остановил и прекратил движение. — Ну как? — хотелось прозвучать небрежно и игриво, но получилось немного сдавленно и хрипло. — Пиздец стремно. — Почему? Дело в том, что это я тебе неприятен, или в том, что тебе просто неловко? Джисон снова опустил взгляд, и брови его сошлись над переносицей. — Нет, ты мне не неприятен, — задумчиво протянул он, в этой задумчивости слегка поглаживая по груди Минхо. Его неосознанный жест заставил все оставшиеся мысли в голове Ли рассыпаться в порошок, а знакомое тепло разлиться от груди по всему телу. Но несмотря на это, он сделал над собой усилие, чтобы продолжить диалог, будто они говорили о чем-то невероятно важном: — В чем тогда причина? — Ты… — попытался объяснить Хан, но запнулся и еще больше нахмурился, словно решал в уме сложную задачу, — из-за тебя я чувствую себя как-то… — Как? Удерживая Джисона в своих объятиях, Минхо ни на миг не отводил от него глаз и вслушивался в каждое слово, что он произносил. И видел, в какую растерянность приводила его ситуация, видел, как противоположные чувства разрывают его, улавливал не просто неуверенные, но даже испуганные нотки в его голосе. И в этот момент ему так захотелось обнять его, чтобы прогнать эти бессмысленные и бесполезные тревоги. Просто обнять, не в качестве шутки, не придумывая оправданий для себя или для него. Ему хотелось обнять Хан Джисона. Но вместо этого старший лишь ласково погладил его по темно-каштановым волосам, откидывая пряди со лба и заставляя снова посмотреть на себя. Сладкое чувство нежности, отчаянного желания помочь и успокоить заполонило собой все сознание. — Как, Хан-и? — повторил Ли почти шепотом. — Странно, — так же тихо ответил младший, по-прежнему хмуря брови. «Знал бы ты, как странно ты заставляешь меня себя чувствовать» — подумал Минхо, прежде чем выпустить парня из своих объятий.