Самые нескромные мордашки нашего прайда

Балио – не Банга, и на хуй его не пошлёшь. Рани не позволит. Пришлось применить куда более дипломатичные способы общения, но так или иначе наш гривастый любопытный дружочек был выставлен наружу. Киаре даже пришлось пообещать ему «позже показать кое-что интересное», многозначительно подмигнув. Моя рыжулька проводила бурого льва наигранно-строгим взглядом, после чего, картинно закатив глазки, выдала весьма обидным тоном: – М-да… С дисциплиной у вас тут так себе. Рани вспыхнула, метнув презрительный взгляд на Киару. – У нас всё очень строго! Даже не думай, что я могу дать здесь кому-то распуститься. – Да, конечно, моя мокрая королева, – усмехнулась в ответ Киара. – А у тебя мордашка грязная! – парировала дерзость Рани. – Да вы обе тут мокрые и грязные, тоже мне, монаршие особы, – ехидно бросил Кову, за что чуть не получил по морде от Рани и Киары одновременно. – Так! Ну хватит уже! – вмешался я. Мне вообще не захотелось продолжать это. Я даже собрался уходить, приняв свою судьбу в самом неприглядном виде – виде подсохшего говна на каменистом берегу водопоя. Путь мне преградила Рани: её глаза блеснули решительностью – то ли заставить меня продолжать, то ли устроить мне очередную взбучку, будто утреннего скандала было мало. – У меня патруль! – попытался отмазаться я. – Вчера он тоже был. Я удивился такому безразличию – неужели Киарка так на неё повлияла? – Твоё бы упорство, да в… Я не договорил, потому что Рани впилась страстным поцелуем мне в пасть. Я ощутил влажный язык на дёснах, затем она обхватила мою шею передними лапами и повалила на пол. В следующий момент в поле моего зрения показалась довольная мордаха сестры. – Думаю, можно просто незамысловато предаться любви, – сказала Киара, – Наше соревнование окончено, мы победили! – Неправда! Ничья! – оторвалась от меня Рани, но в следующий момент её пасть оказалась заткнутой пастью Киары. Львички принялись влажно и истомно целоваться. Я попытался подняться – не тут-то было! Меня придавил Кову: – Ты отказываешься продолжать, значит, ты проиграл! – с вожделенной наглостью шепнул он мне на ухо, – Теперь будешь внизу, как самка. Я заставлю тебя считаться со мной, – он впился мне в шею пониже подбородка, пытаясь придавить к земле. Я глухо зарычал и принялся вырываться. Ярость овладела моим разумом: да что они вообще себе позволяют? Кто здесь король?! С силой я оттолкнулся от земли, лягнув гадкого отщепенца. – Все вон из Древа! – я был взбешён и едва сдерживался, чтобы не натворить глупостей. Не хватало ещё прямо здесь зарычать во всю мощь. Меня послушались, даже Рани медленно оставила меня, одарив беспокойным взглядом. Наконец-то можно выдохнуть. Поначалу я разлёгся на камне, желая побыть в тишине и покое. Я попытался вздремнуть, но не до конца угасшие страсти в моей душе вынудили меня выйти прочь из Древа. С некоторым облегчением я обнаружил, что вокруг было пусто: ни недовольных морд, ни гадкого отщепенца, ни моих сочных самочек. Должно быть, я слишком много позволяю, на многое закрываю глаза. Будто бы иногда не хватает какой-то истинно королевской твёрдости души и когтей, чтобы наводить должный порядок. Но я не могу стать тираном, не могу заставить себя быть равнодушным к чужой беде – вся моя жизнь против этого. Я побрёл в сторону водопоя – без всякой мысли, интуитивно. И кто вздумал там нагадить, да ещё так обильно? Наверно, та слониха – Кухаракубва. Возле водопоя обнаружился Балио. Пребывая в полном одиночестве, он с меланхоличным видом лежал на берегу, почёсывая низ живота. Моё появление будто бы застало его врасплох: заслышав меня, он вздрогнул и подскочил на лапы. – П-привет, король Кайон! – Ты не видел Рани и наших гостей? – Нет. Я тут твоих гвардейцев попросил помочь убраться. А то грязно было… Вот. И ещё… Он замялся и принялся разглядывать камушки у своих лап. – Они без меня сюда дошли? – удивился я, внимательно осматривая территорию водопоя, – А хорошо справились. – Да-а… Но вот я спросить кое-что хотел… – Что-то серьёзное? – Нет… Это, скорее, личное, – он прикрыл глаза, нервно перебирая лапами, – У тебя не было такого ощущения, что вот живёшь ты свою жизнь, дело доброе делаешь. И даже любят тебя, другом считают, а всё равно что-то не то. Как будто бы другие вот живут-живут в радость, а твоя жизнь мимо проходит. Словно не достаёт в ней чего-то. – Ты имеешь в виду секс? Глаза Балио округлились, а подбородок заметно дрогнул. Он закачал головой, начал что-то говорить, но моментально осёкся. Мне показалось, будто его пышная грива увяла, словно высохший цветок. Не то, чтобы я большой знаток чужих душ, но здесь всё было чрезвычайно явно: своей львицы у него не было, сестра весьма строгая, Нирмала… Ну, нет. Нет. Я не следил за ним всю жизнь, но то, что он девственник, вычислить было весьма легко. Я попытался изобразить снисходительную улыбку и легонько потрепал его гриву, сказав, что у него ещё всё впереди. Больше ничего дельного на ум не пришло, потому было решено оставить Балио – слишком тошно было смотреть на его унылую морду. Он сам, видимо, уяснив моё настроение, кратко откланявшись, скрылся в камышах. Некоторое время я прислушивался к тому, как постепенно затихают его шаги. Проклятье! Нужно было что-то другое сказать. – Кайон! Вот ты где. Это была Рани. Её внезапное появление отвлекло меня от нелёгких дум. – Я тебя искал. – А я – тебя. Киара и Кову завтра утром уходят обратно, – она сказала это совершенно спокойно, но мне отчего-то стало неловко. – Вот как? Уж не обидел ли я их? Вместо ответа моя супруга потёрлась о моё плечо, после чего хищным движением, словно свирепая охотница, впилась жадным поцелуем в мои уста. – Они и не рассчитывали оставаться с нами надолго. Не забывай, что у них есть львята. Не то, что у нас, – на этих словах глаза Рани кратко и едва заметно вспыхнули. – Это поправимо, Рани, – я провёл носом по её шее, наслаждаясь ароматом молодости и силы. Должно быть, нам следовал найти уединённое место, хотя бы скрыться в камышах – куда ушёл Балио, но искра любви была столь стремительной, что, наплевав на все условности и королевские приличия, я подмял Рани под себя, после чего жарко овладел своей любовью прямо на каменистом бережке водопоя. Меня не смутило даже то, что в какой-то момент на периферии моего зрения показалась фигура льва с высокой пышной гривой.