Гений без -ни-

Утро у Роба начинается в шестом часу. Колин еще спит, а Роб, как тайный агент, крадется на носочках в туалет. Закрывает дверь на замок, прислоняется спиной к ней и глядит вниз. — Черт… Штаны выпирают, трусы давят на член, и Роб недовольно стонет. Он был уверен, что перерос эти треклятые подъемы и оставался рад лишь одному — хотя бы штаны преподавателя сухие. Он не сомневается, что Колин бы его понял, но даже в голове не может себе представить картину, в которой протягивает преподавателю литературы его пижамные штаны со словами: «я немного кончил во сне». Его щеки моментально краснеют, а уши горят. Роб пальцем касается головки члена через штаны и через сжатые зубы втягивает воздух, прикрывая глаза. И о чем он только думал этой ночью? Что ему снилось? Конкретно он не помнит, лишь размытые фрагменты прорываются в воспоминаниях и тут же угасают. Чья-то рука? Это достаточно реалистично. И Роб останавливается на этой мысли. Больше он не видит ничего. Он засовывает пальцы под резинку штанов и обхватывает ими головку члена, думая о том, какой он творит абсурд. Выделившийся предэякулят размазывает по всей длине, на сколько того хватает и быстро шевелит рукой. Сердце стучит в такт его движениям. Роб сильнее сжимает член, то расслабляя хватку, то наоборот. Он никого не представляет, лишь пытается восстановить в голове образ той руки из сна, и этого ему более чем достаточно, чтобы достаточно быстро кончить. Роб смывает сперму с рук, наблюдая, как та стекает по раковине. Набирая в ладони и горстями выливая на особо белые участки раковины, он смывает за собой остатки бесстыжего поступка. Выходя из ванной, Роб прислушивается, и, судя по всему, Колин еще спит. Так что Роб идет и ложится на диван, глядя в черный экран телевизора. Он улыбается. И с каждой последующей секундой осознания его лицо становится все более красным, а улыбка — глупее. Роб накрывает рот рукой и отворачивается к стенке, поджав под себя ноги. Другую руку пятерней запускает в запутанную, лохматую челку и прячет за кистью глаза, утыкаясь носом в подушку. Затем опять ложится на спину и смотрит в потолок. Сна больше ни в одном глазу нет, и Роб решает, что нужно уходить, дабы не стеснять мужчину своим присутствием. Роб шурует на кухню, наливает стакан воды залпом его опрокидывает в себя и начинает одеваться в свою еще чуть мокроватую одежду, которую ему вчера так благородно постирал Колин. Напяливает вещи и выбегает из квартиры, прикрыв дверь. Он ловит автобус и едет на другой конец города, на вокзал. В принципе, Роб вполне мог заказать билеты и на сайте, но так он хотя бы хоть чуть-чуть, но развеется. Телефон в зажатой ладони отдает вибрацией, и Роб смотрит на имя контакта, написавшего ему. Фрея: Ты где ночевал? Я совсем забыла про тебя Робби: Все ок Я нашел, где перекантоваться С минуту гробовая тишина, и Роб уже думает, что избежит дополнительных вопросов, но крайне ошибается: Фрея: И где же :/ Робби: На работе Фрея: Ясно Роб выжидает минуты три на этот раз, но Фрея выходит из сети, и он облегченно выдыхает. Небольшая ложь еще никому не вредила. Наверное. На вокзале он проходит контроль, доходит до кассы и берет билеты туда и обратно. Отправление у него в 21:30 в следующую пятницу, так что в Праге он будет уже в субботу утром. Что насчет возвращения, то тут ему придется прогулять пары, поскольку отправка обратно аж в понедельник в 06:30. И не хочется ему после такого на учебу тащиться. С вокзала Робби пересаживается с одного автобуса на другой, чтобы доехать до места работы. По пути его взгляд приковывается к окну, пока в наушниках играет музыка. Когда двери шумно открываются возле остановки у бара, девочка лет двенадцати отпихивает Роба в бок и, бурча под нос, уходит в сторону частных домов, волоча по земле за собой ранец на порванной лямке. Роб закусывает губу и сдержанно улыбается, направляясь к бару с неоновой вывеской. — Чего это ты лыбишься? — замечает Артур, опуская стулья со столов. Роб скидывает рюкзак и помогает ему. — Так, кое-что забавное по пути увидел. — Вчерашних бугаев с набитыми рожами? Робби усмехается. — К сожалению, не настолько забавное зрелище. Ты завтра выходишь? Артур косит смешливо глаза. — Только на пол дня. Но не волнуйся, возможно, ты будешь цел. Роб очень в этом не уверен, потому что как можно быть целым по нерабочим дням, когда посетителей, а в особенности злых, изголодавшихся за неделю по спиртному, пруд пруди? Роб начинает оттягивать момент, приступая двигать туда-сюда стулья, но в итоге говорит: — Слушай. Ам… мне тут надо будет слетать к семье в Прагу. Меня не будет с пятницы и до понедельника. Точнее, в понедельник вечером я уже смогу прийти на работу. — Тебе нужен отгул? Без «б», но ты должен будешь отчитаться перед боссом. Он как раз вернется в воскресенье вечером, — Артур прижимает указательный палец к нижней губе, отводя взгляд в угол. — Ах да! Еще он в понедельник будет здесь, проверит нас, и ты получишь свою долю, как и я, конечно же. Честер должен был заплатить еще в пятницу, но отъезд к матери в дом престарелых, все дела… Роб понимающе кивает. Это хорошо. Ему как раз нужны деньги, а то последние крупные он потратил на билеты, осталось только на то, чтобы на хромой кобыле эту неделю преодолеть. — Ты чего сюда завалился, раз на то пошло. Как выйдя из транса, Робби мотает головой, хмурится. Честно говоря, он и сам не знает. А сообщить об отгуле он мог бы и по телефону, кинув СМС, ведь звонить не любит. В итоге пожимает плечами. — Понятно, — выдыхает Артур. — Слушай, сгоняешь в мак за бургером и картошкой? А то жрать уже хочу, а мне тут целый день. — Да, конечно. Тебе какие картошку и бургер? И может что-то еще? Артур задумывается, но потом отмахивается. — Плевать, хотя картошку возьми большую. И колу. Сейчас деньги дам, — и лезет в сумку под барной стойкой. *** Когда Роб наконец возвращается в общежитие, то заваливается первым делом на кровать, а вторым — протяжно скулит. Он смог себя отвлечь примерно на одну половину субботы, другую он понятия не имеет, что будет делать. Книжка Агаты Кристи упирается ему в ребро, и Роб вынимает ее из-под одеяла, смотрит на старую потрепанную обложку, будто видит ее впервые и бросает на стол. Та со смачным звуком шлепается, отлетая к противоположному краю. Джо нет в комнате, однако дверь, когда он входил, была открыта. Роб предполагает, что тот, наверняка, отошел в туалет. Дверь в их комнату скрепит, и за ней появляется взрослая женщина лет сорока на вид, хоть говорят, что ей гораздо меньше, чем она выглядит. На голове ее небрежная кулька из седовато-каштановых волос, глаза размалеваны яркими тенями сине-фиолетовых цветов, тон ее тональника сильно рыжит, а помада выходит за контур маленьких губ. Роб смотрит на нее из-за плеча, мысленно возмущаясь ее присутствием. Ну, конечно. Это же та самая следящая за их этажом «нянька». И явилась она сюда не иначе, как из-за отсутствий Роба. Вероятно, по пропуску поняла — думает Роб и присаживается, расчесывая пятерней волосы, которые, как ему кажется, слишком ужасно в данный момент выглядят. — Кэй, верно? — Верно, — неохотно соглашается названный. Нянька скрещивает руки на груди. Ее накрашенные черным карандашом брови хмурятся. Над ней посмеивается весь этаж. Нет, даже не так. Все общежитие и даже некоторая часть персонала. Они считают ее странной и нездоровой на голову, и ее макияж только скромная доля подтверждения тому. Робу жаль эту женщину и в то же время нет. Он не понимает, почему что-то внутри него самого поддается этому общественному лицемерию и буллингу. Он ненавидит буллинг. И ненавидит быть его жертвой. — Какова же причина твоего отсутствия без какого-либо заявления, Кэй? Причем ни в первый раз. Перед въездом в общежитие все студенты должны быть уведомлены о распорядках здесь. К тому же на неделе вы подписывали регламент ознакомления с правилами общежития, так в чем проблема? Или мне необходимо бегать и каждому лично об этом говорить, пока у вас от перенасыщения знаниями и полным пониманием и осознанием сказанного перепонки не полопаются, и уши не поотваливаются? — тараторит женщина. Чем дольше Роб ее слушает, тем больше непонимает и не успевает переваривать все, что она говорит; к тому же у нее ярко выраженный шотландский акцент. Ему трудно дается постоянно смотреть на няньку, поэтому он отводит взгляд в сторону, а потом на собственные руки. Рукав худи трется об ожог, и Роб немного оттягивает ткань, чувствуя, как та к нему прилипла. Он надеется, что ожог не начал гноить. — Я с воздухом разговариваю или с тобой? — Я напишу объяснительную. И… на следующих выходных мне нужно будет уехать я также напишу заявление. — Пиши скорее и не забудь про три подписи. Ты, я и заведующая общежития. Роб кивает. — Хорошо. Покидая комнату, женщина сталкивается с Джо,с презрением оглядывает замершего парня и скрывается в коридоре, направляясь к комнате в противоположном крыле. Джо облегченно выдыхает, но все равно с некой тревогой косится на Роба. — Чего ей надо было? — По поводу моих отсутствий. Джо протягивает: «ааа», закрывает дверь и идет к шкафу, выбирая между несколькими футболками ту, в которой он будет ходить ближайшие несколько дней. Робби заметил за ним такую привычку. Джо, за то время, что они живут вместе, ни разу не носил одну и ту же футболку дольше недели. — Работал? Роб мгыкает. — Не успеваю иногда из-за поздних смен вернуться, а писать заранее заявления… вышибает из головы. — Не страшно. Ты главное пиши все, что им там надо, даже больше, и они в жизни тебя не тронут. Роб это знает, но все равно кивает. — А ты? — Что я? — удивляется Джо, снимая серую футболку с пятнами от воды. — А ты еще не устроился? — Роб обводит взглядом его худое тело. — Нет, — Джо смотрит на него в ответ, и Робби быстро переводит внимание на шкаф за ним, сглатывая. — Но сегодня, а, точнее, сейчас пойду на «собеседование» в мак, — он показывает пальцами кавычки, кривя губой. Роб усмехается, снова глядя на него. — Там от собеседования одно название, берут всех, кому нужны деньги и не жалко простоять весь день на ногах, делая бургеры. — Это точно, — посмеивается Джо, — но я же такой, так? Студент, которому мало пар, чокнутого расписания и раздражающих рож, пойду-ка еще и в свои выходные попашу ради таких же, лишний раз на людей посмотрю да себя покажу. Роб хохочет, а за ним и сам Джо. Соседское сближение нравится обоим. Наверное, их одинаковое сковывание в социуме сближает. А может, оно само по себе происходит? Как что-то, что рано или поздно должно произойти; как что-то, что может случится или так и останется далеким до самого выпуска или чьего отчисления. До чьей-то смерти. Джо уходит, а Робби стягивает с себя штаны и худи и в одних черных боксерах заваливается под одеяло, укутываясь с головой. Вот вроде бы осень, ее начало, тепло, солнце жаркое печет, а Роб все равно, даже летом, без одеяла спать толком не может. Ему обязательно надо чем-то накрыться и желательно по самые гланды. *** Три часа дня, и Роб едет в автобусе на работу, слушает «Sweater Weather — The Neighborhood» и читает вместе с этим «Божественную комедию», поскольку в понедельник первой парой у него литература, а он уже знает о том, что будет тест. Но поскольку они не успели разобрать все песни, Роб рассчитывает на то, что первую половину пары они поговорят об оставшихся песнях, а вторую половину будут писать тест. Перед входом Роба сжимает от тревожного ощущения неладного и чего-то ужасного, но зайдя и не найдя для этого причин, чутка успокаивается. Артур стоит за барной стойкой, обслуживая группу подростков, когда те уходят, Роб проходит на рабочее место. — Я думал, нам нельзя продавать алкоголь подросткам. — Нельзя, — шуточно грозит пальцем Артур, — но этим можно. Это знакомые босса. Друзья его сына, он разрешает их спаивать. Они платят и хорошо себя ведут. Робби переводит взгляд на шумную, гогочущую кучку парней у дальнего столика. Артур, глядя на сбитого с толку него, добавляет: — Не волнуйся. Это они сейчас чуть-чуть покричат, и угомонятся, и будут паиньками. — Очень надеюсь. Ты как? — Шикарно, — говорит Артур с пустым выражением лица. — Вижу. Тебе надо больше спать. Я завтра договорюсь с боссом, чтобы у нас было одинаковое количество часов. Думаю, я уже достаточно освоился, чтобы меня продолжать жалеть. — Уверен? — недоверчиво интересуется Артур. — Конечно нет, — не без улыбки отвечает Роб, — но разве у меня есть выбор? Это лишь вопрос времени, а так тебе хотя бы полегче станет. — От такой душевности я сейчас расплачусь, — хлопает его по плечу Артур и чапает в подсобку. Робби надевает фартук и убирает за Артуром мелочь, которую тот раскидал по полочке под столешницей. *** — Да, мам, мы договорились, — мгыкает Роб в экран телефона, — да, буду в Праге уже в следующую субботу, так что ждите. Все давай, мам, а то уже поздно у меня. Роб жмет отбой, достает сигарету из-за уха, которую он отложил на время телефонного разговора, и идет вдоль фонарных столбов по тротуарному бордюру. Телефон вибрирует в заднем кармане брюк, и Роб не без раздражения его достает, шумно втягивая носом воздух. Фрея: Ты на работе? Роб засовывает сигарету в рот и с минуту пялится в экран, пока свободной рукой похлопывает себя по карманам брюк, в поисках зажигалки. Найдя, сначала он поджигает сигарету и только потом набирает ответ: Робби: Да Фрея отвечает почти сразу: Фрея: Тебя впустить? Робби: Было бы неплохо Фрея: Скоро будешь? Роб снова с минуту молчит. Робби: Через полчаса. Я зайду в круглосуточный, тебе что-то надо? Фрея: Буду благодарна за пачку прокладок 5 капелек Робби: Еще какие-то пожелания? Фрея: Тебя бы поскорее на кровать кинуть да чаем напоить Роб усмехается, уголки его губ тянутся вверх, он убирает телефон и продолжает идти прямиком к супермаркету, что находится в двух остановках от его места работы. Там он берет Липтон, чтобы завтра в университете после физ-ры попить, пару пачек печенья, прокладки и чипсы Лейс с крабом, бредет на кассу, оплачивает, закидывает все в рюкзак и отсиживается минут пять на остановке прежде, чем автобус приезжает. За это время он успевает вновь закурить, и пока сигарета тлеет меж пальцев Роб долго смотрит на нее, буквально изучая маленький огонек. Фары подъезжающего автобуса слепят, и Роб в моменте прислоняет фитиль к руке, оставляя ожог рядом с предыдущим. Потрясывает кистью, сгоняя понемногу острую боль. Ему стоит снова начать носить часы, которые он благополучно оставил под подушкой. Может, они ремешком скроют это уродство. Автобус подпрыгивает на кочках неровного участка дороги, тем самым не давая парню уснуть. Голова его на ослабленной шее болтается по креслу, и Роб сильнее жмурится, сжимая плотно челюсти. У общежития он видит кучку подростков, которой, на его счастье, не является бандой отбросов Барта. Проходит мимо них, обходит общежитие и видит приоткрытое окно. Закидывает сначала свой рюкзак, тем самым открывая окно шире, а затем подтягивается за подоконник, затаскивая и себя внутрь. Стоя напротив двери, Роб пару раз ударяет костяшками по дереву, а после, заглянув в щель, входит. Фрея сидит напротив окна и красит глаза тушью, Роб подходит к соседней кровати садится на нее, а рюкзак кладет на стол, при этом следя за действиями девушки. Фрея хлопает ресницами, ногтем стирает мазки туши на левом веке и смотрит на Роба, прищурив игриво глаза. — Как я тебе? Смог бы мной очароваться? — А-то, — усмехается Роб. Фрея отодвигает стол, подходит к нему и обнимает за шею, пригнувшись. Роб закидывает ей на спину руки в ответ, сцепляя их в замок. — Я совсем забыла про тебя прошлой ночью, — хандрит Фрея, бубня себе под нос. — Ничего страшного. — Я ужасный друг. Представь, если бы у меня был парень, и я бы про него забыла. Роб начинает хохотать, и Фрея щипает его за шею, от чего парень начинает елозить и лишь громче смеяться. — Говнюк, никакой поддержки. — Мне очень жаль будет того парня, — вытирает слезу Роб, когда Фрея отходит к столу, убирая тушь в розовую косметичку. Девушка обиженно показывает язык. Робби встает и идет включить чайник, затем берет кружки и пакетики чая, грустно глядя на них. Ничего, скоро у него появятся деньги, и он купит себе нормальный заварник с хорошим черным чаем, и будет жить в шоколаде. — Прямо как у себя дома, — протягивает Фрея. — Выдели мне стул для одежды, и я к тебе перееду, — подмигивает Роб, ухмыляясь. — А вдруг приставать ночью начнешь? Знаю я вас, извращенцы. — Разве ты этого не хочешь? — удивленно вскидывает брови Роб. — О нет, нет, нет! — выставляет руки он, отходя назад, когда Фрея берет свою подушку и швыряет в него. — Странные вы женщины. То вам надо, то вам не надо. — Где мои прокладки? — гопнической походкой крадется она. Роб подавляет смешок, прячет лицо за подушкой, брошенной в него, и из-за нее щебечет: — В моем рюкзаке, только не бей! Фрея перестраивает маршрут и направляется обратно к столу, а Роб, выдохнув, заваривает чай, под мышкой зажимая, на всякий случай, подушку. Они играют в карты, Роб один раз проигрывает, зато остальные два кона выигрывает. Фрея идет в туалет, смывает макияж, а Роб направляется в свою комнату, берет сменные боксеры и решает принять пока душ, чтобы смыть с себя груз сегодняшнего дня. Уже глубокая ночь, за три часа перевалило. Когда Робби возвращается обратно, Фрея уже лежит в своей кровати. На соседней лежат его подушка и одеяло, Роб уже собирается залезть в верхней одежде в кровать, как Фрея говорит: — Разденься. Кто же спит в уличных вещах. — Ты мне напоминаешь мою маму и сестер, — бурчит устало Роб, но слушается. Он чувствует смущение, и раздевается спиной к девушке. Фрея на это ничего не говорит и даже не смотрит; только один раз бросает на него взгляд, когда Роб остается в одних темно-синих боксерах. — Я бы хотела подарить тебе боксеры с моим портретом на попе. Когда у тебя день рождения? Роб задумывается. Черт, он ведь совсем об этом забыл, но клеветать на любую другую дату не хочет, так что говорит как есть: — Тринадцатого сентября. — Что?! Так скоро?! — вскрикивает Фрея, подпрыгивая на месте. — Почему ты мне не сказал ранее? — А должен был? — смотрит на нее из-за плеча Роб. Фрея закатывает глаза. — Так значит уже в среду, кошмар. И сколько тебе будет? — Девятнадцать. — Ты поздно в университет поступил или в школу пошел? Роб пожимает плечами. — Никогда об этом не задумывался. Аномалия. — Ладно, спи. Завтра ранний подъем. Роб пытается уснуть, но не может перестать вертеться от того, что его бросает то в холод, то в жар: то ногам не так, то поясница потеет, то шея затекает, то голова кружится, и слегка подташнивает. Роб касается пальцами два ожога и сдавливает челюсти от боли, но это помогает ему сгладить ощущения. Он давит на более ранний ожог до тех пор, пока пелена изнурения не падет на его веки.