В змеиной шкуре

Ей не нравился этот мужчина. Элла с трудом терпела одну царственную особу, своей заносчивостью с лихвой покрывающая все те деньги, которые вручил в Белой гавани. Здесь же, в Дощатом городе, ей на голову свалился еще один представитель знати. Сам принц Солнечного Копья. И если Дейрон мог раздражать только своей загадочностью и отрешенностью от всего людского, то младший Мартелл мастерски доводил её до белого каления тем, что влезал буквально во все, оставляя едкие замечания, в том числе сексуального характера. Элиссана была не глупа и видела в нем привлекательного мужчину, необремененного моральными принципами. Как поведала коротко стриженная девочка, у неё с сестрами были разные матери. Одна была от септы, другая от знатной дамы, третья от дочери простолюдина. Её поразило спокойствие и безмятежность, с которым говорила девчонка, но та поспешила уверить в том, что для Дорна подобный образ жизни не является чем-то новым. Знать здесь в самом деле отличалась от остальной части света. Более свободные. Их пристрастие к гедонизму было возведено буквально в культуру. Но выросшая в других обычая, хоть и в кочевых условиях, Элла подобного не одобряла. Мужчина не должен уподобляться животному, трахая все подряд в надежде осеменить как можно больше женских особей. — Долго вы будете пребывать на моем корабле, ваше высочество? — выдохнув весь воздух из легких, она глазами пыталась найти Дейрона, но паршивец все чаще стал отлучатся в город. Проследив за ее взглядом, принц усмехнулся, будто понял что-то, и облокотился о балку, разделяющую их. — А вы, мой капитан? Долго будете пребывать в моем городе? — явственно выделил он голосом свой статус в этом жарком пекле. — Не от меня зависит, — сквозь зубы процедила она. Ситуация действительна не зависела от её желаний, ибо только Дейрон мог сказать, когда и куда им плыть. Команда так же на его стороне, ведь в обилии хорошей выпивки и борделей они чувствовали себя как никогда хорошо. Мужчины… — Он интересный, да? — наблюдая, пока она с трудом затягивает канат, спросил он с хитрой улыбкой. — Дракон, воспитанный волками. Или же волк в шкуре дракона? — Вы хотите разнюхать о нем, потому что не доверяет? Думаете, в нем может быть безумие? Принц пожал плечами, наклоняясь чуть ближе. На этом почти интимном расстоянии она могла увидеть, что глубокий разрез рубашки открывает взору загорелую кожу цвета темного песка и поджарый торс, который манил и в тоже время отталкивал её. Ибо желтые одежды с солнцами скрывали многочисленные орудия убийства, коими он не гнушался пользоваться. Элла слышала позвякивание стилетов, когда принц садился за стол переговоров прошлой ночью. Она тогда еле сглотнула. Красный змей обладал репутацией смертоносного бойца, одного из самых опасных в Вестеросе, и только Неведомому известно, как Дейрону удалось склонить его на свою сторону. Не стоило обманываться его несносным поведением. — Один мог друг сказал, что когда рождается очередной Таргариен, Боги подбрасывают монетку. Безумие у них в крови, как и гениальность. Мне не хочется садить на трон очередного Эйриса, проливая понапрасну дорнийскую кровь. Она понимающе кивнула. По началу Элиссана тоже неустанно наблюдала, пытаясь уловить зачатки жестокости или безумства, но Дейрон все чаще убеждал её в обратном. Он любил своего пугающего волка, играясь с ним, словно со щенком, с блеском в глазах рассказывал о кузенах, оставшихся на Севере, по-мальчишески глупо краснел и отворачивался, завидев девичью улыбку. Даже Аластар перестал плеваться в его сторону ядом, завидев однажды в компании поющих моряков. «— Где ты только его откапала, Элла? — почесывая бороду, спросил высокий моряк. — Тебе наш гость так и не приглянулся? — не без смешинки поинтересовалась она. Аластар покачал головой, смотря на хохочущих товарищей, которые пытались споить уже без того подвыпившего юнца. Щеки его налились, точно яблочки в Просторе, поэтому Дейрон, коего здесь все знали под именем Родрик, всячески отпирался. — Нет, просто жаль его. Парень то неплохой, да вот только жизнь у него дерьмовая. Смотри, — указав в сторону матросов, продолжил он, с задумчивостью. — Мальчик пытается быть полезным и всем угодить. Не знаю, откуда в нем это, но до добра, сама знаешь, не доведет. Он же совсем ребенок еще, а вынужден батрачить со всяким отребьем и пить вонючий ром. Можешь меня не слушать, однако помяни мои слова. Ему здесь не место. То, что с ним может случиться, окончательно сломает его». После сего разговора она стала внимательно приглядывать за Дейроном и обнаружила тоже, о чем говорил Аластар. В попытках помочь всем юноша порой брался за тяжелую работу, которую моряки выполняли по двое, а то и по трое. Ей пришлось надавать лентяям хороших пинков, дабы они не перекидывали всю свою работу на мальца, да вот только они божились, что он сам их упрашивает. Принца Оберина считают опаснейшим из людей войны, а также проницательным человеком ума, но тут он ошибся. Мальчик вовсе не безумец. Ему нужна семья и желательно получше той, в которой тот рос. Возможно, тогда наследственное проклятие обойдет его стороной. — Может, вам стоит поговорить с ним? На её предложение он вопросительно изогнул бровь. — Зачем? Я уже говорил с ним. — без всякого интереса сказал дорниец, отводя свой взгляд в сторону города. Упрямая складка поселилась меж густых бровей. Разговор у них не получался. — Да, пока оба истекали кровью. — напомнила она, однако не убедила, очевидно заскучавшего принца. — Пусть он вам и не нравится, но хотя бы сделайте вид, что вам не плевать на Дейрона, потому как для него вы сейчас единственная значимая фигура… — Я в состоянии обойтись без наставлений капитанши жалкого суденышка, прибывшего неведомо откуда. — почти прорычал он, опасно нависая над ней. Глубоко в темных глазах, где обычно ничего, кроме издевки, не виднелось, загорелось опасно яркое пламя. — Увольте, миледи. — последнее принц Оберин выплюнул с ядом, как делают это настоящие гремучие змеи. Закусив губу от досады, Элла мысленно досчитала до десяти. — Возможно, я и не по статусу вам, ваша светлость, — отвесив ему шутовской поклон, Элисанна презрительно скривила губы, — Но я, в отличии от вас, могу вытащить голову из задницы и посмотреть правде в глаза. Вы боитесь приближаться или же сближаться с ним, потому что вам легче злиться на Дейрона, сваливая на него грехи других людей. — Советую прикрыть свой красивый ротик, дорогая. — предостерег Оберин. Стилеты опасно позвякивали. — У вас не получится и дальше держаться на почтительном расстоянии. Подпустите мальчика к себе или же не давайте ему пустых надежд и уйдите с дороги. Проходя мимо взбешённого принца, Элиссана намеренно задела его плечом. Не больно, конечно. Но точку в их конфликте поставить сумела. Посему до конца дня она гордилась собой и видом озадаченного дорнийца, который тенью проходился по кораблю. Больше не было той напускной уверенности во всем, что он делал. Лишь молчаливый хмурый силуэт. Она результатом своих слов осталась довольна, хотя Дейрон наверняка и не оценит. — Давно не видела своего отца таким. — смуглая девушка растерянно рассматривала стоящего у рубки, с трудом признавая в нем родителя. — Что с ним? — Понятия не имею. — небрежно бросила Элла, пожимая плечами. Драконий принц нахмурился, неодобрительно качая головой.

***

Поверить только! Его отчитали как мальчишку. Наглая девка со смазливым лицом, которая не знала буквально ничего, пристыдила его. Оберин привык слышать повторяющиеся наставления Дорана. Брат отличался красноречием, но не оригинальность, посему его слова просто приелись, становясь частью их обыденности. Они давно не имели того эффекта, что в детстве или бурном юношестве. Но девчонка сумела его удивить. Оберину поначалу хотелось ее придушить, c триумфом наблюдая, как жизнь покидает эти голубые, словно глыбы льда, глаза. А затем вдруг смысл сказанных ею слов дошел до него, непозволительно громко откликаясь. Заставляя задуматься. Виноват ли мальчик? Конечно же нет. Но зачем же сближаться с ним? Он не Эйгон и никогда им не станет. Они чужие друг другу. Если бы не вынужденный альянс, то Оберин бы давно пришиб его, вымещая весь свой гнев и закостенелую обиду. Он не герой, поэтому для лишней бравады нет причин. Однако капитанша в какой-то степени оказалась права. Для Дейрона, жившего под гнетом клейма бастарда, позорившего его «отца» в нынешней ситуации имеется острая необходимость в наставнике. Юноша нуждается в родительской фигуре. И если уж выводить на доску претендента на Железный Трон, то того, кому можно довериться. Того, кто будет представлять интересы Дорна в кой-то веке. — Сарелла, — он подозвал дочь, которая злобно покосилась по сторонам, неспешно шагая к нему. Она слишком привыкла к образу Аллераса, что ему категорически не нравилось. Первое правило маскировки: не терять себя в череде образов. — ты была в городе с…ним? Где он? — Не знаю. Волчонок отстал от меня возле таверны на перекрестке. Сказал догонит. — Она пожала плечами, будто ничего особенного не случилось. Боги! Этого мальца либо изнасилуют дорнийские женщины, способные вылавливать в толпе неискушенных мальчиков, либо ограбят местные мужчины, затем уже изнасилуют. Поджав губы в тонкую полоску, он с усталым вздохом направился в указанном направлении, желая только успеть, покуда не случилось непоправимое. Сарелла что-то кричала ему напоследок, но принц уже не слушал. Проталкиваясь в людской массе, которая легко могла смести неприспособленного чужака, Оберин добрел до перехода, где попытался выцепить глазами темную гриву. Однако боги ему никогда не благоволили, а судьба та еще сука. Посему он топтался на месте, проклиная всех и вся последними словами. — Кого-то потерял, сладкий? Не меня ли? У широко распахнутых дверей стояла и улыбалась молодая проститутка. Призывно распахнув халат, а под ним кроме сорочки ничего не виделось. Она поманила его пальчиком, указывая на кошель с монетами. — Я бы с радостью, прелесть моя… Не успел он договорить, как девица нахмурилась, обиженно скривив губы. Еще мгновение назад красивый рот её исказился гримасой злобы. — Вы все сговорились? — Топнув ножкой, она сложила руки на груди, точно разбалованный ребенок. — Сначала тот угрюмый молокосос, теперь… — Как давно ты его видела? — нетерпеливо перебил он, — Куда направился мальчик? — Ха! Я ему предложила лучшую ночь в его жизни… Сделав пару шагов навстречу к разговорчивой шлюхе, которая, углубившись в рассказ, не заметила опасного приближения, Оберин выудил пару медяков и бросил к порогу. Услышав звон монет, она тут же приняла прежний обольстительный облик. — К переулку потерянных пошел. Я видела. — Бросившись собирать деньги, прощебетала юная особа. Сдавленно ругнувшись, Оберин развернулся быстрым шагом миную улочки. В моменте он ловил себя на том, что уже бежит, отталкивая идущих навстречу людей, бросающих оскорбления в спину. Откуда такой страх? Почему меня не покидает тревога? Народу на улице становилось все меньше, а значит, уже за поворотом его ждет тот самый переулок потерянных. Место забвения и агонии, куда приходят лишь отчаявшиеся безумцы. В случае безысходного страдания, когда муки столь сильны, что легче вырвать себе сердце из груди, чем прожить еще один бесцельный день. Оберин их ни в коем случае не оправдывал, ибо идти на подобное могут лишь слабые духом глупцы. Однако понять их в самом извращенном смысле мог. Иногда легче окунуться в забвение. Смрадный запах разлагающегося тела исходил от стен, за которые хватались зараженные. Вобрав в легкие как можно больше воздуха, он пробрался в самую узкую часть улочки. Будь в запасе чуть больше времени, не помешало бы обвязать руки, дабы самому не подхватить инфекцию. Впрочем, собственная безопасность беспокоила его в данный момент в последнюю очередь. Прошу, только не натвори глупостей… Вторя это про себя подобно молитве, Оберин бродил, пока в череде измученных стонов не услышал льстивый голос, льющийся подобно тягучей смоле. С каждым шагом слова различались все отчетливее, пока он, наконец, не узрел пред собой фигуры. Притаившись в углу, они переговаривались, точнее, торговались. Низкий мужчина в упор подошел к возвышающемуся над ним юнцу, протягивая ему нечто в шкатулке, как великую ценность. Воровато оглядываясь, он с жадностью пожирал глазами кошель, висевший на бедре покупателя. Поддавшись, молодой человек отдал в капкан рук две звонкие монетки, за что был награжден похвалами настолько сладкими, что у Оберина зубы свело. — Вы не пожалеете, м’лорд, говорю вам. Одна маленькая штучка, и все ваши печали исчезнут. Растворяться! — Изобразив ладонями вспышку, он широко улыбнулся, выставляя напоказ кровавую улыбку. — Хазия, господин… Черные жемчужины блестели в той шкатулке, маня неистовым запахом вина и пряностей. Разъедающим глазные яблоки. Сильно зажмурившись, Оберин бросился в сторону глупого мальчишки. Отлуплю до смерти, только выберемся. — Отрава! Рука так и застыла в воздухе от его слов. Вздох искреннего облегчения вырвался у него сам по себе, посему в ту же секунду легкие заполнил мерзостный запах гнили. Пекло! Повернувшийся в пол оборота мальчишка удивленно уставился на него. Насколько мог, конечно. Оберин сомневался в его способности удивляться. Казалось, что ему всегда все известно наперед. Но не на сей раз, к сожалению. Ибо откуда чужаку знать о том, что хазия сильнейший яд, прикосновение к коему грозит неминуемой гибелью. — Не смей трогать, идиот! — Собственный хриплый голос стал для него неузнаваемым. Торговец грязно выругался, захлопнув ларец с такой силой, что почти отрубил пальцы неудавшемуся покупателю. Спрятав товар в глубокий карман, он, точно последний разбойник, сбежал, сверкая пятками, обутыми в высокие сандалии. Ублюдок. Сам то знает опасность, которую разносит, да только других не жаль. — Ваше высочество… — После. — прервал Оберин, и схватив дурня за шиворот, словно щенка, выволок за пределы переулка потерянных. Он шумно вдохнул свежий ароматный воздух и обвел горящими глазами пространство вокруг себя, замечая, как оно меркнет. — Ты ведь её не трогал? Умоляя, будь умнее, чем я о тебе думаю. Пошатнувшись от слабости, Оберин попытался удержаться, но тело онемело, и сердце, казалось, остановилось. Сбоку доносились звуки, будто кто-то зовет его… Жаль только он себе уже не принадлежал. Тени вокруг сгущались. Чертовски устал Перед тем как провалиться в забвение, принц мог поклясться, что увидел в отблеске солнца пронзительный взгляд Элии, который был наполнен родительской любовью и тревогой.