В змеиной шкуре

Копье в его руке, с которым играло палящее солнце, кружило в диком танце. Острие опасно блестело, заставляя противника нервничать и промахиваться. Все знали, что Красный Змей не гнушается использовать яды и довольно сведущ во всевозможных отравах. Цветастым рыцарям легче обвинить его в нечестной борьбе, чем признать собственную никчемность. С другой стороны, это давало лишний повод опасаться его, освобождая от мелких склок дворян и юношей, желающих обрести быструю славу за его счет. — Я сдаюсь, мой принц! — Огунь сдавленно крикнул, хлопая по земле, тем самым поднимая жуткую пыль. — Вставай, идиот. Протянув оружейнику руку, он милосердно похлопал мальчишку по плечу, но утешения после позорного поражения на глазах служанок Арианны сей жест ему не принес. Милые дамы задорно смеялись, прикрывая рты ладошкой и стреляя глазами в их сторону, но хмурый вид Огуня сдул весь игривый настрой. Павлин несчастный. Хотя в молодые годы Оберин часто вел себя похожим образом, дабы впечатлить даму. Только вот его статус всегда входил в любой зал первым, поэтому особой нужды в проявлении подобных геройств не имелось. Ему просто нравилось. Особое наслаждение приносило унижение глупых наследников богатых домов, которые бросались громкими словами о чести и духовности, пытаясь пристыдить его за образ жизни. Их перекошенные лица доставляли извращенное удовольствие, которым могут гордиться только победители. — Вы беспощадны, ваше высочество. Могли и поддаться ему, смотрите… — Кай с улыбкой кивнул в сторону надувшего юноши, собирающего мечи и копья с земли. — На поле боя ему никто поддаваться не станет, пусть привыкает. Оберин не считал себя великим учителем, но его воспитанники хотя бы не умирали в первом же сражении. Он не любил делать вещи лишь на половину. Если воспитывать воина, то безукоризненного, если трахаться, то до потери пульса и исступления в ногах. Если убивать, то без жалости. — Вот вам пару монет. Отведи его сегодня в бордель. Развейтесь в обществе прекрасных девушек. — Небольшой мешочек в руках звякнул горсткой серебра, отчего Кай расплылся в улыбке. Любвеобильный страж из дома Дальтов никогда не упускал возможности развлечься. Кай был холеным дорнийцем, полностью оправдывавшим все те байки, которые травят о них по всему Вестеросу. Наплодил, наверное, даже больше бастардов, чем он сам. Хотя, в отличие от тех же северных народов, в Дорне не стеснялись предаваться страсти, и дети, как побочный продукт этих страстей, не могут очернять честь человека. Однако, когда он узнал об ублюдке собаки узурпатора, его гнев, бушующий в душе, приобрел омерзительно яркие краски злорадства. О благородстве Эддарда Старка говорили даже здесь, но каков был смех у людей, стоило услышать о черноволосом бастардике, больше похожий на Старка, чем дети от рыбины Талли. Она в слухах тоже отличилась. Поговаривали, будто ее ненависть к незаконнорождённому ребенку была так велика, что стены Винтерфелла сотрясались от истерик каждый раз, стоило ей увидеть малыша. Хостер Талли бросался высокими фразами, с пеной у рта указывая на слова своего дома. А когда дело дошло до доказательства «…долга и чести», эта форель воды в рот набрала. Лицемерный старый ублюдок. Не успел прежний зять дотлеть, так он дочурку под нового Старка подложил. Теперь же, по слухам, этот пес решил свести свою рыжую с сыном оленя. Джоффри, по словам осведомителей из замка, был глуп, труслив и жесток. Эйгон на его месте… Оберин вновь жестко себя осадил. Доран взял с него клятву. — Мой принц! — Гэрри бежал со всех ног, едва ли не падая. — Вам послание! Послание от… — Тихо, мой друг, успокойся. — Мальчишка взмок, пока несся, отчего волосы его прилипли к щекам. Отдышавшись, он несмело протянул свернутый кусок пергамента. Песчаные змейки прислали послание. Обара в нескольких милях тренируется в обращении с копьем и кнутом. Тиена рядом с Элией, как и Нимерия, Обелла и Дорея. Значит, Сарелла? Он приказал вычислить Северянина и следить за ним по возможности, но его своевольная дочь часто поступала наперекор в угоду своему любопытству. Развернув свиток, он смачно выругался. Его непутевый ребенок попала в передрягу. Написала она, конечно, другое, но Оберин знал, когда Сарелла просит о помощи. Он её этому научил, как и искусству перевоплощения. Прекрасная Элла так хорошо научилась маскироваться, что без тени страха отправилась в Цитадель, где Дорнийцев тоже не жалуют. Жирный Розан пригрозил ему после рокового турнира, где он случайно поранил наследника Хайгардена. В отличии от отца, Уиллас обладал хорошими мозгами, поэтому в своей травме не стал винить оппонента, сославшись на неудачу и волю богов. Им даже удалось завязать переписку, в которой обсуждалось животноводство и культуры, кои можно вырастить и в жарком Дорне, и в Просторе. Юный Уиллас увлекался ястребиной охотой, любил разводить лошадей. Оберину нравилось общаться с умными людьми, с далеко идущими планами. К сожалению, дальше разговоров дело не дошло, опять же из-за жесткого нрава и злопамятности Мейса и старой Олейны. Он отпустил Сареллу в Цитадель и хотел изредка навещать, ибо пусть не с Тиреллами, так с Хайтауэрами имел хорошие связи. Бейлор «Яркая улыбка» при виде коего его охватывал приступ смеха из-за неоднозначного случая много лет назад, прощал его детский нрав и был рад видеть в своем замке. Ох, если бы Элия стала его женой… Оберин вновь жестко себя осадил. Былое слишком часто стало всплывать пред ним. Отбросив лишние мысли, он направился в конюшню, где его ждал нетерпеливый жеребец Нерсен. Потомок Неркитов из рода Восточной танцовщицы, коими так интересовался наследник Хайгардена. Возможно, когда ему понадобится аудиенция у Жирного Розана, благородный конь сможет привлечь Уилласа и задобрить его отца. — Мне скакать вслед за вами, мой принц? — Гэрри аккуратно поправил поводья, протягивая ему меч и кинжал. — Нет, но если я не вернусь до заката, найди в борделе у порта Огуня и Кая. — Да, ваша светлость. Руки с такой силой сжимали уздечку, что Нерсен начал подниматься на дыбы от недовольства. Но ничего поделать с собой Оберин уже не мог. Старые шрамы еще изнывали от боли. Один Доран знает, как сильно он винил себя в том, что не сумел защитить Элию и их племянников. А Сарелла его маленькая девочка, его душа. Северян пожалеет, если тронет хоть волос на её голове. — Господин, вы ищите корабль? — С таким вопросом к нему подходил каждый второй. Но, увидев безумный взгляд, уносил ноги. — Где эта помойная посудина! Сарелла написала о «Молчаливой русалке». Однако в сезон торговли порт заполнили огромные галеры, и найти нужную сродни искать иголку в песчаных дюнах, а время поджимает. Не зная, куда глядеть, он хотел выть от бессилия. — Что кричишь, истеричный? На его плечо легла девичья ладонь, обладательница коей была ниже на голову, но без страха посмела развернуть его к себе и упрямо глядеть в глаза. Темно-карие, с золотистой радужкой. Она была на удивление белокожей, но загар коснулся лица и кистей, значит, под одеждой кожа еще светлее. Волосы цвета чеканного золота развевал портовый ветер, изредка попадая в глаза. — Я ищу «Молчаливую русалку», миледи. — Учтиво начал Оберин, используя остатки обаяния. Но на чужестранку это не подействовало, оскорбляя его гордость. — Зачем тебе Русалка? — На ней мой ребенок. — Не имея сил на обман, он потянулся к мешочку с монетами, однако был остановлен непонимающим взглядом. Она криво усмехнулась, будто услышала ожидаемый ответ, и поманив его за собой, провела сквозь толпу моряков, которые громко переговаривались. Со спины нехотя заметил, что фигура под мешковатой мужской одеждой у наглой девчонки неплоха. Благородные дамы и шлюхи слишком ленились и выпивали много вина, посему тело их расплывалось. Даже Серсея Ланнистер, которую льстецы незаслуженно называют красивейшей женщиной Вестероса, разбухла от выпивки. Лицо озлобилось, а грудь так обвисла, что скоро начнет волочиться вслед за хозяйкой. Девица встала на месте, обрывая мысли, отчего он чуть не врезался ей в спину. Судно…нет, настоящее гниющее корыто выглядело убого настолько, насколько возможно. Даже железнорожденные не стали бы плавать на подобном. Накренённое в бок, оно готово было развалиться, но каким-то чудом оставалось на плаву. — Убожество. — Со стороны послышалось недовольное фырканье. Брезгливо поморщившись, он ступил на борт, где стал рыскать в поисках Сареллы. — Ты пришел! Со спины донёсся довольный визг, и через мгновение у него на шее висел короткостриженый мальчишка. Уткнувшись в копну кудрей, Оберин вдохнул родной аромат, который замедлил бешено бьющееся сердце. Отцепив её, он проверил на целостность, разворачивая на руках, отчего она захихикала, как маленькая девочка. — Я в порядке, отец. Нет нужды. — Тогда в чем дело? Твое письмо… — Я лишь хотела познакомить себя с одним человеком и прошу сердечно выслушай его! — Сарелла стыдливо опустила глаза в пол, крепко взяв его ладони. Брови его взметнулись. Кивнув, но находясь в непонимании происходящего, он послушно прошел за ней по скользкой палубе, замечая девушку, которая направляется вслед за ними. Уже у двери в капитанскую каюту она нагнала их. — Вы пойдете с нами? — Это мой корабль. Куда хочу, туда и иду. — Капитанша по-детски задрала голову, видимо, обидевшись на его реплику о своей посудине. Закатив глаза, он махнул рукой, нарочито вежливо пропуская её вперед. — Ты бываешь невыносим. — Сарелла покачала головой, улыбаясь. В каюте было не просторно, темно и пахло сыростью. Отдушина лавандового масла, исходящая от тлеющих свечей, оставляла неприятный терпкий запах. Его глазам понадобилось немного времени, дабы привыкнуть к легкому полумраку. Затем пальцев коснулось нечто шершавое и теплое. Вздрогнув, Оберин отдернул руку и, схватив Сареллу под локоть, двинулся к двери. — Вы ему понравились, принц. Сбоку послышался незнакомый голос. Даже напрягая взгляд, он не смог разглядеть его обладателя, пока девчонка-капитан не зажгла увесистую лампу. Зажмурившись от резкого света, ему захотелось смачно выругаться, но дочь под боком не позволяла разгуляться языку. — Прошу прощение за неудобство, ваше высочество. — Вежливый молодой человек вышел на свет и чуть склонил голову в приветствии. Как только он выпрямился, Оберин отметил притягательную фигуру в легкой льняной рубашке. Узкие бедра, обернутые в бриджи, плавно переходящие в крепкий торс. Руки по бокам были тоньше положенного мужчинам, как и аккуратные бледные пальцы с красными фалангами. Да и мордашкой гаденыш вышел. Светлое лицо с высоко очерченными скулами в рамке черных, как обсидиан волос, с прямой линией носа и выражением монаршей серьезности. Оберин пытался найти хоть один изъян, но внешне это было невозможно. Словно смотреть на вещь сквозь разноцветное мирийское стекло. Он был абсолютно в его вкусе, и позволяла бы ситуация, они могли провести несколько приятных ночей вместе, а может больше, если мальчик сговорчив. — Извинения приняты. А теперь могу ли я узнать, что, пекло побери, тут происходит? — Отец, этот человек прибыл с Севера. Оберин отшатнулся в отвращении, но Сарелла крепко удерживала его, будто боясь его реакции. — Послушай Дейрона. Он сможет тебя убедить. — Дейрона? Убедить? Голова кругом шла. Рука, крепко державшая его, испарилась, точно расплываясь в темноте, из-за которой на него смотрели рубиновые глаза. Хлопнула дверь, и они остались наедине. Зачем? Кто этот…? — Вы не ослышались. Меня зовут Дейрон. Имя, данное мне матерью перед заблаговременной кончиной. — Юноша уселся на край стола, протягивая ему старый кусок пергамента. На нем красовалась печать с трехглавым драконом, в когтистых лапах коего мелькала арфа. Личное знамя Серебряного принца Элии. Дрожащими руками развернув письмо, он увидел высохшие чернила с печатью септона и двух свидетелей. Левина Мартелла и Эртура Дейна. Они подтверждали заключение брака между двумя свободными людьми. Рейгаром Таргариеном и Лианой Старк. — Бред! Рейгар был женат на Элии! Он гневе отшвырнул письмо в лицо мальчишке, который оставался спокойным, точно змея на камне. — Они развелись незадолго до восстания. Рейгар законно взял в жены Лиану. Он погиб на Рубиновом броде, а она отправилась в Дорн с остатками королевской гвардии, ибо была беременна. — Чушь! Что ты несешь, ублюдок? Схватив его за ворот рубахи, Оберин встряхнул наглеца, который так мерзко смеет порочить честь его сестры, оспаривать законность прав его племянников. Злоба обуяла все тело до самых кончиков пят, поэтому, встряхнув Северянина, он хотел достать кинжал, дабы вырезать эти гнусные слова вместе с его языком, а затем отправить их в шкатулке дорогому Эддарду Старку, коего они так почитают. — Желаете разобрать меня по частям и прислать в подарок лорду Старку? — Усмехнувшись, мальчишка кивнул в сторону висевшего на боку оружия. Удивление немного уняло его кровожадность, но не настолько, чтобы отказаться от идеи с подарком. — Именно. — Тогда поспешу вас огорчить. Дядя будет только рад избавиться от того, кто угрожает трону его драгоценного друга. — Ядовито выплюнул Северянин, отцепляя его от себя. — Слышали о бастарде из Винтерфелла? — А кто не слышал? Единственное пятно на чести Неда благородная-задница Старка. — Верно, — Теперь же усмешка его была с оттенками грусти, а брови опустились, тенью нависая над темными глазами. В свете лампы они стали светлее почти до синевы. Оберин вздрогнул. — Я жил с этими мыслями на протяжении семнадцати лет, презираемый собою, пока в один день он не пришел ко мне со словами, что я не его сын. Потянувшись к открытому ящику стола, достал еще одно письмо. Похожее на прежнее, даже с идентичной печатью. Развернув, он протянул его. На нем не было печати септона, но имелись свидетели. Лианна Старк родила здорового мальчика, и имя ему Дейрон Таргариен. Неприятная волна прошлась по спине, утопая в ногах, которые налились железом. Оберин, конечно, не дурак и не верить в подлинность этих бумаг не мог. Однако до чего горько стало. Словно память его сестры была замарана в грязи. А Эйгон? Рейнис? Уже ничего не значат? — Ваши племянники оставались первыми в правах на престол. А Элия Мартелл получала статус королевы-консорта. — Утешил, спасибо. — Очередная острота застряла у него в глотке, стоило ему начать соображать. — Так Эддард всех обманул? Оберин вдруг понял, как все вставало на свои места. Подумать только, Лианна Старк была здоровой северной девушкой, и смерть от родильной горячки была наиболее вероятна. Да и если приглядеться, то ясно можно увидеть, что за исключением темной гривы, этот наглец с головы до пять Таргариен. Валирийские черты безошибочно выделялись среди капель волчьей крови, благородно отданной леди Старк. Привести младенца на Север, где не только валирийцев, но и принцев в глаза не видели, умная идея. Странно только, что в голову Эддарду пришла. — Да. — Просто дернув плечами, сказал он, вновь принимая обычный спокойный вид. Видимо, юноша был эмоционально туп или слишком высокомерен. Кровь от крови Рейгара. — И что? — Простите? — На его лице впервые мелькнуло непонимание. — Я спросил: что с того? Допустим, — Приходясь по каюте, Оберин махнул документом в руке, находясь неприлично близко к тлеющим свечам. — ты действительно принц Дейрон. Но какой в этом прок? Почему явился ко мне, а не попросил поддержки у своего дяди, который оберегал тебя семнадцать лет? — Мальчишка сжал пальцы в кулак, выдавая себя с потрохами. — О! — Губы его растянулись в хищной улыбке. — Он не захотел вставать на твою сторону? Бедный маленький мальчик. Поэтому ты проплыл пол континента в поисках утешения? Думаешь, наша боль позволит тебе усесться задом на трон убитого брата? Ты хоть думаешь об Эйгоне? О Рейнис? Нет! Твоя мать тоже не думала, убегая с чужим мужем. Бессердечный ублюдок, таким тебя растили Старки? Алчным до чужого… — Довольно! — Обогнув дугой стол, разгневанный юноша с размаху врезал ему в челюсть, отчего он на миг потерял равновесие. Ответив засранцу тем же манером, Оберин свалил его на стол, где принялся колотить. Удары приходились в основном на лицо и эти проклятущие глаза, которые хотелось вырвать. — Как ты мог? — Теплая кровь хлынула из носа лежащего, пачкая руки и одежду. — Ты бросил свою жену, своих детей! Элия любила тебя, высокомерный урод! Где ты был? Они умирали, где ты, твоя мать, был! — Уже не попадая в цель, он просто лупил все, до чего дотягивался. Они уже давно перешли на крик, поэтому на последних словах голос его ослаб. — Она страдала, рожала, но тебе было мало! Гори в пекле, ублюдок! — А ты где был? Хриплый смешок остудил весь его пыл. Ноги стали ватными. Свалившись со стола на покрытый кровью пол, Оберин схватился за голову, оттянув волосы так сильно, что казалось, вот-вот вырвет. Мальчишка прав. Его тоже не оказалось рядом, когда чудовище Тайвина Ланнистера разрубило на части Элию и размозжило голову Эйгону. Мозги её сына на руках еще обсохнуть не успели, как Гора принялся насиловать убитую горем мать. И все это пока он на другой стороне континента пыхтел от злобы. Как можно винить мертвеца, когда сам не лучше? — Я не Рейраг. И не знаю, о чем он думал, но моя мать была девочкой. Юной и наивной. Твои дочери сейчас старше, чем она тогда. — Он говорил с придыханием, глотая вязкую слюну с кровью. — Да, ты прав. Север не поддержал меня, — Горько усмехнувшись Дейрон сплюнул кровь на пол. — Дядя умолял меня присоединиться к Ночному Дозору. Сказал, что Роберт король по праву завоевания, а принца-попрошайку, никто не поддержит. — Олень на троне только потому, что его бабкой была Рейль Таргариен. Эддард знает, как никто другой. Жаль тебя огорчать, но видимо тебя просто надули. Сторонников драконов больше, чем кажется. А после фееричного правления Баратеона уже пол королевства мечтает о новом правителе. — Поднявшись с пола, Оберин присел спиной к Дейрону, смотря на широкую карту, висящую на стене. — Велларионы, Селтигары, Редвины, Мутоны и куча благородных домов. Даже Тиреллы. Предложи им лакомый кусочек и они первыми кинутся преклонять колени. — А Дорн? — Что ты можешь предложить такого, чтобы мой брат проснулся из многолетнего забвения? — Не без язвительности решил уточнить он. — Месть? Я отдам тебе Тайвина, Скачущую Гору и третьего. Стоило услышать о скачущей Горе, как лоб его омрачился, губы вздернулись кверху, и с них на левую сторону лица распространилось горькое дрожанье, как бы разрезавшее щеку. — Третьего? Был кто-то еще? — Развернувшись всем туловищем в его сторону, Оберин стал выжидающе глядеть со всем нетерпением, оставшимся в нем. — Рейнис проткнули мечом дюжину раз. Гора туп и не стал бы так привередничать. Был еще третий. — Паршивые псы, я их… — Гнев вновь охватил его, боль вернулась снова, пульсирующая, острая. Словно под ногти просовывают иглы. Схватившись за края стола, он впился в дерево, дабы унять бешенство, вырывающееся наружу. — И я дам вам эту возможность. Мне больше не к кому идти и некуда податься. Я не хочу скитаться по Вольным городам, как тетя и дядя, ожидая милостыню от очередного богатого фанатика. Я не жаден до власти, она мне не нужна. Однако смотреть на узурпатора, который порочит честь моих родителей, выставляя себя героем, я тоже не могу. — Почему я? — Устало выдохнул Оберин. — Ответ прост: вы Красный змей. Если я хочу сунуться в логово льва, то мне нужен зверь пострашнее. — Гаденыш. Без зазрения совести говорит, что хочет использовать его. — Ты прямолинеен, юноша. — Я не люблю и не умею лукавить, мой принц. — Ничего, научишься. — Хлопнув мальчишку по спине, да так, что он погнулся, Оберин принялся задавать вопросы. Они как сумасшедшие в крови, сидели и болтали обо всем, что казалось важным. Больше похоже на безумие, но в этом наивном мальчике он увидел сына своей покойной сестры. Эйгон бы вырос таким же красавцем с подвешенным языком, за которым девицы со всего королевства увивались бы без конца. А он разбивал бы им сердца своей улыбкой с ямочками на щеках, доставшимися ему от Элии. Брат оказался прав. Ему лишь надо было заполнить пустоту от их потери.