Выше и сильнее / Above & beyond

ЗАК Зак… Зак, пожалуйста… — Зак! Я вздрогнул от звука собственного имени. Голос определенно был не тем, что шептал нежности мне на ухо снова и снова накануне вечером. У Лаки был самый сексуальный способ произносить мое имя, когда он умолял позволить ему кончить… — Зак! На этот раз разочарованный голос вырвал меня из раздумий, и туман рассеялся в моей замутненной голове. Я вспомнил, где нахожусь, и встретился взглядом с Тегом. Он стоял в другом конце аудитории с явно обеспокоенным выражением лица. Около дюжины стажеров, сидевших в своих рядах, тоже выглядели растерянно. — Итак, да, это… — начал я, но тут же голос оборвался при взгляде на место Лаки. Пустующее место Лаки. Тег вмешался. — Я думаю, каждый может вынести из этого обсуждения — даже если вы чувствуете себя немного не в своей тарелке, вы должны помнить, что жизни ваших товарищей по команде и пострадавших находятся в ваших руках. Вы должны браться за трос только тогда, когда на сто процентов готовы. Итак, почему бы нам не сделать небольшой перерыв, а затем мы перейдем к сегодняшнему занятию? Когда он отпускал учеников, его голос был ровным и спокойным. Все, что я мог делать, — тупо стоять в оцепенении, пока класс не опустел. — Эй, ты в порядке? — спросил Тег, подходя ко мне. Он спрашивал меня об этом уже, наверное, раз десять с тех пор, как я приехал в ангар этим утром. И я снова солгал, ответив: — Да, я в порядке. Правда заключалась в том, что «в порядке» — это самые далекие от истины слова, какими можно было охарактеризовать мое состояние. Заставив себя оторвать взгляд от места Лаки, я обогнул стол, подошел к доске и стал записывать некоторые моменты, которые предстояло обсудить сегодня. — Ты уверен? — спросил Тег. — Потому что ты выглядишь немного рассеянным. Я чуть не рассмеялся. Рассеянность — это преуменьшение десятилетия. Я был не просто рассеянным. Из меня вырвался нечленораздельный звук, который должен был сойти за утверждение. К счастью, Тег не стал больше приставать с вопросами. — Морри позвонил мне из больницы утром. Его выписывают сегодня. К концу недели он сможет приступить к тренировкам. — Угу, — пробормотал я. — А вот насчет Лаки не уверен, — сказал Тег у меня за спиной. — Что ты имеешь в виду? — спросил я. Мне удалось удержать взгляд на доске перед собой, но слух был полностью сосредоточен на Теге. — Похоже, я переоценил этого парня. Я думал, он обладает всем, что нужно. Я крепче сжал маркер и медленно повернулся. Тег возился с одним из тросов, которые мы использовали для демонстрации в классе. — О чем ты говоришь? — спросил я, едва сдерживая гнев. Тег пожал плечами и продолжил: — Лаки… Я, конечно, понимаю, что вчерашний день вывел его из равновесия, но то, что он решил просто завязать, даже не обсудив это со мной, немного разочаровывает. — Завязать? — я практически прокричал. — Он бросил? Он уходит из программы? — Жаль, он не успел испугаться достаточно рано, чтобы я мог предложить его место кому-то другому, но, думаю, лучше узнать, что это ему не по зубам, сейчас, а не когда он окажется в условиях реальных событий. Я подскочил к Тегу еще до того, как понял, что делаю. Мои руки схватили его за ворот рубашки, а затем мое лицо оказалось в дюйме от его. — У этого парня больше мужества, чем у нас с тобой вместе взятых! — прорычал я. — Если я еще раз услышу, что ты так о нем говоришь, у нас с тобой будут серьезные проблемы несмотря на то, что мы друзья. Я с силой оттолкнул Тега и поспешил мимо. Дверь в класс показалась отстоящей на несколько миль. Лаки уходит. Нет, он не просто уходил. Он отказывался от своей мечты из-за меня. Потому что я был никчемным куском дерьма, который взял бесценный подарок, преподнесенный мне Лаки, и швырнул в это дерьмо. На меня снова нахлынуло воспоминание о том, как бросил Лаки, не сказав ему ни слова. Желудок резко скрутило, и я едва смог удержаться, чтобы не начать блевать на пол в классе Тега. Что я натворил? За все годы у меня было больше одноразовых связей, чем можно сосчитать, но ни от одного из этих мужчин или женщин я не уходил так бессердечно, как от Лаки. Черт, даже если не знал имени своего партнера, мне все равно хватало такта попрощаться, сказать, что мы хорошо провели время, или что-то подобное. Я обращался с Лаки не лучше, чем если бы платил ему за услуги. Иисусе, было даже несколько случаев, когда я платил за секс и при этом оставался приличным человеком. Но Лаки… Мне казалось, будто в сердце один за другим вонзаются осколки стекла от воспоминания, как он с надеждой смотрел на меня с кровати после того, как я вышел из него и поднялся. Я, конечно, притворился, что не заметил, но мне было хорошо знакомо каждое изменение в выражении лица, каждый звук, когда к парнишке пришло понимание, — я снова одеваюсь и ухожу. И все равно я ушел, как будто он был никем… как будто произошедшее между нами ничего не значило. А на самом деле это было для меня всем. — Зак, подожди, — услышал я голос Тега. Он догнал меня на полпути к выходу, и схватил за руку, останавливая. — Отпусти, — прорычал я, надвигаясь на друга. Тег вскинул руки в знак примирения. — Он не уходит, — пробурчал Тег, прежде чем я успел сказать что-то еще. — С Лаки все в порядке… он не уходит, Зак. Облегчение прокатилось волной жара через мое тело к ногам, и пришлось опереться о дверной косяк, чтобы устоять. — Я наговорил о нем всякого дерьма, чтобы проверить твою реакцию, — добавил Тег. Мне потребовалось мгновение, чтобы осмыслить его слова. — Какого хуя, Тег? — Ты хоть представляешь, как часто говоришь людям, что ты в порядке? — перебил Тег. Гнев в его голосе застал меня врасплох и заставил замолчать. Тег провел пальцами по волосам и выдохнул. — Боже, как я ненавижу блядь это слово. В порядке! Хочешь знать, когда в последний раз ты говорил мне, что у тебя все в порядке, и я реально тебе поверил? — огрызнулся Тег. — Это было, когда ты уехал на базовую подготовку и я сказал тебе, чтобы ты постарался не погибнуть. Ты был так чертовски рад пойти в армию… будто наконец нашел то, что искал всю жизнь. В следующий раз мы увиделись, когда тебя уже собирались отправить в первую командировку. Я едва узнал тебя. Но ты сказал, что все в порядке. После этого каждый отпуск я наблюдал, как от прежнего тебя остается все меньше и меньше, но опять ты говорил мне — все, блядь, в порядке. Твой брат пропал без вести на несколько лет, и знаешь, что… о да, Зак в порядке. Джейк находится, и в кои-то веки я почти верю, что с тобой действительно может быть все в порядке, а потом ты уходишь и снова записываешься в армию. Война прожевывает и выплевывает тебя обратно еще более неузнаваемым, чем прежде, — но не волнуйся, Тег — Зак в порядке. И тут появляется этот мальчик… с которым у тебя явно что-то происходит, потому что в одну секунду ты его игнорируешь, а в следующую — набрасываешься на него по пустякам. А вчерашний день? Я наблюдаю, как один из самых крутых парней, которых я знаю, полностью слетает с катушек. Так что сделай мне ебаное одолжение, Зак. Имей достаточно уважения ко мне, чтобы не говорить, что ты, черт возьми, в порядке! Неожиданная тирада Тега заставила меня почувствовать себя на краю обрыва, хотя понятия не имел, как это случилось. Как мой друг увидел все то, что я так старательно скрывал? А если он заметил, значит, и Джейк мог тоже? А что насчет родителей? Повелись ли они на мои заверения «с Заком все в порядке», или тоже знали, что это полная херня? — Я позвонил Лаки сегодня утром, чтобы узнать, как он, — тихо произнес Тег через минуту. — Он хотел прийти на занятия, но я уговорил его немного отдохнуть. Угадай, какую фразу он использовал, когда я спросил, уверен ли он, что у него все хорошо, — сказал Тег с резким смешком. Я не ответил Тегу, зная, что тот не ожидал ответа. Когда мне все же удалось обрести голос, я спросил только: — Какую? — Настала очередь Тега промолчать, и это само по себе было достаточным ответом. — Я облажался, — как-то умудрился выдавить я. Меня бросало то в жар, то в холод. Любое проявление уязвимости, будь то перед другом или врагом, ощущалось, будто я подставлял горло для смертельного удара. — Я облажался, — повторил я более твердо. Эти слова предназначались нам обоим. Я не мог заставить себя посмотреть на друга, опасаясь того, что увижу в его глазах. Его приближение скорее почувствовал, чем увидел, и вздрогнул, когда он положил руку мне на плечо. — Так исправь это, — только и сказал Тег, выходя из класса. Мне отчаянно хотелось сделать то же самое, что и накануне вечером после ухода от Лаки. Но вернуться к себе и напиться до одурения было невозможно. Не знаю точно, сколько времени простоял в дверях, но, когда студенты начали возвращаться в аудиторию, я на автопилоте прошагал обратно на свое место. Пытаясь занять руки, я медленно писал на доске что-то, не особо нужное. Разговоры стихли, и я заставил себя повернуться, избегая смотреть на Тега, потому что боялся увидеть на его лице разочарование. Друг посоветовал просто все исправить, но исправить это далеко не так просто. Ничего в наших отношениях с Лаки не было простым. Но в то же время я испытывал странное чувство правильности, держа парнишку в своих объятиях. Он так идеально подходил мне, словно его тело было создано специально для меня, а мое — для него. Доверие Лаки… вот что меня добило. Он доверил мне заботиться о нем без тени сомнения. И в те минуты, когда кончил и лежал в его объятиях, я тоже доверял ему. Впервые за долгое время я почувствовал, что обо мне заботятся. Тег прочистил горло в глубине класса, напомнив мне, где нахожусь. Я открыл рот, чтобы, наконец, начать урок, но в этот самый момент дверь распахнулась, и в дверном проеме появился объект моих размышлений. При виде Лаки у меня заныло в груди. С одной стороны, я почувствовал облегчение от того, что он не ушел. Тег признался, что выдумал эту часть, но где-то в глубине души я допускал, что такое вполне возможно. С другой стороны, от вида Лаки мне захотелось повеситься. Царапины на его щеке зарубцевались, но под подбородком появился новый участок покрасневшей кожи, подозрительно похожий на раздражение от щетины. Я почесал пальцами свою небритость и продолжил разглядывать Лаки. Он был бледен, и темные круги омрачали нежную кожу под глазами. Скорей всего, он спал так же мало, как и я сам. Даже с учетом расстояния между нами его глаза казались красными, и я мог только догадываться, что это от слез, которые он пролил после моего ухода. — Прошу прощения, — пробормотал Лаки. Наши взгляды встретились на мгновение, после чего он опустил глаза и зашел в класс. Многие ученики встали, чтобы подойти к Лаки и обнять его. Я не мог расслышать, что парень говорил в ответ на похвалу и поддержку, но было ясно, что улыбка на лице Лаки была вымученной. Какая-то часть меня хотела спросить у других стажеров, — неужели те сами не видят, что с ним далеко не все в порядке. Я хотел, чтобы он рассказал им правду, каким засранцем я был. В голове зашумело, когда Тег подошел к Лаки и коротко обнял его. Я не слышал их разговора, но знал, что Тегу есть, что сказать, — гораздо больше, чем однотипные приветствия учащихся. Я использовал каждую минуту, пока отвлекался от Лаки, чтобы попытаться взять себя в руки. Это был единственный способ провести занятие — вообще не смотреть на него. К моменту окончания урока я понятия не имел, о чем рассказывал, но, поскольку Тегу не пришлось вмешиваться, решил, что мне все же удалось справиться. Я ждал неизбежного момента, когда Лаки подойдет и выскажет мне все, чего заслуживаю, но этого не произошло. Ни в классе, ни позже, во время практических занятий. Когда пришло время проверять снаряжение Лаки и карабины, которыми он был пристегнут, я представил себе всевозможные варианты того, как он обрушит на меня свой гнев. Но он ничего не сказал, лишь подтвердил мои указания простым кивком головы. Я даже не был уверен, что Лаки действительно видит меня, потому что его глаза выглядели… мертвыми. Ему также не удалось наладить взаимодействие с однокурсниками, а когда занятие закончилось, вместо того чтобы остаться в ангаре и попрактиковаться, он пробормотал отговорку, что устал, и ушел. Когда мы закончили, я вернулся домой и принялся за спиртное. К третьему шоту я нашел в себе достаточно мужества, чтобы написать Лаки идиотский вопрос: «Ты в порядке?» Неудивительно, что ответа не последовало. Пятая порция придала достаточно уверенности, чтобы набрать номер парнишки, но звонок сразу же попал на голосовую почту. Тянулись часы, попытки связаться с Лаки продолжали оставаться безуспешными, и я все больше и больше налегал в алкоголь. Бутылка почти опустела, когда меня, наконец, сморил сон. К утру голова болела адски, но, к счастью, было воскресенье, и занятий не намечалось. До сих пор не пришло ни одного ответа от Лаки. В голове крутились ненавистные картинки, как его телефон лежит на тумбочке у какого-то парня, с которым он познакомился накануне вечером, пытаясь забыть обо мне. Мысль о том, что случайный придурок трогал своими руками великолепную кожу Лаки, вызвала желание снова потянуться к бутылке. Я решил принять душ и распаковать рюкзак. Вид обтрепанного троса, который едва не лишил Лаки жизни, ввел меня в ступор. Казалось, сердце пропустило несколько ударов, прежде чем я смог перевести дыхание, размышляя о том, как мало сохранившихся волокон помешало Лаки упасть и разбиться насмерть. Понемногу приходя в себя, я потянулся к телефону и набрал номер брата. — Зак, — удивленно отозвался Джейк. — Как дела? Я смотрел, у вас там непогода. — Да. Рад, что не снег. Слушай, не ты ли рассказывал мне, что однажды в лаборатории исследовали загадочное вещество, которое один из пациентов нашел на детской бутылочке или что-то типа того? Следовало сначала, по крайней мере, из вежливости поинтересоваться у брата, как у них с Озом дела, но на первом месте у меня стояла необходимость выяснить, что едва не стало причиной трагедии. Наступила пауза, пока Джейк пытался вспомнить, о чем я говорил. Это было очень давно. — А, точно. Нет, это была бутылка без этикетки, которую ребенок нашел в гараже бабушки с дедушкой. Когда мальчик попал в больницу, родители заподозрили, что это произошло из-за употребления неизвестного вещества, поэтому нам нужно было узнать, что это такое, чтобы определить, возможны ли какие-либо долгосрочные последствия. А что? Кто-то в вашей программе заболел? Если бы он знал настоящую причину моего вопроса, то со скоростью ебаного метеора явился бы сюда, в Глейшер, во главе отряда разъяренных дядюшек, требующих справедливости в отношении приемного племянника, которого они все считали своей кровью. После того, как они уничтожат ответственного за порчу троса, — начнут преследовать меня за развращение их милого, невинного малыша Лаки. И поделом. — Никто не болен. Мы просто обнаружили загадочное едкое вещество на одном из тросов и подумали, нельзя ли его как-нибудь исследовать, чтобы определить, откуда оно взялось, — пробормотал я. Боже, Джейк возненавидит меня за то, как я поступил с Лаки. Мой старший брат рассказывал, какой тяжелый период был у парнишки два года назад. Тогда я отверг его, а сейчас сделал то же самое, только в тысячу раз хуже. — Конечно. Есть несколько лабораторий, которые могут провести такое исследование. Я пришлю тебе список по электронной почте. — Джейк сделал паузу, чтобы ответить на чью-то реплику, предположительно Оза, а затем вернулся ко разговору. — Что-нибудь еще? Ты по-прежнему планируешь навестить нас в ближайшее время? Я провел пальцами по волосам. — Да. Мы закончим здесь через неделю или две, в зависимости от погоды. Тогда я смогу приехать. Я ненавидел себя за эту ложь, но не собирался объяснять брату, почему отказываюсь от своего обещания приехать в гости. — Отлично, я сварил кое-что специально для тебя. Я обнаружил, что улыбаюсь. У брата было странное хобби — варить домашнее пиво. Когда мы были подростками, он категорически отказывался пробовать хотя бы глоток алкоголя до тех пор, как ему исполнится двадцать один год, но достигнув законного возраста, стал ценителем пива. Я же, напротив, был вполне доволен и тем, что мое пиво было свежим и холодным. — Как там вообще у тебя дела? — нерешительно спросил Джейк. — Все в… — начал было говорить я, но вспомнив разговор с Тегом, оборвал себя на полуслове. Я подыскивал, что бы еще сказать, но все приходившее на ум звучало как очередная версия «я в порядке». — Здесь так красиво, Джейк. Мы должны… нам стоит как-нибудь побывать здесь вместе, — тихо ответил я. Я знал, что этого никогда не произойдет, потому что не мог так рисковать. Невозможно находиться рядом со старшим братом продолжительное время и при этом сохранить свои секреты, но даже одна мысль о том, чтобы повидаться с Джейком, заставляла мое сердце тоскливо сжиматься. — Я бы хотел этого, Зак, — признался Джейк. Он немного поколебался и добавил: — Зендер и Беннетт планируют семейный поход, когда Лаки вернется домой… Может, ты присоединишься к нам, раз уж вы будете здесь в одно время. — Может быть, — усомнился я. — Как… как дела у Лаки? — Он в Йеллоустоуне, верно? Я ущипнул себя за переносицу. Что я делаю? — Да. Он был… каким-то необычно тихим, — ответил Джейк. — Но уверен, он выйдет из этого состояния, когда вернется домой. Я же был уверен, что он этого не сделает… особенно если буду где-то поблизости. Еще одна причина поджать хвост и убежать от всего этого при первой же возможности. — Эй, мне нужно идти, — сказал я. — Хорошо. Ты уверен, что с тобой все в порядке, Зак? — спросил Джейк. — Да, я в… — начал я, но снова внезапно остановился. Блядь, кого я обманываю? Я вздохнул и продолжил: — Я в порядке, Джейк. Я почти уловил его разочарование, когда он закончил прощаться, но так и не смог найти силы сказать что-то еще. Что, если это «в порядке» стало новой нормой моей жизни? И назад уже ничего не отмотаешь, так? А Лаки… он переживет то, что между нами произошло. Он молод, у него хорошая семья и друзья, — они присмотрят за ним. Он найдет себе отличного парня, и снова станет тем милым юношей, у которого все намного лучше, чем просто «в порядке». А история со мной окажется не более, чем печальным эпизодом в идеальной жизни Лаки. Через две недели мы разойдемся навсегда. Две недели… черт, как я с ним обращаюсь, Лаки не захочет ни видеть, ни слышать меня через два дня, если это уже не произошло.