Любовь с риском для жизни

      С Тэхёном Чонгук не виделся уже около недели, несмотря на то, что омега теперь не под домашним арестом и мог свободно передвигаться по городу, а отец дал добро на их отношения, хотя не то чтобы его кто-то об этом спрашивал... О причинах альфа упомянул как-то вскользь — человек, кому была нужна чонгукова смерть, сам на тот свет отправился, и его тело теперь пытаются всякие разные службы себе прикарманить, ибо слишком многим тот дорогу перешёл. А те, кто раньше под ним ходил, вроде как начали вошкаться и, никем не контролируемые и неорганизованные, могли много проблем создать, так что команду Тэхёна — Мультики, так они вроде называются, — перебросили куда-то заграницу, чтоб они там порядок навели и особо неспокойных усмирили.       А Чонгуку снова «сиди на попе ровно до моего приезда» и чувствуй себя не то мужем декабриста, за которым последовать хочется — такие сюжеты пропадают, ё-моё! — не то омегой, который своего альфу из армии ждёт. И он вроде как обещал клятвенно и впрямь сидеть, но его журналистская сущность очень громко возмущалась, потому что не для неё это — всё веселье пропускать. С другой стороны, стоило только напомнить той, чем обернулась последняя вылазка, как она малость присмирела и дала, наконец, Гуку отдохнуть, хотя периодически всё же включала сирену.       Почти сразу после «освобождения» он вернулся в свою городскую квартиру, потому как жить с отцом-генералом под одной крышей то ещё удовольствие. Чонгук и Тэхёна с собой перетянуть пытался, но тот заладил что-то про то, что должен собственное жильё иметь в его-то возрасте, а то несолидно, и несерьёзно, и куча всяких других слов, но омега так и не понял, из-за чего такое напряжение. Его квартира всё равно свободна, большую часть времени пустовала, потому что Чонгука вечно где-то носило, но не теперь, видимо. Однако мужчина ему достался весьма упёртый, но он и не настаивал: хочет своё, кровное — ради Бога.       Такие альфы все принципиальные.       В квартире царил несусветный бардак, который оставили после себя ребятки Дживона; уходили те отсюда, очевидно, впопыхах, и квадратные метры были завалены пустыми пакетами, какими-то журналами, смятыми листами бумаги, упаковками из-под пиццы и бутылками недопитого лимонада. Чонгук не смог отказать своему любопытству и в каждую смятую бумажку засунул нос, но там не оказалось ничего интересного: шифры непонятные, координаты неизвестно чего и какие-то заметки, которые теперь уже по-любому ничего не значили. Враги, ради которых здесь мини-армия собиралась, пойманы или убиты; предатели, передававшие секретные сведения боевикам, тоже пойманы или убиты — можно было расслабиться. Первый день после возвращения омега про скуку не вспоминал даже — наводил порядок, а вот после, как говорится, «накрыло», хоть на стенку лезь и волком вой. Впору было взбеситься, но он ведь обещал...       От нечего делать набрал отца и выпросил личный номер Дживона: очень уж хотелось узнать, где боец, что боец и как боец справляется с тем, что на него навалилось. История с Инсу даже для Чонгука неприятной стала — это как если бы оказалось, что Хангёль на террористов работал, когда они на вылазки выбирались... Тогда у него времени на поддержку парня не нашлось, сам на пороховой бочке сидел, а теперь утешения тому вряд ли нужны, так хоть поинтересоваться чужими делами.       Джи ответил буквально после первого гудка — не то привычка быстро реагировать, не то отец любимый уже сдал альфе Чонгука с потрохами, что он связаться хотел. Тему несостоявшихся отношений они оба обходили стороной, хотя и чувствовалась небольшая неловкость, но на вопросы омеги тот отвечал охотно, даже подшучивал, что его журналистское любопытство всё никак не уймётся. Они проболтали около полутора часов, пока альфу не вызвали на какое-то сверхсекретное совещание, но Дживон успел поделиться несколькими новостями.       Во-первых, Инсу и впрямь устроили «увольнение»: самолёт, на котором этот предатель якобы отправился на задание, сбили свои же где-то над горами и списали всё на неполадки с двигателем. Говорить об этом Дживону было непросто даже при том, что предательства боец никому не прощал, а всё из-за того, что они бок о бок пять лет прослужили, в настоящих увольнительных вместе отдыхали, чуть ли не братьями были...       От этого чужое предательство лишь выглядело ещё страшнее.       Во-вторых, после всего этого ужаса, который приключился с Чонгуком, Дживона повысили до капитана и дали небольшую группу в подчинение — посмотреть, как тот справится. Но с этим проблем быть не должно, парень уже доказал всем, что на него можно положиться, и в сложной ситуации боец не спасует. Но для омеги стало шоком «в-третьих», потому что Дживон, забыв о том, что тему отношений они вроде как избегали, по секрету признался: отец собирался сделать его не только одним из своих самых верных подчинённых, но и зятем. Собственно, на это родитель, видимо, и рассчитывал, когда отправил его во главе отряда нянек присматривать за сыном — кто же знал, что в уравнение придётся вписать снайпера, который все карты спутал... И хотя Чонгуку хотелось сохранить с Дживоном дружеские отношения, он ни о чём не жалел, потому что без Тэхёна теперь своей жизни не представлял. И даже если ему придётся до конца жизни забыть о журналистике, он загодя готов на эту жертву, если любимый альфа будет рядом.       Чонгук едва успел переварить разговор, когда в коридоре призывно заверещал домофон; с небольшого квадратного экрана на него смотрел улыбающийся Тэхён, и Гук, забыв, сколько ему лет, запищал в ладони, которыми успел прикрыть рот. Палец на кнопку, ещё минут семь томительного ожидания, и, наконец, гулкие шаги за дверью, будто его снайпер бежал, а не шёл. Он распахнул дверь и тут же угодил в крепкие руки, которые оторвали от пола и закружили в воздухе. Тэхён, словно кот, потёрся щекой о его щёку, ставя на ноги и давая понять, что соскучился не один Чонгук, а после утянул в поцелуй прямо на лестничной клетке, выбив весь кислород из лёгких.       — Ты вернулся, — пытаясь отдышаться, улыбнулся Гук.       — А ты сомневался? — хмыкнул альфа. — Никуда я от тебя не денусь. И потом, даже если да, ты меня со своим журналистским нюхом в два счёта найдёшь — тебя же вечно в неприятности тянет.       — Эй! Если это не оскорбление моих профессиональных способностей, то даже не знаю, как это назвать. И вообще, ты себя, что ли, с неприятностями равняешь? Да если бы они все были тобой, в моей жизни сразу бы поубавилось проблем.       — Ого, какой витиеватый комплимент! — расхохотался Тэхён и щёлкнул омегу по носу. — А теперь признавайся: хорошо себя вёл? — И при этом лукаво так бровь приподнял с хитрым блеском в глаза. А Гук горделиво кивнул, потому что да, с его неусидчивостью тут было чем гордиться. — Умница. А теперь я хочу тебя кое с кем познакомить. Ехать придётся далеко, так что возьми с собой что-то тёплое, чтобы не замёрзнуть в дороге.       Чонгуково любопытство, заглушённое встречей с любимым, снова вспыхнуло с новой силой. Тэхён ему о своей семье никогда ничего не рассказывал, какими-либо подробностями своей прежней жизни до всего этого — до его «хозяина», до Мультиков, — не делился, но Чонгук осознал это только сейчас, ведь прежде было не до бесед по душам.       В общем-то, кроме имени альфы и его нелестного послужного списка дел в прошлом омеге о нём ничего не было известно, и со стороны он наверняка выглядел легкомысленным дураком, связавшимся с таким человеком. Но когда говорят, что ты кем-то занят, речь в первую очередь идёт о душе, а не о том, кем ты был в прошлом. И всё же у Чонгука сразу накопилась куча вопросов, которые он прокручивал в голове, пока взятая напрокат машина мчала пару за город и дальше.       Ехать и в самом деле пришлось далеко. Их с Тэхёном родные города разделяли между собой чуть больше трёхсот километров, понадобилось почти пять часов, чтобы преодолеть это расстояние. От долгого сидения у омеги немного затекли ноги и пятая точка, но он быстро забыл о тех, когда понял, где будет конечная остановка, а его взгляд из непонимающего быстро превратился в сочувствующий, когда глаза пробежались по разномастным могильным плитам. Конечно, Гук догадывался, что дети из благополучных семей редко становятся наёмными убийцами, но почему-то хотелось верить, что у Тэхёна где-то всё же есть хоть кто-то из родных.       Нет ничего хуже, чем знать, что нигде в целом свете тебя никто не ждёт.       Машину покинули в гробовой тишине, которую разбавлял только ветер, шелестящий листвой, и поющие тут и там птицы. Где-то слева дятел гулко стучал клювом по стволу старой берёзы, и на этом, пожалуй, вся жизнь на кладбище заканчивалась, если не считать их, хотя так и должно было быть. Это место для мёртвых, не для живых.       Взяв омежью ладонь в свою, Тэхён уверенно потянул его вперёд; чтобы избавиться от непонятно откуда взявшегося страха, Чонгук принялся разглядывать могильные плиты, задерживая внимание на серьёзных или улыбчивых лицах, читая про себя каждое имя. Имён было много. Если бы кто-то обладал силой воскрешать мёртвых и поднял бы всех из могил, людей на планете стало бы раза в три, а то и четыре больше. Гук мог понять принцип смены поколений, но, Господь милосердный, как же тяжело отпускать близких, когда те уходят насовсем.       Тэхён завёл его в самую глубь кладбища, и сейчас они, возможно, стояли в самом его центре напротив двух мраморных надгробий. С одного на них смотрели мужчина и женщина, мягко улыбающиеся с совместной фотографии, очевидно, родители чонгукова снайпера, а со второй — заразительно улыбалась молодая девушка, Чонгук бы даже сказал девочка — настолько нежно и невинно та выглядела. И судя по тому, что между ней и Тэхёном прослеживалось заметное сходство в некоторых чертах лица, он сделал предположение, что это его сестра.       Такая юная, и уже в могиле...       — Уверен, твоё журналистское чутьё уже подсказало тебе, к кому мы приехали, — немного печально улыбнулся альфа.       Чонгук понимал, что его потребность шутить была, скорее, попыткой спрятать за усмешкой боль, но его шутить не тянуло — наоборот хотелось заобнимать мужчину настолько, чтобы хоть чуть-чуть заглушить её. Поэтому он молча кивнул и переплёл их пальцы, обняв чужое предплечье второй рукой и уложив голову ему на плечо. Некоторое время они так и стояли, не говоря ни слова друг другу, но Тэхён выглядел задумчивым: то ли решал, что сказать, то ли думал, стоит ли говорить вообще, но в итоге молчание нарушил.       — Мало кто знает о моей жизни до того, как я стал наёмным убийцей, — тихо начал, не отрывая взгляда от надгробия сестры. — Когда мне было четырнадцать, наши с Аён родители разбились на машине; они ехали забирать сестру с какого-то детского праздника, а на улице лило, как из бездонной бочки, и отец не справился с управлением. В аварии выжила только Аён — машина в мясо, а на ней, не поверишь, ни царапинки, — отделалась лёгким сотрясением да сильным испугом. После её выписки и начался самый ад. Другой родни кроме родителей у нас не было, так что нетрудно догадаться, куда мы попали; жизнь в детском доме далеко не сахар, и дело даже не в плохом государственном обеспечении или надзоре со стороны педагогов и воспитателей, а в самих детях. Не знаю, совпадение ли то, что туда попадают почти сплошь на голову отбитые, или жизнь в подобном месте превращает их в разозлённых на весь свет уродов, но мне частенько там доставалось. Сначала я просто терпел — думал, если не буду отвечать и обращать внимания, быстро всем надоем, и от меня отстанут, но для них расколоть крепкий орешек стало лишь очередным вызовом, и тогда для меня встал первый серьёзный вопрос: терпеть дальше или научиться давать сдачи. Знаешь, я с родителями не очень хорошо ладил; всё то время, пока у нас была семья, они частенько испытывали по отношению ко мне разочарование, потому что я был болезненным и тихим ребёнком, никогда не мог постоять за себя и чаще со всеми соглашался, чем имел собственное мнение. Но у меня просто не было причин меняться, если честно, я вообще не понимал, почему должен был быть кем-то другим, не собой. Но на этот раз я выбрал второй вариант, потому что помимо себя теперь отвечал ещё и за сестру, а она была слишком доброй и доверчивой, чтобы защищать себя самостоятельно. После пошли драки и, как следствие — постановка на учёт в ИУН, но я ни о чём не жалел: только после этого меня все оставили в покое и вроде даже зауважали. Когда мне исполнилось восемнадцать, я без лишних раздумий пошёл в армию. По-хорошему, сначала нужно было озадачиться жильём, но во мне кипело слишком много нерастраченной злобы, и я в первую очередь думал о том, куда её направить, а не о крыше над головой. После армии пошёл служить дальше уже по контракту. К тому времени дури во мне стало на порядок меньше, дисциплина быстренько меня в чувства вернула, но Аён до выпуска оставалось ещё три года, и я решил разбираться с проблемами по мере их поступления. Бывал в горячих точках, много грязи с лица земли стёр и, возможно, после выпуска сестры продолжал бы служить дальше на благо Родины, только вот за два месяца до этого знаменательного события её... не стало: какие-то ублюдки застрелили прямо на территории детдома. Как они туда попали, что там делали и почему убили именно сестру ответить мне никто так и не смог. Я тогда думал, что совсем свихнусь от горя. Она была единственной причиной, по которой я продолжал беречь в себе человека, а с её смертью у меня как будто сорвало петли. Тогда-то меня и нашёл Араф. Я уже плохо различал, где добро, а где зло, а он дал мне крышу и цель в жизни — продолжать убирать всякую шваль, но теперь без ограничения со стороны закона и государства. Во мне было достаточно злости, чтобы согласиться на это. Без ложной скромности замечу, что я был отличным снайпером, а Араф умел быть благодарным — особенно когда ему доказывали свою верность. Впрочем, помимо пряника он ещё и кнутом отлично владел, который я тоже на своей шкуре ощущал, когда терял голову и переставал выполнять приказы, но такое случалось нечасто. Через пару лет гнев во мне поутих, и я начал размышлять о том, что порочу память сестры своей «работой»: она бы точно не хотела для меня такой жизни. Знаешь, даже несмотря на то, где она провела свои восемь неполных лет, Аён очень детей любила и собиралась после выпуска поступать в университет на учителя начальных классов... У меня в тот день будто глаза открылись. Но сходу что-то поменять в своей жизни я просто не мог: Араф своих людей отпускал только на тот свет, а я не готов был умереть, поэтому ждал подходящего момента. И однажды, когда на его лагерь случилась облава, я, воспользовавшись шумихой из-за чудовищной перестрелки, просто свалил оттуда, куда глаза глядят. Несколько дней прятался по лесам и оврагам, перебивался дичью, которую удавалось подстрелить, и старался особенно у поселений и деревушек не светиться, чтоб не поймали и не вернули или того хуже — убили как предателя. Примерно через две недели, когда я понял, что меня никто не ищет, сумел кое-как вернуться в Корею и начал работать самостоятельно. Поначалу просто убирал мразей, которые попадали в поле моего зрения: продажных судей и коррумпированных политиков, чёрных риелторов и больных на голову ублюдков, стерегущих детей и омег по подворотням... А после на меня начали выходить разные серьёзные люди; и я брался за любой заказ, но только с одним условием — вспомнишь, каким?       Чонгук настолько увлёкся рассказом, что даже не сразу понял, что альфа обратился к нему с вопросом, а после с улыбкой кивнул.       — Ты не убиваешь омег и детей.       — Точно, — Тэхён щёлкнул Гука по носу — кажется, это его любимое действие. — Два года всё работало как часы: я создал себе надёжную легенду и прикрытие и просто жил от заказа к заказу. Иногда, правда, спецслужбы подбирались довольно близко, и тогда я на некоторое время залегал на дно — как будто уходил в отпуск. На пляжах не валялся — чревато, сам понимаешь, — но отдыхал где-нибудь в тихой деревушке, в небольшом домике с мангалом на заднем дворе, где в окно всегда было видно горы или реки, а за ними — густые непроходимые леса. После снова возвращался к работе и при этом старался избегать людей Арафа: до меня дошёл слух, что в той облаве он уцелел. На моё удивление шакал не искал со мной встреч и не жаждал вернуть или как-то наказать, будто я ему и не был ничего должен, и всё же я не брезговал бдительностью. Через два года такой собачьей жизни я получил очередной заказ, который привёл меня к тебе, ну а дальше ты знаешь.       Омега вздохнул, продолжив рассматривать нежное лицо Аён.       — Жаль, что ты так и не узнал, кто убил твою сестру.       Альфа нахмурился и тоже выдохнул.       — На самом деле, узнал. — А вот это было неожиданно. Увидев вопрос в чонгуковом взгляде, Тэхён невесело усмехнулся. — Когда Эд и компания спасли мне жизнь и предложили месть Арафу в обмен на контракт с их конторой, я узнал, что Араф и был тем человеком, который приказал убить мою сестру.       Тэ вкратце обрисовал детали этого происшествия, и Чонгук в очередной раз подивился людской бесчеловечности.       — Выходит, Аён всё-таки отомщена, пусть и не тобой.       — Видит Бог, я сам хотел это сделать и чертовски зол, что всё вышло иначе, но ты прав: теперь она может спать спокойно.       — А-а... Не знаю, важно ли это, и всё же не могу не спросить. — Чонгук на секунду замялся, но его всегда волновал этот вопрос. — Тебя не мучает совесть за все эти отнятые жизни? Ты ведь наверняка не только плохишей убивал... В конце концов, ты и меня собирался убрать, и, окажись я альфой, вряд ли бы сейчас стоял рядом с тобой.       На это умозаключение мужчина только тихо рассмеялся, чем вызвал у омеги недоумение; он уже было подумал, что Тэхён не такой уж белый и пушистый, терзаемый чувством вины плюшевый медведь, каким того нарисовало воображение Чонгука, но альфа снова его удивил.       — Знаешь, я не святой и некоторыми своими делами действительно не горжусь, но далеко не всех из списка моих заказов я устранил.       — Как это?       Вздохнув, Тэхён уселся на старую, наполовину сгнившую скамеечку, совершенно не заботясь о том, что испачкаются его джинсы, и потянул Чонгука к себе на колени.       — Перед тем, как выполнить любой из заказов, я получал папку со всеми данными об объекте. Если этих данных мне не хватало, что-то смущало меня или вызывало подозрение, как было и в твоём случае, я пытался накопать что-то самостоятельно, чтобы увидеть картину целиком. И если в итоге я видел, что человеку просто не повезло попасть в сферу чужих интересов — например, какой-нибудь журналист с комплексом героя перешёл дорогу террористам... Ай! — Тэхён захохотал, когда Чонгук стукнул его кулаком в плечо, поняв намёк. — Так вот. Если я видел, что человеку просто не повезло, то вместо настоящей пули он от меня получал пулю с нормальной такой дозой «Кораксана». Заказчикам было не подкопаться. Ранение налицо, цель падала без чувств, пульс замедлялся до трёх-четырёх ударов в минуту, так что врачи с лёгкостью констатировали смерть. Как только мне переводили вторую часть суммы после «устранения», моя жертва получала небольшую дозу адреналина и после прихода в себя узнавала много нового. Дальше дело за малым: отвалить врачам приличную сумму, чтобы подделать свидетельство о смерти, сделать новые документы и исчезнуть из страны. Кан Соджун убит, зато Чхве Ыну — живее всех живых.       — И как часто ты такое проворачивал? — вскинул брови Чонгук.       — Всё чаще в последнее время. Для тебя, кстати, у меня тоже была готова такая пуля, — альфа сунул руку в карман, извлёк из него полупрозрачную пулю с мутно-розовой жидкостью внутри и вложил ту в раскрытую ладонь омеги. — Это тебе на память.       Хохотнув, он немного покатал её по ладони и спрятал в своём кармане, когда его телефон неожиданно разразился стандартной трелью. Чонгук вытащил гаджет на свет Божий, и его глаза удивлённо распахнулись: с этим абонентом он не разговаривал уже давно и, если честно, не был уверен, что общение вообще будет снова когда-то восстановлено. Но, видимо, Кихёну и впрямь просто требовалось время, поэтому Гук дрожащим пальцем потянул зелёную трубочку под недоумевающим взглядом Тэхёна.       — Алло?       — Гук-и? — неуверенно уточнил друг, и омега кивнул, только потом сообразив, что тому его не видно, поэтому ответил тихое и такое же неуверенное «Да». — Привет. Прости, если я тебя отвлекаю, я просто... В общем, я хотел извиниться. В смерти Ёли не было твоей вины, он ведь сам никогда не мог усидеть на месте, и даже если бы ты его отговаривал, он бы всё равно поехал, так что... Прости за то, что я тогда на тебя всех собак спустил, оттолкнул и не отвечал на твои звонки, мне просто нужно было время, чтобы разобраться в себе и принять случившееся, понимаешь?       — Тебе не нужно ничего мне объяснять, — облегчённо выдохнул Чонгук, чувствуя, что глаза уже на мокром месте. — Но моя вина в его смерти всё же есть... Знаешь, он ведь предлагал уйти, когда ещё было безопасно, но мне же всё мало, хотелось получить больше информации, и в итоге Хангёль поплатился за это жизнью. Мои слова уже ничего не исправят, но мне правда очень жаль, — не сдержавшись, всё же всхлипнул под конец.       — Обида всё равно не вернёт мне мужа, — жалостливо хрипнул Кихён, и где-то под рёбрами Гук ощутил болезненный укол. — Но я не хочу остаться совсем один, лишившись ещё и друга. Мы можем встретиться?       Чонгук покосился на Тэхёна, который продолжал удерживать его на своих коленях обеими руками.       — Сегодня вряд ли получится, меня нет в городе... — немного виновато ответил.       — Тогда... завтра?       Омега поинтересовался шёпотом у Тэхёна, насколько тот хочет здесь задержаться, и мужчина, сказав, что не планировал быть здесь дольше одного дня, убедил его согласиться на завтрашнюю встречу — слышал весь разговор от и до.       — Да, давай встретимся завтра. Мне приехать к тебе?       — Если тебе несложно. — Впервые за всё время разговора в голосе друга Гук расслышал улыбку. — Знаешь, дети по тебе скучают.       — Я по ним тоже, — улыбнулся в ответ. Кажется, жизнь потихоньку налаживается. — У вас ведь всё в порядке?       — Всё никак не могу привыкнуть, что один. Оформил пособие по потере кормильца, но платят копейки, хотя даже не в них дело: тяжело тянуть двоих детей в одиночку.       Чувство вины снова неприятно царапнуло, а потом Чонгук вспомнил слова Дживона, которые боец сказал ему, когда они ещё только покидали военный лагерь генерала.       «Я уверен, его мужа и детей не оставят без поддержки. Уж что-что, а благодарными наши генералы быть умеют, хоть и посмертно».       И где же эта хвалёная помощь подевалась, интересно?       — Обещаю, что приеду к вам завтра, — твёрдо ответил он и, попрощавшись, отключился, но разглаживать хмурую складку на лбу не спешил.       «Не оставляют» и «умеют», как же.       — В чём дело? — слегка потормошил омегу Тэхён.       — Дай мне ещё минутку, — влажно чмокнул Гук его губы перед тем, как набрать новый номер.       Трубку сняли практически мгновенно.       — Сын? — Надо же, голос отца звучал довольно напряжённо. — Что-то случилось?       Чонгук закатил глаза: тот теперь, наверное, каждую их беседу будет с этого вопроса начинать.       — Да как сказать... У меня есть одна просьба. Помнишь моего друга, который погиб в ***? — Дождавшись утвердительного «угу», продолжил: — Так вот. Знаю, что это не ваша забота, и погиб он тоже не по вашей вине, но его вдовцу теперь в одиночку поднимать двоих детей, а ты сам знаешь, что в нашей стране таких семей довольно много, и помощь им оказывают по минимуму. Нет-нет, — поспешил перебить чужое бурчание, — я не прошу тебя выплачивать ему деньги, сам постараюсь помогать с этим, но ты ведь семейный человек и понимаешь, что в доме иногда без твёрдой альфьей руки не обойтись. Нового мужа искать Кихёну я тебя тоже не прошу, но, возможно, кто-то из твоих ребят будет не против хоть изредка наведываться к нему и помогать с чем-то по дому по мере сил и возможностей? Ну, там, знаешь, гвоздь забить, розетку починить или прочистить засорившийся слив...       В ожидании ответа Чонгук скрестил пальцы и перевёл взгляд на Тэхёна, заломив брови домиком, отчего тот тихо рассмеялся и уткнулся лицом омеге в шею, прижавшись к той губами. Омега едва вслух не мурлыкнул — приятно.       — Ох, Гук-и, задал же ты мне проблем с этими своими командировками... Передай Тэхёну, чтоб посадил тебя на цепь и приковал к батарее, как только квартиру купит! Иначе я сам это сделаю!       Вышеназванный расхохотался громче, послав волну мурашек по чонгуковой коже.       — Он тебя и так прекрасно слышал, — пробурчал он. — Ну что, ты поможешь?       — Я подумаю, что можно сделать, — с тяжёлым вздохом ответил и отключился.       Спрятав телефон в карман, Чонгук победно улыбнулся: знал своего отца, тот наверняка уже придумал, как поступить, так что это помогло немного заглушить чувство вины.       — Кстати, насчёт квартиры, — снова нахмурился Гук, внимательно разглядывая лицо мужчины. — Разве тебя не должны были обеспечить жильём после выпуска из детдома?       — Я ведь говорил: меня больше волновал мой гнев, чем мысли о будущем, — напомнил тот. — Вопросами жилья я не озадачился сразу, за меня думать было некому, и государство, в конечном итоге, просто сняло меня с учёта.       — А квартира родителей?       — Ну, поначалу я и впрямь думал осесть в ней, но после смерти сестры мне снова было не до чего, а сейчас я уже не уверен, что хотел бы войти туда снова. И дело даже не в том, что у меня нет ключей: я просто не готов к тем воспоминаниям, которые остались за закрытыми дверьми.       — То есть, она так и пустует все эти годы?       — В нашей стране редко что остаётся нетронутым. Какие-нибудь алкоголики или наркоманы уже давно её вскрыли и вынесли всё добро, а из самой квартиры сделали притон.       — Ты невероятно циничен, ты в курсе? — пожурил Чонгук альфу.       — Я реалист, а не циник, — хмыкнул Тэхён, подняв омегу и поднявшись следом. — Давай перекусим где-нибудь и поедем домой?       Последнее слово звучало так тепло, что Гук невольно расплылся в улыбке; смахнув на прощание с надгробий пыль и мелкие веточки, взял протянутую мужчиной руку и потопал следом. Он всю жизнь прожил в полной семье среди пусть и вечно пропадавших где-то, но всё же любящих родителей, и даже представить не мог, каково приходилось Тэхёну все эти годы. Жизнь его так сильно попинала, что можно было на весь белый свет обозлиться, но вот он: услышал голос собственной совести и спас Чонгуку жизнь. Да и не только ему.       — А Эд и компания знают, что ты не всех подряд убивал? — спросил, когда они, накупив в кафе всяких вкусностей навынос, уселись в машину.       Солнце уже клонилось к закату, и на улице достаточно похолодало — теперь понятно, почему Тэхён попросил взять тёплые вещи. Такими темпами до дома они доберутся только к ночи, если уже не за полночь, но Чонгуку не привыкать к ночным вылазкам. Альфа завёл машину и мягко вырулил на дорогу, попутно уплетая за обе щеки шоколадный пончик и изредка бросая на омегу заинтересованные взгляды.       — Они, как оказалось, в курсе, — пробубнил тот, прожевав. — Думаю, отчасти поэтому и взяли меня в свою команду, а не отдали на растерзание спецслужбам.       — Знаешь, мы с тобой стоим друг друга! — расхохотался Чонгук в голос, и Тэхён к нему присоединился.       — Это точно.       Первое время омега был занят поеданием вкусностей и с интересом рассматривал ночной город, в котором родился и вырос его мужчина; думал о том, как много испытаний выпало на его долю — одна только потеря близких чего стоила… — и сам не заметил, как расправился и с пончиками, и с кофе и начал откровенно разглядывать сидящего рядом альфу, пока тот не поймал его взгляд, оторвавшись на мгновение от дороги.       — Чего так смотришь? — мягко улыбнувшись, поинтересовался Тэхён.       Чонгук отвечать не стал — натянул ремень безопасности и придвинулся к тому, ткнувшись лицом в шею. Это было невероятно неудобное положение, но на комфорт Чонгуку было плевать, когда так хотелось поддержать и утешить дорогого сердцу человека, подарить ему хотя бы часть заслуженной любви и ласки. И так увлёкся своим занятием, что совершенно не заметил, что начал успокаивающе мурчать, как напряглись вследствие этого чужие руки, крепче стиснув кожаную оплётку руля, и как повысилось в салоне напряжение.       Даже остановку автомобиля обнаружил лишь тогда, когда немного шершавые альфьи ладони обняли его лицо за щёки, подняв то вверх.       — Тэхён… — успел шепнуть прямо в приоткрытые губы, которые тут же отобрали у него возможность говорить.       На этот раз в уверенных прикосновениях Тэхёна Чонгук чувствовал и что-то, отдалённо напоминающее отчаяние, с которым утопающие обычно цепляются за спасательный круг. Возражений на этот счёт у него не нашлось: он с радостью станет для своего альфы и кругом, и якорем, и совестью, и чем угодно ещё, но в первую очередь хотелось бы продолжить быть его омегой.       Поэтому, слепо отстегнув ремень безопасности, Чонгук попытался самостоятельно переползти на мужские колени и тихо захныкал, когда понял, что не получается. Альфа быстро разобрался, из-за чего начала капризничать его любимая заноза, и, на несколько секунд оторвавшись от сладких губ, отстегнулся сам и отодвинул немного водительское кресло, чтобы освободить больше пространства.       — Что на тебя нашло? — слегка удивлённо вскинул брови Тэхён, однако Чонгуку на себя забраться не только позволил, но и нетерпеливо помог.       — Знаешь, после посещения таких мест, как кладбище, я чаще начинаю напоминать себе, как важно ценить живых, — с твёрдой убеждённостью зашептал он, уложив ладони на шею альфы и начав поглаживать ту. — Мы не виделись целую неделю, за которую с нами обоими могло случиться всё, что угодно, но ты сейчас здесь, рядом со мной, и я не хочу терять время.       Чонгук по глазам увидел, что Тэхёну не понравилась часть про «могло случиться», но чувства омеги тот совершенно точно понимал и разделял. Закопавшись пальцами в густые тёмные волосы, Чонгук мягко прильнул к алым после поцелуя губам альфы, плавно те выцеловывая, делился с ним теплом и любовью, которых тому на протяжении целой жизни так отчаянно не хватало. А после поцелуй стал немного солёным: ему было невероятно жаль Тэхёна-мальчишку, которого родители должны были любить хотя бы за то, что он у них есть; жаль Тэхёна-юношу, в один миг потерявшего свет своей жизни и ступившего на неверный путь… Тэхёна-мужчину же хотелось благодарить за человечность, от которой тот не отмахнулся, нашёл в себе силы исправить свою жизнь и найти его, Чонгука, чтобы окончательно обрести покой.       Они оба не знали, в какой момент простой поцелуй и утешающие прикосновения пересекли черту невинности. Секс в машине — это слишком банально и неудобно, однако разделить боль утраты и укрепить разгоревшиеся между ними чувства хотелось именно таким способом, даже несмотря на неподходящие условия.       Чонгук охотно позволил стянуть с себя сначала свитер, а за ним и футболку, запутавшись в рукавах и стукнувшись головой о крышу, и немного истерично хихикал, пока ворчащий Тэхён пытался стащить со стройных ног узкие джинсы. Зато после стало совсем не до веселья — когда собственные дрожащие пальцы стянули толстовку с широких плеч, открыв вид на мощный торс, справились с ремнём, пуговицей и молнией на джинсах мужчины и нырнули в боксеры, сразу окольцевав стоящий член. Тэхён рвано простонал Чонгуку в рот и немного откинул спинку сиденья. У омеги уже побаливала шея из-за тесного пространства машины, но он, одурманенный близостью, послушно принял в себя пальцы, что легко заскользили внутри из-за щедрого обилия естественной смазки.       Они ни на секунду не прервали зрительного контакта, пока Чонгук насаживался на горячую плоть, и эти взгляды казались куда интимнее, чем поцелуи и секс вместе взятые. Случайно зацепившись взглядом за окна, Чонгук заметил, что те запотели, и моментально покраснел, не к месту вспомнив момент из «Титаника» — никогда ведь не думал, что однажды и сам отчебучит что-то подобное.       Но какая, к чёрту, разница, где, когда рядом тот, кто способен одним взглядом заставить его сердце сладко замереть?       Тэхён помогал ему двигаться, уложив свои ладони на бёдра, и глаз не отводил, даже моргал через раз, поддерживая этим полыхающие на омежьих щеках костры, но, тем не менее, Чонгук на этот голодный взор смело отвечал, разделяя важные для них минуты. Упёршись одной ладонью в крепкую грудь, вторую, подумав и смущённо улыбнувшись, Чонгук прижал к прохладному стеклу, оставляя на том отпечаток, в котором пошлости угадывалось больше, чем в том, что они занимались сексом в машине, стоящей на обочине дороги, пока мимо проносились автомобили.       Почувствовав знакомую дрожь во всём теле и пульсацию в паху, Чонгук из последних сил ускорился, со шлепками опускаясь на сильные альфьи бёдра, и гортанно простонал, когда его накрыло оргазмом. Белёсые потёки хаотично покрыли живот и грудь Тэхёна жемчужными каплями, Чонгук, поразившись тому, откуда только такой пошлятины набрался, неспешно растёр те ладонью по всему торсу. Тэхён в ответ на это инстинктивное желание омеги пометить его рыкнул, приподняв Чонгука за талию, принялся самостоятельно вбиваться в разнеженное тело, доводя себя до разрядки, и кончил на омежьи бёдра, успев выйти в последний момент. Не имея ни сил, ни желания приводить себя в порядок, Гук прильнул к нему, улёгшись на грудь и тихонько затарахтел, потираясь носом о крепкую шею и наслаждаясь мягкими успокаивающими поглаживаниями по спине.       — Интересный опыт, — фыркнул Тэхён, зарывшись второй ладонью ему в волосы и поцеловав в розовую щёку. — Но в следующий раз пусть это будет постель.       — Зануда, — притворно буркнул Гук, вызвав у альфы смешок, и расплылся в улыбке.       В постели всё же действительно удобнее.

____________

      На следующий день к Кихёну они поехали вдвоём: Тэхён настоял на том, что, пока генерал решал вопрос о помощи его другу в виде физической силы, альфа мог бы помочь тому с чем-то сейчас, если это будет нужно. Кихён ничего не имел против нежданного гостя — кажется, даже наоборот обрадовался, что в доме будет чуть больше народу и новое лицо. У него и помимо Чонгука были друзья, но он бы не сказал, что с теми омега общался достаточно тесно, особенно после рождения двойняшек, так что ему наверняка хотелось с кем-то поговорить.       Но Гука удивило совсем не это — Кихён огорошил тем, что помимо них в квартире будет кто-то ещё.       Всю дорогу до знакомой многоэтажки он хмурился, потому как не мог понять, о ком именно друг говорил. Вариант, что тот уже кого-то себе нашёл и встречается, Чонгук даже не рассматривал: это было совершенно не в его стиле — омега ведь очень Хангёля любил и не сумел бы забыть так быстро даже при всём желании. И всё же речь точно шла об альфе, потому что, будь это соседка или кто-то из знакомых, Кихён бы так и сказал, а не мялся и юлил, пообещав объяснить всё при встрече. Мог ли сам Хангёль перед отправкой в *** попросить кого-то из своих друзей присматривать за Хёни, если с ним что-то случится? Такой вариант Чонгук отметать не стал, потому что с Гёля станется — тот ведь и ему признавался, что думал о подобном, перед одной из их общих командировок. Но как далеко мог бы зайти с этим другом сам Кихён?       Опять одни вопросы, а у Гука уже терпения не хватало.       Тэхён припарковал машину — так и не вернул ту, продлил прокат ещё на пару дней, — и вот они уже топали к нужному подъезду. Лифт здесь работал редко, так что снова пришлось прогуляться до пятого этажа на своих двоих; перед нужной дверью Чонгук вдруг застыл, невольно прокрутив в голове воспоминания о своём последнем визите в эту квартиру, и Тэхён, словно почувствовав его внутреннее состояние, крепко стиснул омежью ладонь. Ощущать его поддержку было приятно, но Чонгук чувствовал себя виноватым за то, что рядом с ним теперь есть любимый человек, а рядом с Кихёном — нет.       Вдохнув поглубже ещё раз, он решительно потянулся к звонку и вдавил кнопку; тот отозвался неприятным писком — кажется, пора менять батарейки, — и через пару секунд дверь распахнулась рукой друга.       — Чонгук-а! — Омега сюда ехал с надеждой, что их размолвка и впрямь осталась позади, но даже не ожидал такого радушия. Совсем как раньше. — Как же я рад тебя видеть! Проходите в дом, не стойте на пороге!       Внутри пахло чем-то вкусным, Кихён всегда любил готовить, но, что немаловажно, у него это отлично получалось. Услышав голоса детей, которые выскочили из гостиной в коридор и кинулись Чонгуку на шею, он немного удивился, но после вспомнил, что сегодня суббота, у всех нормальных людей выходной. После настал черёд Кихёна; тот первым потянулся к Гуку за объятиями, но они вышли немного неловкими из-за их общего смущения, а после он обернулся к своему снайперу.       — Тэхён, познакомься — это Кихён, муж моего... погибшего друга, о котором я тебе рассказывал, и по совместительству мой лучший друг. — На упоминании Хангёля Чонгук споткнулся, и в глазах Хёна сверкнула та же мимолётная боль, что и в его, но они оба быстро взяли себя в руки. — А это Тэхён, мой альфа.       — Не слушайте его, он врёт, — сверкнул зубами тот. — После всего, что между нами было, можно считать, что мы уже почти в браке.       Чонгук с Кихёном переглянулись и расхохотались. А когда на кухне раздался грохот и чьё-то сдавленное ругательство, улыбка резко скатилась с лица Гука.       — Кого ты там прячешь? — как можно мягче поинтересовался.       Даже если Кихён с кем-то встречался, он не станет его осуждать: тот заслужил быть счастливым.       — Ради Бога, ты только не подумай ничего такого! — в панике отозвался Хён. — Честное слово, ситуация совершенно абсурдная, но мне действительно нужна сейчас кое-какая помощь, так что я не стал отказываться...       — Привет, Гук-и.       Глаза Чонгука округлились, как блюдца, когда он услышал знакомый голос, а после разглядел гостя: перекинув через плечо вафельное полотенце, в коридор выглянул...       — Дживон? А ты здесь какими судьбами?       — Вы что, знакомы? — совершенно растерялся Кихён.       — Бывает же, — вовсю улыбался стоявший за чонгуковой спиной Тэхён.       Ну, хоть кому-то весело.       — Ты ведь просил отца, чтобы кто-то помогал твоему другу — я и помогаю.       — Ну, да, но я же не думал...       Кихён был прав: ситуацию страннее и придумать сложно. Муж его погибшего друга, его несостоявшийся парень, помогающий тому, и его нынешний альфа, который по совместительству был его несостоявшимся убийцей, собрались под одной крышей... Кому рассказать — обхохочутся. А потом всплакнут, наверное.       Так все и стояли, переглядываясь, пока Тэхён не нарушил затянувшуюся тишину.       — Расслабься, Гук-а, всё в порядке. — Мужчина перевёл взгляд на Дживона и протянул тому руку. — В порядке же?       Боец некоторое время разглядывал её, но после, словно что-то взвесив в своей голове и решив для себя, уверенно пожал в ответ.       — Да, порядок.       На кухню они шли вшестером, потому что дети, несмотря на слегка напряжённую атмосферу, не хотели оставаться в стороне — благо размер кухни позволял вместить большое количество народа. Хотя компания серьёзных взрослых им быстро наскучила, и они сбежали обратно в гостиную, где лежали новые, привезённые Дживоном игрушки. Кихён суетливо накрывал на стол, изредка нервно смеясь, когда шёл за чем-либо не в ту сторону, а Чонгуку только и оставалось, что диву даваться, так как на друга это совсем не похоже. Из них двоих именно Хангёль всегда был вот таким рассеянным, Кихён же наоборот всегда максимально собран и редко отвлекался, если был на чём-то сосредоточен.       Неужели ему так понравился Дживон, что тот готов вот так быстро отпустить мужа?       — Хёни, у тебя случилось что-то ещё? — осторожно поинтересовался Чонгук.       Поставив на стол последнее блюдо, Кихён устало плюхнулся на стул, но вместо него почему-то ответил Дживон.       — Пообещай, что не будешь смеяться. — Альфа упорно молчал и продолжил, лишь дождавшись чонгукова кивка. — Помнишь, я рассказывал тебе про своего жениха, с которым у нас не сложилось?       О, боги, парню даже не нужно было продолжать говорить дальше, чтобы челюсть Чонгука отвисла и грохнулась под ноги. Он переводил взгляд с такого неожиданно уязвимого Дживона на смущённого Кихёна и обратно, и мог разве что ртом хлопать. У Тэхёна, похоже, в принципе по жизни с восприятием чего-либо было куда проще, потому что альфа снова насмешливо фыркнул.       — Я думаю, друг мой, судьба вам обоим второй шанс дала, так что постарайтесь его не профукать.       Кажется, Кихён смутился окончательно, а Джи перевёл на Тэхёна возмущённый взгляд — мол, я только от наёмных убийц советов не получал! — в то время как Гук стукнул этого прямолинейного кулаком в плечо, на что Тэ наигранно сморщился, потирая ушибленную конечность. Артист хренов.       — То есть, ты сюда не только по просьбе генерала приехал? — уточнил он у Дживона.       — Ну… — замялся тот. — На самом деле, я стал наведываться сюда почти сразу после того, как этот оптик со своими дружками тебя увёз, а мы крысу вычислили. Я только потом узнал, что твой погибший друг — муж моего бывшего жениха.       — И молчал, как подозреваемый на допросе! — возмутился Чонгук на чужое признание.       — Да как-то не до этого было. За тобой всё ещё охотились, я во всех своих парнях сомневался, пытаясь просчитать, мог ли быть предателем кто-то ещё — в общем, думать, а тем более разговаривать с кем-то о том, что я свою первую любовь встретил спустя столько лет, было немного не ко времени.       — А когда я тебе звонил, почему не поделился?       — Разве можно такое вываливать сходу, без подготовки? — нахмурился Джи. — Кихён всё равно собирался тебя в гости звать, вот тогда мы и рассказали бы всё вместе.       Звучало разумно. Это просто Чонгук со своим вечным желанием знать всё наперёд постоянно ко всем лез.       — Так вы собираетесь навёрстывать упущенное? — никак не мог угомониться Тэхён.       Гук только грозно зыркнул на того, но мужчина и ухом не повёл.       — Мы стараемся не заглядывать так далеко, — подал, наконец, голос Хён. — Раз судьба нас снова свела — значит, это для чего-то нужно, так что мы решили пока просто плыть по течению.       Это тоже звучало разумно. Жаль, сам Чонгук чаще прислушивался к чувствам, а не к мозгам — скольких проблем можно было бы избежать...       У Кихёна они просидели почти до позднего вечера — пока Гук не почувствовал, что устал уже не только физически, но и эмоционально из-за перегруза большим количеством информации. Заметив его кислый вид, Тэхён извинился перед хозяином дома и поволок омегу в коридор одеваться, за что он ему был благодарен, а Кихён всё то время, что они натягивали свитера и завязывали шнурки, бессвязно извинялся за своё поведение. Тот ведь был не в курсе, что за Чонгуком охотились боевики, и через что ему пришлось проходить эти несколько недель, но он на друга зла не держал, о чём и повторил раз 100500, пока за их с Тэхёном спинами не захлопнулась дверь.       Уже в сообщении Хён взял с него обещание, что их общение больше не прервётся так надолго, и напомнил, что будет рад видеть в любое время не только Гука, но и Тэхёна тоже. Последний, кстати, улыбался Чеширским котом всю дорогу до дома, но на вопросы о причине отмалчивался, говоря, что скоро Чонгук всё узнает. И хотя омега не большой любитель тайн — ему, скорее, нравится их разгадывать, желательно, за короткий промежуток времени, — пришлось смириться с тем, что его альфа тот ещё любитель сюрпризов.       Главное, что он всё-таки рядом.